Почему коммунисты и "левые" суть две большие разницы.
Вот тут тов. Рыбовед сделал псто по этой теме, которое было бы очень хорошо, если бы в нём не было некоторых ляпов... Короче, я взял его за основу, вылил всю лишнюю воду, добавил кое-чего от себя по сути вопроса, и вот результат:
"Левые", как и "правые", - это продукт буржуазных революций, а коммунисты - революции пролетарской. Этим все сказано. Можно было бы здесь и ставить точку, если бы не упорное стремление разнообразных "интеллектуалов" смешать все в одну кучу и проигнорировать ту пропасть, которая отделяет носителей пролетарской идеологии от неугомонных борцов за торжество светлых идеалов буржуазной эпохи. Доходит иногда до того, что слова "коммунисты" и "левые" используют чуть ли не как синонимы. И это не следствие только лишь политической безграмотности. Часто это делается сознательно, для того, чтобы затушевать коммунизм, упаковать его в "общелевую" буржуазную парадигму в целях выхолащивания его сущности. При этом, понятное дело, характерные для "левых вообще" идеи выпячиваются в качестве главного, а все остальное, что имеет значение именно для коммунизма, остается в тени. Так, очень ловко пролетарские идеи выводятся из фокуса общественного внимания и замещаются различной несущественной ернудой.
Многие охотно заявляют: "я - левый!", но, пытаясь объяснить, что это значит, мычат нечто нечленораздельное. В лучшем случае они формулируют, что "левые" - это сторонники прогрессивных изменений общества. А "прогрессивные изменения" - это то, что способствует увеличению "свободы", "равенства" и т. п. - в определении каковых терминов различные сорта "левых" иногда расходятся до полной противоположности. Короче говоря, коренным отличием коммунизма от т. н. "левой идеи" является то, что последняя есть винегрет из абстрактных морально-этических установок, сформированых эпохой Просвещения (т. е. в 18-м веке), тогда как в коммунизме принципиально "нет ни грана этики", а основывается он на передовой науке и технике. И именно из научной истины выводится вся политическая программа коммунистов о тотальном уничтожении частной собственности, начиная с таковой на решающие средства производства и заканчивая таковой на зубные щётки.
Таким образом, смешение коммунистического и "левого" движений в один флакон является тяжким недоразумением. Возникло это тяжкое недоразумение из всего лишь одного практического политического шага, сделанного в 19-м веке (и который, по всей видимости, таки был целесообразным для того времени и конкретно-исторических условий), а именно, одобрения Марксом и Энгельсом слияния их собственных последователей с последователями Лассаля в Социалистическую рабочую партию Германии (1875). Однако этот шаг был сделан не прежде, чем Маркс с Энгельсом объяснили отношение коммунизма ко всевозможным сортам "социализмов" в третьей части "Коммунистического Манифеста". Но c тех пор буржуазные социалисты лассальянского типа и именно их взгляды пропитывали все "рабочие" партии, впадавшие в оппортунизм и ревизионизм. Время коммунистам порвать с ними и прочими "левыми" пришло в 1917-18 гг., что и было недвусмысленно обозначено Лениным - путём, кроме прочего, возвращения слова "коммунизм" (к тому моменту изрядно пропахшего нафталином из-за вышеуказанного политического шага) в название большевистской партии. Но не так просто избавиться от старых привычек и привязанностей, особенно когда политическая целесообразность продолжает держать их на искусственном жизнеобеспечении. Поэтому коммунизм не смог покончить с этим тяжким недоразумением в 20-м веке. Что ж, в 21-м веке уже давно пора покончить с ним, так как после провала мировой пролетарской революции в 20-м веке никакой политической целосообразности в поддержке левацкого болота коммунистами нет и больше никогда не возникнет.
Да, на определённом историческом этапе именно "левые" являлись наиболее последовательными сторонниками и проводниками идей буржуазных революций. Поэтому некоторым даже из числа вроде как более-менее тру-комми кажется логичным, что МПР должна пойти еще дальше в том же направлении, в направлении развития принципов, заложенных буржуазными революциями, и пролетарские революционеры должны стоять "на плечах" буржуазных революционеров. Но такой образ мыслей свидетельствует только об одном - о неспособности его носителей разорвать идеологические путы старого буржуазного общества и даже помыслить новое общество, построенное по пролетарскому проекту.
