Нобелевская премия - спецсредство холодной войны

[ss69100]

Жертва количественной школы экономического недомыслия


После каждого акта присуждения нобелевских премий крепнет уверенность, что история этого комитета близка к завершению, поскольку трудно найти область планетарного бытия, в которой усилия лауреатов нобелевской премии принесли пользу, доход или удовольствие равные, хотя бы, величине гранта имени Нобеля, тем более, в области экономики, литературы и борьбы за мир .

Смешно говорить о том, что получатели нобелевских премий мира за последние четверть века внесли какой-нибудь действительный вклад в его укрепление, особенно, Горбачев или Обама.

Интересно было бы найти на планете людей, которые руководствуются теориями нобелевских лауреатов в области экономики и помнят их имена за последнюю четверть века.

А о том, сколь извращены художественные пристрастия членов нобелевского комитета в области литературы, красноречиво свидетельствует премия, врученная в 2015 году Новодворской наших дней, Светлане Алексиевич.

Однако из всех премий, когда-либо врученных нобелевским комитетом, наибольшую загадку представляют собой деньги, выплаченные Л.В. Канторовичу, за, якобы, блестящую разработку математических методов экономического моделирования и оптимизации хозяйственных решений.

Это тем более странно, если учесть, что шла «холодная война», а усилия Л. Канторовича были, будто бы, направлены на повышение эффективности планирования в экономике «империи зла», т.е. в СССР.


Симптоматично, что и Ленинскую премию Канторович получил именно тогда, когда Косыгиным в 1965 году была совершена вторая, после Хрущева, крупная диверсия по переводу экономики СССР на рыночные, т.е. фактически, на капиталистические хозрасчётные рельсы.

Последующая история доказала на практике, что не только капиталистический мир, оплативший труды Канторовича, систематически переживает экономические кризисы, несущие миру неисчислимые материальные, триллионные финансовые потери и моральные страдания миллиардам людей, но и социалистическое содружество, в котором экономисты, чем дальше тем больше, игнорировали законы диаматики и, тихой сапой, «втирали» в практику хозрасчётные принципы Канторовича, погружалось во всё большие диспропорции и, наконец, рухнуло, при полном одобрении нобелевского комитета.

(К сведению молодого читателя: диаматика отличается от математического моделирования так же, как живая птица с двумя крыльями отличается от бумажного журавлика с одним крылом.

Диаматика, в отличие от математического моделирования, предполагает ЕДИНСТВО качественного, количественного исследования и преобразующей практики, что блестяще продемонстрировано, например, в работах Ленина «Что делать?», «Очередные задачи Советской власти», «Набросок плана научно-технических работ», «Великий почин»..., в то время как высшая математика, является наукой, прежде всего, о рационализации способов обсчёта КОЛИЧЕСТВЕННЫХ характеристик объектов и процессов, когда эти величины и зависимости циклопичны, космологичны, микроскопичны и, потому, требуют для обработки больших масс времени, если пользоваться только действиями арифметики.

Иными словами, в истории, по мере роста РЕАЛЬНЫХ количественных характеристик хозяйственного процесса, по мере роста объемов военно-стратегической логистики, совершенствовались и два действия арифметики до такой степени, что освоение новых методов обсчёта требуют теперь особой одаренности и, как минимум, пяти лет механико-математического факультета, чтобы, в первом приближении, овладеть арсеналом современных математических приёмов обсчёта, обмера и обвеса конкурентов).

В своей «тронной речи», подыгрывая хозяевам банкета за полученные деньги, математик Канторович утверждал, что экономическая наука своей информацией и методологией «должна обеспечить ВЫБОР решений в соответствии с общими целями и интересами народного хозяйства».

Дескать, математики-экономисты в кабинетах должны вырабатывать многочисленные методы и предлагать варианты многочисленных «решений», а Политбюро ЦК КПСС - выбирать из колоды «решений», как это водилось у восточных деспотов, одно «оптимальное» решение, главным критерием которого будет цена вопроса, выраженная в деньгах. Легко догадаться, что их выбор каждый раз падал бы на решение с минимальной ценой затрат.

