Летняя школа фонда Потанина: рефлексия.
Предыстория.
Я серьёзно думал о том, ехать мне вообще на школу, или нет. Я не мог себе особо вообразить, что там такого будет ценного, ради чего стоит мотаться в Москву на Сапсане в 6.45 утра. Решающим фактором послужило то, что мне было решительно нечего делать в городе в ближайшую неделю, и я решил собрать сумочку и рвануть.
Поезд в 6.45 утра - это издевательство над людьми. Зачем покупать билет за 3 т. р., если можно за 1200 купить плацкарт на 1.40 от Питера, в котором можно было бы выспаться и приехать в Москву живым и полным энергии я не знаю. Чтобы не проспать поезд я, зная себя, принял с вечера отправиться в город, сдать сумку в камеру хранения и пойти тусить на Думскую. К шести утра приполз на вокзал, встретился в Сапсане с Леной, которая тоже учится в ЕУ, но на антропологии, и радостно отрубился на 4 часа. В этот момент начался цикл моего хронического недосыпания длинной в неделю, за которую я только один раз спал аж целых 6 часов.
Я ехал на школу без проекта, так как система basecamp, в которой проходили все обсуждения и в которой нужно было регистрировать проект, в какой-то момент начала так насиловать мой почтовый ящик, что я просто сплавил все письма в отдельную папку и не открывал её. В итоге я вписался в проект девушек, в котором была моя знакомая, по дестигматизации определённых социальных групп. Не сказать, чтобы проект меня сильно цеплял, более того, уже на тот момент у меня была неоформленная идея собственного проекта, связанного с созданием сообщества соседей, который в итоге и стал моей основной работой и детищем этой школы, но на тот момент идея была только в зачатке. Первый день был достаточно вялым: все прибывали, монтировали выгородки, толком ничего не происходило.
Вся движуха началась во второй день, и с этого момента хронология от меня ускользает. Всё слилось в единый поток, изредка прерываемый на несколько часов беспокойного сна. Однако если смотреть с моей перспективы, то выглядело всё примерно так: в первый же день проект, с которым я типа приехал, не выдержал критики со стороны реальности, и благополучно почил в бозе, во всяком случае в том формате, который требовался школе. В этот же день все мастер-классы и рекомендации я примерял не столько на него, сколько на свою несформированную идею, и в итоге к ночи идея оформилась. В 1.15 ночи состоялась встреча с куратором, которому я рассказал про проект, про то как я его вижу и что я хочу. Мы обсудили всё, и поняли, что да, надо делать. В этот же день проектом заинтересовалась Лена и присоединилась ко мне. Далее я не помню, как там было по дням, но в какой-то момент проект начал играть красками.
Я загорелся сам, да так как давно не горел никакой идеей. За мной загорелась Лена, а в итоге мне кажется что нам удалось зажечь нашего куратора, Федю, с которым за врем школы у нас установились, как мне хочется думать, весьма хорошие отношения. Мы начали презентовать проект на разных потоках, рассказывать о нём людям, править стиль рассказа, и хоть основная мысль и осталась без изменений, форма подачи, акценты и многие другие компоненты изменялись на глазах.
Язык.
Буквально в первый же вечер мы поняли, что тот научный язык, который мы с Леной используем в повседневной жизни, совершенно непонятен людям из других сфер. "Мы хотим создать локальное сообщество на основе сетей коммуникации и кооперации засчёт трансформации режимов повседневности на одном выбранном кейсе" - что тут может быть непонятного, думали мы? Однако, как оказалось, непонятно тут решительно всё. В итоге я не знаю, что бы мы делали, если бы не наш куратор, который имеет историческое и философское образование и читал много книг по антропологии. В результате он смог выступать в роли переводчика с русского на русский, так как понимал о чём мы говорим, и мог помочь в том, чтобы сказать это нормальным человеческим языком без ущерба для смысла. Лично для меня этот процесс был весьма болезненным. Как можно отказаться от использования таких понятий, как "сети коммуникации и кооперации", если они максимально точно выражают мысль? Но Федя совершенно прав, что если никто не понимает, что я хочу сказать, то как бы точно термин не описывал ситуацию, его использование совершенно бессмысленно. В итоге его стараниями и нашими слезами проект был переведён на понятный людям язык, хотя последние штрихи вносились в ночь накануне презентации.