Хотя, казалось бы, и самая простая аналогия с теми же буржуазными революциями говорит нам о чём? Она говорит нам о том, что буржуазные революции ниспровергали идеи, которые господствовали в более раннюю эпоху. "Раздавите гадину!" восклицал Вольтер о проповедниках "веры, надежды и любви". Именно с ниспровержения религиозного мракобесия - этой идеологической основы отжившего уже к тому времени феодального строя, буржуазия, в качестве самостоятельного класса, начала борьбу за свою гегемонию в новом мире. Без этого радикального переворота в сознании не могло быть и речи о том, чтобы выработать те принципы, которые лежат в основе современного буржуазного общества. А ведь на начальном этапе развития капитализма только что нарождавшаяся буржуазия пыталась вернуться к истокам христианства, в частности, посредством движения Реформации. Но Реформация не ставила под сомнение саму христианскую веру, как не затрагивала она и основ феодального строя, зачастую лишь способствуя развитию его "высшей стадии" - абсолютизма. И только мыслители Просвещения, отвергая религию как таковую дали более-менее последовательную идеологическую основу для буржуазно-революционного движения.
Ровно точно также должен поступить и пролетариат. Старые, теперь уже изъеденные молью идеи эпохи Просвещения, типа "прав человека", "гражданских прав и свобод", "народовластия" и т. п., более не являются актуальными. Производительные силы переросли тот тип производственных отношений, при которых подобные идеологемы могут являться элементами адекватной надстройки. И даже с точки зрения узкого, идеалистического понимания истории как борьбы идеологий, очевидно, что чтобы ниспровергнуть капитализм идеологически, необходимо выйти за пределы возникшего в период буржуазных революций "лево-правого дискурса". Пролетариат должен отвергнуть буржуазные представления о свободе и равенстве. "Свобода, равенство и братство" - красивые лозунги буржуазии, оказались пустой и лживой фразой, точно также, как раньше "вера, надежда, любовь" - пустой и лживой фразой главного феодала Европы. Свобода в понимании буржуазии - это "свобода предпринимательства", свобода обогащения за счет общественного труда. Пролетариат отрицает "свободу предпринимательства", и пролетариат отрицает "свободу" пролетариата - горбатиться всю жизнь на "свободных предпринимателей" либо умирать с голода.
Буржуазное равенство, так же как и свобода, есть пустая формальность. Юридически все равны, но никакого фактического равенства - не только т. н. "прав", но даже возможностей этих "прав" добиться - при капитализме нет и быть не может. Однако "левые" вместо того, чтобы декларировать необходимость уничтожения присвоения общественного богатства частными лицами (эта необходимость является насущной не потому, что такое присвоение "несправедливо", а потому, что оно экономически неэффективно и ведёт бессмысленной растрате ресурсов, глобальной экологической катастрофе и гибели человечества), толкуют о каком-то уравнительном перераспределении "дохода", а то и вовсе сводят идею равенства к абсурду "мультикультурализма" с положительной дискриминациией всевозможных "меньшинств". Пролетариат же отрицает не только равенство ума и глупости, силы и слабости, здоровья и болезненности. Пролетариат отрицает равенство т. н. "прав" вообще, выдвигая на его место принцип равенства обязанностей ("от каждого - по cпособности"), добросовестное исполнение которых каждым членом глобального коллектива в научно-организованном коммунистическом обществе сделает эти самые "права" ненужной бессмыслицей.
И уж ни о каком классовом "братстве" с эксплоататорами, понятно, не может быть и речи.
Излечение от детской болезни левизны, разумеется, не означает перехода на "правые" позиции. Наоборот, коммунизм - это гораздо более последовательное и радикальное (т. к. в силу своего научного обоснования выводы коммунистической теории не допускают никаких двояких или смягчённых толкований) отрицание "прав" частной собственности, "семейных ценностей", "свободы" религиозного мракобесия, привилегий тех или иных групп лиц и пр., чем то, на которое способны мягкоголовые леваки тешащие себя мечтами о т. н. "демократии".
Те, кто считает себя коммунистами, кто действительно желает бороться за прогресс, т. е. за мировую пролетарскую революцию, которая единственная и может обеспечить человечеству этот самый прогресс за пределом 21-го века, те должны отбросить старые, отжившие стереотипы "левой" политики. А те, кто останется в рамках "лево-правой" дихотомии всегда будут задёшево использоваться той или иной группировкой буржуазии сугубо в её интересах. Либо, в "лучшем" случае, они будут поддерживать и проводить политику мелкобуржуазного социал-фашизма.
