Карина Мукосеева - "МАТÁЛА"
ЮЖНАЯ АФРИКА, АНГОЛА
Нашла истёртый блокнот восьмидесятых годов прошлого века, пропитанный потом пустынь, гор и побережий Атлантики. Я так долго мечтала попасть в Маталу, что почти уже потеряла надежду. Из столицы Анголы Луанды меня бы, конечно, туда, в опаснейший район, никто не пустил. Ни один журналист там не бывал. Изнурительная гражданская война шла уже больше тридцати лет. Но помог случай, когда я была в Лубанго, столице провинции Уила. Чудом услышала, что завтра именно в муниципалитет Маталу отправляется военный самолет. В те времена не было барьера, который я бы не взяла. Народ сдался, но предупредил, что обратного рейса не будет. И, между прочим, вокруг города постоянно движутся чужие войска. То есть, выбирайся, как знаешь. Ладушки, - что-нибудь придумаем.
Тридцать лет не могу забыть гидроэлектростанцию Матáла на юге Анголы. Она венчает красивейшее водохранилище в самом сердце провинции Уила. Сойдя с гор, полноводная река Кунене в этом месте широко изгибается. Потом, проделав долгий путь к югу, вдруг поворачивает опять на запад, в направлении Атлантики, и с этого момента становится государственной границей. Кунене отделяет Анголу от Намибии. Здесь незабываемая природа - пышные леса, плодородные долины.
Улицы небольшого одноэтажного городка около гидроэлектростанции были заполнены бойцами ангольской армии МПЛА - народного движения за освобождение Анголы. Многие мужчины носили черные повязки на рукаве, многие женщины были в траурных платьях. Впрочем, эти черные знаки постоянно присутствовали и в столичной толпе, и на проселочных дорогах по всей Анголе. Столько лет в стране сражались, столько было жертв, что в каждой семье поминали погибших.
Я во все глаза глядела на молоденького комиссара Антониу Паулу Мануэла. По темным кругам вокруг глаз этого чернокожего ангольца, по запавшим вискам видно было, как страшно устал человек, какой у него хронический недосып. И в то же время чувствовалась железная сила воли, которая вызывала невольное уважение. В скромном кабинете муниципалитета не было ничего лишнего: карты, малое количество бумаг, оружие.
Хозяин кабинета говорил штампованными, рублеными фразами, но его можно понять. Военные люди всегда говорят на таком языке. Он рассказывал мне, что вокруг водохранилища и городка Матала засели южноафриканские расисты и их наймиты из ангольской УНИТЫ. Они стремятся во что бы то ни стало вывести из строя ГЭС. То есть, разом лишить электричества все южные районы Анголы. И что его задача - бесперебойная, круглосуточная работа станции. Обеспечить охрану персонала, который ее обслуживает. Посоветовал быть осторожнее и предупредил, что на подступах к самому городу то и дело идут настоящие бои.
Я сказала, что, насколько успела заметить, в городе много народа и никакой паники не чувствуется.
- Привыкли, - одним словом объяснил комиссар.
На вопрос о гражданских проблемах Антониу Паулу рассказал про одну свою головную боль - проблему беженцев. Люди прибывали к ним, спасаясь от бесчинств войск Южной Африки, хозяйничающих в соседней провинции Кунене. Побежишь, когда к тебе врываются беспощадные враги, сжигают города и поселки, убивают мирных жителей. Об этом знала вся Ангола. Но, к сожалению, у молодой республики не хватало военных соединений для защиты границ.
Почти сто восемьдесят тысяч человек осело неподалеку от Маталы. Фактически они организовали здесь новую временную столицу. А городским властям пришлось выделять им места для расселения, помогать со строительством жилья.
И каждый беженец хотел получить землю! Лучшие участки, орошаемые отводным каналом от ГЭС, и земли вокруг водохранилища давно заняты коренными жителями. Как решать проблему? Пришлось местным активистам разъяснять землякам трагедию соотечественников. Очень серьезно и подробно объясняли они необходимость помощи разоренным беженцам, убеждали в ценности национального единства. И люди потеснились.
