Необходимое пояснение к Буратине Крылова -1.
И не церковь, ни кабак - ничего не свято,
Нет ребята, всё не так, всё не так, как надо….
Обычному человеку читать про бесовские проделки бывает тяжеловато - но кто сказал, что жить в этом мире легко? Кровь, пытки, жестокость, сексуальные девиации - почитайте про СВО, гляньте фото, они есть в некоторых блогах. Это не в книге Крылова безумие, оно вокруг. Можно, конечно, закрыть глаза “Я в домике, я в домике”… Вы включаете ТВ и видите в новостях Макрона, например. А знаете ли вы суть настоящего фрэнча? Попробуйте понять западного человека, раздираемого бесами - вот вам ”Жюстина” маркиза Де-Сада. Не читали? Попробуйте, по мне читать тяжко, слишком “изнутри”, слишком “идентифицируешься с героем”, хотя бр-р, какой такой “герой”, мразь же. И оттого, что мразь еще философию своей мразости выводит, пожалуй, еще мерзее. Маркиз, включив картины, которые живописует, в свой внутренний мир - сошел с ума. Но вы думаете, что аристократы того мира не творили того, что он описал - и даже похлеще? Полно, тогда вы наивны. И выдумаете, что случайно в перестройку из их мира повалили живописания БДСМ в прессе (когда не было инета)? И случайно ныне, рынок же, ага? - пол-инета - ну, пусть треть - извращений, среди которых не последнее БДСМ - тоже ни о чем не говорит? Да, читать такие книги, как и учебники психиатрии, следует осторожно, создав предварительный настрой “третьей позиции”, не впуская в себя того, что ТАМ. Там - бесы, демоны. “Поломатые” программы, взявшие верх над человеком. И не заблуждайтесь, что в вас таких программ нет - они просто спят.
Для чего Крылов дотошно описывает, как полковник Барсуков “ломает” поняшу Мирру Ловицкую, шаг за шагом через боль, страдания, унижения погружая ее в бездну безумия, следуя технологи садизма (2 книга)? В чем особенность этого безумия?
Дело в том, что в мире Буратины Братством (исполнителем плана того_кто_за_миром) готовится трансформация доменной структуры мира в единую “Империю” (если употребить любимое словцо нынешних “мыслителей” РФ, кстати, кто вбросил словцо, знают ли попугаи?). Для достижения цели - выводятся психомутанты Зоны, чем занят нанятый “хозяевами мира” доктор Болотник (генетик экстра-класса, в своих болотных ямах выводящий кровососов и разноообразных мозговых мутантов, коими кишит Страна Дураков, Зона то бишь). Для обкатки системы среди болот и ловушек Зоны в Сонной Лощине организован милый городишко Бибердорф. Туда попадает сталкер-козел Попандопулос, чтоб мы имели возможность насладиться талантом автора, живописующим ухоженный славный град нашего будущего. НМП (новый миропорядок) там установлен и даже нравитсо жителям, следующим ОРДНУНГУ, а электорат без психозащиты кто будет спрашивать? Они там рабы, вылизывающие городок по приказу хозяев (буквально, языком) и они же пища, по исчерпанию ресурса жизненных сил - пища буквально, через ресторанные изыски стейков, шашлычков и порционных мозгов с горошком, и плюсом прочий блеск и нищета “общества порядка и закона”. Очинно напоминает протестантский пояс Еуропии, видимо, там уже частично построено то, что описывает Крылов, а нынешние фрики и агитаторы капитала путают ТО (психодиктат) с социализмом (“шведская модель” у них, они просто идиоты, пудрящие мозг малограмотным современникам) - главы первой части Буратины по этой теме горячо рекомендую хотя бы просмотреть. Там отражена и диктатура полицейщины, и “законопослушное” стукачество даже на себя любимого, и “психомутант психомутанту волк”, и центральное заведение системы - Казино, О! Святое развлекалово, где сшибаются в битве психик “кто-кого подавит и обманет” разные типы - мозгоклюи, мандалайки, гозманы, ебодромыслы, покаянцы, сосальщики гиппокамповые, спиногрызы, сусанины, мозгокруты, контролеры, умогрызы …. несть числа фантазии Крылова! И каждый ментальный паразит очень точно охарактеризован.
