Честный диалог с неформалом из 80-х. (Часть первая)
1. Начнём с самого простого. Вспомни самую первую группу, которую ты начал слушать целенаправленно, и в каком году это было.
- Привет. Твоё совкодрочерство и наивность мне прекрасно известны, не хотелось бы начинать интервью с нотаций и старческого брюзжания, но, увы, придётся. При Клятой Коммуне некое систематизированное структуризированное фанатство было если не невозможно, то уделом очень узкой зажиточной прослойки из столиц, находящейся под назойливым колпаком ментов и гэбистов. Тогдашние магазины были ни чета нынешним, где можешь часами копаться и выбирать себе по вкусу, продавался в них никому не нужный бред сивой кобылы из базедических кобзонов и мордасовых, народ радовался любой более-менее стильной музыке, которую удавалось достать по блату, желания с возможностями редко у кого совпадали, так что слушали всё подряд. Целенаправленно коллекционировать дискографию любимой группы (это был АКВАРИУМ) я смог только после переезда в Свердловск в 1990-м году, где получил доступ к рокклубовской фонотеке, потратил на это дело рублей триста (эквивалент годовой стипендии студента университета). Там же открыл для себя, ультрамодный по тем временам, сибирский панк и записал заодно тонны всеразличной летовщины. В 1992-м я, наконец, вышел на мировую подпольную панк-сцену, с тех пор началось серьёзное взрослое собирательство, отдавал предпочтение японскому красту.
2. На каких носителях по большей части слушали музыку в 80-х?
- В моём случае, это был исключительно винил и вражьи голоса из радиолы по ночам, потому что родители жмотились купить нам с братом магнитофон. Так-то самым популярным форматом были, разумеется, кассеты, жуткого качества, как правило, эстеты пёрлись по бобинникам. Для владельцев проигрывателей существовала также полуподпольная полукустарная сеть нарезных односторонних флекси (lathe-cuts, по общепринятой терминологии), "звуковые письма" так называемые. Счастливые владельцы видаков могли смотреть западные клипы с MTV. Компакты были чем-то из области фантастики, позволить себе их могли лишь единицы из мажорной среды.
3. Сколько стоили пластинки и как плавала цена в зависимости от исполнителя? Кто ценился выше?
- Советские цены были фиксированные: 70 копеек за семидюймовку (винил или гибкая), 10 дюймов уже не помню, но больше рубля, долгоиграющие же начинались от 1.45 (основной сегмент), по 2.50 всякий дефицит, вроде Пугачёвой и Леонтьева, по 3.50 лицензионная западная попсуха, вроде Тото Кутуньо и Дидьё Маруани, импортные из соцлагеря стоили рубля четыре. Западные контрабандные винилы с роком начинались от 70-80 рублей и до бесконечности. Звуковые письма "Привет из Крыма" армяне толкали по рублю. Ещё были потрясные виниловые односторонние пятидюймовки по 15 копеек, произведённые московской театральной мастерской -- мои самые любимые. Когда начал напрямую покупать панковские пластиночки у независимых лейблов, то в 90-х ипаки стоили по 3 бакса (с почтой выходила пятёрка), лонгплеи начинались с десяти долларов, с почтовыми расходами могло дойти до двадцатки. Сейчас цены где-то раза в два выше из-за инфляции.
4. Интересна тема самиздата. Как всё это расходилось по рукам? Имело ли влияние?
- Речь о печатном идёт, если правильно понимаю?! Ну вот Кушнир досконально изучил тему совкового самиздата, его стоит почитать. В реале же ни знаменитый "Рокси", ни "Зеркало", ни "Гучномовець" в руках не держал, потому что издавались они мизерными тиражами и расходились по своим. К примеру, в Свердловске я был шапочно знаком с Костей Уваровым, но даже не представлял, что он -- редактор журнала "Палево", и не видел его никогда. Зато при поздней Перестройке, благодаря ушлым, дружественно настроенным, комсомольцам, стали появляться типографские газетки "Иванов", "За Зелёным Забором", "Сдвиг-Афиша", "Перекати-Поле" и т.д., вот их достать было уже реально по рок-шопам и на концертах.
