Последний дом (ч. 280 - окончание)
В любом путешествии есть точка невозврата. До неё ещё тянет домой, в тепло, в укутанность жёлтым цветом торшера, после - ты уже часть пути и он просто так не отпустит.
Под Васей живёт счастливая семья. Парень лет 25-ти с супругой, двумя дочками и собакой из породы кузнечиков. У парня очень самодовольный вид, дефекты речи, слуха и восприятия окружающего мира. Он уверен, что все его любят. Здороваются, хлопают по плечу и спрашивают, как дела. Он как-то отвечает и тоже хлопает по плечу. Я его не люблю и пару раз перехватывал руку, занесённую для хлопков - он очень удивлялся. Мне больше нравится его супруга - страшная и почти ничего не говорит, как я. Ехать с ними в лифте, всего один этаж - сущее наказание: глава семьи излучает довольство, супруга - скромность, дети орут, компенсируя родительские недостатки, собака в жажде поцелуя прыгает на тебя, пока не оставит на штанах всю уличную грязь. Когда я ещё не был духом и мне говорили, что смысл жизни - счастье, я представлял себе этого соседа и чесал в затылке - там, видимо, у меня находится кусочек мозга, ответственный за понимание.
Тут, как говорят, дело в мере собственной испорченности. Не достигшие той меры легко находят в хорошем хорошее, а в плохом - плохое и спокойно выбираются на крышу в готовности воспарить; превозмогшие же её видят плохое в хорошем и хорошее в плохом, поэтому сейчас застревают в перекрытиях между первым и вторым этажом, потому что перекрытия - это основа мироздания, они отделяют одно от другого и без них бы всё у меня в голове смешалось.
А на первом этаже живёт общественная женщина. Она тонкая, нервная, похожая на птицу, у неё ярко-рыжие волосы, собранные в маленькую кривую косичку сбоку, у уха, в косичке пёстрая лента. Вечером, когда я читаю в кровати или уже сплю, раздаётся долгий и тревожный звонок в дверь. Срываюсь как есть, в одних трусах, открываю - на пороге рыжая с какими-то листочками в руках. Она - главная по подъезду, или как там это у них называется. Прошу зайти и позволения одеться. Не утруждайтесь, говорит, я быстро, нужно что-то подписать или внести деньги. Действительно, быстро; во время внесения или подписывания смотрит не на трусы - вполне приличные, кстати, даже с пуговицами - а в глаза глазами. Глаза у неё широко раскрытые, жёлтые, с небольшим чёрным зрачком - как у испуганной тигрицы. И ещё: когда на человека время от времени приступами накатывает боль, душевная или телесная, потом отступает, почти вся, оставляя лишь след о себе, прошлой и ещё ожидаемой, еле заметной плёнкой на глазах - вот так же и у рыжей. Закрываю дверь; сзади она похожа на школьницу, классе в пятом, в пионерском галстуке, и перемазанный чернилами пацан дёргает её за несимметричную косичку, сосредоточенно и с любовью.
Следует добавить, что не знаю имён своих соседей по подъезду, даже Васю-пролетария не знаю, как зовут.
Причиною тому, что я, ненавидя будущее, засунул в него вышеописанное, послужила глупая диванная мысль, от которой необходимо отвязаться: для позавчерашнего человека вчерашний тот же человек, вроде бы, является будущим, так же как и прошлым - для сегодняшнего; только вот позавчерашний, вчерашний и сегодняшний - они не одно и то же, не одинаковы, то есть, "его" будущего ни для кого нет, как, к сожалению, и прошлого, строго говоря, нет ничего, о чём бы стоило пожалеть.)
Под Васей живёт счастливая семья. Парень лет 25-ти с супругой, двумя дочками и собакой из породы кузнечиков. У парня очень самодовольный вид, дефекты речи, слуха и восприятия окружающего мира. Он уверен, что все его любят. Здороваются, хлопают по плечу и спрашивают, как дела. Он как-то отвечает и тоже хлопает по плечу. Я его не люблю и пару раз перехватывал руку, занесённую для хлопков - он очень удивлялся. Мне больше нравится его супруга - страшная и почти ничего не говорит, как я. Ехать с ними в лифте, всего один этаж - сущее наказание: глава семьи излучает довольство, супруга - скромность, дети орут, компенсируя родительские недостатки, собака в жажде поцелуя прыгает на тебя, пока не оставит на штанах всю уличную грязь. Когда я ещё не был духом и мне говорили, что смысл жизни - счастье, я представлял себе этого соседа и чесал в затылке - там, видимо, у меня находится кусочек мозга, ответственный за понимание.
Тут, как говорят, дело в мере собственной испорченности. Не достигшие той меры легко находят в хорошем хорошее, а в плохом - плохое и спокойно выбираются на крышу в готовности воспарить; превозмогшие же её видят плохое в хорошем и хорошее в плохом, поэтому сейчас застревают в перекрытиях между первым и вторым этажом, потому что перекрытия - это основа мироздания, они отделяют одно от другого и без них бы всё у меня в голове смешалось.
А на первом этаже живёт общественная женщина. Она тонкая, нервная, похожая на птицу, у неё ярко-рыжие волосы, собранные в маленькую кривую косичку сбоку, у уха, в косичке пёстрая лента. Вечером, когда я читаю в кровати или уже сплю, раздаётся долгий и тревожный звонок в дверь. Срываюсь как есть, в одних трусах, открываю - на пороге рыжая с какими-то листочками в руках. Она - главная по подъезду, или как там это у них называется. Прошу зайти и позволения одеться. Не утруждайтесь, говорит, я быстро, нужно что-то подписать или внести деньги. Действительно, быстро; во время внесения или подписывания смотрит не на трусы - вполне приличные, кстати, даже с пуговицами - а в глаза глазами. Глаза у неё широко раскрытые, жёлтые, с небольшим чёрным зрачком - как у испуганной тигрицы. И ещё: когда на человека время от времени приступами накатывает боль, душевная или телесная, потом отступает, почти вся, оставляя лишь след о себе, прошлой и ещё ожидаемой, еле заметной плёнкой на глазах - вот так же и у рыжей. Закрываю дверь; сзади она похожа на школьницу, классе в пятом, в пионерском галстуке, и перемазанный чернилами пацан дёргает её за несимметричную косичку, сосредоточенно и с любовью.
Следует добавить, что не знаю имён своих соседей по подъезду, даже Васю-пролетария не знаю, как зовут.
Причиною тому, что я, ненавидя будущее, засунул в него вышеописанное, послужила глупая диванная мысль, от которой необходимо отвязаться: для позавчерашнего человека вчерашний тот же человек, вроде бы, является будущим, так же как и прошлым - для сегодняшнего; только вот позавчерашний, вчерашний и сегодняшний - они не одно и то же, не одинаковы, то есть, "его" будущего ни для кого нет, как, к сожалению, и прошлого, строго говоря, нет ничего, о чём бы стоило пожалеть.)