Проектное мышление.
Другим важным для меня моментом явилось осознание того, что моих компетенций, навыков и умений вполне хватает для того, чтобы продумать проект, который может быть воплощён в жизнь, и результатом которого будет не текст отчёта, а реальное изменение жизни людей. Более того, оказывается, я могу убедить людей в том, что проект перспективен и достоин внимания, заинтересовать их и вовлечь в него. Лучшим комплиментом нашей команде была, наверное, фраза одного из кураторов, в духе "Ребята, я бы очень хотел увидеть этот проект реализованным!".
Разнообразные штуки, которые применялись в процессе работы, например способ структурирования материала "Canvas", используемый, если я верно понял, в Силиконовой Долине, очень хорошо помогали структурировать материал, разложить его по полочкам и прочувствовать, какие иные логики построения и подачи проекта могут быть, кроме хорошо знакомой мне логики написания проекта научного исследования. Также очень полезно было потренировать своё воображение, включив в размышления о проекте не только научные компоненты, а практические, прикладные, то есть думать не только об агентах со стороны образования или исследовательских организаций, но и о том, какую роль в проекте мог бы сыграть разного уровня бизнес, государство и т. д.
Люди.
Третьий моментом, который, несомненно, доставил мне наибольшее удовольствие и без которого все остальные не смогли бы состояться, это люди. Я очень жалею, что большую часть времени мы с моей коллегой проводили в работе, и потому потусить с ребятами нам практически не удалось. Однако, мы всё равно пересекались с кучей народу: на общих потоках, в столовой, на мероприятиях, и хоть круг общения был не слишком обширен, он был очень приятен и приносил массу впечатлений.
Во-первых именно на школе я тесно познакомился с Леной, с которой мы этот проект и делали. Несмотря на то что мы учимся в одном небольшом университете, пусть и на разных факультетах, в ЕУ мы почти не пересекались, разве что новый год вместе готовили. Но с того момента как мы оказались на соседних местах в Спасане по дороге на школу, мы практически не расходились. Лена выступила замечательным критиком, давала много полезнейших комментариев, писала часть текстов, рассчитывала бюджет, и без неё я не думаю, что мне хватило бы запала довести проект до его конечной формы.
Другие люди также служили неисчерпаемым источником энергии. Несмотря на то что с проектом мы сидели до 5 утра, в среднем, и спал по 3-4 часа, нам удавалось урвать небольшие перерывы на то чтобы посидеть на качельках с вином и девушками из музейного проекта. Постоянное нахождение в среде энергичных, инициативных и творческих людей стимулировало к работе как ничто другое.
Совершенно обособленно стоят наши кураторы. Я безумно люблю свою научницу в академической среде, но с нашим куратором мне было настолько же приятно работать, как с ней. Наверное это второй человек, которому я готов доверить редактуру своего текста, с которым мы отлично понимали друг друга, и комментарии которого были для меня важны, нужны и ценны. У меня в голове есть несколько персонажей, лица которых являются символически значимыми и всплывают в какие-то моменты: это Тёмкина, препод по гендеру из ЕУ, и которую я представляю себе когда кто-то говорит что-то сексистское и шовинистское; это моя научница, которую я представляю если вижу совершенно безграмотно написанный научный текст; вот теперь это ещё и Федя, лицо которого я не раз представлял на этой неделе (уже после школы), если кто-то (или я сам) начинал изъясняться чрезмерно научным, никому непонятным языком. Но общение с Федей и с кураторами не ограничивалось работой, и я безумно рад, что мне удалось с ними всеми познакомиться, увидеть краем глаза верхушку того айсберга, который представляет собой их группа, и прочувствовать, насколько круто они выстраивают взаимодействие друг с другом, попирая социально-сконструированные нормы общения вплоть до уровня трансформации практик телесности (да-да, именно в этом месте должно всплыть укоряющее Федино лицо). Я никогда не представлял себе, что игротехника - это настолько круто, и что у нас есть такие крутые люди, которые ею занимаются. Спасибо вам за роскошь человеческого общения, которой я в полной мере насладился.