Очень большое влияние на тусовку оказал третий номер альманаха "Контр Культ Ур'а", ну и Паук со своим "Железным Маршем", что греха таить, но более-менее цивилизованные формы русскоязычная зин-сцена начала обретать только с конца девяностых. До этого были, конечно, и "Play Hooky" из посёлка Даровской Кировской области, и "Беzумец" от рижского Коня, но вот лично я был тогда к русским делам настроен снобистски и читал прессу исключительно англоязычную, которую получал пачками практически ежедневно. Присылали мне, помимо раскрученных "MRR", "Profane Existance", "Slug & Lettuce", также множество малоизвестных зинчиков (например, у меня хранится единственная копия коллажного памфлета "America?" за пределами США), любимейшим был швейцарский "No Sanctuary", посвящённый самым грязным по звуку бандам из совсем уж глубоких подвалов. Всё это изобилие и великолепие не могло не сдвинуть мне точку сборки, и решил я тоже издать что-нибудь своё. Дело в том, что у меня есть опыт в большой журналистике, в 1991-92 я год прожил в Вентспилсе, где редактировал газеты "Граждане Мира", "Масонский Вестник", "Дурдом" и цветной порно-журнал "Сексодром", там же основал собственное эсперанто-издательство "Frodo", выпустившее две брошюры моих переводов из Рёриха и Лимонова, т.е. имел представление о макетировании и прочих полиграфических премудростях. Весь цимес в том, что, сидя в Цюрупинске (ныне Олешки) Херсонской области, журналы я запланировал на английском языке, что вполне логично, т.к. русских контактов у меня не было, даже не мог себе представить русского читателя подобной литературы.
Первый зин "Go West" решил посвятить азиатскому и восточно-европейскому панку, скрупулёзно, по сусекам разыскивая хоть какие-нибудь крохи по рецензиям и флаерам. Всё шло замечательно, пока я не столкнулся с неприятной особенностью восточного менталитета, именуемой распиздяйством -- на мои просьбы дать интервью все до единой группы хранили гробовое молчание, делать бюллетень из одних адресов, по которым, к тому же, не отвечают, посчитал неразумным и свернул проект, а зря: в 1994-95-м, когда я всё это мутил, не существовало ни лейбла Люка Хааса, до журнала "Exotic Underground" было тем более далеко, так что продинамил реальный шанс первым застолбить поляну, жалею, что протупил. На экзотике, впрочем, решил не зацикливаться и задумал второй зин "Da Kof" для более широкой публики, для него мне прислал свои непонятные рассказики и тупейшие карикатуры некий Арт Пол Шлоссер, для полноценного номера материала было явно недостаточно, так что и тут всё затормозилось и постепенно завяло.
Спустя годы выяснилось, что персонаж этот -- культовый, с именем, одна его картинка у меня есть в оригинале, с подписью, если он помрёт раньше меня, то на старости лет смогу спулить её на аукционе за приличное бабло, хехе. Было бы обидно спускать издательский зуд в свисток, и в декабре 1995-го я отпечатал ксероксный поэтический листок "Solнечная Боlь", к панк-культуре он не имел никакого отношения, содержал лишь авангардные стихи торчков и шизиков Херсонщины, но вот во второй номер, посвящённый пермской группировке "ОДеКаЛ", я запихнул рецензии на две кассеты немецких нойзеров G-HÖRSTURZ. В таком же формате сделал "Возвращение К Жизни" -- орган Solнечно-Stрогой Мафii Аtlaнtiды Звёздного Браtstва Мiра Вselенны (SSМАЗБМВ), мистической секты, в которой тогда состоял. Тираж каждого листочка составлял 65 копий, все они были безвозмездно раздарены друзьям. Под их влиянием, херсонский деятель Вуди затеял в подобной стилистике журнальчик "Опасные", где публиковал отчёты с местных сейшенов, а так же бестолковые рецухи на японщину из моей коллекции.