"Левые", как и "правые", - это продукт буржуазных революций, а коммунисты - революции пролетарской. Этим все сказано. Можно было бы здесь и ставить точку, если бы не упорное стремление разнообразных "интеллектуалов" смешать все в одну кучу и проигнорировать ту пропасть, которая отделяет носителей пролетарской идеологии от неугомонных борцов за торжество светлых идеалов буржуазной эпохи. Доходит иногда до того, что слова "коммунисты" и "левые" используют чуть ли не как синонимы. И это не следствие только лишь политической безграмотности. Часто это делается сознательно, для того, чтобы затушевать коммунизм, упаковать его в "общелевую" буржуазную парадигму в целях выхолащивания его сущности. При этом, понятное дело, характерные для "левых вообще" идеи выпячиваются в качестве главного, а все остальное, что имеет значение именно для коммунизма, остается в тени. Так, очень ловко пролетарские идеи выводятся из фокуса общественного внимания и замещаются различной несущественной ернудой.
Многие охотно заявляют: "я - левый!", но, пытаясь объяснить, что это значит, мычат нечто нечленораздельное. В лучшем случае они формулируют, что "левые" - это сторонники прогрессивных изменений общества. А "прогрессивные изменения" - это то, что способствует увеличению "свободы", "равенства" и т. п. - в определении каковых терминов различные сорта "левых" иногда расходятся до полной противоположности. Короче говоря, коренным отличием коммунизма от т. н. "левой идеи" является то, что последняя есть винегрет из абстрактных морально-этических установок, сформированых эпохой Просвещения (т. е. в 18-м веке), тогда как в коммунизме принципиально "нет ни грана этики", а основывается он на передовой науке и технике. И именно из научной истины выводится вся политическая программа коммунистов о тотальном уничтожении частной собственности, начиная с таковой на решающие средства производства и заканчивая таковой на зубные щётки.
Таким образом, смешение коммунистического и "левого" движений в один флакон является тяжким недоразумением. Возникло это тяжкое недоразумение из всего лишь одного практического политического шага, сделанного в 19-м веке (и который, по всей видимости, таки был целесообразным для того времени и конкретно-исторических условий), а именно, одобрения Марксом и Энгельсом слияния их собственных последователей с последователями Лассаля в Социалистическую рабочую партию Германии (1875). Однако этот шаг был сделан не прежде, чем Маркс с Энгельсом объяснили отношение коммунизма ко всевозможным сортам "социализмов" в третьей части "Коммунистического Манифеста". Но c тех пор буржуазные социалисты лассальянского типа и именно их взгляды пропитывали все "рабочие" партии, впадавшие в оппортунизм и ревизионизм. Время коммунистам порвать с ними и прочими "левыми" пришло в 1917-18 гг., что и было недвусмысленно обозначено Лениным - путём, кроме прочего, возвращения слова "коммунизм" (к тому моменту изрядно пропахшего нафталином из-за вышеуказанного политического шага) в название большевистской партии. Но не так просто избавиться от старых привычек и привязанностей, особенно когда политическая целесообразность продолжает держать их на искусственном жизнеобеспечении. Поэтому коммунизм не смог покончить с этим тяжким недоразумением в 20-м веке. Что ж, в 21-м веке уже давно пора покончить с ним, так как после провала мировой пролетарской революции в 20-м веке никакой политической целосообразности в поддержке левацкого болота коммунистами нет и больше никогда не возникнет.
Да, на определённом историческом этапе именно "левые" являлись наиболее последовательными сторонниками и проводниками идей буржуазных революций. Поэтому некоторым даже из числа вроде как более-менее тру-комми кажется логичным, что МПР должна пойти еще дальше в том же направлении, в направлении развития принципов, заложенных буржуазными революциями, и пролетарские революционеры должны стоять "на плечах" буржуазных революционеров. Но такой образ мыслей свидетельствует только об одном - о неспособности его носителей разорвать идеологические путы старого буржуазного общества и даже помыслить новое общество, построенное по пролетарскому проекту.