Но нужно иметь бездну наивности, если не злого умысла, чтобы на протяжении всего строительства коммунизма делать мерилом, критерием научности решений - цену, количествопотраченных денег, а на выходе пытаться получить общество... бессребреников, свободных от грязи денег.

Ясно, что все олигархи, присутствующие в зале во время речи Канторовича, с большим удовлетворением встретили слова соискателя денег из СССР о том, что цены и прибыль остаются критерием эффективности в стране, якобы строящей коммунизм. Где здесь олигархам повод для грусти? Для них зажегся свет в конце тоннеля.

Канторович, как и Андропов с Горбачёвым, не понимал, что, в соответствии с учением марксизма-ленинизма, ЦК КПСС и Госплан СССР должны были включать в свой состав кадры, имеющие самые высокие уровни реальных научно-теоретических достижений и практического опыта управления, а коммунизм должен строиться не в соответствии с текущими интересами и не в увязке с одними лишь народноХОЗяйственными целями, а в строгом соответствии с ОБЪЕКТИВНЫМИ ЗАКОНАМИ построения коммунистического ОБЩЕСТВА, в котором материально-технический фактор играет необходимую, но совершенно недостаточную роль.

Сытое прозябание двуногих желудков не тождественно сущности человеческих форм земного счастья, т.е. коммунизму. Как показывает опыт некоторых западных стран, сытую жизнь двуногим желудкам можно устроить и при капитализме. На огонёк этой формы желудочного благополучия и полетели «мотыльки» из Северной Африки, «на радость» блондинкам по разуму.

В связи со всем этим особенно абсурдно выглядит утверждение строителя коммунизма, Канторовича, что в основу решений должны закладываться «не общие качественные рекомендации, а конкретные КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ расчетные методы, обеспечивающие объективный выбор хозяйственного решения».

Между тем, только предельно примитивные представления Канторовича о взаимосвязи категорий: количество, качество и объективность, непонимание того, что при отсутствии качественных характеристик модели вообще нечего обсчитывать, могло лечь в основу такой позиции.

Получается, что, если математики от экономики, получающие нобелевские премии, подсчитают, что, с точки зрения цены, дешевле проиграть Великую Отечественную войну, чем выиграть, то, разумеется, ЦК КПСС следует выбирать более дешевое решение, поскольку, раз оно обсчитано по цене, то оно и «объективно».

По крайней мере, Андропов, Горбачёв и «видные» советские экономисты, в своё время, подсчитывали именно так и потому, вместо коммунизма, скатились в капитализм.

Молодым же читателям журнала сообщаем, что категории качество и количество - неотделимы друг от друга не потому, что так захотелось Гегелю, а потому, что в объективной действительности не существует абстрактного количества. Только в пределах школьной арифметики можно сказать, что 10 = 10.

В диаматике это утверждение, по меньшей мере, верх наивности. В объективной действительности количество - это всегда множество ЧЕГО-ТО, а потому одинаковое количество не может быть универсальным, поскольку не существует объективного тождества между 10-ю слонами, 10-ю гвоздями и 10-ю идеями.

Как показала вся историческая практика войн, 10 воинов одной страны не равны 10 воинам противника. Поэтому все войны венчались, в конечном итоге, победой только одной из сторон.

Но и не существует качества, которое не имело бы количественной определенности. Один и тот же слон в разные годы своей жизни характеризуется, например, разным весом.

Таковы слоны логики относительно категорий качества и количества, которых не желал замечать Канторович. Для того чтобы не страдать односторонностью, не делать свои рассуждения вульгарными, необходимо знать, хотя бы, закон тождества и единства противоположностей в диаматике, о котором большинство современных математиков не подозревают.