Мне удалось поездить по окрестностям, и я сама видела мужчин, женщин, молодежь и стариков, явно отличавшихся по типу и одеяниям от местного населения. Это был народ, бежавший от войны, откочевавшей от южных границ Анголы вглубь страны. Вынужденная современная миграция племен. И ведь еще не известно, где им будет лучше. Я заезжала в два новых поселка, составленных из довольно приличных домиков. Не сравнить с палаточными лагерями на Кавказе или Балканах (шел 1984 год, до Украины было далеко, сравнивала с тем, о чём знала). Нельзя сказать, что переселенцы здесь сияли счастьем - все они мечтали вернуться домой, были раздражены и крикливы. Но им дали землю и крышу над головой. Они сохранили собственную общность, были не одиноки.
Поразительная история. Высокий пример взаимовыручки народов. Нежданно-негаданно на родине простых африканских крестьян появляются голодные, оборванные чужаки; со своими богами, со своими привычками, со своими болезнями и несчастьями. И хозяевам волей-неволей приходится переступать через личную неприязнь, отрывать от имущества семьи участок земли, делиться куском хлеба. Не выгонять же обездоленных.
Я хорошо помню тогдашнее потрясение. Как у них все просто - потеснились!!! На других бы континентах так же вот. (Кто знал, что нам предстоит такое же испытание).
Для жителей этой удивительной Матáлы идея защиты родины была облачена в скромную конкретную форму - защитить ГЭС.
В городке был один человек, который знал о возможностях и потребностях гидроэлектростанции больше всех здешних людей, вместе взятых. Паулу Батишту Раймунду - директор ГЭС Матáлы, рассказывал мне о проблемах эксплуатации гидроэлектростанции. Все оборудование - иностранного производства. Техническая документация уничтожена прежними владельцами - португальцами, при отступлении во время революции. Трудно с запчастями, часто случаются аварии в результате вражеских диверсий. Но все вместе они стараются находить выход из любой ситуации.
- Вместе с кем?
- С вашими соотечественниками, - и тут Раймунду расплылся в улыбке. - Если бы прежде мне сказали, что в холодной Сибири есть энергетики, я бы ни за что не поверил. Но что есть такие, как они! Это вообще из области фантастики.
Все жители Матáлы знали четверых советских энергетиков в лицо и поименно. Главный инженер группы Рахим Салихов из Ташкента и его друзья три года сидели тут безвылазно, не имея регулярной связи даже с центральным городом провинции - Лубанго, не то, что со столицей страны Луандой. Вокруг царила напряженная фронтовая обстановка. Письма из дома доходили через несколько месяцев, с редкой оказией.
Мне, как журналисту, здорово повезло. Я присутствовала на действе необыкновенном. Наверняка, - единственном в мире.
В те дни на ГЭС шла подготовка к капитальному ремонту выключателя в 150 киловатт. Чтобы остановить на время ремонта выключатель действующей гидроэлектростанции, нужно было весь юг Анголы, от гор до океана, все города и поселки, морской порт Намиб и аэродром, предприятия, фабрики, госпитали - все оставить без электричества. А ремонт был абсолютно необходим, в этом ни у кого не было сомнений.
Существовала заковыка. На электростанции действительно не было никакой технической документации. А попробуйте без понимания, что это такое, подойти к огромным зудящим катушкам! По клеймам ясно одно - аппаратура французская и бельгийская. Причем, старая-престарая. Наши узбек, украинец, молдаванин и русский все равно таких языков не знали. И те несколько советских групп, что работали в Матáле до них, тоже не знали. Но за их плечами была учеба в институтах, как выясняется, - у прекрасных педагогов. Они были научены думать.
Так же как на Западе многие не знают таблицу Менделеева и поэтому живут по своим законам, так и к электричеству у них свои подходы. Энергетикам пришлось стать не просто инженерами, а учеными. Нужно было понять направление мысли иностранцев. Наши люди смогли самостоятельно изучить всю систему работы гидроэлектростанции. И теперь хотели как можно лучше отремонтировать это старье.
После многочисленных консультаций руководства двух соседних провинций - Уилы и Намиба с генеральным директором энергосистемы «ЮГ» было принято такое решение: ребятам давали на сложнейший ремонт чужой, неизвестной аппаратуры только один день! Это было воскресенье.
- Я знаю комарада Рахима и его друзей. Они не подведут, - сказал мне в субботу директор Раймунду.
