Приоритеты концептуальных основ государственного управления
...2.5. Геноцид как один из приоритетов концептуальных основ государственного управления
Геноцид - истребление отдельных групп населения по расовым, национальным, религиозным мотивам [4, с. 177] .
Преднамеренное и систематическое разрушение целой нации или этнической, “расовой” или культурной группы засвидетельствовано и в ранние периоды истории. Наиболее часто такое насилие против отдельных социальных групп проводилось под эгидой государства или церкви.
Например, борьба с протестантами во Франции (только одна Варфоломеевская ночь унесла около 60 тыс. человеческих жизней); уничтожение туземных народов было нормой поведения колонизаторов; “ведьм” уничтожали как социальное зло.
Однако современные исследователи этого явления (Горовиц, 1980; Бауман, 1989 и др.) утверждают, что реальностью геноцид стал только в новом времени.
“Если под новым временем понимать в том числе возникновение национальных государств и усиление бюрократии, которая умеет сохранять контроль над населением по мере развития научной и технической мощи, а также инструментальной рациональности, которая доминирует над образами мысли и действия, тогда способность “новых времен” к систематическому истреблению населения становится очевидной” [2, с. 113].
Геноцид - наиболее тяжелое преступление против человечества, безоговорочно осуждаемое ООН. Согласно Международной конвенции “О предупреждении преступления геноцида и наказания за него” (1948), предусмотрена криминальная ответственность за геноцид. Он органически связан с фашизмом, расизмом, апартеидом.
Во время Второй мировой войны гитлеровцы в массовом порядке применяли геноцид против евреев, цыган, славянских народов и др. Характер геноцида имело и большинство актов апартеида в расистской ПАР, а также акты депортации ряда репрессированных народов в период сталинизма [57, с. 43]. Примерами геноцида в ХХ в. были “уничтожающие поля” полпотовской Камбоджи, межплеменная резня в Руанде и преследование восточных тиморцев индонезийским правительством.
Таким образом, в исторической ретроспективе проявление геноцида - одна из недопустимых черт современности, а проблема борьбы с ним - актуальное задание человечества.
Однако с позиции концептуальной власти, это один из приоритетов, которые видоизменяются по формам проявления и в единстве с другими приоритетами составляют ее суть. Формы проявления геноцида предопределяют или, иными словами, способствуют изобретению и внедрению новых средств достижения целей власти относительно государственного управления как в реальном масштабе времени, так и на перспективу.
Геноцид (от грец. genos - род, племя и лат. caedo - убиваю) - политика и практика полного или частичного уничтожения тех или иных групп населения на расовой, национально-этнической, религиозной или иной почве [52].
Тезис. “Наркотизация населения проводится, как правило, в обход сознания, через мягкое подталкивание на этот путь внедряемыми в общественное сознание традициями, обычаями, пословицами и поговорками” [2].
Анализ. Такая ориентация на более отдаленные во времени цели не делает геноцид менее преступным. Происходит всего лишь внедрение более “мягких его форм”, рассчитанных на перспективу. Назовем это явление “мягкими формами геноцида”.
Вводя термин “мягкие формы геноцида” и рассматривая их как явление современности, мы считаем целесообразным одновременно ввести термин “жесткие формы геноцида” и рассмотреть их на исторических примерах как осуществимый факт, который имеет историческое основание и опыт практического применения в интересах концептуальной власти в первую очередь.
“Жесткие формы геноцида” известны давно. К ним можно отнести такие как: физическое уничтожение большого количества людей разными средствами (фашистская Германия), переселение целых народов (как правило, национальных меньшинств) в климатически суровые места, малопригодные или практически непригодные для жизни (Китай, СССР, США), организация резерваций для коренных народностей (США), организация межплеменных и религиозных войн (Камбоджа, Руанда), другие формы репрессий.
Причем “жесткие формы геноцида” применяются властью как по отношению к определенным странам, народам, племенам, религиям, определенным социальным группам на чужой территории, так и относительно населения собственной страны.
Исторические факты свидетельствуют о том, что “жесткие формы геноцида” со стороны концептуальной власти могут быть направлены не только на инакодействующих, но и на инакомыслящих, инаковерующих и других “инако”.