В 1997-м в Вильнюсе я выпустил двуязычный зинчик "Ныпырсытет", содержащий лишь кислотный репортаж "Похитители стрелочек" на русском и литовском, тираж там был всего две штуки, но десятилетие спустя он был перепечатан в четвёртом номере "Паддингтона" в ста экземплярах. Хотелось бы ещё упомянуть такой интересный феномен, как резкий всплеск панковского самиздата в Беларуси начала нулевых, зины насчитывались десятками, появлялись даже в деревнях, как "Defect In Industry" Саныча из Ломовичей Гомельской области. Минский Митрич умудрялся издавать свою "Выгребную Яму", находясь в армии, где устроился писарем при штабе -- наличие излишков свободного времени и круглосуточный доступ к оргтехнике привели к тому, что получился жирный журналище страниц эдак на сто. Короче, тема благодатная, можно легко натележить на книженцию, вроде кушнировской.
5. Что употребляли в кругу твоих знакомых? Тему наркотиков любят обходить стороной, но мне как раз это очень любопытно. Интересны отличия от моего родного Орла конца 90-х. К примеру, такие штуки как кокаин или ЛСД там и по сей день что-то из области антинаучной фантастики. Город-то небогатый.
- Я - рок-стар, фан-клуб мой обширен. Проще назвать, что не попадалось (мне вот с коксом не везёт), чем перечислить всё дерьмо, на котором мы торчали. В Свердловске употребляли исключительно этиловые суррогаты, потому что отоварить талоны на водку было сложней, чем найти живую воду в сказках Божены Немцовой, вентспилсcкий период также был сравнительно целомудренен, основным развлечением там было пиво "Сенчу", по чьему бархатному вкусу очень скучаю. В дальнейшем монополия алкоголизма сильно сдала позиции полинаркомании. Если отбросить чернушников, находящихся в незначительном меньшинстве, на грани статистической погрешности, то, усредняя, пристрастия моего окружения вполне вписываются в треугольник "стимуляторы-психоделики-диссоциативы", а марихуана, как известно -- не наркотик.
На Хренсощине, разумеется, без неё никак не обойтись, убойнейшие косяки взрывались каждые полчаса, как какие-нибудь сигареты, на межсезонных голодняках варили манагуа, жарили богатырскую кашу, экспериментировали с кондитерскими рецептами (то, что в Голландии называют space cakes). Когда, после победы Оранжевой Революции, горловская фабрика "Стирол" олигарха Фирташа (ныне стоящая в руинах), из отходов производства трамадола научилась синтезировать гидробромид декстрометорфана и выкинула на рынок под маркой, именуемой в народе "Апельсином", мы стали ярыми приверженцами оранжевого настроения. Киев знаменит своим винтом и кетамином ПО "Фармак". В Питере -- пить, пока по осени на болотах не поспеют псилоцибиновые поганочки.
В силу специфического балтийского климата, литовцы вынуждены бороться с сонливостью с помощью местного нажористого амфетамина. Мой первый кислотный трип случился ровно 20 лет назад, закидываюсь марками не чаще раза-двух в год, элемент новизны давно испарился, эффект LSD стал рутинным и предсказуемым, хоть и продолжает приносить удовольствие. Спорадически возникают красные мухоморы, психиатрические колёса типа циклодола, изобретения Шульгина из интернет-магазинов и, вишенкой на торте, редкая экзотика, вроде чанги (растительное DMT) -- потрясная штука, рекомендую. Предвидя недоумённые удивления, как это мы до сих умудрились не поздыхать в сточных канавах, ответственно заявляю: самочувствие у всех прекрасное, здоровья хватает даже на пьянство.
Продолжение здесь.