Сказка. Глава первая
Глава первая
Красная черепичная крыша вдруг поехала в изменившемся свете - туча похотливо вползла под солнце. Неудовлетворенная средним родом, она пометалась в поисках хотя бы шпиля (нет здесь шпилей!) и, полыхнув розовым исподним, взгромоздилась на первую попавшуюся башню. Когда до стен оставалось полсотни шагов, и даже недавнее мрачное вступление виделось в новом - розовом - свете, девочка кожей ощутила поцелуй природы - кап на плечо. Дождь? Дрозд?
Следует поймать ритм, взять верный тон. Впрочем, предупреждаю: в этой главе (и отчасти в следующей) повествование ломается, выкидывает коленца, возникают несуразности, лезут ляпы, и пошлость сует свои шаловливые пальчики куда не следует; скоро, однако, исправимся. Так вот, хорошо бы найти верную интонацию и придерживаться штиля. Хотя скоро грянет буря. Итак, девочку оросило... Оросило-поразило... надо быть проще. Пора уже начинать. Поторопимся. Вот и ворота. Поворот.
Девочка сделала налево-кругом и тронула ворота каблучком:
- Тук-тук!
- Кто там?
- Это я, мышка-норушка... Ой, что я говорю... Я, гостья из будущего.
- Наливай! То есть, тьфу! заходи!
Ворота откашлялись и сказали хрипло «Ага» - наверное, крепостному рву, давно, похоже, выродившемуся в едва заметную ложбину. Ложбина выпускает на серый щербатый камень стены хвосты плюща, вьется вдоль нее, чтобы оборваться с обоих концов у края утеса.
Перед воротами пачкает траву, как некоторые марают листву, обугленная доска, местами прожженная насквозь надписью не то «готикой», не то славянской вязью: «По газонам не ходить - голову оторву». Подпись - Горюныч. Ниже нацарапано чем-то острым: «Не верьте, он безвредный». Подпись: ИО Джорджио, он же Гога».
Девочка ступает во двор, рассматривая человека в дурацком колпаке, пыль на котором местами успели прибить увесистые капли, и слышит почтительное: «Вас оживляют».
- Да я и так живее всех живых...
- Это у нас приветствие такое. Добро пожаловать в сказку. Пройдемте.
Двор вымощен светло-серым камнем. Ветер гоняет по полированным подошвами прямоугольникам клочья недожеваной соломы, кружит их, вываливает из них желторотые стебельки и загоняет под навесы или в какие-то галереи вдоль стены. Кап, кап, камень голый медленно одевается в темный плоский горох, мокрый шелк, липкие штрихи былинок.
Д. входит в дом. Дождь уже стучит на тучу крыше, и они плачут вместе. Громыхнуло. Гостью встречает старичок. Вот он бодро прошаркал к ней в просторном сумраке, попирая фигуры мозаичного пола. На мгновение засветился синими, изумрудными, багровыми бликами - молния спроецировала на него призрак витража. Длинная тень сплясала до стены, предприняла плоскую попытку взобраться на нее и обломилась. «Не лезь в трехмерное пространство» - подумала девочка, сверкнув стальными глазами. Старичок показался ей частью мозаики, будто из нее и нарисовался.
- Ближе не подходите, я папе скажу!
- А кто у нас папа?
- Проппагандист... фрейзеровщик... специалист по сказкам то есть. Да не смотрите на меня так, я тоже пока не все понимаю.
Старик отвел взгляд, подошел к холодному очагу. Согнулся, сдерживая позыв крякнуть, передумал ломать спину, присел на корточки. Яблоневые поленья давили горку сосновых щепок. Хозяин вытянул одну тонкую и занозистую. Поднес к усам. Отвернулся от очага, зашаркал снова в сторону девочки. С трудом отлепил запах смолы от носа и бросил щепку через плечо. Вспыхнув в полете, она украсила полумрак рыжей дугой. Дуга поседела, плавно сломалась, ушла тающими сегментами под потолок. А лучинка уже приткнулась на место и поделилась огоньком. По мозаике поплыли золотые тени. Щелканье горящих щепок выставило шум дождя за дверь. Старик опять потянул носом.
- Люблю сосну. Так чего ты не понимаешь?
- Куда меня занесло? Что это за место?
- Это, малышка, по одной из версий, земля обетованная, эдемский сад, парадайз, веселый уголок, голубая лагуна, зеленая долина. В общем, рай на земле, для служебного пользования...
- Рай, да? А на дороге навалено!
- Древо познания пищи требует. Ты садись...
- А не рановато мне? В рай-то?
- Тридцать второе мая мы просра... просоро... проворонили. Остается тридцать первое июня, лунный день календаря. Есть еще, правда, подходящий день в тоскливом октябре, но, сама понимаешь, наше с тобой дело спешки требует...
- А подробнее? То есть я, конечно, догадываюсь, что объявилась здесь не просто так, а вызвал меня могучий маг или волшебный волхв, и предстоит невыполнимая миссия по спасению всего человечества от грозной напасти в лице черного чародея или кривого колдуна...
- В общих чертах и шибко пафосно... Но смысл уловила. Дальше я стану говорить, а ты слушай и мотай на ус...
- Не хамите.