И опять можно проследить, что происходит это по месту и по времени. Например, во времена инквизиции (лат. inquisitio - исследование, розыск) заведения римо-католической церкви, целью которых был розыск, суд и наказание еретиков, сначала налагали наказания церковные. “Наиболее тяжелым наказанием считалось отлучение от церкви.
Когда христианство было признано государственной религией, римские императоры стали к церковным наказаниям добавлять гражданские. Начиная с IX в., церковь все больше прибегает к насильственным мероприятиям против еретиков: изгнание и конфискация имущества становятся обычным наказанием, встречается иногда и сжигание на костре” [66, с. 608].
Можно привести множество примеров, когда Евангелие, предназначенное для исцеления и совершенствования души, превращалось церковью в карающую дубину для тех, кто в него не уверовал.
В 1480 г. в Испании была основана инквизиция, отличная от инквизиции средневековой. Испанская инквизиция была замкнутой организацией, бесконтрольной после того, как со смертью короля Фердинанда исчезла светская власть. Первой генеральной инквизицией был Торквемада - выдающийся организатор, непреклонной воли фанатик. Религиозный геноцид, осуществляемый инквизицией в Испании, был достаточно показательным.
В 1492 г. из Испании было изгнано около 170 тыс. евреев. В 1609 г. было изгнано около 600 тыс. морисков (арабы, которые под страхом смерти приняли христианство). “Кроме иудейской и мусульманской ереси, инквизиция искореняла лютеранство и различные отклонения от форм католицизма.
Она преследовала франкмасонов, вольнодумцев, магов, астрологов, ведьм, занималась цензурой книг, следила за университетами, контролировала постановку школьного дела, охраняла границы Испании от завоза определенных товаров, распоряжалась внешней политикой, не допуская заключения союзов с еретическими государствами” [66, с. 610].
Объективно количество жертв испанской инквизиции точно установить тяжело. “По свидетельству Хуана-Антонио Льеренте, который в 1789-1791 гг. был секретарем мадридской инквизиции, количество жертв одной только испанской инквизиции доходило до 350 тыс. лиц. Из них 31 912 лиц было заживо сожжено. Другим наказаниям подверглись 308 214 лиц” [1, с. 380].
Во всех случаях когда церковь только получала светскую власть, она использовала ее для того, чтобы карать тех, кто отклонялся от ее вероучения. Это видно на примере англиканской церкви, которая в течение длительного времени преследовала дисентеров (англ. dissenters, от лат. dissentirе - быть несогласным).
Так называли в XVI-XVII вв. людей, которые были несогласны с вероучением и культом англиканской церкви, а также тех, кто отошел от нее. С середины ХІХ в. становится более употребимым термин “нонконформисты”, которым обозначили инакомыслящих, тех, кто не соглашался с господствующей церковью по отдельным вопросам [52, с. 365].
В течение XVI-XVII вв. тысячи проповедников были вынуждены оставить свои церкви. Многих проповедников и рядовых членов было обложено штрафами, заключено в тюрьму, подвергнуто пыткам и мученической смерти.
Как видим, жесткий религиозный фанатизм в истории неоднократно обращался массовым физическим уничтожением (геноцидом) идейных противников. Как правило, жертвы были огромны. Активной агрессивностью отличались как католицизм, который опирался на строго иерархическую организацию власти, так и ислам под лозунгом “борьбы с неверными”.
В связи с этим известный французский востоковед А. Массе подчеркивает, что “распространение ислама с оружием в руках было религиозной обязанностью”, а война “считалась справедливой, если она была начата с целью обратить людей к истинной (правдивой) вере”[40, с. 169]. Такой способ обращение к искренней (правдивой) вере не раз приводил к пролитию безвинной крови как “неверных”, так и “правоверных”.
Здесь нам хотелось бы коротко коснуться сути противоречий, являющихся причиной взаимного “жесткого или едва не глобального геноцида” на религиозной почве.
