"Неопалимая купина" Агнешки Холланд в Нью-Йорке
Александра Свиридова
Русские танки в Нью-Йорке
Они ползут по экрану. Не подумайте, что там 1945-тый и доблестная советская армия входит освободителем на оккупированные фашистами территории. Нет, на экране - Прага, 1968 год. И наши танки идут, чтобы положить конец «Пражской весне», задавить гусеницами даже мысль о свободе.
Гигантское эпическое полотно «Неопалимая купина» ( Burning bush) выходит в прокат в США. Пока - в единственном кинотеатре Нью-Йорка Film Forum. Премьера - 11 июня. Создатель картины - признанный во всем мире польский режиссер и кинодраматург Агнешка Холланд. Многие ее ленты были номинированы на Оскар и удостоены массы других наград. «Горькая жатва» выдвинута на Оскар в 1985-том, «Европа, Европа» - в 1990 - за Лучший сценарий, и удостоена Золотого глобуса за Лучший фильм на иностранном языке, «Во мраке» - в 2011, не говоря об Оскарах других режиссеров, с которыми А.Холланд сотрудничала в качестве сценариста - Анджей Вайда, Кшиштоф Кесьлевский.
Я писала об этой картине - в минувшем году она была в программе Нью-Йоркского МКФ.
Почти год ушел на то, чтобы найти дистрибьютора.
Фильм повествует об одном человеке - юном студенте Пражского университета. Ян Палах его имя. 16-ого января 1969 года, когда Чехословакия смирилась и привыкла к русским танкам на своих улицах, он вышел
к Национальному музею на Вацлавской площади, снял пальто, взял бутылку, которую принес с собой, вылил содержимое на свою одежду, чиркнул спичкой и загорелся. Имя его узнала вся Чехия, вся Европа, весь мир. В портфеле, который он оставил на тротуаре, были письма, в которых Палах писал, что он только первый факел. За ним придут другие, кто готов ценой собственной жизни протестовать против политического бесправия в Чехословакии. Фильм мог бы стать биографическим, но именно Палаха нет в кадре - он сгорает в первых кадрах, становится «горящим кустом». А героем картины оказывается общество-предатель.
Режиссер демонстрирует в деталях, как мерзок и жалок обычный человек, как он труслив и открыт для любого компромисса, лишь бы только не лишиться минимального комфорта, который у него есть. Люди в кадре не злодеи и не предатели, они просто трусы. И никто не хочет вступиться за честь мальчика, принесшего себя в жертву идеалам свободы. Гибель Палаха ставит перед выбором всех и каждого, и страх оказывается настолько велик, что почти все делают выбор в пользу предательства, лжи, бессовестности. Так спокойнее.
У всех героев этого фильма есть реальные прототипы. Многие живы и могут узнать себя на экране. Сама Агнешка Холланд - ровесница Яна Палаха, - жила в те годы в Праге: училась во времена «Пражской весны» в пражском FAMU. Ее вынесла в Прагу из родной Польши личная драма.
- С моей фамилией Холланд мне нечего было делать в киношколе в Лодзи, - сказала она мне много лет назад.
Прекрасная фамилия любимого отца была неугодна властям, а менять ее Агнешка не собиралась. Ее отец - известный журналист Хенрик Холланд - в момент, когда карту мира перерисовывали Молотов-Риббентроп, - ушел на территорию СССР. А дальше - 1 сентября 1939-го немецкие танки вошли в польский город Гданьск, под лозунгом «Данциг наш», что была чистая правда, - и началась Вторая мировая. После войны отец вернулся в Польшу, писал и печатался, но в начале шестидесятых был задержан КГБ Польше и погиб на допросе: тело его нашли под окнами местной Лубянки. То ли сам выбросился из окна, не выдержав пыток, то ли выбросили его, - осталось неизвестным.
Подростку Агнешке хватило этой глубокой раны на всю жизнь для того, чтобы стать оппозиционером любому тоталитарному режиму, установившемуся после войны на территории стран социалистического лагеря. Она уехала в Прагу, училась делать кино, но и там примкнула к студенческому движению. За невинную попытку издать неподцензурный журнал в декабре 1971 года, Агнешка была арестована и в СИЗО Рузыне провела два месяца. Этого опыта оказалось достаточно, чтобы покинуть навсегда Польшу, когда там ввели военное положение.
