"Ох, Самара сестра моя. Кострома mon amour..."
Мысль о том, что я ничего не видел в своей собственной стране, пришла мне в голову зимой 2007 года. Я стоял в наряде дневальным и разглядывал карту. Вот мой Орёл, рядом Тула и Курск. Вот Москва, проедешь ещё чуть на север, и будет тебе Санкт-Петербург. К тому времени все мои друзья уже успели где-то побывать. Кто-то ездил в Крым, кто-то в Киев. Были и те, кто освоил Лондон с Парижем. Один друг перебрался жить в Израиль. Там он жил по поддельным документам, потом подрался с полицейским, отсидел в местной тюрьме и был депортирован. Я кроме Москвы не видел вообще ничего. Даже служить в армию и то попал в Подмосковье, хотя просился как можно дальше.
Глядя на карту я вдруг отчётливо ощутил, что живу в нереальной стране, которую не принято воспринимать как место для туризма. Никогда и ни от кого я не слышал фраз на тему отдыха в Самаре или Омске. Никому не приходило в голову махнуть на денёк в Пермь. Россия была неинтересна народу, населявшему её и единственный вопрос который мог появиться в качестве ответа, на предложение поехать в Челябинск - Зачем? О том, что просто интересно посмотреть на один из крупнейших городов своей страны никто не задумывался. Во всяком случае, мне так казалось.
Со мной служили ребята из Саратова, Иваново, Брянска, Курска, был даже парень из Якутии. Его так и называли - якут. Из Челябинска, кстати, тоже было несколько человек. Все хвалили свои города, я помню разговоры о том, что будем ездить друг к другу в гости, обязательно будем, но уверен, что никто никуда не поехал. Полторы сотни парней носящих портянки не были похожи на любителей туризма. Хотя и там всё же было несколько исключений. К сожалению, мы все потерялись где-то на просторах нашей огромной Родины.
В Сызрань нас вёз плацкартный вагон, за окном стелились поля с подтаявшим снегом. На горизонте мелькали мрачные леса. Никакие сказочные персонажи там не жили, да и разбойники тоже. Всю эту землю наши предки освоили несколько столетий назад. Мне и жене эти картины были знакомы, сестра моей жены с восторгом смотрела на мелькающие полустанки. К своему одиннадцатому классу она успела пожить на Камчатке, во Владивостоке и Калининградской области. Бывала она и в Москве. То, что принято называть Россией, ей было неведомо. Согласитесь, что Камчатка и Калининград не совсем Россия. Это какие-то дальние непонятные земли. Москва же и двести лет назад казалась отдельным государством. Таковым она остаётся и сейчас.
Миссия на Волге у нас была специфическая. Жена намеревалась познакомить меня со своей родней в Сызрани, её сестра замышляла увидеть в реальности мальчишек, с которыми познакомилась в интернете, на меня возлагалась ответственность за их осмотр и совместную прогулку. Мальчишки жили в Самаре. Я к тому времени казался окружающим взрослым человеком. У меня за плечами была армия и служба оперативником. Правда, недолго, но всё же. До кучи появился семейный статус. То есть я был женат и напротив меня сидел мой трёхгодовалый сын. Да и годиков мне к тому времени было уже 28. К моменту погрузки в поезд в моей голове чётко оформилось желание увидеть свою страну.
Если в армии у меня только закралась мысль о том, что я ничего не видел в стране, которой служил, то после переезда в Балтийск окончательно понял, что хочу смотреть на карту с какими-то ассоциациями. В 2010 году, когда я стал жителем балтийского побережья, с Россией я был незнаком. Никаких ассоциаций она не вызывала. Если немного отмотать мою жизнь назад, то можно удивиться метаморфозам. В 90-е мне казалось, что я умею сочинять неплохие стихи. К тому времени, когда я начал так думать, со спортом было завязано, а ему на смену пришли концерты, дешевые кафе с липкими пластиковыми столиками, чужие квартиры и много-много музыки. Хотя тут я, пожалуй, что-то приукрашиваю. Всё же перед кафе были подвалы и подъезды. В подъездах я целовался с фантастическими девушками, в подвалах делал что-то такое, о чём сейчас не хочется вспоминать.
Точно знаю, что одно из моих прыщавых стихотворений называлось «Умереть не здесь». Хлипкие подростки склонны размышлять о бренности бытия и иногда начинают грезить темами смерти. В моём случае ещё важно было провернуть этот трюк не в своей стране. Россию было принято недолюбливать в 90-е годы. И если говорить начистоту, то действительно любить её было тогда не за что. Плохая архитектура, плохая власть, плохая пища, плохие фильмы, плохие машины, даже отечественные сигареты и те считались плохими. Из всего этого формировалось подростковое мышление. Позже когда мои друзья начали ездить в другие страны, к подростковому мышлению добавилось пренебрежение к своей же стране. Если кто-то и ехал в условную Кострому, то это было связано либо с работой, либо с родственниками. Отпуск люди стремились проводить на море, и желательно море должно было быть греческим, египетским или турецким.
