Стал ли троцкизм альтернативой сталинизму?
Троцкизм не может стать марксистской альтернативой сталинизму. Троцкизм не пригоден для этого....
Вопрос о природе троцкизма представляет особый интерес для действующих в СНГ пролетарских революционеров, т.е. людей, не отождествляющих марксизм со сталинизмом, а социализм - с СССРовской разновидностью капитализма.
В решении этого вопроса они очень часто впадают в две противоположные ошибки, первая из которых вызвана (если не вдаваться в более глубокие причины) незнанием троцкизма, а вторая - незнанием ничего лучшего, чем троцкизм. Сталинские мифы о троцкизме глубоко укоренились не только у верных сталинцев, но и у некоторых товарищей, порывающих со сталинизмом. Так, в статье П. И. Богатырева, представляющей в целом хороший первый шаг от сталинских иллюзий о СССР к его марксистскому анализу, о троцкизме сказано следующее:
”Для неотроцкизма наших дней характерная черта - незнание материалистической диалектики, как метода познания и преобразования действительности... для троцкизма всегда был характерен метафизический метод мышления, догматизм, сектантство...Троцкизм - это волюнтаристский подход, игнорирование объективных законов истории...” и т. д. и т. п.1 (”Просвещение”, № 1/9/, 1999г., стр.25).
Для всякого, кто знаком с работами Троцкого, очевидно, что Богатырев говорит все это не о реальном троцкизме, которого он просто не знает, а о именуемом так жупеле сталинской пропаганды.
Если бы все сказанное П. И. Богатыревым о троцкизме было верно, то теоретическая критика последнего была бы для марксистов столь же излишней, как и теоретическая критика идеи какого-нибудь Ким Ир Сена (которые интересуют нас столь же, как и теология Генриха VIII, или политэкономия Людовика XIV). Но Троцкий был великим революционером, уступающим только Ленину, и методом материалистической диалектики владел уж никак не хуже нас с П. И. Богатыревым, что и доказал при анализе множества явлений - от перспектив революции в России до борьбы с фашизмом в Германии, от невозможности социализма в одной стране до невозможности пролетарской культуры. И именно потому, что Троцкий был великим революционером, его ошибки (пусть поучительные и в которых невозможно винить лично его) имели для революционного движения великие и катастрофические последствия, пожалуй, не менее катастрофические, чем обрушившийся на это движение сталинский террор.
Противоположную П. И. Богатыреву ошибку совершают как троцкисты, так и товарищи, расходящиеся в тех или иных моментах с троцкизмом, но, тем не менее, видящие в нем единственную марксистскую альтернативу сталинизму. Если Троцкий и другие ”большевики - ленинцы” (самоназвание левой оппозиции) 20-30-х годов были, вне сомнения, коммунистами - антисталинистами, это отнюдь не означает, что все коммунисты - антисталинисты были и являются троцкистами, или даже что троцкизм - наиболее последовательное, а не половинчатое, коммунистическое антисталинское течение. Но революционеры СНГ в подавляющем большинстве практически не знают о других коммунистических течениях (о децизме или итальянском левом коммунизме, например), и работы Троцкого остаются лучшей известной им марксисткой критикой сталинизма, хотя таковой на самом деле не являются.
Что отличает троцкизм от остальных левооппозиционных течений в мировом комдвижении и что составляет ахиллесову пяту троцкизма, благодаря которой он так и не смог стать последовательно коммунистической альтернативой сталинизму и в большинстве своих фракций деградировал до уровня радикал-реформизма, крайне левой социал-демократии - это теория “деформированного рабочего государства”, согласно которой эксплуатируемый и бесправный СССРовский пролетариат, благодаря чудодейственной силе гос. собственности экономически оставался хозяином СССР, а господствовавшая в СССР бюрократия не менее чудесным образом не играла никакой роли в процессе производства, которым она управляла, и была не эксплуататором, а всего лишь паразитом, вроде воров- карманников. Как писала в присущем не ей одной стиле одна из самых сталинофильских троцкистских организаций Интернациональная Коммунистическая Лига:
“Троцкий выделялся из многоголосого хора мнимых (!) антисталинских2 левых в первую очередь своим утверждением о том, что Советский Союз остается рабочим государством - хотя и управляемым бонапартистской бюрократией” (”О стойкой защите Советского Союза Льва Троцкого”/ ”Бюллетень спартаковцев”, 11 апреля 1991 г., стр.1).
Дело не в том, что ”сталинизм... есть реализовавшийся на практике троцкизм” (как пишет О. М. Андреев в том же ”Просвещении”, №1/9, стр.61), а в том, что троцкизм с его теорией о пролетарском, а не капиталистическом характере производственных отношений в СССР (теорией, для которой основным противоречием СССРовского общества был не сохранившийся в нем антагонизм наемного труда и капитала, а всего лишь отсутствие демократии и политическая власть бюрократии) в силу этого был - как ни изумятся этому сталинисты и троцкисты - демократической формой сталинского госкапитализма.
В основе теории ”перерожденного рабочего государства” лежат три ошибочных положения, разделяемые троцкизмом и сталинизмом:
С ними и предстоит разобраться.
Если мы не станем мудрствовать лукаво и посмотрим на вещи так, как они есть, то увидим, что производственные отношения - это отношения людей в процессе производства - истина столь же тавтологичная, сколь и труднопостижимая для ученых мужей советских университетов и IV Интернационала. Поскольку же производство всех обществ после первобытного основано на разделении труда, а первое и фундаментальнейшее разделение труда - это деление его на организаторский и исполнительский, то в основе производственных отношений лежат отношения управления, всего лишь юридическим отображением которых, более или менее искаженным, являются отношения собственности.
Не поняв этого и отождествив базис - отношения людей в процессе производства, т.е. производственные отношения, бывшие в СССР, были все теми же отношениями подчинения наемного труда капиталу - с юридическим отражением этого базиса, государственной собственностью на средства производства, Троцкий впал в смехотворную ошибку, для разоблачения которой достаточно внимательного взгляда на реальные отношения в СССР: в утверждение, что СССРовская бюрократия (в совокупности своей образовывавшая владевшее собственностью государство) не играла самостоятельной роли в процессе производства, зато паразитировала на отношениях распределения. Тем самым он отказался от фундаментального положения исторического материализма об обусловленности отношений распределения отношениями производства и повторил вульгарную ошибку разномастных реформаторов капитализма, для которых капиталистические производственные отношения (в случае с Троцким - производственные отношения сталинского госкапитализма или, чтобы быть совсем точным, строя первоначального капиталистического накопления) хороши, а вот отношения распределения - увы, несправедливы.