Ислам - это одна из универсальных мировых религий откровения. Эта религия “выросла” в VII в. на традициях христианства и иудаизма и восприняла основные их положения и догмы. Мусульманская религия (ислам) признает сущность этих религий, что в принципе равняется догматике ислама.
Однако в исламе считается, что христиане и иудеи неправильно поняли содержание откровения того же бога, а пророк Мухаммед - единственный, кто пришел к искренним откровениям, исправляя ошибки своих предшественников, поэтому себя мусульмане назвали “правоверными”, а других - “неверными”, с которыми нужно бороться.
Борьбу они вели вполне целеустремленно и успешно. После смерти своего пророка ислам с невероятной скоростью распространился по земле. Перед единственным богом, которого провозгласил Мухаммед, склонились от пролива Гибралтар и границ Египта до самой Индии, Сибири и Монгольского царства.
В свою очередь, христиане считали “неверными” мусульман. “Противостояние между двумя мирами, азиатским и европейским, которое ярко чувствовалась и раньше, особенно заострилось с того времени, как появление ислама создало резкое религиозное противостояние между Европой и Азией. Столкновение обоих миров стало неминуемым, тем более, что как христианство, так и ислам одинаково считали себя призванным к господству во всем мире” [66, с. 837].
Воинственное движение против ислама разрасталось в широких масштабах. Речь Папы Урбана II, произнесенная им в Клермоне 24 ноября 1095 г., по сути стала призывом к священной войне за освобождение от “неверных” (в данном контексте - мусульман) Святой Земли и Гроба Господня: “... чтобы каждый, отрекшись от личного блага, нес крест свой, чтобы отстоять христианство” [66, с. 222]. Многие сразу дали обет идти против “неверных” и нашили себе на правое плечо красные кресты, от чего и получили название “крестоносцы”, а походы стали называться “крестовыми”.
Крестовые походы отстаивали интересы христианской религии и церкви, направлялись с конца XI в. к востоку против мусульман, тянулись беспрестанно два столетия, до самого конца XIII в. и велись с попеременным успехом и с особой жестокостью с обеих сторон.
Например, в первом крестовом походе 15 июня 1099 г. крестоносцы взяли Иерусалим, подняв страшную резню среди мусульман. В 1101 г. большая часть второго хрестоносного войска с Ломбардии, Германии и Франции, во главе которого шли многие знатные и богатые рыцари, была истреблена объединенными силами нескольких эмиров.
И так происходило в течение двух веков - массовое уничтожение людей (геноцид) на религиозной почве. Крестовые походы не были случайными. Их неизбежность была обусловлена духом времени. Это была форма столкновения двух разных миров, не разделенных природными препятствиями.
При этом не следует забывать о том, что насилие в делах веры исконно противоречит Евангелию. Родители Церкви недвусмысленно утверждали, что “религия должна убеждать, а не принуждать”.
С другой стороны, нельзя обойти тот факт, что в управлении государством геноцид против религии и церкви со стороны концептуальной власти тоже имеется. “Фанатизм, нетерпимость, идеологический диктат вытекали и вытекают не из духа религии, а из наихудших сторон человеческой природы. Они проявляются и тогда, когда власть находится в руках людей нерелигиозных” [29, с. 174].
Особенно это характерно при изменении концепции власти. Например, еще в годы Конвента (высший законодательный и исполнительный орган Первой французской республики, который действовал с 21.09.1792 г. до 26.10.1795 г. [2]) вспыхнули массовые гонения на Церковь. Казнили епископов и священников, храмы превращали в клубы, оскверняли гробницы святых (в частности, св. короля Людовика) [29, с. 18].
Однако рядом с такими нечеловеческими формами проявления геноцида в религиозном плане применялись и более “мягкие его варианты”.
Например, оккупационная власть фашистской Германии, действуя будто в противовес коммунистической власти, выдавала разрешение на открытие церквей на захваченных территориях. Так, в Киевской епархии в 1942 г. было открыто восемь монастырей и 318 храмов, в которых служило 434 священника.