Поездка в Сызрань выпала на день рождения моей супруги. В этом плане она уверено обошла меня по необычности своих дней рождений. За несколько лет до этого мы ходили в её же день рождения на концерт «Гражданской Обороны». Естественно это происходило в Москве. Ведь в моей географии не было других городов долгое время. В другой раз мы катались на кукурузнике над Калининградом. Потом пили шампанское около штаба флота, и я волновался, что нас обязательно заберет милиция. В юности посещение милиции было последним, о чём я беспокоился. Видимо я взрослел. Теперь на день рождения выпала Сызрань.
Если с Самарой или соседним Тольятти у русского человека есть какие-то ассоциации, то Сызрань напоминает неизвестную планету. Песню «Самара-городок» я лично слушал в исполнении Валерия Скородеда, Тольятти на протяжении всех 90-х годов регулярно мелькал как город автомобиля Жигули и преступных группировок. Даже не знаю, что сильнее отпечаталось в моей памяти. О том, что Сызрань когда-то именовали вторым Баку, я вычитал лишь перед поездкой.
В Петропавловске-Камчатском полночь говорило мне в детстве радио, в Хасавьюрте генерал Лебедь подписывал мирные соглашения, рассказывал мне телевизор. В Пятигорск ездила по путёвке отдыхать моя тётка. Кстати их где-нибудь ещё выдают, жив ли этот жанр? Сызрань крупнее всех этих городов и при этом её словно не существует, хотя когда-то именно там впервые в России был произведен асфальт. Кроме асфальта 19 век отметился для города переработкой зерна. В суматошное прошлое столетие Сызрань вступила мукомольным центром. Уступал она тогда лишь Самаре, Нижнему Новгороду и Саратову. Всё это областные центры. Сызрань таковым никогда не была. Это старый купеческий уездный город имеющий своё яркое и узнаваемое лицо.
Когда нас вёз от вокзала в своей Ниве дядька моей жены, я об этом ничего не знал. Зато я знал, что прямо сейчас мы заскочим в магазин, зацепим хлеба, потом пожарим шашлык, грибы, кстати, жарите на шампурах? Ой, зря, ну ничего, я научу. А ещё есть банька, попаримся, да рюмку холодную накатим.
Накатили.
Утро встретило меня страшнейшей головной болью. Мы ехали в Ульяновск, в машине играло то, что называют русским шансоном, а я размышлял о том, что лучше бы сейчас полежать на кровати. Момент, когда надо было остановиться, я как всегда упустил. По рассказам очевидцев вчера я сидел и что-то рассказывал огромной собаке, собака меня внимательно слушала и иногда облизывала своим шершавым языком мою небритую щёку. Когда я зашёл в баню, то меня обдало таким жаром, что я сел. Потом посреди ночи прогуливался посреди частного сектора. В Сызрани он огромен. В общем, посидели мы отлично. Отошёл я только к поездке в Самару.
До Самары нам предстояло сидеть в электричке больше двух часов. Электричка следует со всеми остановками, осторожно двери закрываются. Здесь я был как рыба в воде. Все-таки всё детство провёл в точно таких же круглолицых зеленых электричках на деревянных сидениях. Только на этот раз зелень выцвела.
Перед поездкой в Самару мой туризм расширился за пределы Москвы, но нельзя сказать, что серьезно. Парой лет раннее мы посетили Курск и Тулу. Прокатились к бабушке, ставшей моими стараниями прабабушкой в Орехов. Я там не бывал до этого 8 лет. А до этого ещё лет 10. Зато на этот раз мы изучили окрестности. В Бердянске я улыбался, рассматривая памятник бычку-кормильцу. Хотя смешного тут мало. Рыба действительно кормила людей в годы войны. Побывали мы и в Запорожье. Город удивил меня тем, что там за весь день нам попалась ровно одна новостройка. Было ещё и Гуляйполе. Везде я сделал десятки снимков кроме Орехова. Как показало время, зря я не стал уделять внимания Орехову. Но всё это, не шло ни в какое сравнение с Самарой.
21 век принёс нам множество интересных вещей. Но, пожалуй, распространение интернета пока что является одним из самых важных явлений. С помощью него люди смотрят фильмы и слушают музыку, общаются через океан и устраивают революции. Разнообразие порнографии опять же. Полезная штука, одним словом. Косвенно благодаря интернету я смог увидеть в Самаре куда больше чем без него и дело тут не в маршрутах, подсмотренных на мониторе. Дело тут в сестре моей жены.
