АРМИЯ НАСИЛЬНИКОВ И УБИЙЦ (отрывки из книги НОВОКРЕСТОНОСЦЫ)
«Все наши разговоры, - писала полька А.Орме, оказавшаяся в конце войны в Венгрии, - концентрировались на русских. Каковы они? Представьте себя каждодневно ожидающим прихода неизвестной колоссальной армии, хлынувшей на вас с Востока (…) Все их лица одинаковы ни в одном из них не найти даже следа того, что мы в Европе называем породой (…) Приходили к нам и другие офицеры и солдаты. Нам они все казались одинаковыми, как все монголы и негры кажутся одинаковыми среднему европейцу. Русское лицо можно описать следующим образом: оно как бочонок, губы широкие и толстые, но плоские, нос как картошка, глаза маленькие. Конечно не все лица такие, но чаще всего это описание подходит им очень хорошо. Обыкновенный русский низкого или среднего роста, плотного телосложения…» «Фигуру русской женщины-солдата надо видеть самому, - продолжает делиться своими впечатлениями А.Орме. - Она действительно неописуема. Нигде в Европе вы не найдёте такую огромную грудь… такие толстые короткие ноги, такие широкие бёдра, такие бесформенные руки, такую серую кожу, которая не мылась неделями. А их волосы, длинные или короткие, всегда грязные и заколоты шпильками длинною в четыре дюйма… Что сделали советы с этой расой? Неужели они расправились со всеми теми, кто хотя бы приближался к европейскому типу? Я посмотрела на напряжённые лица двух девушек: глубокосидящие тёмно-голубые глаза, широкие рты, бесформенные носы, толстые губы, как будто приклеенные. А их пальцы похожи на обрубки, как будто их укоротили топором (…) Накануне вечером несколько пьяных русских явились в погреб, где собралась вся семья, они выгнали оттуда старых женщин, единственного находящегося там мужчину, собственника дома, насильно напоили до полусмерти, а затем несколько раз изнасиловали его десятилетнюю дочь. Никто не мог предотвратить этого. Солдаты так шумели, что крика девочки не было слышно, другие из них сторожили женщин у погреба. Когда же девочка лишилась чувств, они убежали» (Немцы о русских. Сборник. Сост. В.Дробышев. М. 1995).
К вышеприведённому рассказу польки А.Орме про изнасилование десятилетней немецкой девочки «русскими» солдатами хочу присовокупить и другие рассказы. Предлагаю вашему вниманию некоторые страшные свидетельства совершённых победителями злодеяний, которые взяты из различных как отечественных, так и зарубежных источников. Везде, где авторы (особенно иностранные) упоминают «русских» солдат следует иметь в виду только советских красноармейцев. Вот что пишет, например, британский военный историк Макс Хастингс в книге «Армагеддон»: «Первое вторжение «русских» в восточные районы Германии произошло в октябре 1944 г., когда части Красной Армии захватили несколько приграничных деревень. Через пять дней они были выбиты оттуда, и перед глазами гитлеровских солдат предстала неописуемая картина. Едва ли хоть один гражданский избежал смерти от рук «русских» солдат. Женщин распинали на дверях сараев и перевёрнутых телегах, или, изнасиловав, давили гусеницами танков. Их детей тоже зверски убили. Сорок французских военнопленных, работавших на окрестных хуторах, предполагаемые освободители расстреляли. Та же судьба постигла и признанных немецких коммунистов. Действия красноармейцев не были проявлением бессмысленной жестокости - это был методичный садизм (…) Когда эта жаждущая отмщения Орда вошла в Германию, она представляла собой грозное зрелище (…) Сильнее всего пострадала Восточная Пруссия - на её обширных холмистых равнинах раскинулись поместья многих германских аристократов. В первые годы войны это было тихое захолустье, жившее почти как в мирные времена. Теперь она превратилась в кромешный ад. В Восточной Пруссии красноармейцы насиловали женщин в таком количестве, что речь явно шла не о чисто сексуальном удовлетворении, а о стремлении надругаться над целым народом. Перед лицом этого яростного наступления немецкое население Восточной Пруссии бежало без оглядки: по своему ужасу этот исход был одним из самых мрачных в истории (…) Когда красноармейцы в конце концов овладели городом (Кёнигсбергом), они перебили тысячи жителей. Женщин насиловали прямо в родильных отделениях больниц. Один врач вспоминает их отчаянные крики: «Пристрелите меня!», «Пристрелите меня!», но мучители выбирали для своих жертв медленную смерть. Михаэль Вик - один из тех, кто выжил в этой бойне - рассказывает: «Каждого встреченного мужчину они убивали, а каждую женщину - насиловали. В ночи отовсюду слышались крики и мольбы о помощи. Они запирали людей в подвалах и поджигали дома. Они сгоняли мирных жителей на бывшие поля сражений в окрестностях города, и там расстреливали или сжигали. Кровавая зима Восточной Пруссии - один из самых страшных эпизодов Второй мировой войны. Немцы по сей день испытывают ярость от того, что мир так мало о ней знает. Одна женщина из Восточной Пруссии сказала мне: «Это был наш Холокост, но всем на это наплевать» («Daily Mail», 20.Х.2004).