- Я не хотела садиться в тюрьму, я хотела делать кино, - сказала она.
Создатель трех десятков прекрасных лент, она неожиданно вернулась в юность, когда молодой чешский автор принес ей сценарий «Горящий куст». И окунулась в прошлое. Оказалось, что она ничего не забыла. Просто - спрятала на дне души. Чтобы достать, когда потребовалось. Самосожжения Яна Палаха настолько пронзило ее, что первое, что она сказала в интервью по окончании просмотра в Нью-Йорке в минувшем году, было: - Ян Палах сделал меня тем, кто я есть.
И Агнешка старательно воссоздает тот мир, который перевернулся в 1968 году. По Праге медленно ползут советские танки. Хроника тех лет хранит лица людей, стоящих на тротуаре… Их подавленность, короткие взрывы негодования. А дальше - народ отступает. Нет дураков бороться с железом. Свежи еще в памяти немецкие танки…
Сам факт, что восстают только студенты - то сословие, к кому принадлежит и Ян Палах и сама Агнешка, - свидетельство того, что родились молодые люди, которым опыт рабства мало знаком. Она мало что могут, но они против покорности, равнодушия, рабства. Изуверство системы в фильме спущено с патетического уровня в самый низ каждодневного быта, где совершенно убийственным для духа оказывается инстинктивное желание тела жить. И юные восстают. За Палахом придут другие, и Агнешка пытается восстановить историческую справедливость и показывает второго юношу - «второй факел», - но имена вторых уходят в историю. Остается первый. И только похороны Палаха выльются в демонстрацию протеста, и власть сделает шаг назад - уберет этот символ «братской помощи» - танки - с улиц горда и страны. А дальше - мы знаем - и танки уйдут, и рухнет Берлинская стена, и развалится Чехословакия. Чехия станет свободной, как того и хотела в 1968 году. И 45 лет спустя вспомнит имя мальчика, отдавшего жизнь за ее свободу.
Я спрашивала у чехов, почему не сподобились сами снять, и те немногие, с кем мне довелось говорить, только радостно отмечали, что хорошо, что не сделали. Хорошо, что дождались Агнешку Холланд, так как то, что сделала она - никому не под силу.
Они правы. И кому, как не нам смотреть этот фильм? Нам всем - чехам, полякам, русским. Всем соседям по бараку соцлагеря. Это наша история, из которой мы не извлекли урока. Это наши танки ползут и ползут по чужой земле, а мы краснеем от стыда или ликуем от восторга, и два этих полярных отношения к «нашим» танкам разводят нас по две стороны баррикады, где бы мы ни жили - в Праге, Крыму, Нью-Йорке.
Агнешка Холланд сказала на МКФ: «Важно осознать, что многие современные проблемы в пост-коммунистических странах, например, коррупция в Чехии или национализм в Польше, являются результатом тоталитарного опыта. Не думаю, что мы можем говорить, что нас это не касается, наоборот, мы должны осознать, что мы живем в продолжении этого опыта. Другой вопрос, что опыт коммунистического давления и моральной коррупции еще не получил должного художественного отражения. Это неправильно и со строго исторической, и с человеческой точки зрения - этот опыт должен быть как-то выражен, это нужно нашим странам».
Восхищает то, как основательно готовятся к премьере кинопрокатчики. Начиная с 11 июня, весь уикенд перед каждым просмотром в 6-30 вечера будет выступать живой человек, который постарается помочь аудитории войти в мир фильма. В первый вечер это Ирена Грудзиньска-Гросс, бывший польский диссидент, ныне исследователь современной европейской литературы и интеллектуальной истории, профессор Принстона. Близкая подруга автора - Агнешки Холланд. Работает сейчас над книгой о двух близких ей людях - Нобелевских лауреатах - Чеславе Милоше и Иосифе Бродском.
В субботу зрителей встретит Шарлотта Котик - куратор современного искусства Бруклинского музея, но, что гораздо важнее - внучка Томаша Масарика - основателя и первого президента Чехословакии. Некогда ее происхождение помешало ей получить полноценное образование при коммунистическом режиме в Праге. Но только русские танки в Праге и героическая гибель Яна Палаха окончательно лишили ее надежд и иллюзий на светлое будущее. С маленьким сыном и мужем она покинула страну и эмигрировала в Америку. Сегодня она пишет книги, читает лекции и курирует выставки, как историк искусства.