В одиннадцатом классе это был замечательный и талантливый ребенок. Она обожала до головокружения животных, но дома держала лишь собаку. Ещё она рисовала и могла запросто поступить в художественное училище. Это я как специалист по общению с художниками заявляю. Все-таки дважды я гулял на выпускном вечере в орловском художественном училище и даже как-то оказался там, на встрече выпускников. Вместо художественного училища она собиралась выбрать профессию ветеринара. В Самару мы ехали под предлогом посмотреть город, где она собирается учиться. Но город смотреть-то ехал я. Она ехала знакомиться с молодым человеком и его другом. То есть знакомы-то они были, но исключительно по интернету. Теперь пришло время окунуться в несуровую реальность.
Школьники мне понравились. Наверняка с их точки зрения я выглядел весьма странным персонажем. Приехал в Самару, перед этим составил список, чего именно хочет увидеть в городе, притащил с собой сына и жену. И без сомнений я был для них пережитком прошлого. В играх не ориентировался, в интернете предпочитал что-то читать, а не смотреть. Хотя если уж говорить начистоту в играх я кое-что понимал, особенно в карточных, где надо играть на деньги. Но не буду же я об этом рассказывать детям.
Самара оказалась огромной и удивительной. Именно там рухнули все мои представления о том, как может выглядеть город. Там же я в первый и последний раз столкнулся с проблемой заселения. Мы забронировали квартиру, явились заселиться, но в обычном панельном доме нам отказали. Владелец мотивировал это тем, что мы с ребёнком. Что он себе представлял? Как мы выдаём фломастеры сыну и требуем раскрасить обои? На тот момент у меня не было опыта съёма жилья, и я подумал, что дальше с такой ситуацией придётся столкнуться неоднократно. Прошло уже 10 лет, позади десятки квартир, где мы ночевали уже с двумя детьми, но ни разу такого больше не было.
За два световых тем более весенних дня невозможно обойти всю Самару, но я честно попытался. Мы видели и ракету-носитель Союз, и памятник ладье, и памятник Чапаеву и местный пивзавод. Все же знают о существовании Жигулёвского пива? Вот оно оттуда родом и трава ему по пояс. Рядом с заводом есть место под названием «На дне». Как раз в этом месте его продают в промышленных масштабах. Я, наверное, единственный человек, который там был, но не сделал ни глотка. Воспоминания о Сызрани были ещё свежи. Тем более туда ещё предстояло вернуться. Мне запомнилась католическая церковь, где название как-то связано с сердцем Иисуса, помню я и метро. Точнее какой-то огрызок из одной ветки с тусклым освещением. Вы же понимаете, что никакого другого метро кроме московского, я на тот момент ещё не видел. Но впечатлили меня больше всего улицы в районе набережной. Там хотелось бродить и рассматривать старую лепнину, представлять, как когда-то здесь звали извозчика и бегали беспризорники. Самара превзошла самые смелые ожидания. И строго говоря, она не была каким-то городком из песни. Вовсе нет, городками оказались мой родной Орёл, соседний Курск и даже Тула. Все они не производили впечатления больших городов. Самара именно таким городом и была.
Мы ночевали в какой-то дешевой гостинице рядом с местной пешеходной улицей. Угадайте, как её называют? Конечно же, Арбат, хотя как по мне Никольская в Москве намного привлекательнее. Комната напоминала чем-то больничную палату, коридор не видел ремонта со времен распада страны моего детства, но зато в фойе на потолке была дореволюционная лепнина. В этой гостинице я пошёл на одну из самых больших авантюр в своей жизни. Если кто-то думает, что я не знаю значение этого слова, то он ошибается. Однажды я забирался по балконам на шестой этаж, по ним же я и спускался обратно. Был случай, когда я проснулся в поезде, абсолютно не помня как туда попал. Сколько раз я занимал суммы сопоставимые с моей месячной зарплатой и проигрывал их автоматы в течение часа, ответить не смогу. Но явно в авантюрах толк я знал.
Вечером, уже, когда стемнело, молодежь попросила прогуляться без взрослых. То есть без меня и жены. У меня, ещё не старого человека кто-то куда-то отпрашивался. Это было одновременно возмутительно и удивительно. Я согласился. Как тут не согласиться, если я в возрасте этих молодых людей ни у кого уже никуда не отпрашивался.
