Тоска зелёная.
Есть такой лес, в который я как ни пойду, так и заблужусь. Тянется он трёхкилометровой полосой между дорогою и полем, а славится изумительным тёмно-изумрудным мхом и ходячими пнями. Легко его пересекаю, слегка подвяливаюсь на полевом полынном ветру, поворачиваю обратно и… всё, на дорогу вернуться не могу. Долго брожу туда-сюда, снова выхожу на поле, решительно разворачиваюсь, полчаса, час - нет дороги! Останавливаюсь, задумываюсь - что мне вообще вредно - ветки кустов легонько подталкивают: иди, чего встал и навешивают на уши паутину. Вот большой замшелый пень впереди стоял-стоял, да и двинулся в сторону, слегка приваливаясь на бок. Иду за ним - чего делать-то?
Гнилой овраг - это метров тридцать сплошной крапивы в полтора человеческих роста и неровное, чавкающее под ногами. Его нельзя дважды перейти в одном месте. За Гнилым оврагом - Наклонный лес, славящийся буреломами, из-под каждого глядит на тебя такая рожа, что любо-дорого. «Вот подойду», - думаю, - «она и исчезнет». Ещё бы не исчезла, да только другая появляется. При возвращении то место, где переходил овраг, обязательно исчезает и приходится тереться о свежую крапиву.
А Страшный овраг известет тем, что я ни разу не добирался до его дна.
Речка состоит из воды. Ещё из берегов, всяческой растительности и живности - всё это мокрое, потому что без воды не бывает. Вода может напоить, сварить макароны, удвоить всё, что видит и заколдовать. Если долго смотреть на своего двойника в реке, поверхность её расступается, начинаешь видеть, как прекрасные полупрозрачные Вилы пасут стада стремительных Ухалиц, потом появляются причудливые рыбы, бурое неровное дно, поросшее ракушками - бульк!
Камнем на дно и лежишь там полн дум великих и тяжких о вечном теченьи воды и бренности листьев, а лист плывёт себе по течению, вода для него неподвижна, а думать вредно.
Гнилой овраг - это метров тридцать сплошной крапивы в полтора человеческих роста и неровное, чавкающее под ногами. Его нельзя дважды перейти в одном месте. За Гнилым оврагом - Наклонный лес, славящийся буреломами, из-под каждого глядит на тебя такая рожа, что любо-дорого. «Вот подойду», - думаю, - «она и исчезнет». Ещё бы не исчезла, да только другая появляется. При возвращении то место, где переходил овраг, обязательно исчезает и приходится тереться о свежую крапиву.
А Страшный овраг известет тем, что я ни разу не добирался до его дна.
Речка состоит из воды. Ещё из берегов, всяческой растительности и живности - всё это мокрое, потому что без воды не бывает. Вода может напоить, сварить макароны, удвоить всё, что видит и заколдовать. Если долго смотреть на своего двойника в реке, поверхность её расступается, начинаешь видеть, как прекрасные полупрозрачные Вилы пасут стада стремительных Ухалиц, потом появляются причудливые рыбы, бурое неровное дно, поросшее ракушками - бульк!
Камнем на дно и лежишь там полн дум великих и тяжких о вечном теченьи воды и бренности листьев, а лист плывёт себе по течению, вода для него неподвижна, а думать вредно.