Мифология Современной Армении, часть 2. Народ и Партия едины...?
Партократия в Армении
Руководство сложными национальными делами дашнаки всегда считали прерогативой своей партии, в частности таковой считали и распоряжение участью Республики Армения. С этой точки зрения они всегда отдаляли остальные общественные течения и только в трудном положении под давлением обстоятельств внешне прибегали к принципу сотрудничества. Довольно было минимальной нормализации политических или экономических проблем, они вновь спешили в объятия своей партийной монополии.
Так было и в 1918 году, когда экономический кризис вынудил их к созданию коалиционного правительства с народной партией, но как только кризис миновал, они сразу же изгнали народников, полагая, что начался период наслаждения властью.
В дальнейшем, когда политический горизонт начал темнеть, дашнаки окольными способами дали понять о готовности к сотрудничеству. По этому случаю Погос Нубар паша (сын знакового политического деятеля Египта армянского происхождения, армянского мецената Нубара паши) отправил делегатов в Ереван.
До того создались благоприятные условия вокруг армянского вопроса и по этой причине дашнаки не пришли к согласию с делегатами Нубара, но после отъезда последних, тяжелое экономическое положение заставило их склониться к принципу коалиции. На этот раз они отправили Нубару письменное предложение с несколькими измененными условиями, но вместо Нубара данное предложение попало в руки Агароняна, который лично будучи против предстоящего соглашения, оставил его у себя. Через месяц, Нубар паша, узнав о подобном соглашении из косвенного источника, телеграммой оповестил правительство в Ереване о своем согласии, одновременно поручив народной партии подписать окончательное соглашение с дашнаками. Но и на этот раз дашнаки отказались от предложенных ими же условий, предполагая, что неблагоприятные условия вот-вот пройдут, и они смогут успешно насладиться властью.
Но данные предположения основывались на однозначно неверных сведениях. Внутри страны экономическая ситуация ухудшалась день за днем, народные источники иссякали, государственные финансы уничтожались, а на местах началась необычайная вакханалия - благодаря разбойничьей политики дашнакской администрации и “товарищей”. Интеллектуальная часть населения отлично понимала причины всех этих явлений и видела выход в изменении состава правительства, дабы была возможность создания твердой правовой системы и нахождения общего языка с соседями. Восседавшие же на олимпийской высоте дашнакские шефы, опьяненные стремлением к власти и уверенные в благоприятности политических веяний, со спокойной совестью жертвовали Шуши и армянами Карабаха во имя собственной сумасбродной политики.
Именно в эти дни Баку и весь Азербайджан (апрель 1920 г.) подвергся советизации, которая дала начало новым размышлениям в среде недовольных народных масс. Народное роптание против правительства приняло абсолютные проявления особенно во время Первомайских празднеств, когда Хатисян и Джамалян для успокоения общественности объявляли на публике, что они бы с удовольствием протянули руку помощи русской советской красной армии, и что в Азербайджане действует не советская армия а “таинственный Мусават”. Те же идеи Хатисян декларировал и во время военного парада в Дилижане. В каком же положении должно было оказаться правительство, когда через некоторое время стало ясно, что в Азербайджане на самом деле действует российская красная ария. Вот в каких безалаберных и непоследовательных руках находилась власть даже с точки зрения самих дашнаков.
В подобных условиях кабинет Хатисяна доживал свои последние дни, когда весной 1920 года вернулся из Парижа Амо Оганджанян. По прибытии в Ереван, он, наперекор предположениям своих товарищей, везде без исключения высказывался в пользу коалиционного правительства, чем и завоевал некоторую симпатию оппозиционных движений. Но не прошло и месяца, и тот же Оганджанян провозгласил абсолютную диктатуру своей партии, и сам вместе с дашнакским бюро встал во главе правительства.
Обескураженности народа не было предела: для люди осведомленных причины этого своеобразного coup d'état были однозначно понятными.
Согласно решению 9-го съезда Дашнакцутю в 1919 году, бюро являлось верховным органом партии, полномочным производить контроль над партией и даже диктовать свою волю в случае возникновения разногласий в парламенте или правительстве. Следовательно, если бюро склонялось на сторону правительства, парламент не мог принимать положение противное кабинету, и оставалось бы всего лишь на позициях немощного критика. Так вот для прекращения даже этой минимальной критики и предоставления правительству полной свободы, власть полностью перешла дашнакскому бюро, и 6 мая парламент был распущен.
Данный режим был запланирован еще в апреле, но был призван к жизни перед опасностью советизации. Лозунгом нового правительства, или как было принято называть - бюровластия, с виду была политика решительных и незамедлительных действий, а по существу - укрепление позиций партии.
Министерские портфели были распределены среди членов бюро, к которым присоединились также Чилингарян и Бабалян с предыдущего кабинета. Саргис Араратян скомпрометировал себя в министерстве финансов, и финансы были переданы Гюлханданяну, Араратяну же отдано было министерство внутренних дел. Оганджанян наряду с премьерством, принял бразды правления министерства иностранных дел.
Амо Оганджанян считается одним из известных лиц Дашнакцутюн, но знающие ближе находили его слабым и недальновидным человеком, постоянно подверженным влиянию извне…
В 1918 году он и Аршак Зохрабян с согласия Тифлисского национального совета направились в Берлин с некой политической миссией, после неудачного исхода которой Зохрабян вернулся в Ереван, а Оганджанян счел более удачным переждать вместе с семьей ненастные дни в Европе, на должности sinécure. Его чаяния быть утвержденным в качестве посла в Риме, или другом европейском городе прошли безрезультатно, из-за чего он, крайне недовольный Агароняном и Варандяном, наконец вернулся в Ереван согласно многократным требованиям партии.
С самого начала большое влияние на Оганджаняна смог приобрести министр правосудия Чилингарян, и почувствовав себя свободным от любого рода общественной ответственности, начал свои бесчинства, о которых уже имел повод писать. Подобно и другие министры стали однозначно беспредельными и единовластными в сферах своего влияния. В их распоряжении находились одновременно и государственные и партийные силы, и легальные и конспиративные средства, между которыми не проводилось никакой границы и не ставилось никакой разницы - обстоятельство, всецело разрушающее основы государственности и опровергающее нормальные правовые понятия.
Посмотрим же, как бюровластие осуществляла свой лозунг политики решительных и незамедлительных действий и к каким последствиям привела подобная деятельность.
Под предлогом преследования большевиков жертвами разрушений становились даже армянские села. Восемь крупных армянских сел Иджеванского района были подвергнуты грабежу со стороны правительственного добровольного войска (отрядов). Армянские отряды не только грабили, но и насиловали армянских женщин. Не удивительно, что разгневанные подобными действиями крестьяне окружили хмбапета (начальника - П/п) “Человека-медведя” с его 50 добровольцами и всех уничтожили. Не удивительно также, что 1000 армянских крестьян удалились в Азербайджан - найти убежища у [азербайджанских] турок.
(Продолжение следует)