Начали в воскресенье, в пять часов утра. В полной темноте на юге Анголы погас свет. Рахим Салихов отдал первую команду. Операция стартовала. Открытые распределительные устройства на широкой площадке около здания электростанции, замыкающей плотину ГЭС, - это три мощные пятиметровой высоты керамические ребристые колонны на толстых подставках из бетона. С рассветом из глубочайшего нутра каждой из трёх фаз нужно было вытащить наружу тяжеленные гасительные камеры. Вытягивали их без подъемных кранов, тросами, при помощи специально придуманных и на месте заранее выполненных приспособлений. Поднимали на восьмиметровые ажурные леса, опять-таки заранее, конечно, смонтированные над этими фазами.
Наверху гасительные камеры требовалось поочередно проверить, очистить, отремонтировать, затем осторожно опустить на место, закрепить и опять проверить.
Начинало припекать африканское солнце. Подул сильный ветер, раскачивая шаткие конструкции. Я не могла на это смотреть спокойно, уходила к машинам, потом опять возвращалась. Были и другие переживания. Я знала, что приняты чрезвычайные меры по охране Матáлы, что кругом стоят войска, ангольские и кубинские. Но наши родные ребята наверху представляли собой такую удобную мишень для снайпера, что становилось страшно за них.
Трудоемкая и опасная работа длилась без перерыва двенадцать часов. И наши, и обученные нашими специалистами ангольские помощники старались не терять ни минуты, изредка с тревогой поглядывая на небо - не подвела бы погода. Тогда все насмарку. В грозу с таким специфическим оборудованием работать нельзя.
А тучи на небе накапливались, подтягивались одна к другой, сливались в общую грозную массу. Католики, идолопоклонники и атеисты, окружавшие внизу место действия, истово молились, чтобы гроза не торопилась. Энергетики успели. Гроза началась позже, в девять часов вечера.
Когда подали энергию, и она разошлась по всем линиям, на ГЭС начался митинг. Но герои дня валились с ног, и их, наконец, привезли домой.
- Скажи честно, нельзя было откладывать? - уже дома, за праздничным столом, под раскаты грома и шум дождя спрашивала я тогда у Рахима.
- Нельзя. Когда открыли - убедились. Счастье, что успели.
- Трудно было?
Измученный, усталый, он хлопает в ладоши и дует на пальцы:
-Такое удовольствие получили! Правда, ребята?
Вот, пожалуйста, три года в жаркой, влажной Африке, в окружении чернокожего населения и двух армий, в бесконечном напряжении войны, да в одном домике живут сплочённо украинец, русский, молдаванин и узбек, И не устраивают никаких национальных разборок, а работают и отдыхают в самостоятельно установленном режиме.! Я прожила с ними неделю, видела и чувствовала их отношения.
Утром, после грозы, небо над городком прояснилось, запели петухи, к базарчику подошел пригородный автобус, ребятишки побежали в школу, мамы отправились на работу, приехал грузовик с солдатами, к станции ГЭС помчался «газик» с советскими специалистами. В Матале начинался новый рабочий день, и только журналистка, как на грех, застряла в этой глуши:не ходил никакой транспорт. Целую неделю некому было вызволить меня из кольца войск УНИТы. Кормили и поили меня простые советские люди, ведь у меня не было никаких командировочных, кроме бутылки виски и бутылки джина, что ценилось там очень высоко.
Без дела не сидела. Разговаривала с военными и гражданскими, была на утренних стрельбах. На окраине города женщины Маталы учились стрелять и бросать гранаты. Ездила к беженцам. Встретилась с группой наших военных советников, которые на бэтеэре с прицепленной железной бочкой приехали к водохранилищу за питьевой водой. Они с небольшими ангольскими частями располагались у русла речушки, грязная вода которой, как это часто бывает в тропической Африке, была заражена различными болезнетворными бактериями.А местное военное начальство соображало, что со мной делать.
Наконец примчался нарочный: «Вас вызывает кубинский полковник!» Я вопросов не задавала. Думаю, что теперь уже можно рассказать о дальнейшем.