В действительности отношения управления обуславливают отношения собственности, всего лишь узаконивающие их. Кто управляет производственным процессом, тот и распоряжается произведенным в ходе него прибавочным продуктом. Организатор производства становится эксплуататором производителей. Только тот может контролировать распределение, кто предварительно контролирует производство. Не осознав таких простых вещей из азбуки исторического материализма, Троцкий, великий марксист, показал на своем примере, что ураган реакции может и орла забросить в глухой курятник - в чем нет вины орла, но нет и его славы. Досадно только за тех мнимых учеников, кто счел пребывание в курятнике высшей точкой его полета - а потому и сам не собирается из курятника вылазить...
Заблудившись в трех соснах в вопросе о производственных отношениях, Троцкий - чем дальше в лес, тем больше дров - не понял ни что такое капитализм, ни что такое рабочее государство.
Чрезвычайно далекий от того, чтобы видеть в положении рабочего класса мелочь, не стоящую внимания сравнительно с Ее величеством собственностью, Маркс увидел в нем главное звено, единственно ухватившись за которое можно понять всю капиталистическую систему, - и именно поэтому Маркс стал Марксом.
Главная, определяющая черта капиталистического способа производства - отнюдь не частная собственность, как в умилительном единстве с СССРовскими обществоведами думал Троцкий, но антагонизм наемного труда и капитала, никуда неисчезнувший в СССР, антагонизм, на котором базируется вся совокупность капиталистических отношений: товарное производство, классы, государство, деньги, нации и т.д.
Уничтожение капитализма - это уничтожение не только частной собственности, но и всей системы капиталистических отношений. Осуществляемое революционным пролетариатом (и никем вместо него) уничтожение частной собственности - начало, первый шаг социалистической революции, а не ее завершение.
Понятно, что уничтожение капиталистических отношений - дело не одного дня, а десятилетий. Оно не происходит в день, когда рабочие берут власть и даже когда они экспроприируют капиталистов. Пока сохраняется товарное производство, пока сохраняются классы, пока сохраняется государство (даже полугосударство - диктатура пролетариата), до тех пор существует капитализм.
Рабочие - класс капиталистического общества, поэтому, если существует рабочее государство (даже реальное, а не приписанное Троцким капиталистическому СССР), значит, существует и капитализм, хотя и вытесняемый и умирающий. Определяющий признак “рабочего государства” (лучше говорить прямо: диктатура пролетариата) - не государственная собственность, а рабочая власть, руководство организованного и вооруженного пролетариата над всеми областями жизни общества. Где нет рабочей власти, нет и не может быть рабочего государства. Нелепо и преступно говорить о рабочем государстве там, где власть имеет антирабочий эксплуататорский характер.
Возможны переходные ситуации, и термин Троцкого “деформированное рабочее государство”, ложный для сталинского СССР, правилен для Советской республики времен гражданской войны, когда диктатура пролетариата осуществлялась большевистской партией, но эта партия сохраняла революционно-пролетарский характер и имела целью разрушение капиталистических отношений, а не их распространение, триумф и увековечивание, как возникшая на ее обломках возглавляемая Сталиным партия национал-капиталистического строительства.
Идейной основой всех этих ошибок Троцкого было непонимание им истинной природы Октябрьской революции - не социалистической, как думают сталинисты с троцкистами, и не чисто буржуазной, как полагают анархисты с полуанархистами из числа т.н. ”коммунистов рабочих Советов”, но двойной: объективно и экономически - буржуазной, субъективно и политически - пролетарской революцией.
Теория перманентной революции была замечательным вкладом Троцкого в развитие марксизма. Но он (в отличие от Г. И. Зиновьева, например) так и не понял, что экономически Советская Россия ни на одну минуту не вышла и не могла выйти за пределы капитализма, и что капиталистической оставалась не только частная промышленность СССР, но не в меньшей степени его действовавшая согласно законам прибыли и рентабельности государственная промышленность. Именно поэтому левая оппозиция видела угрозу контрреволюции в частном секторе, в нэпмане и кулаке, а главным врагом считала “правых”, Бухарина, тогда как контрреволюция выросла из государственного сектора, движущими силами ее были директор и спец, а возглавлял ее “центрист” Сталин. Именно поэтому ведущий экономист левой оппозиции Е. А. Преображенский, безупречный большевик, погибший в 1937 году нераскаянным и не капитулировавшим, был наиболее талантливым теоретиком разворачивавшегося в СССР первоначального капиталистического накопления (в котором он ошибочно видел первоначальное социалистическое накопление).
Здесь нет вины Троцкого, Преображенского и их товарищей. Левая оппозиция была большевистским ответом на сталинскую контрреволюцию, ее ошибки и ограниченность - следствие того объективного положения, в котором оказались большевики: положения коммунистов, управляющих ни на мгновение не исчезнувшим в РСФСР - СССР капитализмом. Управлять капитализмом коммунисты могли, только решая взаимоисключающие задачи: содействовать развитию капитализма против всех докапиталистических и феодальных пережитков и в то же время защищать рабочих от неизбежных результатов этого развития капитализма, быть управляющими советского капитализма, не переставая быть солдатами мировой революции и используя все средства национального капитализма для победы интернационального социализма. Это была неимоверно сложная задача - все равно как пройти по мосту тоньше волоса - и без быстрой победы мировой революции большевики были обречены на перерождение или уничтожение. Директор, осуществляющий эксплуатацию рабочих согласно законам прибыли и рентабельности, не может долго оставаться коммунистом - врагом эксплуатации. Он переродится, или весьма быстро будет смещен другим, для кого коммунизм не более чем словесная этикетка. Сталинистами стали те большевики, которые предпочли переродиться (это спасло их от гибели в 1937 г.), троцкистами - те, кто перерождаться отказались, сохранив верность перспективе 1917 г. - перспективе мировой революции.