На этом месте можно было бы рассказать трогательную историю о том, как два лучших друга влюбились в одну и ту же девочку, за одного она потом вышла замуж, но это не моя история и не мне её рассказывать. Я могу лишь сказать, что мы-то тоже пошли тем вечером гулять и всю дорогу я волновался. Фотоаппарат и Самара, конечно, отвлекали от разных мыслей, но человек я тревожный потому придумывал себе всякое ненужное. Отвлёк меня от всего этого сын. В обычной магазинной очереди он внезапно заявил, что хочет в туалет, заявил это для начала мне, затем какой-то незнакомой тётке, следом кассирше. Пришлось бежать с ним в гостиницу, благо она была рядом.
Перед возвращением в Сызрань мы долго сидели в огромном стеклянном вокзале. Мне он тогда показался излишне большим даже для Москвы, но зато уж сама Самара точно оказалась неожиданной и непредсказуемой. Разглядывая железнодорожные пути сквозь немытое стекло, я окончательно утвердился в своём мнении, что мы ничего не знаем о своей стране. Вместо неё выбираем Турцию или Польшу. Тогда ещё было принято на выходные из Калининграда ездить в Польшу за сосисками. Но при этом радостно обвешиваемся трёхцветными флагами на 9 мая. Только что скрывается за этими флагами, не знает никто. Я тоже, кстати, не знаю, но хотя бы иногда пытаюсь понять. Хотя понять бывает сложно.
Вдоль трассы М5 в районе Тольятти стоят кенотафы. Они есть и в других местах, но там их особенно много. В 90-е счастливые покупатели машины Жигули играли часто в лотерею сами того не подозревая. Человек приезжал на завод, брал машину, а вот обратно в свой Саранск он уже мог не доехать. По дороге его отлавливали местные разбойники и изымали новую машину. Понятное дело, что свидетели им были не нужны. Жизнь тогда стоило недорого. Случались нехорошие истории и с дальнобойщиками. Хотя часть этих кенотафов относится и к бандитам.
- Вон там, машину расстреляли из автоматов. Вообще в хлам. Э, куда ты! - Дядька жены высовывается из окна и грозит кулаком водителю, попробовавшему его подрезать - Я сейчас весь из машины выйду - Бросает он ему набережно. Водитель кричит извинения. Если бы дядька действительно весь вышел бы из машины, это было бы опасно. Его руки напоминают кувалды. В молодости, то есть в 90-е он занимался в качалке. Многих местных братков знал. - Вот нас было там человек где-то пятнадцать, почти все уже на кладбище либо по тюрьмам. - Сам он не попал в плохую компанию по банальной причине. После армии сразу женился, сел за руль и с тех пор из-за него не вылезает. Поезда ему неинтересны, самолеты он презирает. Можно было бы предположить, что их он боится, но едва ли такой человек может чего-то бояться всерьез. Старости разве что. Такие люди как он не задают вопросов, зачем кому-то где-то блудить с фотоаппаратом. Хочется в Тольятти? Да запросто. Ульяновск? Не вопрос. Тем более там всего-то ничего по меркам дальнобойщика ехать.
В Самару мы приехали и уехали через Сызрань. Хорошо помню, как в заиндевевшем тамбуре плацкартного вагона ночью я втягивал в себя сигаретный дым и переваривал увиденное. Прожив в своей стране почти три десятилетия, я чётко понял, что ничего о ней не знаю и даже не представляю какая она. Вся, вообще вся огромная территория являлась для меня чем-то неизведанным, но первый шаг я сделал, и теперь надо было двигаться дальше. Проблема заключалась в том, что я по-прежнему не знал, как подступиться к своей стране. Кто-то мечтает о новом холодильнике, кому-то нужен пляж, я, стоя в тамбуре, пытался угадать направление, куда мне двинуться дальше. У меня не было квартиры, не было машины, холодильника к слову тоже не было. Вместо всего этого у меня была огромная Россия, которую срочно хотелось увидеть. Самара же стала для меня старшей сестрой, которая указала это направление. Просто догадался о нём я не сразу.
Краем уха мы слышали все-таки о существовании Золотого кольца, какие-то города иногда мелькали в новостях. Тот же Тольятти. Только никто не рассказывал о модернизме в архитектуре и его точно не называли тогда городом вечной юности. Что-то, в конце концов, проскальзывало в песнях. Но чем отличается Кострома от Самары, я понял, посмотрев уже дома на карту.
Подарки на день рождения это вечное мучение. Особенно когда дело касается близкого человека. Самым близким человеком для меня стала жена. Она же подарила мне карту России, где красными квадратиками были отмечены города с населением от миллиона жителей, красные кружки намекали, что в городе живёт больше чем пятьсот тысяч человек, но до миллиона город не дотягивает. Ну и белые кружки означали остальные областные центры. Странно, но карта охватывала не только Россию, но и все бывшие советские республики. На всякий случай. Они же у нас бывают разные. Посмотрев на карту, я уловил то, что требовалось посетить в первую очередь. Все города отмеченные красными квадратами. Почему-то мне показалось, что именно таким образом я смогу если не разгадать какую-то тайну, то хотя бы к ней приблизиться. Самара же была первой ступенькой, где я научился видеть города. Именно по этой причине туда обязательно надо вернуться.