В книге «Война в Восточной Пруссии» генерал Хорст Гроссманн и майор Курт Гиеккерт пишут: «В освобождённых деревнях творилось нечто ужасное. Тут «русский» переехал танком мальчика только потому, что тот носил значок «гитлерюгенда». Там лежала в навозной куче изнасилованная женщина с ножом в груди. В одной деревне «русские» связали несколько мужчин, облили их горючим и подожгли. В другой хоронили девочку - она отравилась веронолом, после того как её изнасиловали четырнадцать раз». Немецкий историк Иоахим Гофман, автор книги «Сталинская истребительная война 1941-45 гг.» пишет: «Вторжение Красной Армии в Восточную Пруссию, Западную Пруссию и Данциг, в Померанию, Бранденбург и Силезию всюду равным образом сопровождалось злодеяниями, подобных которым в новой военной истории ещё поискать. Массовые убийства военнопленных и гражданских лиц любого возраста и пола, массовые изнасилования женщин, даже старух и детей, с отвратительными сопутствующими явлениями, многократно, подчас вплоть до смерти, умышленные поджоги домов, сёл, городских кварталов и целых городов, систематическое разграбление, мародёрство и уничтожение частной и общественной собственности и, наконец, массовая депортация мужчин, а также женщин и молодёжи в трудовое рабство Советского Союза - обычно с отделением матерей от их детей и с разрывом семейных уз…» (Эхо войны. Военно-исторический журнал. М. 2008).
«Русские» вели себя как дикие животные, - писал один из многочисленных немецкий военнопленных. - Переходя от фермы на ферму, они всё пожирали на своём пути. Мука, окорок, консервы - всё шло в ход. Продукты вытаскивались из подвалов и разбрасывались по двору. Когда солнце стало припекать - наступила весна - они стали портиться, и ферму пропитал запах разлагающейся пищи (…) Часто «русские» солдаты отрывали от матерей детей и забирали их в лагеря. Многие умерли в дороге. А многие впоследствии дома, заражённые венерическими болезнями, которые дико распространились после нашествия наших «освободителей»… (Хорст Герлах. В сибирских лагерях. Воспоминания немецкого пленного. М. 2006).
Созданная в ФРГ научная комиссия по истории изгнания немцев из Восточной и Средней Европы пишет: «События, разыгравшиеся при первом столкновении войск Красной армии с восточно-немецким населением, - без сомнения, глубочайшее унижение для немцев по ту сторону Одера и Нейсе (…) Массовое изнасилование женщин, убийство без суда и следствия многих немцев, разбой и произвол - во всех областях по ту сторону Одера и Нейсе при вступлении в них Красной армии происходило абсолютно одно и то же, так что ни одно описание событий не обходит этого». Фрау Е.О. из Эльбинга, в 1945 г. было 39 лет. Она сообщала научной комиссии правительства Германии следующие показания: «Советские солдаты стянули с меня сапоги и пальто. Я везла в коляске свою дочку Христу, ей было тогда 15 месяцев, а семилетнего сына Хорста держала за руку. Мужчин, женщин и детей согнали на Рихтхофен-штрассе. Мужчин отдели от женщин. Женщин уводили в направлении Танненбергер-аллее и размещали в палатках. Неподалёку оттуда устроили привал советские транспортные части. Одну из этих палаток «русские» использовали специально для изнасилований. Первыми забирали женщин помоложе. Меня изнасиловали три солдата. Эти изнасилования повторялись ежедневно. Самым кошмарным для меня стал седьмой день. Меня забрали вечером и отпустили только утром. Бёдра у меня распухли до самых колен. Я уже не могла ни ходить, ни лежать. Потом нас прогнали, а наше место заняли другие женщины». Вот свидетельство ещё одного очевидца. Генерал-майор Эрих Детлефсен, в годы войны начальник штаба 4-й немецкой армии в Восточной Пруссии, заявил 5 июля 1946 г. на трибунале в Нюрнберге: «В октябре 1944 года «русские» части в районе Гросс Вальтерсдорф (к юго-востоку от Гумбинена) прорвали немецкий фронт и временно заняли Неммерсдорф; при этом «русские» солдаты расстреливали гражданское население, в основном из населённых пунктов южнее Гумбинена; некоторые умерли мучительной смертью - как женщины, прибитые гвоздями к амбарным воротам. Большинство женщин перед смертью были изнасилованы. Кроме того, «русские» солдаты расстреляли не менее 50 французских военнопленных. Упомянутые населённые пункты через 48 часов снова были в руках немцев. Протоколы допросов оставшихся в живых очевидцев, отчёты врачей, вскрывавших трупы, и фотографии самих трупов мне предоставили через несколько дней» (Эхо войны. Военно-исторический журнал. М. 2008).