Но нельзя забывать, что троцкистская оппозиция 20-х гг. была движением не пролетариата, а революционно-интернационалистической - и потому слабой и обреченной на легкое поражение - фракцией быстро перерождающейся бюрократии.
Здесь и находится глубинная классовая причина пресловутой теории “перерожденного рабочего государства”. Если для пролетариата главным, первичным фактом, характеризующим СССР, являлась эксплуатация его, пролетария, действующим через посредство государства и гос. собственности капиталом, то уж сколь угодно бескорыстного и революционного управленца (пока он оставался на своих классовых позициях, а не порывал полностью с ними, переходя на пролетарские) оппозицию вызывала не естественно признававшаяся пролетарской (ибо руководимая им, вышедшим из пролетариата управленцем) экономика, а рассматривавшаяся как ошибочная внутренняя и внешняя политика. Интеллигент Маркс сумел увидеть мир глазами рабочего - и все загадочное со всех остальных точек зрения вдруг стало ясным.
Троцкий, великий революционер и великий марксист, так и не смог посмотреть на “переродившееся рабочее государство” глазами эксплуатируемого и угнетенного СССРовским капитализмом наемного раба.
Формула ”переродившееся рабочее государство”, ложная в отношении природы СССР, имела то весьма скромное достоинство, что описывала его происхождение: в 1917 г. было создано рабочее государство, которое затем переродилось. Но лишь только после 1945 г. возникли однотипные с СССР режимы в Европе, Азии, Африке и т.д., вся чудовищная нелепость этой теории стала очевидной. Если бы Троцкий дожил до этого времени, он встал бы перед дилеммой:
Поэтому отличие сталинского СССР, гоминдановского-маоистского-дэнсяопиновского Китая, шахского Ирана и варгасовской Бразилии - это отличие в происхождении, степени и идеологическом оформлении, но не в классовой природе и не в исторической роли.
Каков был бы выбор Троцкого, мы знать не можем. И все же он был слишком марксист, чтобы впасть в нелепость Т. Гранта и прочих своих горе-последователей, заимствовавших у него пепел, а не пламя.
“Действительность не прощает ни одной теоретической ошибки”, - говорил в лучшую свою пору Л.Д. Троцкий. И действительность не могла сделать исключение по отношению к нему самому и созданному им движению.
Какие же были результаты теории “перерожденного рабочего государства” для троцкистского движения?
1. Пока левая оппозиция была в 20-х годах реальной силой, она ограничивалась апелляцией ко все более бюрократизировавшейся партии, а не к рабочему классу, вела внутрипартийную дискуссию, а не классовую борьбу, отказывалась от организации борьбы рабочих за свои классовые интересы против стремительно перестававшего быть рабочим государства, стремилась к реформе бюрократии, а не к свержению ее. Приняв предложенное бюрократией поле боя, она не могла не потерпеть поражения на нем. Лозунг революции, а не реформы был выдвинут Троцким лишь в 1933г., когда левая оппозиция, разгромленная сталинским террором, перестала в СССР существовать как организованное течение за пределами лагерей.
2. Видя главную силу “советского”” капитализма в частной, а не в государственной промышленности, левая оппозиция оказалась дезориентированной во время сталинского ”великого перелома”, сочтя апогей первоначального капиталистического накопления левым поворотом и даже социалистическим наступлением - хотя и осуществляемым неправильными методами, это привело к капитуляции практически всех ее лидеров (кроме самого Троцкого) перед сталинизмом.
3. Отождествив и государственную собственность с рабочим государством, Троцкий оставил своих последователей неспособным и понять ни исключительно контрреволюционную (по отношению к социализму и пролетарской революции, т.к. сталинизм имел буржуазно-революционный характер, в чем и состоит его прогрессивная функция) сущность сталинизма, ни истинный характер многочисленных режимов и движений отсталых стран, выступавших под знаменем социализма, но на деле осуществлявших первоначальное капиталистическое накопление. Не умея понять классовую природу Тито, Мао, Ф. Кастро и т.п. буржуазных революционеров - и врагов пролетарской революции, - большинство троцкистских фракций кончило капитуляцией перед ними, нередко сочетавшейся с капитуляцией перед реформистскими профбюрократиями развитых капстран.
Катастрофические ошибки Троцкого 30-х гг. не ограничиваются теорией “перерожденного рабочего государства”. Его принципиальная ошибка, в огромной мере содействовавшая последующему перерождению троцкистского движения, лежала в вопросах тактики, где он проповедовал гибкость, тогда как по условиям эпохи единственное спасение заключалось в твердокаменности.
Эта ошибка, находящаяся в преемственной связи с ошибками раннего Коминтерна (теория ”рабоче-крестьянского правительства” и т.п.), благодаря которым западные компартии так и не смогли на деле порвать с реформистской практикой, а потому стали легкой добычей сталинизма, была, в конечном счете, вызвана неверным пониманием Троцким природы кризиса, упадка мирового капитализма. Вместо того, чтобы видеть в нем длительный и мучительный процесс деградации, все нарастающее перевешивание реакционных сторон капитализма над его прогрессивными сторонами, Троцкий рассматривал его как абсолютный застой, тупик, из которого нет выхода. “Производственные силы человечества перестали расти”, - писал он в ”Переходной программе” 1938 г. Объяснимая условиями Великой депрессии, эта позиция не перестала быть от этого ошибочной.
Из нее следовал естественный вывод, что все объективные условия для победоносной мировой революции налицо (в разгар сталинско-фашистско-демократической реакции!) и единственное, чего не хватает, так это партии. ”Кризис человечества в конечном счете сводится к кризису революционного руководства”, - говорится в той же ”Переходной программе”. Поражения революций межвоенного периода Троцкий объяснял исключительно предательством социал-демократов и сталинистов.
Понятно, что такое объяснение объясняет ничуть не больше, чем все объяснения мировой истории победой коварства злых над благородством добрых. Полностью признавая очевидный факт предательства социал-демократов и сталинистов, мы встаем перед новым вопросом:
Если партия - это единственное, чего не хватает для революции, ее нужно создавать немедленно и любой ценой, прибегая ко всевозможным тактическим маневрам, проповедовавшимся в 30-х годах Троцким. Что же, решили в массе своей (хотя и не все) обученные в его школе троцкисты, если мы не можем создать всемирную партию пролетарской революции своими силами, будем создавать ее чужими и классово чуждыми силами, силами Тито и Кастро!