Критика.
Ну и конечно, нет ложки дёгтя в бочке мёда.
Первая же вещь, которая вызвала моё недоумение и не могу сказать, чтобы мне понравилась - это Бэйскамп. Существуют десятки систем для совместной работы, и почему выбрали именно его - для меня загадка. Я так и не разобрался в нём, а ежедневные тонны писем засорявшие мой ящик привели к тому, что я просто благополучно отключил рассылку и не залезал туда. Мне кажется, даже группа в ВК была бы эффективнее.
Второй момент - билеты на поезда. С одной стороны, конечно, здорово, покатать нас на Сапсане, но с другой - если школа хотела видеть бодрых и выспавшихся Петербуржцев, то это явно был просчёт. За эту сумму можно было взять всем отличные купейные билеты, и тогда мы прибыли бы в Москву отоспавшиеся и готовые к свершениям. А то спать в позе улитки на поручне сиденья - ладно я могу, а если кто-то не отличается особой гибкостью, как таким людям выживать?
Но это всё бытовые мелочи, на самом деле. Гораздо важнее другое: несоответствие заявленных фондом ценностей и раз за разом воспроизводимых требований тем, которые в итоге были значимыми при оценке проектов.
Итак, какие ценности фонд заявил как основополагающие? В чём заключалась "новизна" школы, на которую мы ехали, её отличие от всего того, что до этого реализовывалось? Социальная значимость, Сетевизация, Образовательная ценность, Устойчивость, Тиражируемость - вот те пять китов, которые были заявлены и представлены участникам как основные ориентиры. Такие же критерии как количество участников команды, детализация бюджета, степень проработанность проекта до момента приезда на школу обозначались как малозначимые, неважные. Какая разница, в каком состоянии был проект на момент начала школы, если почти все проекты претерпели значительные изменения? Какая разница, сколько человек писало заявку, если проект предполагает включение множества специалистов, междисциплинарен, а степень его сетевизации пугает иногда самих авторов? Как может быть детально прописан бюджет проекта, если это - проект изменения, если он рассчитан на два года и если механизмы распределения денег будут более-менее понятны только после того, как будет проведён первый, исследовательский этап проекта, и только на его основе можно будет понять, как должны быть расставлены акценты и как должна в итоге распределяться сумма гранта, что покрывать из неё, а что - засчёт софинансирующих организаций (учитывая, что их вклад предполагался даже больше, чем та сумма, которую мы запрашивали у фонда?). Подобные критерии могут быть применимы, если проект представляет собой мероприятие или их цикл, когда можно детально прописать бюджет и сразу преступать к реализации, но совершенно не применим к глобальным проектам изменений. Зачем было тогда говорить даже на церемонии закрытия, что в этом году фонд решил отойти от поддержки проектов-мероприятий и проектов-сайтов, если критерии оценивания в итоге работают таким образом, что именно эти проекты имеют самый высокий шанс победить?
Я уж не говорю о том, что если я правильно понял, соотношения коэффициентов за три оцениваемых компоненты работы (дошкольная стадия; канвас; презентация и защита проекта) были изменены едва ли не в последнюю ночь, и если ранее они соответствовали 0,5 для до-школьного этапа, 1 для канваса и 3 для защиты, то в итоге составили 1, 1,5 и 2 соответственно (я могу ошибиться в цифрах, но суть в том, что ценность дошкольного этапа была повышена, а ценность защиты проекта - понижена едва ли не в день защиты проектов). Я не знаю, слухи ли это или что-то другое, но не могу иначе объяснить того, как мог наш проект, единственным слабым местом которого было то что он был создан на школе и не мог иметь детализованного бюджета не войти в шорт-лист, будучи при этом на втором месте в своей группе (имеются ввиду те 4 группы, на которые мы делились на защите).