Глядя на карту я вдруг отчётливо ощутил, что живу в нереальной стране, которую не принято воспринимать как место для туризма. Никогда и ни от кого я не слышал фраз на тему отдыха в Самаре или Омске. Никому не приходило в голову махнуть на денёк в Пермь. Россия была неинтересна народу, населявшему её и единственный вопрос который мог появиться в качестве ответа, на предложение поехать в Челябинск - Зачем? О том, что просто интересно посмотреть на один из крупнейших городов своей страны никто не задумывался. Во всяком случае, мне так казалось.
Со мной служили ребята из Саратова, Иваново, Брянска, Курска, был даже парень из Якутии. Его так и называли - якут. Из Челябинска, кстати, тоже было несколько человек. Все хвалили свои города, я помню разговоры о том, что будем ездить друг к другу в гости, обязательно будем, но уверен, что никто никуда не поехал. Полторы сотни парней носящих портянки не были похожи на любителей туризма. Хотя и там всё же было несколько исключений. К сожалению, мы все потерялись где-то на просторах нашей огромной Родины.
В Сызрань нас вёз плацкартный вагон, за окном стелились поля с подтаявшим снегом. На горизонте мелькали мрачные леса. Никакие сказочные персонажи там не жили, да и разбойники тоже. Всю эту землю наши предки освоили несколько столетий назад. Мне и жене эти картины были знакомы, сестра моей жены с восторгом смотрела на мелькающие полустанки. К своему одиннадцатому классу она успела пожить на Камчатке, во Владивостоке и Калининградской области. Бывала она и в Москве. То, что принято называть Россией, ей было неведомо. Согласитесь, что Камчатка и Калининград не совсем Россия. Это какие-то дальние непонятные земли. Москва же и двести лет назад казалась отдельным государством. Таковым она остаётся и сейчас.
Миссия на Волге у нас была специфическая. Жена намеревалась познакомить меня со своей родней в Сызрани, её сестра замышляла увидеть в реальности мальчишек, с которыми познакомилась в интернете, на меня возлагалась ответственность за их осмотр и совместную прогулку. Мальчишки жили в Самаре. Я к тому времени казался окружающим взрослым человеком. У меня за плечами была армия и служба оперативником. Правда, недолго, но всё же. До кучи появился семейный статус. То есть я был женат и напротив меня сидел мой трёхгодовалый сын. Да и годиков мне к тому времени было уже 28. К моменту погрузки в поезд в моей голове чётко оформилось желание увидеть свою страну.
Если в армии у меня только закралась мысль о том, что я ничего не видел в стране, которой служил, то после переезда в Балтийск окончательно понял, что хочу смотреть на карту с какими-то ассоциациями. В 2010 году, когда я стал жителем балтийского побережья, с Россией я был незнаком. Никаких ассоциаций она не вызывала. Если немного отмотать мою жизнь назад, то можно удивиться метаморфозам. В 90-е мне казалось, что я умею сочинять неплохие стихи. К тому времени, когда я начал так думать, со спортом было завязано, а ему на смену пришли концерты, дешевые кафе с липкими пластиковыми столиками, чужие квартиры и много-много музыки. Хотя тут я, пожалуй, что-то приукрашиваю. Всё же перед кафе были подвалы и подъезды. В подъездах я целовался с фантастическими девушками, в подвалах делал что-то такое, о чём сейчас не хочется вспоминать.
Точно знаю, что одно из моих прыщавых стихотворений называлось «Умереть не здесь». Хлипкие подростки склонны размышлять о бренности бытия и иногда начинают грезить темами смерти. В моём случае ещё важно было провернуть этот трюк не в своей стране. Россию было принято недолюбливать в 90-е годы. И если говорить начистоту, то действительно любить её было тогда не за что. Плохая архитектура, плохая власть, плохая пища, плохие фильмы, плохие машины, даже отечественные сигареты и те считались плохими. Из всего этого формировалось подростковое мышление. Позже когда мои друзья начали ездить в другие страны, к подростковому мышлению добавилось пренебрежение к своей же стране. Если кто-то и ехал в условную Кострому, то это было связано либо с работой, либо с родственниками. Отпуск люди стремились проводить на море, и желательно море должно было быть греческим, египетским или турецким.