Увы - Павел Литвинов - участник знаменитой единственной акции протеста в СССР - «Демонстрации семерых» - на Лобном месте Красной площади в августе 1968-го, не сможет участвовать. Его звали и ждали, но не сложилось. Виктор Файнберг в Израиле, а Наталью Горбаневскую не так давно проводили в последний путь в Париже. Это она девушкой юной вынесла написанный от руки транспарант, под которым я буду потом стоять в обороне Белого дома под танками 1991 года: «За нашу и вашу свободу». Ему еще жить и жить, этому плакату…
А тогда в 1968-мом они - вся семерка, возразившая против ввода советских танков в Прагу, - были объявлены сумасшедшими и многие годы провели в заключении, где подвергались принудительному лечению.
Трудно представить сегодня, чтобы кто-то принес в жертву собственную жизнь во славу своей страны и ее свободы. Советская психиатрия в том самом 1968-ом году, вела понятие «сверхценной идеи». Когда свобода важнее главной ценности - жизни. И объявила борцов за свободу шизофрениками. Заперла в клинике имени Сербского в центре Москвы и лечила. От желания быть свободными. Напомню, что традиции карательной психиатрии заложил Хрущев, объявив, что только сумасшедшему может не нравиться жизнь в СССР.
Безумно жаль, что они не смогли встретиться - круг друзей Яна Палаха и эти семеро - с Красной площади.
Если вам дорого хоть одно слово и дело, которым посвящен этот фильм - приходите. Это ваши танки на чужой земле. Посмотрите, как это выглядит с точки зрения тех, к кому вы пришли на танке. Плюс - увидеть эту ленту на большом экране негде: фильм сделан по заказу телекомпании HBO для европейского телевидения. В прокате с ним очень непросто - фильм идет три часа и никто, кроме кинотеатра Фильм Форум не отвадился его показать. Получасовой перерыв предусмотрен во время показа.
Подробности здесь -
http://www.filmforum.org/movies/more/burning_bush
Русские танки в Нью-Йорке
Они ползут по экрану. Не подумайте, что там 1945-тый и доблестная советская армия входит освободителем на оккупированные фашистами территории. Нет, на экране - Прага, 1968 год. И наши танки идут, чтобы положить конец «Пражской весне», задавить гусеницами даже мысль о свободе.
Гигантское эпическое полотно «Неопалимая купина» ( Burning bush) выходит в прокат в США. Пока - в единственном кинотеатре Нью-Йорка Film Forum. Премьера - 11 июня. Создатель картины - признанный во всем мире польский режиссер и кинодраматург Агнешка Холланд. Многие ее ленты были номинированы на Оскар и удостоены массы других наград. «Горькая жатва» выдвинута на Оскар в 1985-том, «Европа, Европа» - в 1990 - за Лучший сценарий, и удостоена Золотого глобуса за Лучший фильм на иностранном языке, «Во мраке» - в 2011, не говоря об Оскарах других режиссеров, с которыми А.Холланд сотрудничала в качестве сценариста - Анджей Вайда, Кшиштоф Кесьлевский.
Я писала об этой картине - в минувшем году она была в программе Нью-Йоркского МКФ.
Почти год ушел на то, чтобы найти дистрибьютора.
Фильм повествует об одном человеке - юном студенте Пражского университета. Ян Палах его имя. 16-ого января 1969 года, когда Чехословакия смирилась и привыкла к русским танкам на своих улицах, он вышел
к Национальному музею на Вацлавской площади, снял пальто, взял бутылку, которую принес с собой, вылил содержимое на свою одежду, чиркнул спичкой и загорелся. Имя его узнала вся Чехия, вся Европа, весь мир. В портфеле, который он оставил на тротуаре, были письма, в которых Палах писал, что он только первый факел. За ним придут другие, кто готов ценой собственной жизни протестовать против политического бесправия в Чехословакии. Фильм мог бы стать биографическим, но именно Палаха нет в кадре - он сгорает в первых кадрах, становится «горящим кустом». А героем картины оказывается общество-предатель.