В условиях господства реакции непосредственные значительные успехи революционного движения невозможны. Попытки перехитрить историю и подменить тернистый путь непримиримости кривым путем маневрирования (о да! Чтобы найти дорогу к массам!) неизбежно всегда и везде приводят к тому, что революционеры, не завоевав своими убеждениями массы, сами теряют и революционную дорогу, и убеждения. Чтобы маневрировать, нужна сила.
А сила не создается маневром, тактикой, интриганством, она создается непримиримостью, неуступчивостью, бескомпромиссностью, фанатизмом. Именно так создавал большевистскую партию Ленин.
В период реакции лозунг дня один: “не предавать” (как писали в 30-х годах итальянские левые коммунисты в своем журнале ”Итог”), не гоняться за невозможным (иначе, как ценой потери своих классовых позиций) успехом в настоящем, но работать для будущего, зная, что смена ночи утром, а реакции - революцией зависит от объективного хода вещей, а не чьего-то политиканства, зато никогда не приведут революцию к победе те, кто был воспитан в школе маневрирования, а не в школе бескомпромиссности. А именно в такой школе маневрирования воспитывал (из самых лучших побуждений - чтобы ускорить победу революции!) своих последователей Троцкий. Он был великим революционером и умел удерживать даже самую рискованную тактику (типа вхождения в социал-демократические партии) в пределах революционной политики, но такое маневрирование не могло не развратить его учеников. Ведь не только партия вырабатывает тактику, но и тактика вырабатывает или перерабатывает партию!
И когда в начале 50-х годов вождь IV Интернационала М. Пабло предложил троцкистскому движению, дабы “быть с массами”, раствориться в социал-демократических, сталинистских и ”национал-освободительных” партиях, большинство этого движения пошло по указанному им пути. Выступившее же против меньшинство так и не смогло порвать с ошибочным тактицизмом, а потому - кто раньше, кто позже - скатилось в то же оппортунистическое болото.
Гибельные последствия подмены принципов тактикой наиболее наглядны в позиции Троцкого по отношению ко Второй Империалистической Войне. Все время отвергая революционное пораженчество в отношении сталинского империализма и будучи безусловным защитником (”безусловная защита СССР”!) того самого эксплуататорского государства, которое уничтожило его товарищей и его самого, Троцкий незадолго до гибели призвал отказаться от лозунгов революционного пораженчества и превращения войны империалистической в войну гражданскую и для стран англо-американского империализма - т.к. в Первую Мировую Войну были-де настолько слабы, что могли лишь проповедовать принципы, а сейчас (т.е. в 1940 г.) достаточно сильны, чтобы применять тактику!
Если мы хотим увидеть, как великая страсть ослепляет прозорливейших гениев, лучшего примера нам не найти. Троцкий не мог не бороться за то, чтобы руководимое им движение стало силой, но, поверив, что оно ей уже стало, он построил ложную тактику, которая довершила неудачу этого движения. Сколь ни слабы интернационалисты в 1917 году, они были намного сильнее, чем троцкистское движение в 1940 г., что и показал ход событий в конце обеих войн. Ленин с его превращением войны империалистической в войну гражданскую смог как возглавить революцию, так и воспитать многие поколения революционеров всего мира. Троцкий с его ”пролетарской военной политикой” (утопической программой вооружения рабочего класса в рамках капитализма... и под контролем реформистских профсоюзов!) не смог ни 1-е - и тут вина ни его, а объективных условий, - ни - что составляет вину его - 2-е.
В период Второй Империалистической Войны большая часть французских троцкистов плелась в хвосте за шовинизмом Де Голля и ФКП, меньшая часть, желая ”быть с массами”, пробовала работать в массовых организациях коллаборационистов. Приятным исключением был Коммунистический союз (предшественник ”Лютт увриер”), но и он кричал ”Ура!” ”Красной Армии” ( в которой не оставалось ничего красного, интернационалистического и коммунистического, зато белое - царское, великодержавное и генеральское - процветало, как чума).
Наиболее сильная в это время троцкистская организация Социалистическая рабочая партия США на суде над ней в г. Миннеаполисе заявила, что выступает против войны не потому, что войну ведет империалистическое государство, и воюет оно не с фашизмом, а за передел мира, а потому, что она не верит, что американское правительство хочет победы над Гитлером, и что, коль скоро большинство народа (большинство народа! Не класс капиталистов!) выскажется за войну, ее члены будут лояльно участвовать в ней, ограничиваясь пропагандой своих взглядов (а чтобы саботировать войну - ни-ни!). Так вслед за социал-демократией и сталинизированным Коминтерном пал как революционная сила и IV Интернационал.
Троцкий не перестает от этого быть великим революционером, как не перестали быть ими Маркс и Энгельс от перерождения вдохновлявшейся их учением социал-демократии, а Ленин от перерождения созданного им вместе с Троцким III Интернационала. В данной статье мы говорили об ошибках и слабых сторонах Троцкого, имея целью убедить честных революционеров, ищущих коммунистическую альтернативу сталинизму, что троцкизм не пригоден для этого. Сильные стороны Троцкого они могут узнать из его работ сами. Троцкизм не смог стать марксистской альтернативой сталинизму.
Нужно идти вперед. Идти с компасом марксизма. Идти к освобождению пролетариата путем его освободительной борьбы, указанными титанами, среди которых почетное место принадлежит по заслугам ненавидимому контрреволюционерами всех мастей Л.Д. Троцкому.
Марлен Инсаров, Коллективистская Фракция Революционной рабочей партии. Июль 1999 г.
http://goscap.chat.ru/trotskism.html
Вопрос о природе троцкизма представляет особый интерес для действующих в СНГ пролетарских революционеров, т.е. людей, не отождествляющих марксизм со сталинизмом, а социализм - с СССРовской разновидностью капитализма.