Позднее, Дж. Данциг, американский клон Канторовича, как всякий глубоко партийный математик, оказал Канторовичу медвежью услугу, указав на односторонность методологии Канторовича, как на высокое её достоинство.

«Русский математик Л.В.Канторович, - писал Данциг, - на протяжении ряда лет интересовался применением математики к задачам планирования.

В 1939 году он опубликовал обстоятельную монографию под названием ,,Математические методы организации и планирования производства“… Канторовича следует признать первым, кто обнаружил, что широкий класс важнейших производственных задач поддается четкой математической формулировке, которая, по его убеждению, дает возможность подходить к задачам с количественной стороны и решать их численнымиметодами...».

Простим Данцигу, как и Канторовичу, то, что они не знали о многосотлетней истории экономических учений, о количественной школе рыночной экономики и стучали в открытую дверь.

Но, чем ещё мог пользоваться Канторович, не обладающий серьёзной диаматической подготовкой? Только операциями с количественными данными, как и В. Леонтьев, любивший обсчитывать балансы бюджетов задним числом и, таким образом, пытавшийся избавить капитализм, т.е. стихийную рыночную экономику от... кризисов, не воспринимая качественную сторону дела, т.е. органическое единство капитализма и кризисов, того, что кризис есть имманентная фаза движения капитала, более естественная, чем фаза оживления.

Легко заметить, что нобелевскому лауреату, В. Леонтьеву, удалось избавить капитализм от кризисов… только на бумаге, и не нашлось НИ ОДНОГО ОЛИГАРХА ИЛИ ПРЕЗИДЕНТА в капиталистическом мире, заинтересованного в избавлении рыночной экономики от кризисов и, тем более, от вытекающих из них войн.

Поэтому и Япония, и Южная Корея, которые согласились лишь немного оплодотвориться принципами Леонтьева, тем не менее, всегда колебались в унисон с генеральной линией мировой рыночной экономики, а иногда и хуже.


Что касается «открытий» Канторовича, нужно было быть очень хитрым, чтобы, наблюдая экономику СССР, которая, к моменту написания основных работ Канторовича, развивалась по многолетним планам и без кризисов, чтобы «не заметить» её высокую сбалансированность и «не найти» статистических данных в справочниках, подтверждающих это, а заново «открыть» их.

Именно житие в плановой экономике СССР позволило Канторовичу «гениально» увидеть то, что лежит на поверхности и взять «пальму первенства» в деле математического оформления очевидного, если, конечно, не ведать, что было написано во втором томе «Капитала» Маркса.

Каждому, знакомому с историей экономических учений, известно о «количественной школе» буржуазной экономической мысли. А поскольку «каждый кулик своё болото хвалит», постольку ученики количественной школы Канторовича, в частности, А. Кругликов, утверждал в 1985 году, что

«неуверенность в способности субъекта производить количественные оценки ценности приводит многих авторов к попыткам использовать порядковые показатели ценности. Последние позволяют только ранжировать альтернативы или признаки, определить что лучше или хуже, но не в коей мере. [Здесь у автора точка, - В.П.] Интуитивно ясно, что такие оценки сделать легче, поскольку они более неопределенны. В связи с этим будет допущено меньше «ошибок» и противоречий».

При Сталине подобный количественный метод, который нёс в себе большие ошибки и противоречия, обычно, называли сознательным вредительством. Но поскольку в КПСС уже «рулил» Горбачёв, то Кругликов позволял себе рассуждать ещё забавнее:

«Даже если это так, - [т.е. даже, если количественный метод оценки ценности более ошибочен и противоречив, а метод «порядковых показателей» более точен и менее противоречив], - такие порядковые сопоставления, - пишет Кругликов, - и ранжирования мало полезны в реальных ситуациях, связанных с расходованием больших средств, поскольку с их помощью невозможно получить точные ответы на вопрос о выделении определенной суммы ДЕНЕЖНЫХ средств».