Режиссер демонстрирует в деталях, как мерзок и жалок обычный человек, как он труслив и открыт для любого компромисса, лишь бы только не лишиться минимального комфорта, который у него есть. Люди в кадре не злодеи и не предатели, они просто трусы. И никто не хочет вступиться за честь мальчика, принесшего себя в жертву идеалам свободы. Гибель Палаха ставит перед выбором всех и каждого, и страх оказывается настолько велик, что почти все делают выбор в пользу предательства, лжи, бессовестности. Так спокойнее.
У всех героев этого фильма есть реальные прототипы. Многие живы и могут узнать себя на экране. Сама Агнешка Холланд - ровесница Яна Палаха, - жила в те годы в Праге: училась во времена «Пражской весны» в пражском FAMU. Ее вынесла в Прагу из родной Польши личная драма.
- С моей фамилией Холланд мне нечего было делать в киношколе в Лодзи, - сказала она мне много лет назад.
Прекрасная фамилия любимого отца была неугодна властям, а менять ее Агнешка не собиралась. Ее отец - известный журналист Хенрик Холланд - в момент, когда карту мира перерисовывали Молотов-Риббентроп, - ушел на территорию СССР. А дальше - 1 сентября 1939-го немецкие танки вошли в польский город Гданьск, под лозунгом «Данциг наш», что была чистая правда, - и началась Вторая мировая. После войны отец вернулся в Польшу, писал и печатался, но в начале шестидесятых был задержан КГБ Польше и погиб на допросе: тело его нашли под окнами местной Лубянки. То ли сам выбросился из окна, не выдержав пыток, то ли выбросили его, - осталось неизвестным.
Подростку Агнешке хватило этой глубокой раны на всю жизнь для того, чтобы стать оппозиционером любому тоталитарному режиму, установившемуся после войны на территории стран социалистического лагеря. Она уехала в Прагу, училась делать кино, но и там примкнула к студенческому движению. За невинную попытку издать неподцензурный журнал в декабре 1971 года, Агнешка была арестована и в СИЗО Рузыне провела два месяца. Этого опыта оказалось достаточно, чтобы покинуть навсегда Польшу, когда там ввели военное положение.
- Я не хотела садиться в тюрьму, я хотела делать кино, - сказала она.
Создатель трех десятков прекрасных лент, она неожиданно вернулась в юность, когда молодой чешский автор принес ей сценарий «Горящий куст». И окунулась в прошлое. Оказалось, что она ничего не забыла. Просто - спрятала на дне души. Чтобы достать, когда потребовалось. Самосожжения Яна Палаха настолько пронзило ее, что первое, что она сказала в интервью по окончании просмотра в Нью-Йорке в минувшем году, было: - Ян Палах сделал меня тем, кто я есть.
И Агнешка старательно воссоздает тот мир, который перевернулся в 1968 году. По Праге медленно ползут советские танки. Хроника тех лет хранит лица людей, стоящих на тротуаре… Их подавленность, короткие взрывы негодования. А дальше - народ отступает. Нет дураков бороться с железом. Свежи еще в памяти немецкие танки…
Сам факт, что восстают только студенты - то сословие, к кому принадлежит и Ян Палах и сама Агнешка, - свидетельство того, что родились молодые люди, которым опыт рабства мало знаком. Она мало что могут, но они против покорности, равнодушия, рабства. Изуверство системы в фильме спущено с патетического уровня в самый низ каждодневного быта, где совершенно убийственным для духа оказывается инстинктивное желание тела жить. И юные восстают. За Палахом придут другие, и Агнешка пытается восстановить историческую справедливость и показывает второго юношу - «второй факел», - но имена вторых уходят в историю. Остается первый. И только похороны Палаха выльются в демонстрацию протеста, и власть сделает шаг назад - уберет этот символ «братской помощи» - танки - с улиц горда и страны. А дальше - мы знаем - и танки уйдут, и рухнет Берлинская стена, и развалится Чехословакия. Чехия станет свободной, как того и хотела в 1968 году. И 45 лет спустя вспомнит имя мальчика, отдавшего жизнь за ее свободу.
Я спрашивала у чехов, почему не сподобились сами снять, и те немногие, с кем мне довелось говорить, только радостно отмечали, что хорошо, что не сделали. Хорошо, что дождались Агнешку Холланд, так как то, что сделала она - никому не под силу.
