- Наконец-то бедные дети накушались!
В конце 60-х годов я поступила в Казанский университет на механико-математический факультет и нас с первого сентября послали в колхоз на картошку. Нас всех погрузили на большой пароход и он медленно поплыл по Казанке, потом через казанское водохранилище перебрался на Волгу и продолжил свое плаванье полторы суток до колхоза, в котором нам предстояло провести месяц.
При слиянии Казанки и Волги река так широка, что не видно противоположного берега и красива просто невероятно. Впрочем и дальше она очень красива. Сейчас, когда я вижу пейзажи, которые выставляет levkonoe я вспоминаю эту тихую, нежную красоту.
Село, где нас поместили, называлось Старая Щеколда. Нас там расселили у колхозников по несколько человек на избу, а на работу на поле возили на грузовике. Забираться в него через борт поначалу было трудно, но мы скоро приспособились.
Мы, пятеро девочек поселились у одной хозяйки. Трое из нас спали на печи, а я и еще одна девочка, которые были повыше и там не помещались, спали на полу. Ночи в сентябре в Татарии достаточно холодные, но хозяйка протапливала печку через день и нам не было холодно. Она же нам и готовила, получая продукты на нас в колхозе. Еда была простая но сытная - картошка, хлеб, молоко, а на аппетит мы не жаловались, возраст, физическая работа и свежий воздух требовали своего..
Однажды утром она ушла куда-то, а мы обнаружили в печке котелок с маленькими картошинами сваренными в мундире и конечно тут же слопали. она возвращается, обнаруживает пропажу и кричит:
- Девкииии! Да что же вы наделали, вы же поросячью картошку сьели!
Оказывается мелкая картошка предназначалась для поросенка, а не для нас. Большой беды не случилось, поросенку сварили еще,но потом она у нас всегда шла под кодом - поросячья картошка.
Нам, городским жителям, очень не хватало сладостей. Жуткие слипшиеся карамельки неизвестного вида были выметены из сельпо в первые же два дня нашего пребывания в колхозе, потом мы покупали кусковый сахар, сами его кололи и ели с хлебом и молоком.
Раз в неделю мы натаскивали воды от колодца, хозяйка нам топила баню и мы мылись. Баня у нее была отдельным домиком в огороде и называлась черная. Как мне объяснили, в черной бане нет дымохода и весь дым идет внутрь, так что когда одна из нас в качестве эксперимента вылила воды на раскаленные угли, мы все с визгом выскочили голышом из домика - дышать там было совершенно нечем. Хорошо еще нас с улицы видно не было.
Погода весь месяц стояла прекрасная - дождь шел пожалуй раза два, не больше, и в эти дни мы не работали. Однажды мы работали на дальнем поле и вечером за нами не пришла машина, что бы отвезти домой. Мы остались ночевать в ближайшей деревне и на ужин нас всех кормила одна татарская семья. Хорошо помню очень жирный и вкусный суп-лапшу с бараниной, потом мясо с картошкой, потом молоко и чай со свежим хлебом и медом.
Короче из колхоза я приехала солидно поправившись, как у нас говорили: Щеки из-за спины видны. Потом конечно я все сбросила по студенческим столовкам. Но когда я приехала домой на свои первые зимние каникулы, одна из маминых подруг произнесла фразу, которую ей мама не простила никогда.
Она сказала:
- Наконец-то бедные дети накушались!
При слиянии Казанки и Волги река так широка, что не видно противоположного берега и красива просто невероятно. Впрочем и дальше она очень красива. Сейчас, когда я вижу пейзажи, которые выставляет levkonoe я вспоминаю эту тихую, нежную красоту.
Село, где нас поместили, называлось Старая Щеколда. Нас там расселили у колхозников по несколько человек на избу, а на работу на поле возили на грузовике. Забираться в него через борт поначалу было трудно, но мы скоро приспособились.
Мы, пятеро девочек поселились у одной хозяйки. Трое из нас спали на печи, а я и еще одна девочка, которые были повыше и там не помещались, спали на полу. Ночи в сентябре в Татарии достаточно холодные, но хозяйка протапливала печку через день и нам не было холодно. Она же нам и готовила, получая продукты на нас в колхозе. Еда была простая но сытная - картошка, хлеб, молоко, а на аппетит мы не жаловались, возраст, физическая работа и свежий воздух требовали своего..
Однажды утром она ушла куда-то, а мы обнаружили в печке котелок с маленькими картошинами сваренными в мундире и конечно тут же слопали. она возвращается, обнаруживает пропажу и кричит:
- Девкииии! Да что же вы наделали, вы же поросячью картошку сьели!
Оказывается мелкая картошка предназначалась для поросенка, а не для нас. Большой беды не случилось, поросенку сварили еще,но потом она у нас всегда шла под кодом - поросячья картошка.
Нам, городским жителям, очень не хватало сладостей. Жуткие слипшиеся карамельки неизвестного вида были выметены из сельпо в первые же два дня нашего пребывания в колхозе, потом мы покупали кусковый сахар, сами его кололи и ели с хлебом и молоком.
Раз в неделю мы натаскивали воды от колодца, хозяйка нам топила баню и мы мылись. Баня у нее была отдельным домиком в огороде и называлась черная. Как мне объяснили, в черной бане нет дымохода и весь дым идет внутрь, так что когда одна из нас в качестве эксперимента вылила воды на раскаленные угли, мы все с визгом выскочили голышом из домика - дышать там было совершенно нечем. Хорошо еще нас с улицы видно не было.
Погода весь месяц стояла прекрасная - дождь шел пожалуй раза два, не больше, и в эти дни мы не работали. Однажды мы работали на дальнем поле и вечером за нами не пришла машина, что бы отвезти домой. Мы остались ночевать в ближайшей деревне и на ужин нас всех кормила одна татарская семья. Хорошо помню очень жирный и вкусный суп-лапшу с бараниной, потом мясо с картошкой, потом молоко и чай со свежим хлебом и медом.
Короче из колхоза я приехала солидно поправившись, как у нас говорили: Щеки из-за спины видны. Потом конечно я все сбросила по студенческим столовкам. Но когда я приехала домой на свои первые зимние каникулы, одна из маминых подруг произнесла фразу, которую ей мама не простила никогда.
Она сказала:
- Наконец-то бедные дети накушались!