Однако за этим стояли совсем другие планы. Указание Гитлера было таким: “Мы должны избегать, чтоб одна Церковь удовлетворяла религиозные потребности больших районов, и каждое село должно быть преобразовано в независимую секту. Если некоторые села в результате захотят практиковать черную магию, как это делают негры или индианцы, мы не должны ничего делать, чтоб помешать им. Короче говоря, наша политика на широких пространствах должна заключаться в поощрении любой и каждой формы разъединения и раскола” [68, с. 117].
Основной принцип концептуальной власти “разделяй и властвуй” здесь также проявляется, но уже в более утонченном, завуалированном виде.
Дело в том, что в современную эпоху “жесткий геноцид” слишком бросается в глаза. В связи с этим он осуждался как на разных уровнях государственного управления, так и на межгосударственном уровне. Поэтому концептуальная власть вынуждена выискивать и развивать более незаметные, “мягкие формы” геноцида.
При этом такой геноцид нуждается, в первую очередь, в какой-то теоретической основе. Зачем истреблять людей средствами варваров, сопровождая этот процесс свистом пуль, грохотом взрывов снарядов и бомб или криками умирающих в очагах химического или бактериологического заражения, если имеются средства более “цивилизованные”, которые даже претендуют на демократические основы?
Поэтому появляется тезис о перенаселении планеты. Именно то, что нужно! Чем не основа для всемирной озабоченности концептуальной власти о благе человечества, которое “размножается” не ежедневно, а ежечасно, не думая о будущем. Как видим, рядом с “жесткими формами” геноцида уже давно прослеживались его “мягкие формы”.
“Мягкие формы геноцида”, разработанные на подобной основе, вполне обтекаемы, имеют научную и финансовую поддержку и не вызывают прямого противодействия.
Например, в 1921 г. феминистка Маргарет Зангер создала организацию с достаточно откровенным названием - “Лига контроля над рождаемостью”. Уже вскоре (в 1925 г.)
Фонд Рокфеллера пришел к выводу, что Лига может стать мощным и эффективным инструментом в борьбе с “нежелательными, “неудобными” народами”, которые мешают, и обеспечил ей финансовую поддержку. Терминология, свойственная “жестким формам” геноцида, вроде “уничтожение народов”, “геноцид народов”, в документах Лиги отсутствует.
Здесь мы встречаемся с откровенным научным словоблудием. То, чем предлагает заниматься Лига, имеет “мягкое, научное название”, которое красиво звучит, - “демографическая коррекция”.
Конечно, термины наподобие “стерилизация неполноценных народов”, что свойственные идеологии фашизма, по сравнению с таким красивым обоснованием геноцида звучат кощунственно. Но и это грубо. Термин “планирование семьи” - вот одно из дежурных “кротких названий”, которое прикрывает настоящие цели “мягкого геноцида”.
Осознавая это или нет, но в общем потоке двигается и Украина. Мы демографически вымираем, превышая даже российский показатель в 1,4 раза. “За 15 лет независимости населения Украины снизилось с 52,24 млн человек (по состоянию на 1992 г.) до 46,75 (на 1 июль 2006 г.). Таким образом, вместо увеличения населения в 2000 г. до 54,05 млн, как прогнозировали в 1974 г. в отделе демографии Института экономики “проклятого социалистического прошлого”, мы имеем “усушку и утрясание” народа на 5,5 млн” [17, с. 12].
Не менее показательной формой “мягкого геноцида” является поощрение пьянства на государственном уровне. Началось это не сегодня и не вчера. Еще Лев Николаевич Толстой в своей статье “Для чего люди одурманиваются” пишет: “... Трезвому совестно то, что не совестно пьяному... Если человек хочет совершить поступок, который совесть ему запрещает, то он одурманивается. Девять десятых преступлений совершаются так: “Для храбрости выпить...”.
Ситуация со времен Л.Н. Толстого практически мало изменилась к лучшему. По данным МВД (милитаризированный субъект системы государственной службы), 65% преступлений происходит в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.
Далее Л.Н. Толстой пишет: “Мало того, что люди сами одурманиваются, чтобы заглушить свою совесть, зная, как действует вино, они, желая от других людей совершения поступков, противных их совести, одурманивают их, чтобы лишить их совести”. “Они”, как ни странно, это руководители государства. Исторически прослеживается, что производство и реализация спиртных напитков чаще всего были приоритетом государства, которое имело на этом солидные прибыли.