В решении этого вопроса они очень часто впадают в две противоположные ошибки, первая из которых вызвана (если не вдаваться в более глубокие причины) незнанием троцкизма, а вторая - незнанием ничего лучшего, чем троцкизм. Сталинские мифы о троцкизме глубоко укоренились не только у верных сталинцев, но и у некоторых товарищей, порывающих со сталинизмом. Так, в статье П. И. Богатырева, представляющей в целом хороший первый шаг от сталинских иллюзий о СССР к его марксистскому анализу, о троцкизме сказано следующее:
”Для неотроцкизма наших дней характерная черта - незнание материалистической диалектики, как метода познания и преобразования действительности... для троцкизма всегда был характерен метафизический метод мышления, догматизм, сектантство...Троцкизм - это волюнтаристский подход, игнорирование объективных законов истории...” и т. д. и т. п.1 (”Просвещение”, № 1/9/, 1999г., стр.25).
Для всякого, кто знаком с работами Троцкого, очевидно, что Богатырев говорит все это не о реальном троцкизме, которого он просто не знает, а о именуемом так жупеле сталинской пропаганды.
Если бы все сказанное П. И. Богатыревым о троцкизме было верно, то теоретическая критика последнего была бы для марксистов столь же излишней, как и теоретическая критика идеи какого-нибудь Ким Ир Сена (которые интересуют нас столь же, как и теология Генриха VIII, или политэкономия Людовика XIV). Но Троцкий был великим революционером, уступающим только Ленину, и методом материалистической диалектики владел уж никак не хуже нас с П. И. Богатыревым, что и доказал при анализе множества явлений - от перспектив революции в России до борьбы с фашизмом в Германии, от невозможности социализма в одной стране до невозможности пролетарской культуры. И именно потому, что Троцкий был великим революционером, его ошибки (пусть поучительные и в которых невозможно винить лично его) имели для революционного движения великие и катастрофические последствия, пожалуй, не менее катастрофические, чем обрушившийся на это движение сталинский террор.
Противоположную П. И. Богатыреву ошибку совершают как троцкисты, так и товарищи, расходящиеся в тех или иных моментах с троцкизмом, но, тем не менее, видящие в нем единственную марксистскую альтернативу сталинизму. Если Троцкий и другие ”большевики - ленинцы” (самоназвание левой оппозиции) 20-30-х годов были, вне сомнения, коммунистами - антисталинистами, это отнюдь не означает, что все коммунисты - антисталинисты были и являются троцкистами, или даже что троцкизм - наиболее последовательное, а не половинчатое, коммунистическое антисталинское течение. Но революционеры СНГ в подавляющем большинстве практически не знают о других коммунистических течениях (о децизме или итальянском левом коммунизме, например), и работы Троцкого остаются лучшей известной им марксисткой критикой сталинизма, хотя таковой на самом деле не являются.
Что отличает троцкизм от остальных левооппозиционных течений в мировом комдвижении и что составляет ахиллесову пяту троцкизма, благодаря которой он так и не смог стать последовательно коммунистической альтернативой сталинизму и в большинстве своих фракций деградировал до уровня радикал-реформизма, крайне левой социал-демократии - это теория “деформированного рабочего государства”, согласно которой эксплуатируемый и бесправный СССРовский пролетариат, благодаря чудодейственной силе гос. собственности экономически оставался хозяином СССР, а господствовавшая в СССР бюрократия не менее чудесным образом не играла никакой роли в процессе производства, которым она управляла, и была не эксплуататором, а всего лишь паразитом, вроде воров- карманников. Как писала в присущем не ей одной стиле одна из самых сталинофильских троцкистских организаций Интернациональная Коммунистическая Лига:
“Троцкий выделялся из многоголосого хора мнимых (!) антисталинских2 левых в первую очередь своим утверждением о том, что Советский Союз остается рабочим государством - хотя и управляемым бонапартистской бюрократией” (”О стойкой защите Советского Союза Льва Троцкого”/ ”Бюллетень спартаковцев”, 11 апреля 1991 г., стр.1).
Дело не в том, что ”сталинизм... есть реализовавшийся на практике троцкизм” (как пишет О. М. Андреев в том же ”Просвещении”, №1/9, стр.61), а в том, что троцкизм с его теорией о пролетарском, а не капиталистическом характере производственных отношений в СССР (теорией, для которой основным противоречием СССРовского общества был не сохранившийся в нем антагонизм наемного труда и капитала, а всего лишь отсутствие демократии и политическая власть бюрократии) в силу этого был - как ни изумятся этому сталинисты и троцкисты - демократической формой сталинского госкапитализма.
В основе теории ”перерожденного рабочего государства” лежат три ошибочных положения, разделяемые троцкизмом и сталинизмом:
- Реальные производственные отношения тождественны юридическим отношениям собственности.
- Капитализм тождествен частной собственности.
- 100% гос. собственности тождественны рабочему государству (у сталинистов - вообще социализму).
С ними и предстоит разобраться.
Если мы не станем мудрствовать лукаво и посмотрим на вещи так, как они есть, то увидим, что производственные отношения - это отношения людей в процессе производства - истина столь же тавтологичная, сколь и труднопостижимая для ученых мужей советских университетов и IV Интернационала. Поскольку же производство всех обществ после первобытного основано на разделении труда, а первое и фундаментальнейшее разделение труда - это деление его на организаторский и исполнительский, то в основе производственных отношений лежат отношения управления, всего лишь юридическим отображением которых, более или менее искаженным, являются отношения собственности.
Не поняв этого и отождествив базис - отношения людей в процессе производства, т.е. производственные отношения, бывшие в СССР, были все теми же отношениями подчинения наемного труда капиталу - с юридическим отражением этого базиса, государственной собственностью на средства производства, Троцкий впал в смехотворную ошибку, для разоблачения которой достаточно внимательного взгляда на реальные отношения в СССР: в утверждение, что СССРовская бюрократия (в совокупности своей образовывавшая владевшее собственностью государство) не играла самостоятельной роли в процессе производства, зато паразитировала на отношениях распределения. Тем самым он отказался от фундаментального положения исторического материализма об обусловленности отношений распределения отношениями производства и повторил вульгарную ошибку разномастных реформаторов капитализма, для которых капиталистические производственные отношения (в случае с Троцким - производственные отношения сталинского госкапитализма или, чтобы быть совсем точным, строя первоначального капиталистического накопления) хороши, а вот отношения распределения - увы, несправедливы.