Вот в этих-то «больших денежных средствах» и «зарыта собака» симпатий к количественным критериям. Кругликов не замечает абсурдности своего подхода. С помощью менее точных, т.е. количественных оценок, он собирался получать более точные «суммы денежных средств».

Сегодня, все, кто успешно распиливает бюджетные деньги, не заморачивают себя качественными вопросами. Они пользуются только количественным методом, гарантирующим большие «ошибки» в определении цены проекта и противоречия между ведомствами, которые, порой, окончательно запутывают и Следственный комитет, и ФСБ и Счетную палату РФ.

В этом фрагменте отчетливо просматривается то, что математик Кругликов или прозорливо заглядывал в вожделенное воровское будущее рыночной экономики РФ, или искренне ничего не понимал в социалистической плановой экономике, в которой все масштабные программы, даже при Брежневе, осуществлялись на основе неизменных цен и БЕЗНАЛИЧНОГО расчета, в том числе, и при финансировании фундаментальной науки.

Безналичный расчет чрезвычайно затруднял финансовое мошенничество, «обналичку», а постоянство цен только облегчало и планирование, и контроль, и ранжирование.

А у Кругликова получается, что, если в стране есть потребность, например, в 100 000 тракторов, 20 000 самолетов и 10 000 танков, и уже имеется в наличии все необходимое для решения этой инженерной и производственной задачи: конструкции, средства производства, сырье, инфраструктура, кадры, НО, оказывается, что эту технику произвести невозможно, пока математики не сформируют несколько теоретических и логистических моделей, выберут один из способов решения этих задач, введут ценовой критерий, получат несколько разных ответов и устроят в ЦК КПСС голосование по окончательному выбору модели организации производства.

Попутно хотелось бы посмотреть на выпускника механико-математического факультета, подготовка которого позволит ему определять способы, модели, решения по качеству и количеству выпускаемой техники, по организации производства и распределения этих тракторов, самолетов и танков накануне второй мировой войны.

В СССР, особенно при Сталине, цены в условиях мира регулярно снижались в связи с ростом производительности общественного труда, и этот планомерный процесс лишь облегчал решение количественных задач плановикам и бухгалтерам. Кроме того, по результатам судебных процессов 1937-38 годов среди советских министров уже почти не осталось таких, которые жаждали поменять свой кабинет на лесоповал за спекулятивное завышение цен, в противовес пропорциям, определенным бюджетом.

Нельзя исключать и того житейского обстоятельства, что, не желая заниматься ничем иным, кроме подсчётов, но желая оправдать необходимость этого не пыльного кабинетного занятия, некоторые математики, особенно, во времена «оттепели», опять стали утверждать, что математическое моделирование чрезвычайно нужная, но сложная область, заранее зная, что, позже, они «блестяще» решат эти «невероятно сложные», но объективно лёгкие, а часто, излишние задачи.

Т.е., одна из причин крушения СССР состоит и в том, что многие интеллигенты, более искусно, чем Остап Бендер, создавали свои импозантные, математизированные «Рога и копыта», ныне сменив это название, например, на «Роснано».

При Сталине ни у Курчатова, ни у Королева никогда не возникал вопрос: откуда взять деньги, поскольку для создания атомной электростанции нужны были не бумажные купюры, а определенное количество, например сверхчистого графита, а Королеву важно было иметь тугоплавкие материалы.

Поэтому и атомная электростанция, и спутник появились раньше в СССР, а не в США, где, при изобилии всех материалов, ученым трудно было удержаться от соблазна получить большие и быстрые деньги, за очень медленную наноработу, как это сегодня делают Чубайс и его команда. И нет оснований думать, что американские пролетарии при Рузвельте катались, как сыр в масле, особенно в годы кризисов, в то время как у советских рабочих, якобы, отнимали масло и обувь, из которых и вытачивали детали советских танков и ракет.

В современной РФ, как и в РСФСР, тоже есть практически все природные ресурсы для производства всего, но нет отрасли, в которой бы дела шли так же успешно, как в СССР времён Сталина.