Поездка в Сызрань выпала на день рождения моей супруги. В этом плане она уверено обошла меня по необычности своих дней рождений. За несколько лет до этого мы ходили в её же день рождения на концерт «Гражданской Обороны». Естественно это происходило в Москве. Ведь в моей географии не было других городов долгое время. В другой раз мы катались на кукурузнике над Калининградом. Потом пили шампанское около штаба флота, и я волновался, что нас обязательно заберет милиция. В юности посещение милиции было последним, о чём я беспокоился. Видимо я взрослел. Теперь на день рождения выпала Сызрань.
Если с Самарой или соседним Тольятти у русского человека есть какие-то ассоциации, то Сызрань напоминает неизвестную планету. Песню «Самара-городок» я лично слушал в исполнении Валерия Скородеда, Тольятти на протяжении всех 90-х годов регулярно мелькал как город автомобиля Жигули и преступных группировок. Даже не знаю, что сильнее отпечаталось в моей памяти. О том, что Сызрань когда-то именовали вторым Баку, я вычитал лишь перед поездкой.
В Петропавловске-Камчатском полночь говорило мне в детстве радио, в Хасавьюрте генерал Лебедь подписывал мирные соглашения, рассказывал мне телевизор. В Пятигорск ездила по путёвке отдыхать моя тётка. Кстати их где-нибудь ещё выдают, жив ли этот жанр? Сызрань крупнее всех этих городов и при этом её словно не существует, хотя когда-то именно там впервые в России был произведен асфальт. Кроме асфальта 19 век отметился для города переработкой зерна. В суматошное прошлое столетие Сызрань вступила мукомольным центром. Уступал она тогда лишь Самаре, Нижнему Новгороду и Саратову. Всё это областные центры. Сызрань таковым никогда не была. Это старый купеческий уездный город имеющий своё яркое и узнаваемое лицо.
Когда нас вёз от вокзала в своей Ниве дядька моей жены, я об этом ничего не знал. Зато я знал, что прямо сейчас мы заскочим в магазин, зацепим хлеба, потом пожарим шашлык, грибы, кстати, жарите на шампурах? Ой, зря, ну ничего, я научу. А ещё есть банька, попаримся, да рюмку холодную накатим.
Накатили.
Утро встретило меня страшнейшей головной болью. Мы ехали в Ульяновск, в машине играло то, что называют русским шансоном, а я размышлял о том, что лучше бы сейчас полежать на кровати. Момент, когда надо было остановиться, я как всегда упустил. По рассказам очевидцев вчера я сидел и что-то рассказывал огромной собаке, собака меня внимательно слушала и иногда облизывала своим шершавым языком мою небритую щёку. Когда я зашёл в баню, то меня обдало таким жаром, что я сел. Потом посреди ночи прогуливался посреди частного сектора. В Сызрани он огромен. В общем, посидели мы отлично. Отошёл я только к поездке в Самару.
До Самары нам предстояло сидеть в электричке больше двух часов. Электричка следует со всеми остановками, осторожно двери закрываются. Здесь я был как рыба в воде. Все-таки всё детство провёл в точно таких же круглолицых зеленых электричках на деревянных сидениях. Только на этот раз зелень выцвела.
Перед поездкой в Самару мой туризм расширился за пределы Москвы, но нельзя сказать, что серьезно. Парой лет раннее мы посетили Курск и Тулу. Прокатились к бабушке, ставшей моими стараниями прабабушкой в Орехов. Я там не бывал до этого 8 лет. А до этого ещё лет 10. Зато на этот раз мы изучили окрестности. В Бердянске я улыбался, рассматривая памятник бычку-кормильцу. Хотя смешного тут мало. Рыба действительно кормила людей в годы войны. Побывали мы и в Запорожье. Город удивил меня тем, что там за весь день нам попалась ровно одна новостройка. Было ещё и Гуляйполе. Везде я сделал десятки снимков кроме Орехова. Как показало время, зря я не стал уделять внимания Орехову. Но всё это, не шло ни в какое сравнение с Самарой.
21 век принёс нам множество интересных вещей. Но, пожалуй, распространение интернета пока что является одним из самых важных явлений. С помощью него люди смотрят фильмы и слушают музыку, общаются через океан и устраивают революции. Разнообразие порнографии опять же. Полезная штука, одним словом. Косвенно благодаря интернету я смог увидеть в Самаре куда больше чем без него и дело тут не в маршрутах, подсмотренных на мониторе. Дело тут в сестре моей жены.