В действительности отношения управления обуславливают отношения собственности, всего лишь узаконивающие их. Кто управляет производственным процессом, тот и распоряжается произведенным в ходе него прибавочным продуктом. Организатор производства становится эксплуататором производителей. Только тот может контролировать распределение, кто предварительно контролирует производство. Не осознав таких простых вещей из азбуки исторического материализма, Троцкий, великий марксист, показал на своем примере, что ураган реакции может и орла забросить в глухой курятник - в чем нет вины орла, но нет и его славы. Досадно только за тех мнимых учеников, кто счел пребывание в курятнике высшей точкой его полета - а потому и сам не собирается из курятника вылазить...
Заблудившись в трех соснах в вопросе о производственных отношениях, Троцкий - чем дальше в лес, тем больше дров - не понял ни что такое капитализм, ни что такое рабочее государство.
Чрезвычайно далекий от того, чтобы видеть в положении рабочего класса мелочь, не стоящую внимания сравнительно с Ее величеством собственностью, Маркс увидел в нем главное звено, единственно ухватившись за которое можно понять всю капиталистическую систему, - и именно поэтому Маркс стал Марксом.
Главная, определяющая черта капиталистического способа производства - отнюдь не частная собственность, как в умилительном единстве с СССРовскими обществоведами думал Троцкий, но антагонизм наемного труда и капитала, никуда неисчезнувший в СССР, антагонизм, на котором базируется вся совокупность капиталистических отношений: товарное производство, классы, государство, деньги, нации и т.д.
Уничтожение капитализма - это уничтожение не только частной собственности, но и всей системы капиталистических отношений. Осуществляемое революционным пролетариатом (и никем вместо него) уничтожение частной собственности - начало, первый шаг социалистической революции, а не ее завершение.
Понятно, что уничтожение капиталистических отношений - дело не одного дня, а десятилетий. Оно не происходит в день, когда рабочие берут власть и даже когда они экспроприируют капиталистов. Пока сохраняется товарное производство, пока сохраняются классы, пока сохраняется государство (даже полугосударство - диктатура пролетариата), до тех пор существует капитализм.
Рабочие - класс капиталистического общества, поэтому, если существует рабочее государство (даже реальное, а не приписанное Троцким капиталистическому СССР), значит, существует и капитализм, хотя и вытесняемый и умирающий. Определяющий признак “рабочего государства” (лучше говорить прямо: диктатура пролетариата) - не государственная собственность, а рабочая власть, руководство организованного и вооруженного пролетариата над всеми областями жизни общества. Где нет рабочей власти, нет и не может быть рабочего государства. Нелепо и преступно говорить о рабочем государстве там, где власть имеет антирабочий эксплуататорский характер.
Возможны переходные ситуации, и термин Троцкого “деформированное рабочее государство”, ложный для сталинского СССР, правилен для Советской республики времен гражданской войны, когда диктатура пролетариата осуществлялась большевистской партией, но эта партия сохраняла революционно-пролетарский характер и имела целью разрушение капиталистических отношений, а не их распространение, триумф и увековечивание, как возникшая на ее обломках возглавляемая Сталиным партия национал-капиталистического строительства.
Идейной основой всех этих ошибок Троцкого было непонимание им истинной природы Октябрьской революции - не социалистической, как думают сталинисты с троцкистами, и не чисто буржуазной, как полагают анархисты с полуанархистами из числа т.н. ”коммунистов рабочих Советов”, но двойной: объективно и экономически - буржуазной, субъективно и политически - пролетарской революцией.
Теория перманентной революции была замечательным вкладом Троцкого в развитие марксизма. Но он (в отличие от Г. И. Зиновьева, например) так и не понял, что экономически Советская Россия ни на одну минуту не вышла и не могла выйти за пределы капитализма, и что капиталистической оставалась не только частная промышленность СССР, но не в меньшей степени его действовавшая согласно законам прибыли и рентабельности государственная промышленность. Именно поэтому левая оппозиция видела угрозу контрреволюции в частном секторе, в нэпмане и кулаке, а главным врагом считала “правых”, Бухарина, тогда как контрреволюция выросла из государственного сектора, движущими силами ее были директор и спец, а возглавлял ее “центрист” Сталин. Именно поэтому ведущий экономист левой оппозиции Е. А. Преображенский, безупречный большевик, погибший в 1937 году нераскаянным и не капитулировавшим, был наиболее талантливым теоретиком разворачивавшегося в СССР первоначального капиталистического накопления (в котором он ошибочно видел первоначальное социалистическое накопление).
Здесь нет вины Троцкого, Преображенского и их товарищей. Левая оппозиция была большевистским ответом на сталинскую контрреволюцию, ее ошибки и ограниченность - следствие того объективного положения, в котором оказались большевики: положения коммунистов, управляющих ни на мгновение не исчезнувшим в РСФСР - СССР капитализмом. Управлять капитализмом коммунисты могли, только решая взаимоисключающие задачи: содействовать развитию капитализма против всех докапиталистических и феодальных пережитков и в то же время защищать рабочих от неизбежных результатов этого развития капитализма, быть управляющими советского капитализма, не переставая быть солдатами мировой революции и используя все средства национального капитализма для победы интернационального социализма. Это была неимоверно сложная задача - все равно как пройти по мосту тоньше волоса - и без быстрой победы мировой революции большевики были обречены на перерождение или уничтожение. Директор, осуществляющий эксплуатацию рабочих согласно законам прибыли и рентабельности, не может долго оставаться коммунистом - врагом эксплуатации. Он переродится, или весьма быстро будет смещен другим, для кого коммунизм не более чем словесная этикетка. Сталинистами стали те большевики, которые предпочли переродиться (это спасло их от гибели в 1937 г.), троцкистами - те, кто перерождаться отказались, сохранив верность перспективе 1917 г. - перспективе мировой революции.
Но нельзя забывать, что троцкистская оппозиция 20-х гг. была движением не пролетариата, а революционно-интернационалистической - и потому слабой и обреченной на легкое поражение - фракцией быстро перерождающейся бюрократии.