А почему? Да потому, что, сегодня в РФ, как и на Западе, господствует спекулятивная количественная школа экономики, характеризующаяся огромными погрешностями и противоречиями при подсчете цены, - этой самой субъективной характеристики любого современного проекта, не говоря уже о неотъемлемых коррупционных составляющих, заложенных в любой проект, хоть Москвы-Сити, хоть в строительство космодрома «Восточный».

За сотни лет существования капитализма, вряд ли, был осуществлен хоть один проект, в цену которого наемные математики не заложили бы многомиллиардные «откаты», пользуясь маловразумительной риторикой о «полуупорядоченных пространствах».

Если бы мировая экономика, действительно, строилась на основе существующих количественных математических моделей нобелевских лауреатов, то это было бы много хуже, чем, если бы вся судебная практика мира строилась на одних лишь косвенных уликах.

Вожди же Болотной площади, фактически, утверждают, что СССР рухнул ещё и потому, что «гениальные» количественные принципы Канторовича внедрялись запоздало, медленно и фрагментарно. Но они не пробуют объяснить, почему СССР развивался невиданными в мире темпами в 30-е годы, когда Канторович стал доктором всего лишь физико-математических наук без защиты диссертации и еще ничем «не помогал» Госплану СССР?

А чем объяснить, например, рост влияния США в капиталистическом мире после 1945 года и их Бреттон-Вудскую валютную «систему», т.е. диктатуру доллара? Математическими моделями? Тем, что Трумэн хорошо разбирался в интегральных формулах оптимизации или тем, что экономика Европы и Японии, т.е. главных конкурентов США, была тупо, но старательно разрушена ковровыми и атомными бомбардировками США в 1945 году?

Если же признать за формулами Канторовича силу заклинания (сим-сим, открой дверь), то, что мешает относительно успешной Германии привнести эти формулы сегодня в практику нынешней Испании, Португалии, Греции, в экономику стран Восточной Европы, Прибалтики, Украины и оптимизировать их???

Разве это понизит общий потенциал ЕС в его конкуренции с США? Но, в условиях рынка, уже успешная страна внедрит эффективную модель в экономику своих вассалов только тогда, когда полностью скупит производительные силы этих стран. Удушение явных конкурентов и удержание вассалов в черном теле - есть единственно эффективная модель управления в классовом обществе со времён Аристотеля.

Почему фламандцы хотят отделиться от валлонов, а каталонцы от испанцев? Прежде всего, в силу персональной жадности, эгоизма, и потому, что в рыночной экономике ВСЕ народы, прежде всего, КОНКУРЕНТЫ, и им жизненно предписано использовать любые формулы повышения эффективности своей экономики, но лишь для нанесения ущерба конкуренту.

Почему страны рыночной демократии не могут придать своей экономике устойчивое и гармоничное развитие, повсеместно применив формулы Канторовича? Видимо, потому же, почему никто не пытается омолодиться при помощи формул Эйнштейна.

Не раз приходилось сталкиваться с людьми, хорошо владеющими значительным объемом теории математического анализа, электронным «железом», программированием. Болея за страну, они, порой, писали статьи, брошюры и выводили в них математические формулы, которые, как им казалось, включают в себя все необходимые компоненты и связи эффективной экономики. Но потом они годами, как социалисты-утописты, искали высокое начальство, которое, руководствуясь этими формулами, вывело бы экономику РФ на первое место в мире.

Меня всегда удивляло, что большинство специалистов, компетентных в технических областях, понимали, какую напряженную, объемную работу нужно проделать, чтобы общую абстрактную формулу какого-либо физического эффекта, через тысячи экспериментов, машиностроительных, материаловедческих, технологических решений внедрить в практику производства одного пробного изделия.

Но, как только дело доходит до экономики, то многим математикам кажется, что достаточно торжественно выложить на стол президента страничку, исписанную матрицами, двойными и циклическими интегралами, как президент страны тут же пустится в пляс, лобзая спасителя.