- А? А-а-а... ну да... Ты кстати, молодец, что обошлась без «сначала в баню своди, напои-накорми, да спать уложи»... Покормлю по ходу пьесы. А ты пока слушай и запоминай.
Старый хрыч говорил, массируя воздух пассами. Сзади под колени гостьи ткнулся стул, спереди возник выскобленный добела стол черного дерева с инкрустациями красным. Из-под стола старичок вытянул нечто душистое, округлое, румяное и представил: «Окорок». Поставил еще посудину с желтой, перекатывающейся в масле сырной головой, бутыль красного виноградного сока, который подозрительно пузырился. В плетеной корзинке наколдовал куски невесомого белого хлеба. Кареглазая Д. взяла пушистый ломоть, а старик - быка за рога.
- Главный наш вражина, деточка, это страшный человек, высокого класса профессионал, даром что маниак, серийный убивец...
- Профешшионал-то по какой части? По душегубке?
- По душной, деточка, по ароматам.
- А-а-а, парфюмен вонючий! Зюськин кот... - Черные глаза гостьи недобро засветились. - Знаю...
- И не он один. В смысле он не один. Еще ангел западного окна, убийца в восточном экспрессе, пираты южных морей и мы уйдем на север.
- Вот шакалы!
- Да шучу я, у этих своих дел по горло.
- Ну и шуточки! Чуть не подавилась. Ты смотри, как зарядило!
Стук дождя вернулся, смешался с гулом дымохода и потрескиванием в очаге.
- Дальше слушай и не отвлекайся, я тебе дело говорю. Человек так устроен, деточка, что нужна ему Синяя пресловутая птица счастья. А счастье свое он склонен видеть в прошлом или в будущем.
Хорошо там, где нас нет - слышала, наверное? «Здесь» мало кому нравится. Такой пространственный парадокс. И со временем та же история. «Сейчас», конечно, может быть... э-э-э... очень даже удовлетворительным, но чего-то в нем для полного счастья не хватает, какой-то малости. Задним умом понимаешь: это было оно, то самое. А не хватало сущего пустяка - грамматической, так сказать, категории прошедшего времени.
Ассенизатор... ароматизатор хренов все это жоп... жестко чует. Я тебе всего рассказывать не буду, времени нет, да и образование у тебя не то чтобы очень. Но в двух словах объясню.
Это амбициозное порождение маскулинности, воплощение насилия и агрессии, этот коллекционер душ и духов разработал, как мне стало известно из достоверных источников, коварнейший план. Залил свои перегонные кубышки, гений носатый, так его растак, сирано де бержерак! и получил широкий ассортимент концентрированных запахов...
- Ну и? Что за беда? Пускай хоть занюхается!
- По этим запахам, говорят, можно отыскать собственное прошлое. Отыскать и вернуться туда. Уловил он, понимаешь, какую-то связь между обонянием и воспоминанием. Зрение, слух или там пощупать такого эффекта не дают - слишком густо замешаны на рассудке. А тут подковерные игры с подсознанием! Душегуб этот процесс до совершенства довел, так что получилась у него машина времени и средство порабощения в одном флаконе.
Сквозь всю эту муть Д. заметила, что железный занавес сплошного шума выродился в редкие жестяные капли. Старик подумал: «Бестолочь. Это ж мифриловый подоконник». Вопрос: должен ли автор разбираться в тонкостях местной металлургии?
- С прошлым все ясно. А как же светлое будущее?
- В будущее он свой нос не сует - никто не знает, чем оно пахнет. Беда именно в прошлом. Многие западут на это заманчивое предложение, но счастья не найдут...
- Постой, я-то как из будущего сюда попала, если никто его не нюхал?
- Не путай, тут особый случай. Ты думаешь, ты где?
- В Москве, дедушка, в Москве... - зевая, ответила Д. - Только давнишней, наверное?
- В Москве-е-е! - передразнил старик. - Нет. Это, обывательски говоря, параллельная реальность. Сказочная, конечно. И разница во времени ощущается, кстати, - ты еще не акклиматизировалась. Но не в том суть. Позволь представиться: я - твой параллельный дед. (Д. приветливо клюнула носом, вежливо разлепила веки на синих глазах). - Любое свое колено, вплоть до седьмого, включая параллельные и перпендикулярные, могу подтянуть под себя, когда пожелаю.
- Чудно... А что я с этим хроно... контра... бандистом делать буду? - совсем уже сонным голосом спросила Д.
Дед кивнул крохотному хрустальному пузырьку на каминной полке:
- Бери шанель, ступай за мной...
Карабкаясь по винтовой холодной лестнице, девочка задумчиво шлифовала подушечку указательного пальца правой руки о шершавую стену и оформляла вопрос. Палец, ускользая от наблюдения, нырнул в щербину между камнями кладки. Д. спохватилась, лизнула его и, следя зелеными глазами за тающим облачком пара, молвила:
- Дедушка, а почему злодей-то у нас книжный?
- Это он в твоем мире книжный, а здесь самый что ни на есть реальный... Гадит по-настоящему.
Отворив дверь каморки, расположенной на самом верху самой высокой башни, старик торжественно произнес:
- Здесь переспишь. И вот что: береги шанель, она не простая...
- Золотая?
- Нет, специальная. Для особого наружного применения. Втирает в доверие. Приятных снов.