На вездесущем газике мы долго петляли по едва заметной лесной дороге. Выскочили на расчищенную площадку под густыми кронами высоченных деревьев, почти не пропускавшими солнечный свет. На вид - обычная ангольская деревня из нескольких круглых хижин, крытых пальмовыми листьями. Только уж больно ровная вокруг земля и чисто, ни соринки. «Проходите». Вступила внутрь, Пол забетонирован. Посередине открытый люк, крутая лестница. Не помню, второй это был этаж под землей или третий. Длинный коридор, много закрытых дверей. Встречные кубинцы в военной форме, ладные, подтянутые, весёлые. Все мне улыбаются. Молодая женщина, офицер, невероятная красавица. Поворачиваем направо. Хорошо обставленный кабинет. Навстречу встаёт красавец-офицер с сединой в волосах. Я представилась официально - секретарь корпункта газеты «Правды», с правом сбора и работы с материалами, а также - корреспондент журнала «Советская женщина». Мы поговорили, кажется, он был вполне удовлетворён тем, что узнал обо мне, и в конце сказал главное: «Мы вывезем вас на нашем самолёте. Не могу сказать точно, когда. Но вы должны быть готовы в любой час». Я была готова, когда через день за мной прислали машину в одиннадцать часов утра.
Военный аэродром в джунглях - просто расчищенная от леса, недлинная, прямая, хорошо утрамбованная дорога красной латеритной глины - это мать-сыра земля, основа Африки. Небольшой зелёный самолетик с поднятой вверх хвостовой частью и спущенными вниз мостками, по которым в хорошем темпе внутрь забегают кубинские солдаты. Меня с моими вещами, кино и фотокамерами быстренько забросили внутрь, и мы сразу взмыли вверх, держа направление на Лубанго. Сорок юных солдатиков вокруг меня, разного цвета кожи, и шоколадные, и светлые метисы, плотно, плечо к плечу, сидели сорок минут друг против друга на железных скамейках, кидая на меня, белую, почти уже пятидесятилетнюю тогда женщину, испуганные, непонимающие, заинтересованные и яркие взгляды. А мне было смешно, и я очень гордилась тем, что лечу с ними, легендарными кубинскими воинами, которые славились на весь Чёрный континент, как смелые, неустрашимые бойцы. По договорённости между президентами Эдуарду душ Сантосом и Фиделем Кастро в Анголу через океан был переброшен большой контингент кубинских войск, который и помог закончить там гражданскую войну. Хорошо иметь таких друзей!
Очень хотелось бы, чтобы откликнулся кто-нибудь из наших людей, работавших в те годы в Анголе.
Нашла истёртый блокнот восьмидесятых годов прошлого века, пропитанный потом пустынь, гор и побережий Атлантики. Я так долго мечтала попасть в Маталу, что почти уже потеряла надежду. Из столицы Анголы Луанды меня бы, конечно, туда, в опаснейший район, никто не пустил. Ни один журналист там не бывал. Изнурительная гражданская война шла уже больше тридцати лет. Но помог случай, когда я была в Лубанго, столице провинции Уила. Чудом услышала, что завтра именно в муниципалитет Маталу отправляется военный самолет. В те времена не было барьера, который я бы не взяла. Народ сдался, но предупредил, что обратного рейса не будет. И, между прочим, вокруг города постоянно движутся чужие войска. То есть, выбирайся, как знаешь. Ладушки, - что-нибудь придумаем.
Тридцать лет не могу забыть гидроэлектростанцию Матáла на юге Анголы. Она венчает красивейшее водохранилище в самом сердце провинции Уила. Сойдя с гор, полноводная река Кунене в этом месте широко изгибается. Потом, проделав долгий путь к югу, вдруг поворачивает опять на запад, в направлении Атлантики, и с этого момента становится государственной границей. Кунене отделяет Анголу от Намибии. Здесь незабываемая природа - пышные леса, плодородные долины.
Улицы небольшого одноэтажного городка около гидроэлектростанции были заполнены бойцами ангольской армии МПЛА - народного движения за освобождение Анголы. Многие мужчины носили черные повязки на рукаве, многие женщины были в траурных платьях. Впрочем, эти черные знаки постоянно присутствовали и в столичной толпе, и на проселочных дорогах по всей Анголе. Столько лет в стране сражались, столько было жертв, что в каждой семье поминали погибших.
Я во все глаза глядела на молоденького комиссара Антониу Паулу Мануэла. По темным кругам вокруг глаз этого чернокожего ангольца, по запавшим вискам видно было, как страшно устал человек, какой у него хронический недосып. И в то же время чувствовалась железная сила воли, которая вызывала невольное уважение. В скромном кабинете муниципалитета не было ничего лишнего: карты, малое количество бумаг, оружие.