Между тем, если представить регулярно и демократически переизбираемых реальных президентов, уровень их математической подготовки (от Рейгана и Горбачева до Ельцина и Буша), губернаторов (от Шварценегера до Хорошилова), депутатов (от Пономарёва до Тягнибока), вспомнить о миллионах самоназначенцев, т.е. о предпринимателях, то станет понятно, что, практически никто, из современных руководителей всех уровней, вставших на управленческую стезю, по своему умственному развитию и, тем более, владению высшей математикой ещё долго не смогут руководствоваться формулами, например, «переноса К-пространств», особенно, если эти управленцы - выпускники «гарварда» или «плешки», заведений, столь же престижных, сколь и бесполезных.

По крайней мере, в деле развала СССР, выпускники этих заведений сыграли одинаково разрушительную и только разрушительную роль, что не требует ни диплома, ни ума.

В 1935 году, в своём докладе Академии наук СССР, Канторович писал: «В этой заметке я определяю новый тип пространств, которые я называю линейными полуупорядоченными пространствами [а почему, например, не «линейными броуновскими объёмами»? Ведь линейность ещё, может, как-то сочетается с понятием плоскости, а пространство объективно никак не линейно, если, хоть немного, вдуматься в значение слова пространство в его физическом и философском смыслах.

По крайней мере, в реальном пространстве объективные процессы протекают по законам спирали. -В.П.]. Введение этих пространств - продолжает Канторович, - позволяет изучать линейные операции одного общего класса (операции, значения которых принадлежат такому пространству) как линейные функционалы».

Автор, видимо, не замечает и некорректности увязки терминов «ОДНОГО» и, в то же время, «ОБЩЕГО класса», но принадлежащее «ТАКОМУ» а не ОБЩЕМУ пространству, хотя с точки зрения логики и физики, пространство и есть предельно ОБЩЕЕ объективное вместилище ВСЕГО.

С методологической точки зрения, выражение «один общий класс» столь же некорректно, как и выражение, «одно общее единичное», поскольку в науке категория «класс» принята для обозначения конкретного обособленного множества, качественно отличного от другого обособленного множества и, в то же время, неотделимых друг от друга, как в дикой природе не отделим класс, например, плотоядных от травоядных. Иными словами, в научном смысле, выражение «один общий класс» - несуразность.

Класс может быть только особенным, и существующим только в единстве с противоположным ему классом. Не может общество состоять из одной буржуазии, или только из пролетариев. Общество, не разделенное на классы, называется бесклассовым обществом. Но, многие математики очень нетребовательны к своим филологическим и диаматическим познаниям, поэтому их рассуждения часто напоминают скороговорку искусствоведов-маркетологов или астрологов.

Значительно позже, пытаясь популярно «расшифровать» суть теории Л. Канторовича, С. Кутателадзе писал:

«Л. В. Канторович сформулировал важную методологическую установку, которую теперь называют принципом Канторовича или, более подробно, принципом переноса для K-пространств. Подчеркнём, что в определение линейного полуупорядоченного пространства была включена аксиома условной порядковой полноты, обозначенная I6.

Таким образом, уже в первой работе Л. В. Канторовичем выделен класс K-пространств, носящих теперь его имя. Изучение K-пространств Леонид Витальевич связал с выяснением области применимости фундаментальной теоремы Хана - Банаха и сформулировал теорему 3, которая теперь в литературе именуется теоремой Хана - Банаха - Канторовича.

В ней фактически утверждается, что в классической теореме о мажорированном продолжении линейного функционала можно реализовать принцип Канторовича, т. е. заменить в теореме Хана - Банаха вещественные числа элементами произвольного K-пространства, а линейные функционалы - операторами со значениями в таком пространстве».

Объяснить «понятнее» аксиому «условной порядковой полноты», чем так, как это сделал Кутателадзе, особенно, хозяйствующим субъектам 30-х годов, так никому и не удалось.

