Наследие академика Павлова
После неожиданной смерти И.П.Павлова в 1936 году крупнейший научный центр общемирового значения оказался без руководителя, пользующегося таким же безоговорочным авторитетом, каким был авторитет покойного академика. Некоторое время Институт физиологии АН СССР продолжал работать по инерции, реализуя направления, определенные его основателем.
Тяжелейшее время Великой Отечественной войны и послевоенной разрухи не могло не сказаться на развитии физиологии в нашей стране. Многие физиологи, имеющие медицинское образование, ушли на войну в качестве врачей. Многие биологи воевали в действующей армии. Незначительная часть продолжала исследования в вузах и научных лабораториях, причем главной задачей этих исследований была помощь фронту и тылу воюющей Родины.
После войны тяжелое положение отечественной физиологии практически не улучшилось - ядерный проект, реализовываемый в это время, оттягивал на себя крайне ограниченные ресурсы на научные исследования. Однако амбиции физиологов нисколько не уменьшились - все хорошо помнили триумф отечественной физиологии в 1930-х годах.
Главным координатором развития научных исследований в Советском Союзе был Отдел науки ЦК КПСС. В этот труднейшие послевоенные годы жизнь ставила перед ним непростую задачу сохранения и развитие научных исследований во всем их многообразии. Естественно, что главным критерием являлась их эффективность, вклад их результатов в развитие промышленности, сельского хозяйства, здравоохранения. Естественно, что за 15 лет после смерти И.П.Павлова материальная база физиологических исследований сильно устарела, а государство не могло выделять столь же значительные средства на развитие физиологических исследований, как в былые времена. «Удовлетворять собственное любопытство за счет государства», как принято среди либеральной научной интеллигенции, стало невозможно, а кафедр и лабораторий, обеспечивающий «достойный паек» стало крайне мало для многочисленных «учеников Павлова». Начались банальные склоки.
Из докладной записки заведующего отделом науки ЦК ВКП(б) Ю.А.Жданова на имя И.В.Сталина: «Около трехсот научно-исследовательских медицинских учреждений в той или иной степени занимаются физиологией, однако успехи медицины более чем скромны, они явно не соответствуют такой огромной трате сил и средств. Одна из причин этого, как мне кажется, заключается в слабом использовании идей Павлова, в целом ряде попыток отвергнуть и опровергнуть его учение».
Нормализовать положение было целью, организованной Отделом науки «Павловской сессии» - комплекса мероприятий, состоявших из совместной сессии Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР (1950 г), а также объединённого заседание расширенного президиума Академии медицинских наук СССР и Пленума правления Всесоюзного общества невропатологов и психиатров (1951 г).
«Под бурные, долго не смолкающие овации участники сессии принимали тексты приветственных писем «великому вождю и учителю Иосифу Виссарионовичу Сталину», в которых, среди прочего, они обещали ему «приложить все усилия для быстрейшей ликвидации недостатков в развитии Павловского учения и всемерно используем его в интересах строительства коммунизма в нашей стране»». Однако эта оценка итогов сессии в настоящее время у их потомков «вызывает единодушное отвращение». Другие современные критики участников той сессии считают, что советская физиология оказалась изолированной от международного научного сообщества, «на несколько десятилетий было прервано развитие генетики, физиологии, психологии, психиатрии». Одним из результатов Павловской сессии явилась формализация марксистской психологии, в рамках которой, по мнению некоторых историков науки, «осуществлялась насильственная редукция всего психологического знания до примитивно-биологических и физиологических концепций». И как апофигей всей этой критики - «Павловские сессии явились одним из звеньев политики И.В.Сталина в области науки, имевшей целью установление идеологического контроля над научными исследованиями». Но так ли все обстоит на самом деле?