Однако финансовые выгоды - это видимая часть такой формы геноцида, которая очевидно приводит к обнищанию и деградации населения. Но она становится почти невидимой, когда пьянство становится традицией, национальной чертой, переходит на генетический уровень и закрепляется в устном и письменном творчестве народа в форме пословиц, поговорок, частушек и т.п. Например, в былине Вольга и Микула Селянинович:
“Спрашивает пахаря Вольга Святославич:
- Ты скажи мне, русский богатырь, как зовут тебя, величают по отчеству?
- Поезжай ко мне, Вольга Святославич, на мой крестьянский двор, так узнаешь, как меня люди чествуют.
Подъехали богатыри к полю. Вытащил пахарь сошеньку, распахал широкое полюшко, засеял золотым зерном...
Ещё заря горит, а у пахаря поле колосом шумит.
Тёмная ночь идёт - пахарь хлеб жнёт. Утром вымолотил, к полудню вывеял, к обеду муки намолол, пироги завёл. К вечеру созвал народ на почетный пир.
Стали люди пироги есть, брагу пить да пахаря нахваливать:
Ай спасибо тебе, Микула Селянинович!”
Как видим, любил славянский былинный народ поесть и браги выпить. Славяне пили всегда. Хмельным напитком у славян был “мед” (медос). В древнем славянском этносе - это напиток, веселящий душу. И не смотря на то, что в свое время употребление меда сменилось употреблением водки, пришедшей с запада, меньше пить славяне не стали.
Однако славяне не одиноки в своих пристрастиях к употреблению спиртного. Трудно найти хотя бы один исторический источник, в котором питейные традиции не упоминаются. Они были, есть и долго будут практически во всех мировых культурах. Выжигать эти традиции “каленым железом” - дело пустое и неблагодарное. Регулировать и усовершенствовать в своих интересах - дело для концептуальной власти святое.
Исторически можно проследить, что любое человеческое общество всегда разделялось на хозяев и слуг, знатных и простолюдинов, ремесленников и хлеборобов и т. д., но это было не простое деление по политическим или экономическим признакам. С точки зрения языка, одежды, образа жизни, это были абсолютно разные не то что социальные группы, а миры, в которых действовали строгие правила и обычаи, нарушать которые было противопоказано.
Пьянство в таких кастах тоже имело отличительные черты, о чем можно найти подтверждение в произведениях классической литературы. “Графинчик к обеду” существует в них в разных вариациях повсеместно.
Казаки всех времен изображены большими любителями покутить в условиях мирной жизни. Купеческие многодневные свадьбы с неограниченным количеством спиртного - показатель благосостояния этой социальной группы. “Разливаемое море шампанского” на дворянском бале - показатель изысканности высшего общества. Народные гулянья “на широкую ногу” - это многодневный массовый отдых, который сопровождается пьянством с обязательным мордобоем, и т.п.
Даже из уст Великого перса уже тысячу лет звучит недвусмысленный призыв:
“Хочу упиться так, чтоб из моей могилы,
Когда в нее сойду, шел винный запах милый,
Чтоб вас он опьянил и замертво валил,
Мимоидущие товарищи-кутилы!” [35, с. 47].
В последние годы кино и телевидение провели “пьяную границу” между богатыми людьми и другим пьющим населением.
Богатые употребляют экзотические и дорогие горячительные напитки, люди несколько ниже рангом - коньяк, другие же пьют обычную водку, самогон и сивуху. В этом плане усиленно муссируется принцип “каждому свое”, “знай, сверчок, свой шесток” или “от каждого по способностям - каждому - по труду”.
Это выгодно концептуальной власти, потому что люди, чей ум затуманен, не задумываются о своих поступках. Нетрезвые люди считают себя эталоном во всем - от поведения до управления государством. Поэтому Омар Хайям предупреждал:
“Не ставь ты дураку хмельного угощенья,
Чтоб оградить себя от чувства отвращенья:
Напившись, криками он спать тебе не даст,
А утром надоест, прося за то прощенья” [35, с. 246].