Желая помочь партийно-хозяйственному активу СССР разобраться в сути своих предложений, Канторович в 1936 году писал:

«При доказательстве существования решения различных классов [здесь, как видите, присутствуют уже «различные классы» -В.П.] функциональных уравнений в анализе весьма часто [«весьма часто», это как, по капризу исследователя? -В.П.] применяется способ последовательных приближений; при этом доказательство сходимости этих приближений основывается на том, что данное уравнение может быть мажорировано некоторым уравнением простого вида.

Такого рода доказательства встречаются в теории бесконечных систем линейных уравнений и в теории интегральных и дифференциальных уравнений. Рассмотрение полуупорядоченных пространств и операций в них позволяет с большой лёгкостью развить в абстрактной форме полную теорию функциональных уравнений упомянутого вида».

Есть все основания назвать снобизмом поведение теоретика, когда в его тексте, изложенном на русском языке, наряду с относительно понятными словами «приближение», «упрощение» и «сходимость», применяется, редко используемое слово «мажорировано» так, как будто Канторович не знает, хотя бы, приблизительно, его буквальный перевод и принятый смысл.

Большинству руководителей тридцатых годов Канторович мог бы предложить не мажорировать, а, с тем же успехом, например, чакрировать или кармировать «эти схождения и приближения».

Между тем, например, в теории игр слово мажорировать означает: выбирать вариант поведения в игре при наличии, как минимум, двух видов стратегий.

Поэтому, читатели могут подумать, что в вопросе строительства коммунизма сталинский и троцкистский варианты стратегии отличаются лишь степенью ценовой эффективности и, с помощью упрощения, приближения и сходимости, например, троцкистских и большевистских стратегий, можно найти величину ценового критерия и, на этой основе, выбрать оптимальный вариант развития СССР в тридцатые годы.

Ясно, что, в условиях начавшейся войны испанских республиканцев против фашистов всей Европы, этого пролога второй мировой войны, АБСТРАКТНАЯ форма полной теории функциональных уравнений очень «помогла» бы Сталину смажорировать при разработке и реализации третьего пятилетнего плана.

Очевидно, Канторович не знал, что истина одна, что она всегда строго конкретна, и задача науки заключается не в выборе одной из нескольких стратегий, а в разработке и исполнении единственного ИСТИННОГО, АДЕКВАТНОГО, АКТУАЛЬНОГО и ПОБЕДОНОСНОГО решения.

Некоторые важные аспекты ущербности фетишизации операции выбора теоретически изложены Н. Федотовым в его статье «Диалектика выбора».

Тлетворные корни учения Канторовича проявились уже в годы андроповского этапа перестройки. Но дело, даже, не в его сознательной злокозненности, что имеет место, а в том, что теория Канторовича, как и теория Эйнштейна, самым печальным образом сказывается на умственных способностях поклонников, вызывая у них атрофию научного мышления.

Так, в 1983 году, Канторович и Плиско опубликовали статью «Системный подход в методологии математики». Из одного этого названия уже следует, что Канторович не имел представления о том, что слово методология принято для обозначения логики ПРЕДЕЛЬНОГО, САМОГО ОБЩЕГО уровня, т.е. она есть наиболее общий случай логики.

Методология это логика, одновременно, и математики, и философии, и химии, и биологии, и искусствоведения, и теории военного искусства, и экономической теории. Поэтому, в лучшем случае, Канторовичу нужно было говорить о логике математики, как о частной логике, но никак не о методологии математики, поскольку у математики может быть только своя специфическая логика количественных зависимостей и преобразований.

Методология математики, если бы она существовала, должна была бы исследовать количество… количеством. Если же математик взялся бы за исследование качества, как такового, то в этот момент он перестал бы быть математиком, а превратился бы в философа-любителя. А стать философом-профессионалом не удалось даже великому математику Лейбницу.