Хозяин кабинета говорил штампованными, рублеными фразами, но его можно понять. Военные люди всегда говорят на таком языке. Он рассказывал мне, что вокруг водохранилища и городка Матала засели южноафриканские расисты и их наймиты из ангольской УНИТЫ. Они стремятся во что бы то ни стало вывести из строя ГЭС. То есть, разом лишить электричества все южные районы Анголы. И что его задача - бесперебойная, круглосуточная работа станции. Обеспечить охрану персонала, который ее обслуживает. Посоветовал быть осторожнее и предупредил, что на подступах к самому городу то и дело идут настоящие бои.
Я сказала, что, насколько успела заметить, в городе много народа и никакой паники не чувствуется.
- Привыкли, - одним словом объяснил комиссар.
На вопрос о гражданских проблемах Антониу Паулу рассказал про одну свою головную боль - проблему беженцев. Люди прибывали к ним, спасаясь от бесчинств войск Южной Африки, хозяйничающих в соседней провинции Кунене. Побежишь, когда к тебе врываются беспощадные враги, сжигают города и поселки, убивают мирных жителей. Об этом знала вся Ангола. Но, к сожалению, у молодой республики не хватало военных соединений для защиты границ.
Почти сто восемьдесят тысяч человек осело неподалеку от Маталы. Фактически они организовали здесь новую временную столицу. А городским властям пришлось выделять им места для расселения, помогать со строительством жилья.
И каждый беженец хотел получить землю! Лучшие участки, орошаемые отводным каналом от ГЭС, и земли вокруг водохранилища давно заняты коренными жителями. Как решать проблему? Пришлось местным активистам разъяснять землякам трагедию соотечественников. Очень серьезно и подробно объясняли они необходимость помощи разоренным беженцам, убеждали в ценности национального единства. И люди потеснились.
Мне удалось поездить по окрестностям, и я сама видела мужчин, женщин, молодежь и стариков, явно отличавшихся по типу и одеяниям от местного населения. Это был народ, бежавший от войны, откочевавшей от южных границ Анголы вглубь страны. Вынужденная современная миграция племен. И ведь еще не известно, где им будет лучше. Я заезжала в два новых поселка, составленных из довольно приличных домиков. Не сравнить с палаточными лагерями на Кавказе или Балканах (шел 1984 год, до Украины было далеко, сравнивала с тем, о чём знала). Нельзя сказать, что переселенцы здесь сияли счастьем - все они мечтали вернуться домой, были раздражены и крикливы. Но им дали землю и крышу над головой. Они сохранили собственную общность, были не одиноки.
Поразительная история. Высокий пример взаимовыручки народов. Нежданно-негаданно на родине простых африканских крестьян появляются голодные, оборванные чужаки; со своими богами, со своими привычками, со своими болезнями и несчастьями. И хозяевам волей-неволей приходится переступать через личную неприязнь, отрывать от имущества семьи участок земли, делиться куском хлеба. Не выгонять же обездоленных.
Я хорошо помню тогдашнее потрясение. Как у них все просто - потеснились!!! На других бы континентах так же вот. (Кто знал, что нам предстоит такое же испытание).
Для жителей этой удивительной Матáлы идея защиты родины была облачена в скромную конкретную форму - защитить ГЭС.
В городке был один человек, который знал о возможностях и потребностях гидроэлектростанции больше всех здешних людей, вместе взятых. Паулу Батишту Раймунду - директор ГЭС Матáлы, рассказывал мне о проблемах эксплуатации гидроэлектростанции. Все оборудование - иностранного производства. Техническая документация уничтожена прежними владельцами - португальцами, при отступлении во время революции. Трудно с запчастями, часто случаются аварии в результате вражеских диверсий. Но все вместе они стараются находить выход из любой ситуации.
- Вместе с кем?
- С вашими соотечественниками, - и тут Раймунду расплылся в улыбке. - Если бы прежде мне сказали, что в холодной Сибири есть энергетики, я бы ни за что не поверил. Но что есть такие, как они! Это вообще из области фантастики.
Все жители Матáлы знали четверых советских энергетиков в лицо и поименно. Главный инженер группы Рахим Салихов из Ташкента и его друзья три года сидели тут безвылазно, не имея регулярной связи даже с центральным городом провинции - Лубанго, не то, что со столицей страны Луандой. Вокруг царила напряженная фронтовая обстановка. Письма из дома доходили через несколько месяцев, с редкой оказией.