Но и к этому уже привыкли. Под лозунгом борьбы с пьянством в условиях обнищания пьющего народа, который отдыхать и общаться между собой без спиртного не научен, во многих постсоветских государствах создана широкая сеть производства, рекламы, распространения и употребления пива - более дешевого, будто и не совсем спиртного напитка (возможно, это считается одним из атрибутов евроинтеграции).
Однако жизнь показывает, что в обществе начинает процветать “пивной алкоголизм”, как результат доступности пива для всех слоев населения и раннего приобщения к его употреблению детей. Для подростков, которым некуда себя деть, расточение жизни в пивнушках и абсолютное безразличие к окружающей действительности становятся образом жизни.
И опять-таки концептуальную власть это полностью устраивает. Пьяная толпа только говорит о красивой или плохой власти, не начиная никаких действий.
Однако она находится в постоянной готовности пойти за каким-то вожаком, который сможет инициировать ее действия. Управлять малограмотной и беспринципной толпой для достижения целей управления намного проще, ведь можно побуждать людей к действиям, опираясь на их низменные чувства.
“Люди, по словам Тарда, - это отара овец, среди которых рождается временами глупая овца, гений, которая одной только силой примера ведет за собой других” [56, с. 33]. Прав был Омар Хайям, когда писал:
“Мир я сравнил бы с шахматной доской -
То день, то ночь. А пешки? Мы с тобой.
Подвигают, притиснут и - побили...
И в темный ящик сунут на покой” [35, с. 280].
Далее приведем несколько отрывков из книги выдающегося российского хирурга, ученого и педагога, академика трех академий Федора Григорьевича Углова “Правда и ложь о разрешенных наркотиках”:
“Поражения головного мозга, вызванные алкоголем, можно сравнить с травмами черепа... Изменения, происходящие в мозге людей, употребляющих алкоголь, нельзя разценить иначе, как грубые анатомические изменения, которые ведут к ослаблению отдельных функций мозга и к ухудшению работы всей центральной нервной системы...
Длительное употребление алкоголя приводит к перерождению и атрофии тканей и органов, которое особенно резко и рано проявляется в мозге. Вскрытия “умеренно пьющих” показали, что в их мозгу обнаруживаются “кладбища” из погибших корковых клеток” (В.К. Болецкий. Тезисы научной конференции по патологической анатомии психозов. - М., 1955, с. 106-107).
И далее: “В народе давно подмечено, что у людей, употребляющих спиртное (даже если они потом бросили пить), часто появляется раннее, так называемое “старческое” слабоумие.
Это объясняется тем, что у таких людей происходит быстрое разрушение клеток головного мозга, от чего деградация умственных способностей у них может наблюдаться в раннем возрасте. Нервные клетки начинают разрушаться очень рано, в результате чего после 60 лет у человека обычно снижаются мыслительные способности...
Следовательно, если среди населения широко распространено употребление спиртных напитков, то будет иметь место и поголовное “оглупление” народа. Этот процесс еще усиливается из-за появления большого процента дефективных и умственно отсталых людей, родившихся от пьющих родителей”.
Таким образом, благодаря наркотическому подавлению индивидуального и коллективного сознания народ превращается в толпу, а потом и в стадо. Из трезвого общества стадо сформировать невозможно. В эпоху перестройки в прессе неоднократно публиковалось стихотворение, которое в этой связи и сегодня не менее актуально.
Стадо
Мы - стадо, миллионы нас голов,
Пасемся дружно мы и дружно блеем,
И ни о чем на свете не жалеем.
Баранье стадо - наш удел таков?
В загон нас гонят - мы спешим в загон,
На выпас гонят - мы спешим на выпас.
Быть в стаде - основной закон;
И страшно лишь одно - из стада выпасть.
Когда приходит время - нас стригут;
Зачем стригут - нам это не понятно.
Но всех стригут, куда ж податься тут,
Хоть процедура крайне неприятна.
А пастухам над нами власть дана -
Сказали, что по воле колдуна.
Так и живем, не зная тех тиранов,
Что превратили нас в баранов!