Кстати, тот факт, что проекты были поделены на 4 группы, каждая из которых защищалась отдельно, совершенно независимо друг от друга, кажется мне весьма сомнительным решением. Как должны были эксперты из разных групп соотнести свой опыт и оценки? На нашем потоке жюри было достаточно мягким, царила дружелюбная атмосфера, в то время как в Атланте картина разительно отличалась, как я мог заметить, зайдя туда на конец секции. Не говоря уже о том, что присутствовавший там руководитель школы периодически брал слово и прямым текстом говорил о том, что тот-то проект вписывается в ценности школы, а тот - нет, и хотя его мнение и носило исключительно субъективный характер, оно не могло не оказать влияния на деятельность той экспертной группы.
В конце концов, проекты - это основная ценность школы фонда. Как может так получиться, что на презентацию проектов было отведено ДВА часа, на ВСЕ проекты, которые были на школе, а потом в тот же день ПЯТЬ часов было отведено на катание на кораблике? Почему было не выделить на защиту проектов времени, скажем, с 10 утра до 18 вечера, увеличив регламент, с перерывами на кофе, так, чтобы можно было всем послушать всех и оценить? В формате научной конференции, уделив этому должное внимание? Конечно, можно говорить о том что все устанут и часть проектов забудется к концу, но так получается что три четверти проектов приходило мимо каждого отдельно взятого участника или члена жюри. Как в таких условиях можно говорить об объективности оценки? Сложилось такое впечатление, будто защита проектов была организована так, чтобы как можно быстрее с этим всем расправиться и перейти к безалкогольному фуршету.
Ещё один момент, который был заявлен, но потерпел полное фиаско, на мой взгляд, это направленность на совместную работу преподавателей и студентов. Было ли на школе что-то, кроме столовой, где потоки студентов и преподавателей пересекались? У меня сложилось впечатление, что нет. Даже на кораблике(!) студенты и преподаватели катались в разные дни, хотя где как не там могли бы завязаться связи. К тому же, я не думаю что такие форматы как "Битва проектов" могли быть реально привлекательны для большинства преподавателей, также как и деловая игра и многие другие. В итоге я увидел преподавателей полным составом наверное только на закрытии, когда их всех вызвали на сцену для вручения дипломов. Я совершенно случайно познакомился с женщиной-историком из МГУ, которой была интересна моя тема и с которой мы провели пару замечательных бесед по проекту, и то только потому что моя знакомая где-то её повстречала, рассказала о нашем проекте и та преподаватель им заинтересовалась. Если выражаться языком тренеров, ситуация, которая спровоцировала бы взаимодействие между группами, создана не была. С тем же успехом можно было провести школы для студентов и преподавателей в разные дни, а не в одно время. И это очень печально, так как я точно знаю что среди преподавателей есть очень интересные люди (декан моего факультета, например, которого я встретил пару раз чисто случайно например), и мне кажется что сотрудничество на равных могло бы быть очень продуктивным, однако, увы, не состоялось.
Так или иначе, лично для меня достоинства школы существенно перевесили недостатки, хотя именно недостатки, описанные мной выше, напрямую повлияли на наш проект, что, конечно, не может не огорчать. Тем не менее сейчас я счастлив, что не отказался от школы, что поехал на неё и провёл эту неделю длинною в год там, где я её провёл. Проект, в который было вложено столько сил, не умрёт и в той или иной форме сейчас начинает развиваться, надеюсь я смогу найти ему место и воплотить его в жизнь, связи завязанные на школе тоже, надеюсь, никуда не денутся, не говоря уже о навыках и знаниях.
Так что спасибо вам, друзья. Это было здорово, и я надеюсь что мы ещё обязательно встретимся!
#fondPotanina, #ФондПотанина, #Потанин2014, #ЛШ2014, #потанинка.