«Когда советские воинские части перехватывали колонны бегущих на запад немецких беженцев, - пишет американский историк Вильям Пирс, - то они творили такое, чего в Европе не видели со времён нашествия монголов в Средние века. Всех мужчин - большинство из которых были крестьяне или немцы, занятые в жизненно важных профессиях, и таким образом освобождённые от воинской службы, - обычно просто убивали на месте. Всех женщин, почти без исключений, подвергали групповому изнасилованию. Такова была участь и восьмилетних девочек, и восьмидесятилетних старух, и женщин на последних стадиях беременности. Женщинам, которые сопротивлялись изнасилованиям, перерезали горло, или застреливали. Часто после группового изнасилования, женщин убивали. Многих женщин и девочек насиловали по столько много раз, что они от одного этого погибали (…) Иногда советские танковые колонны просто давили гусеницами спасающихся беженцев. Когда части Советской Армии занимали населённые пункты Восточной Пруссии, то они начинали такую бестиальную, звериную оргию пыток, изнасилований и убийств, что это не представляется возможным описать в полной мере в этой статье. Иногда они кастрировали мужчин и мальчиков, перед тем как убить их. Иногда они выдавливали им глаза. Иногда они сжигали их заживо. Некоторых женщин, после группового изнасилования, распинали, прибив ещё живых к дверям амбаров, а затем используя их в качестве мишеней для стрельбы» (Ревизионистская история: взгляд справа. М. 2003, стр. 61).
Командующий обороной Кёнигсберга генерал Лаш, согласившийся на капитуляцию, предложенную командующим 3-м Белорусским фронтом Василевским (сохранение жизни, обеспечение продовольствием, достойное обращение с военнопленными, забота о раненых и гражданских лицах и т.д.), впоследствии писал: «Я, не раздумывая, принял эти условия. Разумеется, тогда я не мог даже предположить, что впоследствии ни одна из этих гарантий не будет соблюдена «русской» стороной». «Вечером 9-го апреля, - пишет современный автор из Кёнигсберга Александр Мамаев, - красная армия овладела городом. Очевидцы сообщают: «Горели и дымились дома. Между горящими танками стояли разбитые автомобили. Тут же слонялись «русские», все пьяные. Они затаскивали в дома плачущих, отбивающихся девушек и женщин. Дети звали своих родителей. В уличных канавах полным-полно трупов. На мёртвых телах можно было увидеть отчётливые следы невообразимо жестокого обращения и насилия. До нас доносились крики немцев, звавших на помощь. Мы ничем не могли помочь» (Две оккупации. Сборник статей о германо-советской войне. М. 2007).