Здесь и находится глубинная классовая причина пресловутой теории “перерожденного рабочего государства”. Если для пролетариата главным, первичным фактом, характеризующим СССР, являлась эксплуатация его, пролетария, действующим через посредство государства и гос. собственности капиталом, то уж сколь угодно бескорыстного и революционного управленца (пока он оставался на своих классовых позициях, а не порывал полностью с ними, переходя на пролетарские) оппозицию вызывала не естественно признававшаяся пролетарской (ибо руководимая им, вышедшим из пролетариата управленцем) экономика, а рассматривавшаяся как ошибочная внутренняя и внешняя политика. Интеллигент Маркс сумел увидеть мир глазами рабочего - и все загадочное со всех остальных точек зрения вдруг стало ясным.
Троцкий, великий революционер и великий марксист, так и не смог посмотреть на “переродившееся рабочее государство” глазами эксплуатируемого и угнетенного СССРовским капитализмом наемного раба.
Формула ”переродившееся рабочее государство”, ложная в отношении природы СССР, имела то весьма скромное достоинство, что описывала его происхождение: в 1917 г. было создано рабочее государство, которое затем переродилось. Но лишь только после 1945 г. возникли однотипные с СССР режимы в Европе, Азии, Африке и т.д., вся чудовищная нелепость этой теории стала очевидной. Если бы Троцкий дожил до этого времени, он встал бы перед дилеммой:
- либо признать, что рабочее государство может быть создано крестьянской войной или - пуще того - мечтающим о буржуазном прогрессе и советских кредитах националистическим «полковником»;
- либо вспомнить, что государство всегда и везде играло огромную роль в процессе первоначального капиталистического накопления. В странах же “Востока”” (т.е. вне Западной Европы и ее отпрысков - США. Канады и т.п.), где всегда государство доминировало в экономике и где отсутствовала независимая от государства буржуазия (в Западной Европе она выросла в средневековых городах-коммунах), эта роль не могла не стать решающей.
Поэтому отличие сталинского СССР, гоминдановского-маоистского-дэнсяопиновского Китая, шахского Ирана и варгасовской Бразилии - это отличие в происхождении, степени и идеологическом оформлении, но не в классовой природе и не в исторической роли.
Каков был бы выбор Троцкого, мы знать не можем. И все же он был слишком марксист, чтобы впасть в нелепость Т. Гранта и прочих своих горе-последователей, заимствовавших у него пепел, а не пламя.
“Действительность не прощает ни одной теоретической ошибки”, - говорил в лучшую свою пору Л.Д. Троцкий. И действительность не могла сделать исключение по отношению к нему самому и созданному им движению.
Какие же были результаты теории “перерожденного рабочего государства” для троцкистского движения?
1. Пока левая оппозиция была в 20-х годах реальной силой, она ограничивалась апелляцией ко все более бюрократизировавшейся партии, а не к рабочему классу, вела внутрипартийную дискуссию, а не классовую борьбу, отказывалась от организации борьбы рабочих за свои классовые интересы против стремительно перестававшего быть рабочим государства, стремилась к реформе бюрократии, а не к свержению ее. Приняв предложенное бюрократией поле боя, она не могла не потерпеть поражения на нем. Лозунг революции, а не реформы был выдвинут Троцким лишь в 1933г., когда левая оппозиция, разгромленная сталинским террором, перестала в СССР существовать как организованное течение за пределами лагерей.
2. Видя главную силу “советского”” капитализма в частной, а не в государственной промышленности, левая оппозиция оказалась дезориентированной во время сталинского ”великого перелома”, сочтя апогей первоначального капиталистического накопления левым поворотом и даже социалистическим наступлением - хотя и осуществляемым неправильными методами, это привело к капитуляции практически всех ее лидеров (кроме самого Троцкого) перед сталинизмом.
3. Отождествив и государственную собственность с рабочим государством, Троцкий оставил своих последователей неспособным и понять ни исключительно контрреволюционную (по отношению к социализму и пролетарской революции, т.к. сталинизм имел буржуазно-революционный характер, в чем и состоит его прогрессивная функция) сущность сталинизма, ни истинный характер многочисленных режимов и движений отсталых стран, выступавших под знаменем социализма, но на деле осуществлявших первоначальное капиталистическое накопление. Не умея понять классовую природу Тито, Мао, Ф. Кастро и т.п. буржуазных революционеров - и врагов пролетарской революции, - большинство троцкистских фракций кончило капитуляцией перед ними, нередко сочетавшейся с капитуляцией перед реформистскими профбюрократиями развитых капстран.
Катастрофические ошибки Троцкого 30-х гг. не ограничиваются теорией “перерожденного рабочего государства”. Его принципиальная ошибка, в огромной мере содействовавшая последующему перерождению троцкистского движения, лежала в вопросах тактики, где он проповедовал гибкость, тогда как по условиям эпохи единственное спасение заключалось в твердокаменности.
Эта ошибка, находящаяся в преемственной связи с ошибками раннего Коминтерна (теория ”рабоче-крестьянского правительства” и т.п.), благодаря которым западные компартии так и не смогли на деле порвать с реформистской практикой, а потому стали легкой добычей сталинизма, была, в конечном счете, вызвана неверным пониманием Троцким природы кризиса, упадка мирового капитализма. Вместо того, чтобы видеть в нем длительный и мучительный процесс деградации, все нарастающее перевешивание реакционных сторон капитализма над его прогрессивными сторонами, Троцкий рассматривал его как абсолютный застой, тупик, из которого нет выхода. “Производственные силы человечества перестали расти”, - писал он в ”Переходной программе” 1938 г. Объяснимая условиями Великой депрессии, эта позиция не перестала быть от этого ошибочной.
Из нее следовал естественный вывод, что все объективные условия для победоносной мировой революции налицо (в разгар сталинско-фашистско-демократической реакции!) и единственное, чего не хватает, так это партии. ”Кризис человечества в конечном счете сводится к кризису революционного руководства”, - говорится в той же ”Переходной программе”. Поражения революций межвоенного периода Троцкий объяснял исключительно предательством социал-демократов и сталинистов.
Понятно, что такое объяснение объясняет ничуть не больше, чем все объяснения мировой истории победой коварства злых над благородством добрых. Полностью признавая очевидный факт предательства социал-демократов и сталинистов, мы встаем перед новым вопросом:
- почему они смогли все-таки предать, а их противники не смогли предотвратить гибельные последствия этого предательства?
