Плюрализм источников
Помнится, когда-то давным-давно я здесь в жж вещала про то, что историю изучать если, то только по первоисточникам. :))) Правильно, конечно, но это все юношеский максимализм - нет, время показало, что мне сама по себе история не так уж и интересна, чтобы убивать кучу времени на ковыряния в первоисточниках. Со временем я стала менее брезгливой, так сказать, и перешла на переработки. В плане заполнить пробелы в своем знании русской истории хотя бы в первом приближении, в итоге ограничилась чтением «Истории Государства Российского» Бориса Акунина. Ну а че? Беллетрист он вроде приличный, хотя я его художку не читала, просто не особо читаю детективы в принципе, взгляды, которые он публично высказывает, мне симпатичны, историей он сам интересуется, на истину в последней инстанции не претендует. В общем, такое саммари, которое мне вполне подходит.
И все бы ничего, но в последнем из томов, которые я у него прочитала, про «Эпоху цариц», есть типа оценки деятелей литературы того самого 18-ого века. И хотя история мне так, нужна просто как декорация для моих филологических изысканий, но именно что история культуры меня как раз очень даже интересует! И вот как раз решила в плане изучения российской литературы начать с декораций, то бишь с истории, и наткнулась там про Тредиаковского. А надо сказать, впервые я это имя тогда и услышала, но вскорести пришлось вернуться. Да и вообще, поднапрягли меня комментарии про Василия Кирилловича со стороны Акунина, какое-то шестое чувство подсказало, что что-то тут не то.
Процитирую что Акунин написал про Тредиаковского:
«Пращуром российских интеллигентов можно считать В. Тредиаковского, история которого хорошо демонстрирует условия, в которых возникало это почтенное в будущем сословие.
Василий Кириллович был сыном провинциального священника, вырос в захолустной Астрахани, где случайно, у заезжих капуцинов, выучился латыни. Главной страстью юноши была жажда знаний. Он сбежал в Москву, чтобы продолжить учебу в Славяно-греко-латинской академии. Постигнув всю невеликую сумму тогдашней русской церковной учености, Тредиаковский каким-то образом сумел перебраться в Европу, возмечтав попасть в Сорбонну. «С крайним претерпением бедности», пешком, дошел до Парижа и два года изучал там философию, математику и «свободные искусства».
Вернувшись на родину, Тредиаковский пристроился секретарем в недавно открытой Академии, однако известность приобрел не научными, а литературными занятиями, в особенности сочинением правильно рифмованных, ритмичных стихов, что тогда было внове и казалось очень ловким штукачеством.
Эта затейность привлекла внимание скучающей Анны Иоанновны, которая, как мы помним, специально собирала даже крестьянские частушки.»
и вот дальше:
«Василий Кириллович удостоился великой чести лично явить свой дар государыне. Первая встреча российской Высшей Власти с отечественной интеллигенцией произошла при обстоятельствах, которые сам поэт описывает следующим образом: «Имел счастие читать государыне императрице у камина, стоя на коленях перед ея императорским величеством; и по окончании онаго чтения удостоился получить из собственных ея императорскаго величества рук всемилостивейшую оплеушину».»
И далее, когда про «вольнодумную прослойку», то выносится окончательный приговор: «Европейски образованные, высококультурные люди в России имелись и прежде, все же невозможно причислять к интеллигентам Василия Тредиаковского, считавшего за счастие высочайшую оплеушину, или льстивого в воспевании начальства Михайлу Ломоносова.»
А потом я принялась читать «Очерк истории русского стиха» обожаемого мною Гаспарова, и вот тут-то опять столкнулась с Василием Кирилловичем, но не как придворным чуть ли не лакеем, как его описывает Акунин, а с ученым-филологом и настоящим поэтом-реформатором и поэтом-экспериментатором. Вот тут-то я просто и влюбилась в него! Стала жадно искать все, что возможно найти - про него самого, а также его собственные работы. Нашла художественно-исторический роман Петра Алешковского под названием «Арлекин. Судьба гения», с нетерпением стала его читать.
Петр Алешковский по профессии историк, однако стал и профессиональным писателем, роман про Тредиаковского написал еще в 90-х, использовал кучу архивных исторических документов, стремился создать роман хотя и художественный, но все же исторически достоверный. Кстати, очень интересный роман, я его прочла с огромным удовольствием. Ничего подобного про «чтение на коленях» и про «оплеушины» в романе нет. Акунин в своих томах никакой библиографии не ведет, поэтому я пыталась найти источник «письма», в котором якобы Тредиаковский пишет про чтение стихов у императрицы, в сети. Есть куча цитат, в точности таких же, но первоисточник нигде не указан. Даже нашла на сайте какой-то специфичной библиотеки кое-какие его письма (Кантемиру, например), но ничего такого, о чем упоминает Акунин и прочие. Я нашла фб Петра Алешковского и там написала ему. Автор ответил мне, сказал, что «и не найдете, это все байка, более поздняя выдумка». Ну, в принципе, не так уж и важно, хотя Алешковскому я поверила. А еще несколько градус уважения к Акунину упал из-за того, что он же как раз сам писатель, все-таки непрофессионально это как-то так к собратьям по перу - писать про них по слухам. Удивило как раз то, что Акунин явно не особо Тредиаковским в принципе когда-либо интересовался, а ведь это был именно что настоящий филолог и поэт, и даже неважно, в конце концов, действительно ли он читал стихи императрице, стоя при этом на коленях.