В странах с холодным климатом и пьющим населением спирт и водка - ресурсы стратегические. Не удивительно, что идея алкогольной (винной) монополии постоянно будоражила умы государственных чиновников самого высокого ранга.
Под понятием “винная монополия” (казённая продажа питей) подразумевается исключительное право государства или отдельных лиц (откуп) на производство и сбыт спиртных напитков. Исторические примеры говорят о том, что процесс этот происходил на уровне государственной политики.
Первая российская алкогольная монополия была учреждена в 1474 г. Иваном III и действовала до 1533 г.
Вторая по счёту государственная монополия была введена в 1652 г. и просуществовала 29 лет.
Третью государственную монополию учредил в 1696 г. Петр I. Через 20 лет, в 1716 г., царь ввел свободу винокурения в России, обложив производителей “винокурной пошлиной”.
Четвертая монополия была введена (по инициативе министра финансов Сергея Витте) в 1895 г., но в полной мере действовала с 1906 по 1913 гг. Винная монополия распространялась на очистку спирта и торговлю крепкими спиртными напитками. Винокуренные заводы могли принадлежать частным предпринимателям, однако производимый ими спирт покупался казной, проходил очистку на государственных складах и продавался в государственных винных лавках. В 1913 г. общая выручка от винной монополии составила 26% доходов бюджета России.
С началом Первой мировой войны торговля спиртными напитками была запрещена.
Пятая монополия на алкоголь была введена в январе 1924 г. В 1985 г., незадолго до начала антиалкогольной кампании, продажа водки давала треть доходов от торговли продовольствием или одну шестую часть всего товарооборота советской торговли.
Президент России Борис Ельцин своим указом от 7 июня 1992 г. отменил монополию государства. Однако 11 июня 1993 г. был издан указ президента о восстановлении государственной монополии на производство, хранение и оптовую продажу алкогольной продукции.
Но на рынке уже активно действовали независимые производители, проконтролировать деятельность которых было практически невозможно. Образованная тем же указом Госинспекция по обеспечению госмонополии на алкоголь, ставшая затем федеральной службой, а потом и госкомитетом, в апреле 1998 г. была упразднена.
В народе казенные винные лавки (монопольно торговавшие водкой) стали называть “монопольками”. Так же называли и водку, продававшуюся в таких лавках.
Монополька - ж. устар. 1. То же, что монополия. 2. Водка, продававшаяся в монополии (Современный толковый словарь русского языка Ефремовой).
Таким образом, мы придем к выводу, что поощрение властью пьянства в любом его проявлении медленно, но точно (то есть мягко) убивает любую нацию на генетическом уровне, превращая ее людей в послушное орудие для решения концептуальных задач, включая и террористические. Если спросить любого беспробудного пьяницу, считает ли он себя алкоголиком, он ответит: “Нет”. Более того, он будет уверять, что пьет “умеренно”. В лучшем случае он признает себя “бытовым пьяницей”.
Пользуясь определенными терминами, мы не всегда до конца понимаем их смысл и содержание. Более того, на различных социальных уровнях эти термины по-разному трактуются. Рассмотрим один из вариантов деградации пьющих людей в понятийном плане.
Умеренный потребитель алкоголя: человек пьет медленно, вовремя останавливается, закусывает; не садится пьяным за руль; уважительно относится к тем, кто совсем не пьет; устанавливает для себя разумные ограничения и не нарушает их.
Пьяница: человек пьет, чтобы опьянеть; выпивка для него - это решение всех проблем; в пьяном виде он становится совсем другим человеком, все время создает какие-то проблемы; такой человек пьет и без всякого повода.
Алкоголик: человек все время думает о том, как раздобыть следующую “дозу”; он припрятывает лишнюю бутылочку про запас; не следит за количеством выпитого; ни за что не признает, что у него проблемы с употреблением спиртного; пьет, чтобы справиться со стрессом, страдает провалами памяти (это более серьезное явление, чем похмелье); такой человек вечно сам в проблемах и постоянно создает проблемы другим.
