Про самого лучшего в мире пса.
Поговори со мной, Ольга!
Моя собака по льду
скользит, а в Америке розы растут,
а в доме твоём соловьи, чернозём и полынь.
Диана Арбенина.
Привет.
Бывают иногда чувства из разряда воспоминаний - случайных, всплывающих - которые возникают просто так. И не отступают ну очень долго.
Вчера вечером я вспомнила Джима.
...Я подобрала его в зарослях камыша на остановке недалеко от дома. Там тогда ощенилась какая-то сука, и малявки возрастом около двух с половиной недель, ещё еле перебирая лапками, лазили в более-менее укромном месте.
Их подкармливали какие-то люди, а я проходила мимо. Увидела малявок и почему-то подумала, что пса было бы хорошо завести. Попросила у рядом стоящей женщины сосиску, попробовала покормить щенков. Большинство - пятеро примерно - разбежались сразу же, испуганно шарахаясь от человеческих рук. Шестой - самый толстый и самый важный, попробовал отобрать у меня еду, глядя на меня, как на ничтожество. Зато седьмой подошёл и аккуратно откусил кусочек. Маленький - какой смог. Я сказала:
- Привет, Джим.
И мы пошли домой. Ну как пошли - я несла его на руках, а он что-то сонно ворчал, засыпая под весенним солнцем и теплом рукавов. Его мать шла за нами метров двадцать, а потом успокоилась и вернулась к детям.
Дома мы напоили его молоком. Очень трогательно было наблюдать, как комок шерсти, полностью вымазываясь в молочной жиже, причмокивает и глядит грустными синими глазами. Собак у меня до этого не было, зато обнаружилось, что цвет глаз у них тоже меняется, как у людей.
А ночью начался трэш. Джим залез за холодильник и там плакал всю ночь. Поскольку утром всем нужно было идти на работу, долго так продолжаться не могло, и с малявушкой нянчились по очереди. Я качала его с четырёх до шести утра, а потом пошла на радио. За эти два часа во мне признали мамку, погрызли пальцы и пижамные штаны, а под утро вообще начали тявкать.
На следующий день Джим начал понимать, что дом потихоньку переходит в его владения, и принялся осваивать обнюхивать территорию.
Так прошло несколько месяцев. В тявкании, урчании, недоумении обеих кошек, уделанном коридоре и погрызанных тапках. Джим вырос, окреп и превратился в лопоухую курчавую прекрасность и по совместительству врага гиацинтов:
Спустя ещё месяц Джим за сосиску по команде сидел и лежал, потом ему сделали поводок из подручных материалов, потом он учился с этим поводком ходить, потом поводок купили всамделишный, летом посадили на цепь - охранять двор (лай по ночам будил всю улицу)... а через небольшой промежуток времени Джим погиб.
15 июля из-за умопомрачительной жары, от которой не спасала даже будка в теньке, его отпустили погулять. Вечером Лекс пошёл отдавать вещи Лохматому (тот мимо проходил), и Джим побежал за ним - хотя раньше никогда не бегал. Едва ли есть смысл искать подвох или ссылаться на стечение обстоятельств. Просто так вышло.
Мимо дома в это время мимо проезжала соседка Зоя - беременный мент на машине - и Джим рванулся под колёса. Она говорит, что его не заметила из-за чёрной шкуры (а фары на что, интересно?), но там уже чёрт разберёт. Лекс попытался вытащить его из-под машины, и частично ему это удалось, но пёс прокусил ему большой палец.
Картина: я стою на кухне, чищу картошку. Заходит Лекс, рука в крови, и говорит:
- Джим умирает.
Четырёхмесячный щенок. Джим. Мой Джим умирает!
Я срываюсь с места и бегу к своей собаке. Машины уже нет: барышня припарковывалась у своего дома. Рядом с собакой стоит ошарашенный Лохматый. У Джима изо рта идёт кровь, и Лохматый говорит:
- Он не жилец.
...я принесла Джима домой, положила под черешню. Он промучился ещё минут 10 - ни царапинки не было, зато был разрыв внутренностей - и тихо умер. Мы похоронили его в саду.
А потом произошла мерзость, которую я не могу выкинуть из головы с прошлого лета. Спустя полчаса пришла Зойка и сказала, что ей жаль. А потом добавила:
- А хотите, я вам пузырь проставлю за собаку?
Мне хотелось гнать её поганой метлой. Но с беременными так, очевидно, нельзя, поэтому она уволоклась домой. Потом пришла её мать и начала причитать, мол, бедный пёсик, вы в него столько денег вложили...
Дело тут не в деньгах. О них тогда никто и не думал, поэтому зойкину мать тоже отправили восвояси.
Дело в той самой преданности, которую обычно принято называть собачьей и которая иногда бывает взаимной, то есть и человеческой тоже.
Я очень любила тебя, дружище Джим. У каждого человека есть свой, персональный лучший-пёс-на-Земле. В моём случае это ты.