Мне, как журналисту, здорово повезло. Я присутствовала на действе необыкновенном. Наверняка, - единственном в мире.
В те дни на ГЭС шла подготовка к капитальному ремонту выключателя в 150 киловатт. Чтобы остановить на время ремонта выключатель действующей гидроэлектростанции, нужно было весь юг Анголы, от гор до океана, все города и поселки, морской порт Намиб и аэродром, предприятия, фабрики, госпитали - все оставить без электричества. А ремонт был абсолютно необходим, в этом ни у кого не было сомнений.
Существовала заковыка. На электростанции действительно не было никакой технической документации. А попробуйте без понимания, что это такое, подойти к огромным зудящим катушкам! По клеймам ясно одно - аппаратура французская и бельгийская. Причем, старая-престарая. Наши узбек, украинец, молдаванин и русский все равно таких языков не знали. И те несколько советских групп, что работали в Матáле до них, тоже не знали. Но за их плечами была учеба в институтах, как выясняется, - у прекрасных педагогов. Они были научены думать.
Так же как на Западе многие не знают таблицу Менделеева и поэтому живут по своим законам, так и к электричеству у них свои подходы. Энергетикам пришлось стать не просто инженерами, а учеными. Нужно было понять направление мысли иностранцев. Наши люди смогли самостоятельно изучить всю систему работы гидроэлектростанции. И теперь хотели как можно лучше отремонтировать это старье.
После многочисленных консультаций руководства двух соседних провинций - Уилы и Намиба с генеральным директором энергосистемы «ЮГ» было принято такое решение: ребятам давали на сложнейший ремонт чужой, неизвестной аппаратуры только один день! Это было воскресенье.
- Я знаю комарада Рахима и его друзей. Они не подведут, - сказал мне в субботу директор Раймунду.
Начали в воскресенье, в пять часов утра. В полной темноте на юге Анголы погас свет. Рахим Салихов отдал первую команду. Операция стартовала. Открытые распределительные устройства на широкой площадке около здания электростанции, замыкающей плотину ГЭС, - это три мощные пятиметровой высоты керамические ребристые колонны на толстых подставках из бетона. С рассветом из глубочайшего нутра каждой из трёх фаз нужно было вытащить наружу тяжеленные гасительные камеры. Вытягивали их без подъемных кранов, тросами, при помощи специально придуманных и на месте заранее выполненных приспособлений. Поднимали на восьмиметровые ажурные леса, опять-таки заранее, конечно, смонтированные над этими фазами.
Наверху гасительные камеры требовалось поочередно проверить, очистить, отремонтировать, затем осторожно опустить на место, закрепить и опять проверить.
Начинало припекать африканское солнце. Подул сильный ветер, раскачивая шаткие конструкции. Я не могла на это смотреть спокойно, уходила к машинам, потом опять возвращалась. Были и другие переживания. Я знала, что приняты чрезвычайные меры по охране Матáлы, что кругом стоят войска, ангольские и кубинские. Но наши родные ребята наверху представляли собой такую удобную мишень для снайпера, что становилось страшно за них.
Трудоемкая и опасная работа длилась без перерыва двенадцать часов. И наши, и обученные нашими специалистами ангольские помощники старались не терять ни минуты, изредка с тревогой поглядывая на небо - не подвела бы погода. Тогда все насмарку. В грозу с таким специфическим оборудованием работать нельзя.
А тучи на небе накапливались, подтягивались одна к другой, сливались в общую грозную массу. Католики, идолопоклонники и атеисты, окружавшие внизу место действия, истово молились, чтобы гроза не торопилась. Энергетики успели. Гроза началась позже, в девять часов вечера.
Когда подали энергию, и она разошлась по всем линиям, на ГЭС начался митинг. Но герои дня валились с ног, и их, наконец, привезли домой.
- Скажи честно, нельзя было откладывать? - уже дома, за праздничным столом, под раскаты грома и шум дождя спрашивала я тогда у Рахима.
- Нельзя. Когда открыли - убедились. Счастье, что успели.
- Трудно было?
Измученный, усталый, он хлопает в ладоши и дует на пальцы:
-Такое удовольствие получили! Правда, ребята?