Сюда же можно отнести курение и употребление наркотиков. Можно рассматривать это отдельно или в комплексе - суть одна. Мы относим это к одной из форм “мягкого геноцида”.
Еще одной из современных форм “мягкого геноцида” мы считаем информационный геноцид. Мы вводим этот термин в придачу к широкоизвестному термину “информационная агрессия”. Основание - изменение способов и приемов информационной агрессии в связи с резким развитием материально-технических средств передачи и обработки информации, а также непрерывностью ее влияния на массы людей. На современном этапе развития общества к таким средствам (рядом с прессой и радиовещанием), как мы уже упоминали, можно отнести телевидение.
Мы уже отмечали, что человек, который долго смотрит телевизор и часто пользуется Интернетом, начинает воспринимать информацию почти бездумно, не оценивает ее критически. Телевидение становится для них критерием истины. Желаешь быть счастливым? Пожалуйста, перечень атрибутов счастья к Вашему вниманию.
Желаете быть настоящим мужчиной или волшебной леди? Предлагаем Вам образец “мужественного мужчины”, все мужество которого составляют дорогие атрибуты типичного потребителя, который мыслит лишь стереотипами телевизионных реклам. Рядом с ним - “настоящая женщина” с мыслями в пределах 90-60-90 и совсем далекая от понятия благопристойности и материнства. Выбор за Вами. Это и нужно. Личность с ее реальными знаниями почти не интересует концептуальную власть.
Тиражируемые в огромных количествах псевдоценности, псевдоистины, псевдоцели просто разрывают нас на части. Например, видеоигры являются одной из тех современных компьютерных технологий, которая наиболее быстро развивается и является перспективной. Стратегической целью их массового производства является вытеснение телевидения и кино и помещение таким способом каждого человека отдельно и всего человечества в целом в виртуальную реальность.
По влиянию на человека компьютерные игры все больше становятся похожи на алкоголь, наркотики и сигареты. Уже сейчас тяжело определить, что мы смотрим по телевизору - репортаж о футбольном матче или видеоигру через подключенную игровую приставку.
В играх сознательно используются психологические приемы, чтоб “привязать” к себе человека. Например, если для победы в игре нужно набрать 100 очков, то в игре программа заложена так, чтобы дать человеку набрать 98 очков. Потом игра резко ускоряется, игрок не успевает выполнить манипуляцию и счетчик возвращается к нулю.
Складывается впечатление, что для победы не хватило совсем немножко, и человек снова и снова начинает игру. Психологически установлено, что если счет “обнулить” раньше, скажем, при 40-50 очках, то человек, вероятнее всего, прекратит игру, потеряв веру в выигрыш.
Поэтому, учитывая информационное пространство, которое стремительно увеличивается, усовершенствование средств передачи и приема информации и степень вовлечения в этот процесс абсолютно всех слоев общества, информационный геноцид можно выделить в отдельный приоритет концептуальной власти, потому что, действительно, кто владеет информацией, тот владеет миром.
А в описываемом случае мы видим еще большие возможности концептуальной власти - целеустремленно манипулировать информацией на практически неограниченном пространстве, что может привести к тому, что “люди самолюбивые, серебролюбивые, спесивые, злословные, родителям непокорные, неблагодарные, нечестивые, недружелюбные, непримиримые, клеветники, несдержанные, жестокие, такие, которые не любят добро, изменники, нахальные, напыщенные, больше сластолюбцы, чем боголюбивые, которые имеют вид благочестия, в действительности же отрекшись от него” (Послания к Тимофею 3:1-5).
Таким образом, рассматривая геноцид как один из приоритетов концептуальной власти, мы проследили развитие и использование его форм в процессе влияния на разные социальные группы и слои населения.
В итоге проведенного исследования считаем возможным классифицировать геноцид по формам проявления на “жесткие” и “мягкие формы”.
Кроме того, в сформированных условиях информационного бума считаем целесообразным ввести понятие “информационный геноцид” для рассмотрения как одного из приоритетов концептуальной власти.
С.Н. Опрятный, О.С. Опрятная.
Из монографии КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ВЛАСТЬ
(власть идей и людей)
***
Источник.
НАВЕРХ.