В одиннадцатом классе это был замечательный и талантливый ребенок. Она обожала до головокружения животных, но дома держала лишь собаку. Ещё она рисовала и могла запросто поступить в художественное училище. Это я как специалист по общению с художниками заявляю. Все-таки дважды я гулял на выпускном вечере в орловском художественном училище и даже как-то оказался там, на встрече выпускников. Вместо художественного училища она собиралась выбрать профессию ветеринара. В Самару мы ехали под предлогом посмотреть город, где она собирается учиться. Но город смотреть-то ехал я. Она ехала знакомиться с молодым человеком и его другом. То есть знакомы-то они были, но исключительно по интернету. Теперь пришло время окунуться в несуровую реальность.
Школьники мне понравились. Наверняка с их точки зрения я выглядел весьма странным персонажем. Приехал в Самару, перед этим составил список, чего именно хочет увидеть в городе, притащил с собой сына и жену. И без сомнений я был для них пережитком прошлого. В играх не ориентировался, в интернете предпочитал что-то читать, а не смотреть. Хотя если уж говорить начистоту в играх я кое-что понимал, особенно в карточных, где надо играть на деньги. Но не буду же я об этом рассказывать детям.
Самара оказалась огромной и удивительной. Именно там рухнули все мои представления о том, как может выглядеть город. Там же я в первый и последний раз столкнулся с проблемой заселения. Мы забронировали квартиру, явились заселиться, но в обычном панельном доме нам отказали. Владелец мотивировал это тем, что мы с ребёнком. Что он себе представлял? Как мы выдаём фломастеры сыну и требуем раскрасить обои? На тот момент у меня не было опыта съёма жилья, и я подумал, что дальше с такой ситуацией придётся столкнуться неоднократно. Прошло уже 10 лет, позади десятки квартир, где мы ночевали уже с двумя детьми, но ни разу такого больше не было.
За два световых тем более весенних дня невозможно обойти всю Самару, но я честно попытался. Мы видели и ракету-носитель Союз, и памятник ладье, и памятник Чапаеву и местный пивзавод. Все же знают о существовании Жигулёвского пива? Вот оно оттуда родом и трава ему по пояс. Рядом с заводом есть место под названием «На дне». Как раз в этом месте его продают в промышленных масштабах. Я, наверное, единственный человек, который там был, но не сделал ни глотка. Воспоминания о Сызрани были ещё свежи. Тем более туда ещё предстояло вернуться. Мне запомнилась католическая церковь, где название как-то связано с сердцем Иисуса, помню я и метро. Точнее какой-то огрызок из одной ветки с тусклым освещением. Вы же понимаете, что никакого другого метро кроме московского, я на тот момент ещё не видел. Но впечатлили меня больше всего улицы в районе набережной. Там хотелось бродить и рассматривать старую лепнину, представлять, как когда-то здесь звали извозчика и бегали беспризорники. Самара превзошла самые смелые ожидания. И строго говоря, она не была каким-то городком из песни. Вовсе нет, городками оказались мой родной Орёл, соседний Курск и даже Тула. Все они не производили впечатления больших городов. Самара именно таким городом и была.
Мы ночевали в какой-то дешевой гостинице рядом с местной пешеходной улицей. Угадайте, как её называют? Конечно же, Арбат, хотя как по мне Никольская в Москве намного привлекательнее. Комната напоминала чем-то больничную палату, коридор не видел ремонта со времен распада страны моего детства, но зато в фойе на потолке была дореволюционная лепнина. В этой гостинице я пошёл на одну из самых больших авантюр в своей жизни. Если кто-то думает, что я не знаю значение этого слова, то он ошибается. Однажды я забирался по балконам на шестой этаж, по ним же я и спускался обратно. Был случай, когда я проснулся в поезде, абсолютно не помня как туда попал. Сколько раз я занимал суммы сопоставимые с моей месячной зарплатой и проигрывал их автоматы в течение часа, ответить не смогу. Но явно в авантюрах толк я знал.
Вечером, уже, когда стемнело, молодежь попросила прогуляться без взрослых. То есть без меня и жены. У меня, ещё не старого человека кто-то куда-то отпрашивался. Это было одновременно возмутительно и удивительно. Я согласился. Как тут не согласиться, если я в возрасте этих молодых людей ни у кого уже никуда не отпрашивался.
На этом месте можно было бы рассказать трогательную историю о том, как два лучших друга влюбились в одну и ту же девочку, за одного она потом вышла замуж, но это не моя история и не мне её рассказывать. Я могу лишь сказать, что мы-то тоже пошли тем вечером гулять и всю дорогу я волновался. Фотоаппарат и Самара, конечно, отвлекали от разных мыслей, но человек я тревожный потому придумывал себе всякое ненужное. Отвлёк меня от всего этого сын. В обычной магазинной очереди он внезапно заявил, что хочет в туалет, заявил это для начала мне, затем какой-то незнакомой тётке, следом кассирше. Пришлось бежать с ним в гостиницу, благо она была рядом.