Английский историк Энтони Бивор, автор книги «Падение Берлина. 1945» писал о том, что в одном лишь Берлине жертвами многократного насилия со стороны советских солдат стали до 130 тысяч немецких женщин и девочек. Около 10 тысяч женщин впоследствии умерли, зачастую убитые на месте насильниками или покончившие собой. Всем немкам от 8 до 80 лет было просто противопоказано появляться на берлинских улицах. Всего же за время «освобождения» Германии, по оценке историка, было изнасиловано около 2 миллионов немецких женщин - от девочек до старух. Автор показывает, что советские солдаты нещадно насиловали не только немецких, но и работавших на рейх русских женщин, «освобождённых» из «фашистского рабства», а также польских, чешских, сербских и всех прочих белых женщин. Очередное свидетельство взято мной из публикации отечественного историка Евгения Фомина: «А вот что рассказал научной комиссии правительства ФРГ по истории изгнания немцев из Восточной и Средней Европы боец фольксштурма Карл Потребка, видевший следы преступлений красноармейцев в Неммерсдорфе: «В первой усадьбе, по левой стороне этой улицы, стояла телега. На ней были распяты четыре обнажённые женщины, гвозди вбиты в руки. Позади «Вайссен Круг» в направлении Гумбинена есть площадь с памятником неизвестному солдату. За этой площадью находится одна гостиница, «Ротен Круг». Возле неё вдоль улицы стоял амбар. На амбарных воротах, на обеих створках, - то же распятые женщины, обе обнажённые. В дальнейшем мы обнаружили в квартирах ещё 72 женщины, в том числе девочек, и одного старика 74 лет: все были мертвы, причём почти все зверски убиты, за исключением немногих, убитых выстрелом в затылок. Среди убитых были также грудные дети, черепа их были проломлены каким-то твёрдым предметом. В одной комнате мы обнаружили на диване слепую старуху 84 лет в сидячем положении, уже мёртвую. У неё было снесено полголовы, голова, по-видимому, была расколота топором или лопатой сверху вниз, до шеи… Комиссия единогласно установила, что все женщины, даже девочки от 8 до 12 лет, даже старая слепая женщина 84 лет, были изнасилованы. После освидетельствования покойные были, наконец, захоронены» (…) И вот уже некий майор РККА откровенничает с английским корреспондентом Александром Вертом, рассказывая ему о том, как относятся красноармейцы к немецким женщинам: «Но массовый характер кражи и изнасилования приняли только с приходом наших солдат в Германию. Наши ребята так изголодались по женщинам, что нередко насиловали старух шестидесяти, семидесяти, а то и восьмидесяти лет (…) причём особенно скверно вели себя в этом отношении казахи и представители других азиатских народностей» (…) С другой стороны, ни в коем случае нельзя забывать о том, что на убийства и насильственные действия военнослужащих Красной Армии толкало высшее руководство страны и РККА, а также пропаганда. Например, Сталин вполне спокойно относился к сообщениям о бесчинствах красноармейцев. Когда в Москву прибыла югославская делегация, чьё появление было вызвано тем, что от главы СССР хотели услышать вразумительный ответ, почему советские солдаты в Сербии изнасиловали и убили 111 женщин и девушек, совершили около 1204 ограблений, Сталин, обидевшись на союзников, заявил одному из членов делегации, генералу Миловану Джиласу, следующее: «Как вы не понимаете, что солдат, прошедший тысячи километров через кровь и огонь, может повеселиться с женщиной или взять пустячок на память»…» (Эхо войны. Военно-исторический журнал. М. 2008)...