- Почему Коминтерн, возникший как революционное отрицание реформизма, переродился к реформизму в три раза быстрее, чем перерождалась социал-демократия?
- И почему оппортунизмом кончило большинство троцкистского движения?
Если партия - это единственное, чего не хватает для революции, ее нужно создавать немедленно и любой ценой, прибегая ко всевозможным тактическим маневрам, проповедовавшимся в 30-х годах Троцким. Что же, решили в массе своей (хотя и не все) обученные в его школе троцкисты, если мы не можем создать всемирную партию пролетарской революции своими силами, будем создавать ее чужими и классово чуждыми силами, силами Тито и Кастро!
В условиях господства реакции непосредственные значительные успехи революционного движения невозможны. Попытки перехитрить историю и подменить тернистый путь непримиримости кривым путем маневрирования (о да! Чтобы найти дорогу к массам!) неизбежно всегда и везде приводят к тому, что революционеры, не завоевав своими убеждениями массы, сами теряют и революционную дорогу, и убеждения. Чтобы маневрировать, нужна сила.
А сила не создается маневром, тактикой, интриганством, она создается непримиримостью, неуступчивостью, бескомпромиссностью, фанатизмом. Именно так создавал большевистскую партию Ленин.
В период реакции лозунг дня один: “не предавать” (как писали в 30-х годах итальянские левые коммунисты в своем журнале ”Итог”), не гоняться за невозможным (иначе, как ценой потери своих классовых позиций) успехом в настоящем, но работать для будущего, зная, что смена ночи утром, а реакции - революцией зависит от объективного хода вещей, а не чьего-то политиканства, зато никогда не приведут революцию к победе те, кто был воспитан в школе маневрирования, а не в школе бескомпромиссности. А именно в такой школе маневрирования воспитывал (из самых лучших побуждений - чтобы ускорить победу революции!) своих последователей Троцкий. Он был великим революционером и умел удерживать даже самую рискованную тактику (типа вхождения в социал-демократические партии) в пределах революционной политики, но такое маневрирование не могло не развратить его учеников. Ведь не только партия вырабатывает тактику, но и тактика вырабатывает или перерабатывает партию!
И когда в начале 50-х годов вождь IV Интернационала М. Пабло предложил троцкистскому движению, дабы “быть с массами”, раствориться в социал-демократических, сталинистских и ”национал-освободительных” партиях, большинство этого движения пошло по указанному им пути. Выступившее же против меньшинство так и не смогло порвать с ошибочным тактицизмом, а потому - кто раньше, кто позже - скатилось в то же оппортунистическое болото.
Гибельные последствия подмены принципов тактикой наиболее наглядны в позиции Троцкого по отношению ко Второй Империалистической Войне. Все время отвергая революционное пораженчество в отношении сталинского империализма и будучи безусловным защитником (”безусловная защита СССР”!) того самого эксплуататорского государства, которое уничтожило его товарищей и его самого, Троцкий незадолго до гибели призвал отказаться от лозунгов революционного пораженчества и превращения войны империалистической в войну гражданскую и для стран англо-американского империализма - т.к. в Первую Мировую Войну были-де настолько слабы, что могли лишь проповедовать принципы, а сейчас (т.е. в 1940 г.) достаточно сильны, чтобы применять тактику!
Если мы хотим увидеть, как великая страсть ослепляет прозорливейших гениев, лучшего примера нам не найти. Троцкий не мог не бороться за то, чтобы руководимое им движение стало силой, но, поверив, что оно ей уже стало, он построил ложную тактику, которая довершила неудачу этого движения. Сколь ни слабы интернационалисты в 1917 году, они были намного сильнее, чем троцкистское движение в 1940 г., что и показал ход событий в конце обеих войн. Ленин с его превращением войны империалистической в войну гражданскую смог как возглавить революцию, так и воспитать многие поколения революционеров всего мира. Троцкий с его ”пролетарской военной политикой” (утопической программой вооружения рабочего класса в рамках капитализма... и под контролем реформистских профсоюзов!) не смог ни 1-е - и тут вина ни его, а объективных условий, - ни - что составляет вину его - 2-е.
В период Второй Империалистической Войны большая часть французских троцкистов плелась в хвосте за шовинизмом Де Голля и ФКП, меньшая часть, желая ”быть с массами”, пробовала работать в массовых организациях коллаборационистов. Приятным исключением был Коммунистический союз (предшественник ”Лютт увриер”), но и он кричал ”Ура!” ”Красной Армии” ( в которой не оставалось ничего красного, интернационалистического и коммунистического, зато белое - царское, великодержавное и генеральское - процветало, как чума).
Наиболее сильная в это время троцкистская организация Социалистическая рабочая партия США на суде над ней в г. Миннеаполисе заявила, что выступает против войны не потому, что войну ведет империалистическое государство, и воюет оно не с фашизмом, а за передел мира, а потому, что она не верит, что американское правительство хочет победы над Гитлером, и что, коль скоро большинство народа (большинство народа! Не класс капиталистов!) выскажется за войну, ее члены будут лояльно участвовать в ней, ограничиваясь пропагандой своих взглядов (а чтобы саботировать войну - ни-ни!). Так вслед за социал-демократией и сталинизированным Коминтерном пал как революционная сила и IV Интернационал.
Троцкий не перестает от этого быть великим революционером, как не перестали быть ими Маркс и Энгельс от перерождения вдохновлявшейся их учением социал-демократии, а Ленин от перерождения созданного им вместе с Троцким III Интернационала. В данной статье мы говорили об ошибках и слабых сторонах Троцкого, имея целью убедить честных революционеров, ищущих коммунистическую альтернативу сталинизму, что троцкизм не пригоден для этого. Сильные стороны Троцкого они могут узнать из его работ сами. Троцкизм не смог стать марксистской альтернативой сталинизму.
Нужно идти вперед. Идти с компасом марксизма. Идти к освобождению пролетариата путем его освободительной борьбы, указанными титанами, среди которых почетное место принадлежит по заслугам ненавидимому контрреволюционерами всех мастей Л.Д. Троцкому.
Марлен Инсаров, Коллективистская Фракция Революционной рабочей партии. Июль 1999 г.
http://goscap.chat.ru/trotskism.html