Белянки (ч. 244 - окончание).
[Spoiler (click to open)]Холодно. Растение плохо растёт, у животного мёрзнет живот. Это его самое мёрзкое место. Оно сворачивается клубком, подтягивает к животу все колени, дышит где-то внутри себя, пока дыхание тёплое. И путает ботаников и зоологов.
А кто-то не боится холода, или просто хорошо одет. Он идёт прямо, расправив плечи, крепко ступая всеми своими мускулистыми лапами, честно и уверенно глядя вперёд и вверх, чуть выше линии горизонта, куда-то в будущее - там почти нет препятствий для взгляда. Есть такая деревня - Нижняя Вязовня. Красивое название, хотя вязов там никаких давно нет. Под деревней - речка, на берегу - маленький и шаткий, в три доски, причал на гнилых столбах. У причала две лодки, крепко схваченные цепью за носы, та же цепь змеёй проползает сквозь дужки уключин пары вёсел. На цепи здоровенный замок. Одна лодка зелёная, другая - голубая. Зелёная затоплена, на дне её тонкий слой пенистого, как мыло, ила, а под сиденьями прячутся скользкие и злые жуки-плавунцы. А голубая хороша - лёгкая, стройная, кокетливая; часто в ветреную погоду волна, разбежавшись, гулко шлёпает её по тугому заду, тогда она страстно вздрагивает всем телом... ей бы плыть на плечах у этих волн, да руки связаны и в носу кольцо. Рядом с причалом, под старой ивой - кострище, в нём большие чумазые булыжники. Иногда хочется взять булыжник, долго и старательно бить по замку, округлив глаза, стиснув зубы и кровавя пальцы. Потом, когда дужка замка, наконец, отскочит - вытащить весло, положить на плечо и долго идти, пока не встретишь того, с уверенным и честным взглядом. А встретив, врезать ему веслом по шее. Вот это "иногда хочется" обесценивает проект, что поделать, погребашку никогда толком до конца не отмоешь, пара песчинок да останется. Порой кажется, что не все из тех, что сутулятся (и я в их числе) - прикрывают спиной свой живот от ветра, возможно, кто-то из них всё же получил в своё время веслом по загривку.
Рыба не берёт. На противоположном берегу речки два мужика в сапогах, телогрейках и одинаковых чёрных шапочках-презервативах пьют водку и закусывают шашлыком. Они здесь на три дня, два уже прошли, так что алгоритм рыбалки оформился: некоторое время сидят вдвоём у костра, чокаются и уверяют друг друга, что вот-вот достанут спиннинги, потом один ползёт в палатку. Заползает где-то по пояс и тут же начинает оглушительно храпеть. Стенки палатки не приглушают звук, а наоборот, резонируют, как дека гитары. Второй некоторое время пытается досунуть оставшуюся снаружи часть первого внутрь, потом машет рукой, достаёт мобильный телефон и звонит поочерёдно Тане, Лене, Наде, ещё кому-то и подолгу требует уважения. Потом просыпается первый, ненадолго наступает относительная тишина, нарушаемая лишь звоном стаканов и мирным рокотом надежды; после чего падает второй. Первый немедленно включает какое-то шумовое устройство, исторгающее мерзкие звуки, называемые среди знатоков песнями и шатаясь - или пританцовывая - уходит за дровами. Ходит долго, наносит целую кучу, разводит огромный костёр, нанизывает мясо на шампуры и суёт в огонь. От жара и запаха просыпается первый, выключает музыку и всё повторяется сначала.
Долго стояла тихая, холодная погода. Деревья незаметно для глаз, как-то мягко меняли цвет. Это была не осень, а всего лишь спина лета - так медленно, не оборачиваясь, оно уходило. Потом подул ветер, в небо взлетели птицы и листья. Всё лето листья готовились к этому полёту, трепетали, пробовали крылья, и вот, наконец... И нет никакого смысла говорить о цене - листья не умеют торговаться.
__________________________________________________________________________________
Осенний букет.
А кто-то не боится холода, или просто хорошо одет. Он идёт прямо, расправив плечи, крепко ступая всеми своими мускулистыми лапами, честно и уверенно глядя вперёд и вверх, чуть выше линии горизонта, куда-то в будущее - там почти нет препятствий для взгляда. Есть такая деревня - Нижняя Вязовня. Красивое название, хотя вязов там никаких давно нет. Под деревней - речка, на берегу - маленький и шаткий, в три доски, причал на гнилых столбах. У причала две лодки, крепко схваченные цепью за носы, та же цепь змеёй проползает сквозь дужки уключин пары вёсел. На цепи здоровенный замок. Одна лодка зелёная, другая - голубая. Зелёная затоплена, на дне её тонкий слой пенистого, как мыло, ила, а под сиденьями прячутся скользкие и злые жуки-плавунцы. А голубая хороша - лёгкая, стройная, кокетливая; часто в ветреную погоду волна, разбежавшись, гулко шлёпает её по тугому заду, тогда она страстно вздрагивает всем телом... ей бы плыть на плечах у этих волн, да руки связаны и в носу кольцо. Рядом с причалом, под старой ивой - кострище, в нём большие чумазые булыжники. Иногда хочется взять булыжник, долго и старательно бить по замку, округлив глаза, стиснув зубы и кровавя пальцы. Потом, когда дужка замка, наконец, отскочит - вытащить весло, положить на плечо и долго идти, пока не встретишь того, с уверенным и честным взглядом. А встретив, врезать ему веслом по шее. Вот это "иногда хочется" обесценивает проект, что поделать, погребашку никогда толком до конца не отмоешь, пара песчинок да останется. Порой кажется, что не все из тех, что сутулятся (и я в их числе) - прикрывают спиной свой живот от ветра, возможно, кто-то из них всё же получил в своё время веслом по загривку.
Рыба не берёт. На противоположном берегу речки два мужика в сапогах, телогрейках и одинаковых чёрных шапочках-презервативах пьют водку и закусывают шашлыком. Они здесь на три дня, два уже прошли, так что алгоритм рыбалки оформился: некоторое время сидят вдвоём у костра, чокаются и уверяют друг друга, что вот-вот достанут спиннинги, потом один ползёт в палатку. Заползает где-то по пояс и тут же начинает оглушительно храпеть. Стенки палатки не приглушают звук, а наоборот, резонируют, как дека гитары. Второй некоторое время пытается досунуть оставшуюся снаружи часть первого внутрь, потом машет рукой, достаёт мобильный телефон и звонит поочерёдно Тане, Лене, Наде, ещё кому-то и подолгу требует уважения. Потом просыпается первый, ненадолго наступает относительная тишина, нарушаемая лишь звоном стаканов и мирным рокотом надежды; после чего падает второй. Первый немедленно включает какое-то шумовое устройство, исторгающее мерзкие звуки, называемые среди знатоков песнями и шатаясь - или пританцовывая - уходит за дровами. Ходит долго, наносит целую кучу, разводит огромный костёр, нанизывает мясо на шампуры и суёт в огонь. От жара и запаха просыпается первый, выключает музыку и всё повторяется сначала.
Долго стояла тихая, холодная погода. Деревья незаметно для глаз, как-то мягко меняли цвет. Это была не осень, а всего лишь спина лета - так медленно, не оборачиваясь, оно уходило. Потом подул ветер, в небо взлетели птицы и листья. Всё лето листья готовились к этому полёту, трепетали, пробовали крылья, и вот, наконец... И нет никакого смысла говорить о цене - листья не умеют торговаться.
__________________________________________________________________________________
Осенний букет.