Вот, пожалуйста, три года в жаркой, влажной Африке, в окружении чернокожего населения и двух армий, в бесконечном напряжении войны, да в одном домике живут сплочённо украинец, русский, молдаванин и узбек, И не устраивают никаких национальных разборок, а работают и отдыхают в самостоятельно установленном режиме.! Я прожила с ними неделю, видела и чувствовала их отношения.
Утром, после грозы, небо над городком прояснилось, запели петухи, к базарчику подошел пригородный автобус, ребятишки побежали в школу, мамы отправились на работу, приехал грузовик с солдатами, к станции ГЭС помчался «газик» с советскими специалистами. В Матале начинался новый рабочий день, и только журналистка, как на грех, застряла в этой глуши:не ходил никакой транспорт. Целую неделю некому было вызволить меня из кольца войск УНИТы. Кормили и поили меня простые советские люди, ведь у меня не было никаких командировочных, кроме бутылки виски и бутылки джина, что ценилось там очень высоко.
Без дела не сидела. Разговаривала с военными и гражданскими, была на утренних стрельбах. На окраине города женщины Маталы учились стрелять и бросать гранаты. Ездила к беженцам. Встретилась с группой наших военных советников, которые на бэтеэре с прицепленной железной бочкой приехали к водохранилищу за питьевой водой. Они с небольшими ангольскими частями располагались у русла речушки, грязная вода которой, как это часто бывает в тропической Африке, была заражена различными болезнетворными бактериями.А местное военное начальство соображало, что со мной делать.
Наконец примчался нарочный: «Вас вызывает кубинский полковник!» Я вопросов не задавала. Думаю, что теперь уже можно рассказать о дальнейшем.
На вездесущем газике мы долго петляли по едва заметной лесной дороге. Выскочили на расчищенную площадку под густыми кронами высоченных деревьев, почти не пропускавшими солнечный свет. На вид - обычная ангольская деревня из нескольких круглых хижин, крытых пальмовыми листьями. Только уж больно ровная вокруг земля и чисто, ни соринки. «Проходите». Вступила внутрь, Пол забетонирован. Посередине открытый люк, крутая лестница. Не помню, второй это был этаж под землей или третий. Длинный коридор, много закрытых дверей. Встречные кубинцы в военной форме, ладные, подтянутые, весёлые. Все мне улыбаются. Молодая женщина, офицер, невероятная красавица. Поворачиваем направо. Хорошо обставленный кабинет. Навстречу встаёт красавец-офицер с сединой в волосах. Я представилась официально - секретарь корпункта газеты «Правды», с правом сбора и работы с материалами, а также - корреспондент журнала «Советская женщина». Мы поговорили, кажется, он был вполне удовлетворён тем, что узнал обо мне, и в конце сказал главное: «Мы вывезем вас на нашем самолёте. Не могу сказать точно, когда. Но вы должны быть готовы в любой час». Я была готова, когда через день за мной прислали машину в одиннадцать часов утра.
Военный аэродром в джунглях - просто расчищенная от леса, недлинная, прямая, хорошо утрамбованная дорога красной латеритной глины - это мать-сыра земля, основа Африки. Небольшой зелёный самолетик с поднятой вверх хвостовой частью и спущенными вниз мостками, по которым в хорошем темпе внутрь забегают кубинские солдаты. Меня с моими вещами, кино и фотокамерами быстренько забросили внутрь, и мы сразу взмыли вверх, держа направление на Лубанго. Сорок юных солдатиков вокруг меня, разного цвета кожи, и шоколадные, и светлые метисы, плотно, плечо к плечу, сидели сорок минут друг против друга на железных скамейках, кидая на меня, белую, почти уже пятидесятилетнюю тогда женщину, испуганные, непонимающие, заинтересованные и яркие взгляды. А мне было смешно, и я очень гордилась тем, что лечу с ними, легендарными кубинскими воинами, которые славились на весь Чёрный континент, как смелые, неустрашимые бойцы. По договорённости между президентами Эдуарду душ Сантосом и Фиделем Кастро в Анголу через океан был переброшен большой контингент кубинских войск, который и помог закончить там гражданскую войну. Хорошо иметь таких друзей!
Очень хотелось бы, чтобы откликнулся кто-нибудь из наших людей, работавших в те годы в Анголе.