В одной из своих поэм «Прусские ночи», А.И.Солженицын описывает сцену, засвидетельствованную им в одном из домов города Нейденбург, Восточная Пруссия: «Херингштрассе, дом 22. Он не сожжён, лишь разграблен, опустошён. Рыдания у стены, наполовину приглушённые: раненная мать, едва живая. Маленькая девочка на матрасе, мёртвая. Сколько их было на нём? Взвод, рота? Девочка, превращённая в женщину, женщина, превращённая в труп… Мать умоляет: «Солдат, убей меня!» (…) Все немцы были злом, так как это сказал товарищ Эренбург; а все евреи были благом; и на этом точка. Евреи страдали, а немцы не страдали, и поэтому весь мир должен деньги евреям за то, что он не остановил «холокост»…» (Посев. Вторая Мировая война: иной взгляд. Сборник статей. М. 2008). Другой очевидец красноармейского разгула писатель Лев Копелев бывший в то время майором, так описывал происходящее (три зарисовки, взятые из книги «Хранить вечно»): «У пассажирского вагона труп маленькой женщины. Лицо укрыто завернувшимся пальто, ноги, круто согнутые в коленях, распахнуты. Тонкий слой снега и какая-то тряпка едва укрывали застывшее испоганенное тело. Видимо насиловали скопом и тут же убили, или сама умерла и застыла в последней судороге. Ещё несколько трупов - женских и мужских в штатском - у вагонов на платформах (…) К вечеру въехали в Найденбург. В городе было светло от пожаров: горели целые кварталы. И здесь поджигали наши. Городок небольшой. Тротуары обсажены ветвистыми деревьями. На одной из боковых улиц, под узорной оградой палисадника лежит труп женщины: разорванное платье, между тощими ногами - обыкновенный городской телефон. Трубку пытались воткнуть в промежность (…) Посреди мостовой идут двое: женщина с узелком и сумкой и девочка, вцепившаяся ей в руку. У женщины голова поперёк лба перевязана. Волосы растрёпаны. Девочка лет 13-14, белобрысые косички, заплаканная. Короткое пальтишко; длинные, как у стригунка, ноги, на светлых чулках - кровь. С тротуара их весело окликают солдаты, хохочут. Они обе идут быстро, но то и дело оглядываются, останавливаются. Женщина пытается вернуться, девочка цепляется за неё, тянет в другую сторону. Подхожу, спрашиваю. Женщина бросается ко мне с плачем. «О, господин офицер, господин комиссар! Пожалуйста, ради Бога. Мой мальчик остался дома, он совсем маленький, ему только одиннадцать лет. А солдаты прогнали нас, не пускают, били, изнасиловали. И дочку, ей только 13. Её - двое, такое несчастье. А меня очень много. Такое несчастье. Нас били, и мальчика били, ради Бога, помогите. Нас прогнали, он там лежит, в доме, он ещё живой… Вот она боится… Нас прогнали. Хотели стрелять. Она не хочет идти за братом». Девочка, всхлипывая, - «Мама, он всё равно уже мёртвый…»
Да, действительно не все красноармейцы были законченными грязными подонками, как видим, встречались среди них иногда и те, в которых не была утрачена чистота русской крови, в которых ещё живы были расовые чувства, жива была человеческая душа, и не исчезло сострадание к несчастным. Таким, например, был фронтовик связист старший лейтенант Леонид Рабичев, оставивший свои воспоминания (из публикации А.Широпаева «Могила неизвестного насильника»): «Да, это было пять месяцев назад, когда войска наши в Восточной Пруссии настигли эвакуирующееся из Гольдапа, Инстербурга и других оставляемых немецкой армии городов гражданское население. На повозках и машинах, пешком старики, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно по всем дорогам и магистралям страны уходили на запад. Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, чтобы освободить путь, посбрасывали в кюветы на обочинах шоссе их повозки с мебелью, саквояжами, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв о долге и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек. Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами. Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует - нет, скорее, регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали. Нет, не круговая порука, и вовсе не месть проклятым оккупантам - этот адский смертельный групповой секс. Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жестокая логика обезумевшей толпы. Потрясённый, я сидел в кабине полуторки, шофёр мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не всё спишет. А полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков» (Война всё спишет. Знамя №2. 2005. Shiropaev. Livejournal. Com. 3.05.09).