Из опубликованной переписки Отдела науки ЦК ВКП(б) с И.В. Сталиным стало очевидным, что его участие в «шельмовании выдающихся отечественных ученых» было весьма незначительным и сводилось к сугубо организационным вопросам. Ю.А.Жданов, будучи вхожим в семью И.В.Сталина (зять, сын соратника), понимал, что у него было много личного в этом непростом для отечественной физиологии событии. Руководитель страны был идейно близок академику Павлову, хотя был значительнее моложе. Они имели одинаковое базовое философское образование: оба фактически почти закончили православную семинарию, и оба стали атеистами. Оба были непримиримы к фальши в межличностных отношениях. И.В.Сталин несомненно знал о невысоком мнении академика о классическом марксизме и, если не разделял его полностью, то допускал возможность его критики. Важно, что и И.П.Павлов рассматривал построение социализма, как величайший эксперимент, и, в отличие от либеральной публики понимал, что результат эксперимента не всегда предсказуем. Как практически любого поступка человека, даже его слова. И.В.Сталину было не безразлично, что дело академика Павлова не имеет достойного продолжения. То, что Ю.А.Жданов в докладной записке пишет, что «одна из причин... заключается в слабом использовании идей Павлова, в целом ряде попыток отвергнуть и опровергнуть его учение», несомненно проявление, по-меньшей мере, некомпетентности, недостойной управленца. В этом посыле несомненно заложены объективные причины критики хода сессии и ее результатов. Если бы Отдел науки делал акцент на том, что «успехи медицины более чем скромны», штаты институтов и лабораторий чрезмерно раздуты, а их коллективы раздирают склоки, то не было бы и долголетнего шлейфа критики Павловской сессии. Физиосоциология и ничего больше: ресурсы ограничены, ученым хочется вкусно кушать и сладко спать, вступают в силу естественные законы функционирования коллектива. Не вспоминал ли И.В.Сталин в последние дни своей жизни судьбу наследия академика Павлова?
Если отбросить эмоции, то все «репрессии» «кровавого сталинского режима» свелись к тому, что академики Л.А.Орбели, А.Д Сперанский, И.С.Бериташвили и Л.С.Штерн были несколько потеснены со своих высоких руководящих должностей, однако их научная деятельность практически не пострадала. Горячий оппонент Л.А.Орбели директор Института физиологии АМН СССР профессор П.К.Анохин так же был лишен своего поста. Но все эти ученые продолжали свою работу в тех областях, специалистами в которых они были. Более того, академик Л.А.Орбели смог сформировать группу сотрудников, на базе которой позже был организован Институт эволюционной физиологии АН СССР имени И.М.Сеченова - того самого выдающегося ученого, чья брошюра о рефлексах головного мозга явилась для И.П.Павлова толчком к занятию физиологией.
Один из современных критиков участников Павловской сессии думает, «что Сталина устраивала в учении Павлова формула "стимул - реакция", позволяющая рассматривать человека как простой автомат, поведением которого можно легко управлять». Если даже отбросить неуместную политизированность, то данное мнение попросту ложно. Бихевиоризм - признанное направление в психологии, причем весьма плодотворное. Более того, современное компьютерное обучение во многом базируется именно на этих теоретических предпосылках программируемого обучения. А что касается «марксистской психологии», то в ее рамках плодотворно работали выдающиеся отечественные психологи, например, основатель теории деятельности профессор А.Н.Леонтьев.
Из «репрессированной» группы физиологов только Л.С.Штерн и П.К.Анохин внесли сущностный вклад в развитие физиологии. Академик АМН СССР и АН СССР Л.С.Штерн лишь с большой натяжкой можно (но не нужно) отнести к павловской школе. Ее главное научное достижение - учение о гематотканевых барьерах, хотя академик Н.Ф.Гамалей считал таковым разработанный ею метод борьбы с шоком. Академик П.К.Анохин несомненно ученик И.П.Павлова. Его основным объектом исследования был условный рефлекс. Развивая павловский метод П.К.Анохин предложил принципиально новые подходы: секреторно-двигательный метод, а также оригинальный метод с внезапной подменой безусловного подкрепления. На основе собственных исследований он пришел к заключению о формировании в центральной нервной системе специального аппарата, в котором заложены параметры будущего подкрепления («заготовленное возбуждение»). Позже этот аппарат получил название «акцептор результата действия». Однако П.К.Анохин не смог оценить истинное общенаучное значение своего открытия. Это сделал позже основоположник кибернетики и теории искусственного интеллекта Н.Винер.
Профессор ленинградского Университета Н.В.Голиков с горечью говорил своим студентам, что если бы академик А.А.Ухтомский (в то время академик-секретарь АН СССР) разрешил закупку необходимой зарубежной аппаратуры, то потенциал действия был бы открыт в ЛГУ еще в конце 1930-х годов. В физиологии, как и во всех науках, основанных на эксперименте, важно материально-техническое обеспечение. При ограниченных ресурсах государство вынуждено выбирать приоритетные направления научных исследований. После смерти академика Павлова физиология перестала быть приоритетным направлением.
Через два года после окончания Павловской сессии скончался «кровавый диктатор». После 1956 года «жертвы сталинского террора» были реабилитированы. После 1964 года были сделаны значительные материальные вложения в развитие формальной генетики. После Павловской сессии прошло уже почти 70 лет. И что же отечественная физиология достигла небывалых высот? Есть ли какой либо значительный прогресс в развитии генетики поведения? Может ли кто либо из хулителей академика Павлова из 1950-х годов или их современных потомков похвастаться всемирно признанными научными достижениями?