Выражение «системный подход» есть вообще незаконнорожденное дитятко тех, у кого не хватило ума изучить или опровергнуть диалектику, хотя бы в гегелевском варианте, а потому своё личное, хаотическое, ситуативное мышление по поводу локальной совокупности наблюдаемых количественных факторов они стали именовать системным, не понимая, что диалектика есть наука о всеобщности связей и явлений БЫТИЯ БЕЗ ИЗЪЯТИЯ, и поэтому диаматика является методом мышления, наиболее адекватным объективному движению мироздания.

Поэтому, предвидя некоторые упреки от поклонников системного подхода, хочется ещё раз обратить их внимание на то обстоятельство, что системный подход - есть обыденный, даже спекулятивный способ мышления, правда, возведенный в ранг научного таинства для посвященных, при котором сам автор волен назвать системой любое множество явлений или объектов, как-либо связанных между собой.

Современных «системщиков» не смущает даже то, что сумма деталей, входящих в «систему» зажигания автомобиля называется у них системой, и «система» питания - тоже система, т.е. все частные «системы» двигателя внутреннего сгорания, именуясь системами, входят в «систему», которая называется - автомобиль, и вне этой системы - не только бессмысленны, но и бесполезны.

Думал ли Дизель, когда создавал свой тип двигателя внутреннего сгорания, что он будет причиной колониальных и мировых войн за нефть? А думал ли Дизель о том, что его детище превратится в важный фактор разрушения всей «экосистемы» Земли? Т.е. был ли Дизель системщиком? В понимании Канторовича - был. Но с точки зрения, например, эколога, пацифиста, марксиста - соавтор глобальных трагедий.

Диаматика исходит из объективной всеобщности связей и отношений во всём мироздании и, следовательно, диаматический метод мышления гарантирует ПРЕДЕЛЬНО строгий, ПРЕДЕЛЬНО логичный подход, при котором субъект оперирует ВСЕМИ реальными структурными компонентами явления, всеми связями на всех уровнях мироздания, отношениями и опосредованиями, всеми рефлексиями, присущими изучаемому аспекту бытия. Иначе говоря, диаматика предполагает решение любого частного вопроса лишь в его органической взаимосвязи со всеобщими моментами бытия в пространстве и во времени.

Но, идя по дорожке, проторенной Канторовичем, его ученик, Кругликов, в 1985 году опубликовал статью «Системная оценка экономической эффективности хозяйственных решений». (Не овладели диалектическим мышлением, так сделаем вид, что владеем системными оценками). В частности, в разделе «Критический анализ неэкономических показателей эффективности» он писал:

«Классическая проблема выбора может быть кратко сформулирована следующим образом: имеется некоторая потребность, которую можно удовлетворить, или цель, которую нужно достичь, имеется также совокупность способов достижения цели; требуется выбрать лучший способ, учитывая, что ресурсы ограничены и дают возможность использовать только один способ.

Интересующая нас задача состоит в установлении критерия, по которому будут выбираться альтернативы, или показателя, определяющего наилучший из них вариант путём сравнения».

Интересно, догадается ли читатель, какой критерий, в конечном итоге, предложит Кругликов в результате его «системных» мудрствований, и существует ли критерий более примитивный, чем тот, который математически вымучил ученик Канторовича? В качестве подсказки, можно сказать, что нет ни одного мелкого, недипломированного торгаша на африканском овощном базаре, который не пользуется этим критерием.

Но, если уже существует целый набор способов и готовый критерий, то почему Кругликов не выпустил «Справочник готовых способов достижения цели» подобно таблице Брадиса? И почему сам Кругликов, знаток этих способов, не посрамил недоучку Билла Гейтса, никогда не читавшего труды Канторовича? Дело то, всего-навсего, в выборе одного из имеющихся готовых способов удовлетворения потребности на основе примитивнейшего из критериев.

В. Подгузов

***

Окончание статьи можно прочитать здесь. Спасибо коллеге victor_logov за ссылку на источник.

НАВЕРХ.