Весной 1945 года Йозеф Геббельс в своём дневнике писал: «К нам поступают теперь бесчисленные сведения о большевистских зверствах. Они настолько ужасны в своей правдивости, что дальше ехать некуда (…) Передо мной лежит приказ маршала Конева советским войскам. Маршал Конев выступает в этом приказе против грабежей, которыми занимаются советские солдаты на восточных немецких территориях. В нём приводятся отдельные факты, в точности совпадающие с нашими данными. Советские солдаты захватывают прежде всего имеющиеся в восточных немецких областях запасы водки, до бесчувствия напиваются, надевают гражданскую одежду, шляпу или цилиндр и едут на велосипедах на восток. Конев требует от командиров принятия строжайших мер против разложения советских войск. Он указывает также, что поджоги и грабежи могут производиться только по приказу. Характеристика, которую он даёт этим фактам, чрезвычайно интересна. Из неё видно, что фактически в лице советских солдат мы имеем дело со степными подонками. Это подтверждают поступившие к нам из восточных областей сведения о зверствах. Они действительно вызывают ужас. Их невозможно даже воспроизвести в отдельности. Прежде всего следует упомянуть об ужасных документах, поступивших из Верхней Силезии. В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все женщины от десяти до 70 лет. Кажется, что это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему (…) Наши солдаты, увидев зверства Советов, не знают больше никакой пощады. Они убивают советских солдат лопатами и ружейными прикладами. Жестокости, в которых виноваты Советы, неописуемы. Страшные свидетельства этого видны на всём протяжении нашего пути (…) Я подробно докладывал фюреру о впечатлениях от своей поездки в Лаубан, детально описывая ужасы, с которыми сам столкнулся там. Фюрер считает, что отныне нам надо широко пропагандировать идею мести Советам. Мы должны теперь бросить свои наступательные силы на восток. На востоке решается всё. Советы должны расплачиваться кровью; тогда, возможно, удастся образумить Кремль (…) Они (советские солдаты) представляют себя великими спасителями мира; примечательно, что большевистская пропаганда привила им некий комплекс превосходства над остальными людьми, и в результате они совершают самые бессмысленные кровопролития. В целом же советский солдат выдрессирован в духе мести немцам и Германии. И он это делает в полную меру своих сил (…) Конти издал наконец распоряжение для немецких врачей, разрешающее прерывать беременность у женщин, изнасилованных большевиками. Эта проблема в будущем окажется довольно важной, тем более что очень многие немецкие женщины заражаются от советских солдат венерическими болезнями» (Й. Геббельс. Последние записи. Смоленск. 1993)...
«Когда мы смотрим 9 мая по телевизору казённые радости по поводу спасения мира от «коричневой чумы», - пишет современный автор Дмитрий Нестеров, - давайте вспомним, что американцы выбамбливали города, набитые беженцами, потому что у них была официальная программа убийства гражданского населения. Давайте вспомним, что по этой же причине американцы бомбили фармацевтические фабрики, и наносили повторные удары по гражданским объектам - чтобы убивать пожарных, врачей и спасателей. Когда вы смотрите фильм «Титаник», вспомните про корабли «Вильгельм Густлофф» и «Генерал фон Штойбен», которые были под самый потолок забиты беженцами из Восточной Пруссии, и которые утопил Герой Советского Союза Маринеско. Только при потоплении «Густлоффа» погибло в девять раз больше людей, чем на «Титанике» (более 9 тысяч) и все они были женщинами, детьми и стариками (по данным Р.Горчакова, опубликовавшего в 2001 г. в «Посеве» №№ 8-9 военно-историческое исследование «Кого потопил Маринеско?» жертвами «атаки века» стали 12000 человек. По утверждению автора: «Александр Маринеско за какие-то десять дней убил больше грудных младенцев, женщин, стариков, подростков, раненых и инвалидов, чем все подводники всех морских держав за обе мировые войны» - В.Д.). Давайте вспомним об итальянских женщинах Монте-Кассино и нескольких ближних сёл, которые были все изнасилованы и об их мужчинах, которые были все убиты, после того, как немецкая армия ушла и американцы натравили на беззащитных людей 12 тысяч марокканских солдат. Давайте вспомним «великого гуманиста» Илью Эренбурга, который официально призывал ломать германскую гордость поголовным изнасилованием и убивать беременных. Можно также вспомнить Солженицына, который писал, что для них в Германии изнасиловать немецкую девушку, а потом её застрелить было что-то вроде боевого отличия. Однажды я читал в книге воспоминания американского солдата, который писал о том, что многие добропорядочные американские семьи пришли бы в ужас, если бы узнали, как американцы вели себя в Германии. Он же писал, что больше всего распоясались цветные, которые в Америке и в Рождество не смели мечтать о близости с белой женщиной, а теперь перед ними были сотни тысяч женщин и девушек, которые были совершенно беззащитны. Давайте вспомним «подвиг» французских чёрных войск в Штутгарте, где они согнали в метро тысячи девушек и в течение нескольких суток насиловали и убивали их. Можно вспомнить слова английского священника о том, что после нескольких веков арийской морали рыцарского отношения к женщине, по крайней мере, среди порядочных людей, оккупационными властями узаконена полная беззащитность женщины, которая «освободителями» оценена в кусок мыла или хлеба и чем меньше женщина заботится о своей чести, тем больше у неё шансов выжить (…) Мне близка боль немцев, потому что двадцатью годами ранее красные точно так же поступали с русским народом. И так же убивали и насиловали, и так же травили тамбовских мужиков газом…» (Европеец. Альманах. М. 2007).