Они правы. И кому, как не нам смотреть этот фильм? Нам всем - чехам, полякам, русским. Всем соседям по бараку соцлагеря. Это наша история, из которой мы не извлекли урока. Это наши танки ползут и ползут по чужой земле, а мы краснеем от стыда или ликуем от восторга, и два этих полярных отношения к «нашим» танкам разводят нас по две стороны баррикады, где бы мы ни жили - в Праге, Крыму, Нью-Йорке.
Агнешка Холланд сказала на МКФ: «Важно осознать, что многие современные проблемы в пост-коммунистических странах, например, коррупция в Чехии или национализм в Польше, являются результатом тоталитарного опыта. Не думаю, что мы можем говорить, что нас это не касается, наоборот, мы должны осознать, что мы живем в продолжении этого опыта. Другой вопрос, что опыт коммунистического давления и моральной коррупции еще не получил должного художественного отражения. Это неправильно и со строго исторической, и с человеческой точки зрения - этот опыт должен быть как-то выражен, это нужно нашим странам».
Восхищает то, как основательно готовятся к премьере кинопрокатчики. Начиная с 11 июня, весь уикенд перед каждым просмотром в 6-30 вечера будет выступать живой человек, который постарается помочь аудитории войти в мир фильма. В первый вечер это Ирена Грудзиньска-Гросс, бывший польский диссидент, ныне исследователь современной европейской литературы и интеллектуальной истории, профессор Принстона. Близкая подруга автора - Агнешки Холланд. Работает сейчас над книгой о двух близких ей людях - Нобелевских лауреатах - Чеславе Милоше и Иосифе Бродском.
В субботу зрителей встретит Шарлотта Котик - куратор современного искусства Бруклинского музея, но, что гораздо важнее - внучка Томаша Масарика - основателя и первого президента Чехословакии. Некогда ее происхождение помешало ей получить полноценное образование при коммунистическом режиме в Праге. Но только русские танки в Праге и героическая гибель Яна Палаха окончательно лишили ее надежд и иллюзий на светлое будущее. С маленьким сыном и мужем она покинула страну и эмигрировала в Америку. Сегодня она пишет книги, читает лекции и курирует выставки, как историк искусства.
Увы - Павел Литвинов - участник знаменитой единственной акции протеста в СССР - «Демонстрации семерых» - на Лобном месте Красной площади в августе 1968-го, не сможет участвовать. Его звали и ждали, но не сложилось. Виктор Файнберг в Израиле, а Наталью Горбаневскую не так давно проводили в последний путь в Париже. Это она девушкой юной вынесла написанный от руки транспарант, под которым я буду потом стоять в обороне Белого дома под танками 1991 года: «За нашу и вашу свободу». Ему еще жить и жить, этому плакату…
А тогда в 1968-мом они - вся семерка, возразившая против ввода советских танков в Прагу, - были объявлены сумасшедшими и многие годы провели в заключении, где подвергались принудительному лечению.
Трудно представить сегодня, чтобы кто-то принес в жертву собственную жизнь во славу своей страны и ее свободы. Советская психиатрия в том самом 1968-ом году, вела понятие «сверхценной идеи». Когда свобода важнее главной ценности - жизни. И объявила борцов за свободу шизофрениками. Заперла в клинике имени Сербского в центре Москвы и лечила. От желания быть свободными. Напомню, что традиции карательной психиатрии заложил Хрущев, объявив, что только сумасшедшему может не нравиться жизнь в СССР.
Безумно жаль, что они не смогли встретиться - круг друзей Яна Палаха и эти семеро - с Красной площади.
Если вам дорого хоть одно слово и дело, которым посвящен этот фильм - приходите. Это ваши танки на чужой земле. Посмотрите, как это выглядит с точки зрения тех, к кому вы пришли на танке. Плюс - увидеть эту ленту на большом экране негде: фильм сделан по заказу телекомпании HBO для европейского телевидения. В прокате с ним очень непросто - фильм идет три часа и никто, кроме кинотеатра Фильм Форум не отвадился его показать. Получасовой перерыв предусмотрен во время показа.
Подробности здесь -
http://www.filmforum.org/movies/more/burning_bush