Перед возвращением в Сызрань мы долго сидели в огромном стеклянном вокзале. Мне он тогда показался излишне большим даже для Москвы, но зато уж сама Самара точно оказалась неожиданной и непредсказуемой. Разглядывая железнодорожные пути сквозь немытое стекло, я окончательно утвердился в своём мнении, что мы ничего не знаем о своей стране. Вместо неё выбираем Турцию или Польшу. Тогда ещё было принято на выходные из Калининграда ездить в Польшу за сосисками. Но при этом радостно обвешиваемся трёхцветными флагами на 9 мая. Только что скрывается за этими флагами, не знает никто. Я тоже, кстати, не знаю, но хотя бы иногда пытаюсь понять. Хотя понять бывает сложно.
Вдоль трассы М5 в районе Тольятти стоят кенотафы. Они есть и в других местах, но там их особенно много. В 90-е счастливые покупатели машины Жигули играли часто в лотерею сами того не подозревая. Человек приезжал на завод, брал машину, а вот обратно в свой Саранск он уже мог не доехать. По дороге его отлавливали местные разбойники и изымали новую машину. Понятное дело, что свидетели им были не нужны. Жизнь тогда стоило недорого. Случались нехорошие истории и с дальнобойщиками. Хотя часть этих кенотафов относится и к бандитам.
- Вон там, машину расстреляли из автоматов. Вообще в хлам. Э, куда ты! - Дядька жены высовывается из окна и грозит кулаком водителю, попробовавшему его подрезать - Я сейчас весь из машины выйду - Бросает он ему набережно. Водитель кричит извинения. Если бы дядька действительно весь вышел бы из машины, это было бы опасно. Его руки напоминают кувалды. В молодости, то есть в 90-е он занимался в качалке. Многих местных братков знал. - Вот нас было там человек где-то пятнадцать, почти все уже на кладбище либо по тюрьмам. - Сам он не попал в плохую компанию по банальной причине. После армии сразу женился, сел за руль и с тех пор из-за него не вылезает. Поезда ему неинтересны, самолеты он презирает. Можно было бы предположить, что их он боится, но едва ли такой человек может чего-то бояться всерьез. Старости разве что. Такие люди как он не задают вопросов, зачем кому-то где-то блудить с фотоаппаратом. Хочется в Тольятти? Да запросто. Ульяновск? Не вопрос. Тем более там всего-то ничего по меркам дальнобойщика ехать.
В Самару мы приехали и уехали через Сызрань. Хорошо помню, как в заиндевевшем тамбуре плацкартного вагона ночью я втягивал в себя сигаретный дым и переваривал увиденное. Прожив в своей стране почти три десятилетия, я чётко понял, что ничего о ней не знаю и даже не представляю какая она. Вся, вообще вся огромная территория являлась для меня чем-то неизведанным, но первый шаг я сделал, и теперь надо было двигаться дальше. Проблема заключалась в том, что я по-прежнему не знал, как подступиться к своей стране. Кто-то мечтает о новом холодильнике, кому-то нужен пляж, я, стоя в тамбуре, пытался угадать направление, куда мне двинуться дальше. У меня не было квартиры, не было машины, холодильника к слову тоже не было. Вместо всего этого у меня была огромная Россия, которую срочно хотелось увидеть. Самара же стала для меня старшей сестрой, которая указала это направление. Просто догадался о нём я не сразу.
Краем уха мы слышали все-таки о существовании Золотого кольца, какие-то города иногда мелькали в новостях. Тот же Тольятти. Только никто не рассказывал о модернизме в архитектуре и его точно не называли тогда городом вечной юности. Что-то, в конце концов, проскальзывало в песнях. Но чем отличается Кострома от Самары, я понял, посмотрев уже дома на карту.
Подарки на день рождения это вечное мучение. Особенно когда дело касается близкого человека. Самым близким человеком для меня стала жена. Она же подарила мне карту России, где красными квадратиками были отмечены города с населением от миллиона жителей, красные кружки намекали, что в городе живёт больше чем пятьсот тысяч человек, но до миллиона город не дотягивает. Ну и белые кружки означали остальные областные центры. Странно, но карта охватывала не только Россию, но и все бывшие советские республики. На всякий случай. Они же у нас бывают разные. Посмотрев на карту, я уловил то, что требовалось посетить в первую очередь. Все города отмеченные красными квадратами. Почему-то мне показалось, что именно таким образом я смогу если не разгадать какую-то тайну, то хотя бы к ней приблизиться. Самара же была первой ступенькой, где я научился видеть города. Именно по этой причине туда обязательно надо вернуться.