Хотя, казалось бы, и самая простая аналогия с теми же буржуазными революциями говорит нам о чём? Она говорит нам о том, что буржуазные революции ниспровергали идеи, которые господствовали в более раннюю эпоху. "Раздавите гадину!" восклицал Вольтер о проповедниках "веры, надежды и любви". Именно с ниспровержения религиозного мракобесия - этой идеологической основы отжившего уже к тому времени феодального строя, буржуазия, в качестве самостоятельного класса, начала борьбу за свою гегемонию в новом мире. Без этого радикального переворота в сознании не могло быть и речи о том, чтобы выработать те принципы, которые лежат в основе современного буржуазного общества. А ведь на начальном этапе развития капитализма только что нарождавшаяся буржуазия пыталась вернуться к истокам христианства, в частности, посредством движения Реформации. Но Реформация не ставила под сомнение саму христианскую веру, как не затрагивала она и основ феодального строя, зачастую лишь способствуя развитию его "высшей стадии" - абсолютизма. И только мыслители Просвещения, отвергая религию как таковую дали более-менее последовательную идеологическую основу для буржуазно-революционного движения.
Ровно точно также должен поступить и пролетариат. Старые, теперь уже изъеденные молью идеи эпохи Просвещения, типа "прав человека", "гражданских прав и свобод", "народовластия" и т. п., более не являются актуальными. Производительные силы переросли тот тип производственных отношений, при которых подобные идеологемы могут являться элементами адекватной надстройки. И даже с точки зрения узкого, идеалистического понимания истории как борьбы идеологий, очевидно, что чтобы ниспровергнуть капитализм идеологически, необходимо выйти за пределы возникшего в период буржуазных революций "лево-правого дискурса". Пролетариат должен отвергнуть буржуазные представления о свободе и равенстве. "Свобода, равенство и братство" - красивые лозунги буржуазии, оказались пустой и лживой фразой, точно также, как раньше "вера, надежда, любовь" - пустой и лживой фразой главного феодала Европы. Свобода в понимании буржуазии - это "свобода предпринимательства", свобода обогащения за счет общественного труда. Пролетариат отрицает "свободу предпринимательства", и пролетариат отрицает "свободу" пролетариата - горбатиться всю жизнь на "свободных предпринимателей" либо умирать с голода.
Буржуазное равенство, так же как и свобода, есть пустая формальность. Юридически все равны, но никакого фактического равенства - не только т. н. "прав", но даже возможностей этих "прав" добиться - при капитализме нет и быть не может. Однако "левые" вместо того, чтобы декларировать необходимость уничтожения присвоения общественного богатства частными лицами (эта необходимость является насущной не потому, что такое присвоение "несправедливо", а потому, что оно экономически неэффективно и ведёт бессмысленной растрате ресурсов, глобальной экологической катастрофе и гибели человечества), толкуют о каком-то уравнительном перераспределении "дохода", а то и вовсе сводят идею равенства к абсурду "мультикультурализма" с положительной дискриминациией всевозможных "меньшинств". Пролетариат же отрицает не только равенство ума и глупости, силы и слабости, здоровья и болезненности. Пролетариат отрицает равенство т. н. "прав" вообще, выдвигая на его место принцип равенства обязанностей ("от каждого - по cпособности"), добросовестное исполнение которых каждым членом глобального коллектива в научно-организованном коммунистическом обществе сделает эти самые "права" ненужной бессмыслицей.
И уж ни о каком классовом "братстве" с эксплоататорами, понятно, не может быть и речи.
Излечение от детской болезни левизны, разумеется, не означает перехода на "правые" позиции. Наоборот, коммунизм - это гораздо более последовательное и радикальное (т. к. в силу своего научного обоснования выводы коммунистической теории не допускают никаких двояких или смягчённых толкований) отрицание "прав" частной собственности, "семейных ценностей", "свободы" религиозного мракобесия, привилегий тех или иных групп лиц и пр., чем то, на которое способны мягкоголовые леваки тешащие себя мечтами о т. н. "демократии".
Те, кто считает себя коммунистами, кто действительно желает бороться за прогресс, т. е. за мировую пролетарскую революцию, которая единственная и может обеспечить человечеству этот самый прогресс за пределом 21-го века, те должны отбросить старые, отжившие стереотипы "левой" политики. А те, кто останется в рамках "лево-правой" дихотомии всегда будут задёшево использоваться той или иной группировкой буржуазии сугубо в её интересах. Либо, в "лучшем" случае, они будут поддерживать и проводить политику мелкобуржуазного социал-фашизма.