Подготовкой к НМП является и внедрение “телевидения”, само по себе эффективное для зомбирования (мы это уже знаем по себе), так еще и транслируемое через психомутантов, имеющих очень специфические свойства, и с подзагрузкой зрителей АЙСОМ, новым наркотиком, сделанным для этой цели (гляньте на зрителей в кинотеатерах нашего времени, жующих попкорн из биг_корыт и с пойлом с трубочкой в биг_ведрах, тупо пялящихся на экранные рекламы и подсознательные потоки влияния как_бы_фильмов - за свои деньги грузящие прямо в мозг разные фекалии-внушения, мечта кровососов). А дОма граждане - да перед экраном ТВ с пивком, а еще лучше под порошочком, хорошо славно так посидеть - да и пососать кальянчик в дружеском баре с экраном в полстены тоже ништяк…
Так вот, когда Барсуков, “исполнитель” высших сил в этом мире, целенаправленно “ломает” поняшу - это имеет смысл именно с точки зрения “проекта НМП”. Поняши, сами умеют заняшивать электорат (превращать в управляемых зомби), и потому сами они устойчивы к психовоздействию - и потому их домен явно не вписывается в готовящуюся систему, их надо поставить под контроль - и оказывается, что доведенная мучениями до сумасшедствия лошадка… теряет свое “суперсвойство”, лишается няша, превращаясь в обычную сексуально озабоченную поньку. Это - важный вывод Крылова, понял он это сам, или нет. Лошадка ОТДАЛА СВОЮ ВОЛЮ и потому потеряла дарованное ей суперсвойство. Видите ли, человек может быть рабом - но притом не теряет качества человека разумного. Да, рабство предполагает, что раб как бы не совсем человек, и - как система - оно развивалось в сторону признания таки раба человеком, просто с особенным статусом, и рабом мог стать любой, и надо было соблюдать некоторые правила по отношению к ним и проч. - и именно к рабам пришел Иисус, подарив им спасение через “все люди равны в боге” и проч. Да, в случае крайнего порабощения всё превращается из этих патологических, но таки имеющих вариант разрешения в норму отношений - превращается то, что действительно вычеркивает человека из homo sapiens. Человек, который ОТДАЛ ВОЛЮ хозяину - становится уже не рабом в вышеприведенном понимании, это просто существо, ловящее волю хозяина и исполняющее ее без критики, с восторгом и энтузиазмом. Ну, как заняшенные существа в Понивилле - “обратка” пришла к поняшам, карму не проведешь. “Как вы, так и вам…”
То есть, надо четко отличать рабство и безволие, это две близкие, перетекающие друг в друга в крайних позициях, но очень разные системы. Система РАБ-РАБОВЛАДЕЛЕЦ имеет теоретический выход для человека (в основном, для раба, хотя…) - через обращение к третьей позиции (сначала “мы все рабы божии”, потом - “я не раб”, т.е. выход из системы на другой уровень). А вот безволие такого выхода не имеет, потому что ни САМОВОЛЬНЫЙ, ни БЕЗВОЛЬНЫЙ не могут самостоятельно “выскочить за пределы” игры. Те, что самовольные становятся просто вампирами, мозговыми пиявками (разновидностей коих много в книге Крылова) - а безвольные просто их стадом для питания, не понимающим. что на самом деле происходит. Причем вампиры, известное дело, не смогут выжить без лишения воли человеков, любым способом им надо утолять свой ментальный голод. Они - агрессивны и их можно только уничтожить физически…
Так вот, реклама БДСМ в нашем мирке - ровно такая же часть плана “кражи воли” человека через околосексуальный соблазн “новых ощущений”, впрочем, этот соблазн ничем не отличается от пищевого соблазна “съешь меня”, изобилие кухонных извращений и предложений на любой вкус - тоже вариант сначала порабощения через привыкание, а потом, шаг за шагом, и лишения человека воли через доминирование инстинкта ищевого (как вариант - социального инстинкта “собственность”).
Три инстинкта человека творят мир - и мир Буратины тоже, и доминирование - очень важно. Контроль, подчинение разумных существ. Пони делают доминирование через няш, поют майсу, что вроде нынешних камланий рэперов (с чего бы их называли Master of Ceremonies (MC) задумывались?), заняшивая тех, у кого нет защиты. А нахнахи используют насилие и страх, для устрашения устраивая маналулы, многодневные мучительные казни попавших под раздачу, в дополнение к муллам эффект контроля получается стопроцентный. Результат в любом случае - утрата воли, безусловное подчинение. Психократы, типа Карабаса и бегемота по основе Пендельшвана, напрямую берут под контроль разум существ - как и мутанты Зоны, контролеры и другие. Свет Арконы, мечта о другом, светлом и справедливом мире - просто фантастика и недостижимая мечта для тех сказочных существ, попавших в натуральный ад, где каннибализм нормален и слабых точно надо кушать, они для этого и слабые. А сексуальные поняши?, вроде ж в охотку удовольствие? - но не так просто, тяга к сексу вовсе не приятна, она такова, что противостоять зову инстинкта лошадки, да и не только лошадки - не могут. Изматывающая течка верховной пони Мимими, что не может разрядиться в оргазме и буквально сходит с ума от мучений тела - подана автором так, будто он сам так страдал. Голод требует пищи. Сексуальный позыв вовсе не позитивный, изматывающий - требует завершения оргазмом. Любая ситуация контакта с себе подобными активирует тягу к доминированию, иначе пропадешь (страх).
Говорят, Христос опускался в самые глубины ада - чтоб хоть кого нибудь спасти. Я эту метафору понимаю, как обращенную к каждому человеку. Каждый человек попадает в ад, и он вокруг каждого, стоит открыть глаза и промыть уши - где действуют демоны, которых он должен подчинить, иначе они его и прикончат, сделают своим рабом. И никакой спаситель в таком случае его не спасет. Каждый человек САМ должен разобраться с теми демонами, которые в нем живут - и вообще, это мир демонов (метафорически). Есть в Боге (Князе иногда переводят, но Бог правильнее) Света Желязны эпизод, когда демон, обитающий в мире, куда пришел герой книги Сэм-Бич Демонов (будда) - хитростью проник в разум героя, блокировал его волю и стал хозяином тела - при том полного отключения восприятия не произошло, и Сэм вынужден был видеть-слышать-соучаствовать в том, что творил демон-ракшас, более того - он чувствовал то удовольствие, которое испытывал демон Тарака, мучая людей. Кстати, условием порабощением человека демоном является Игра - “давай сыграем?”, просто так демон по Закону мира человека захватить не может (проведите аналогии с долговым рабством человека: ”возьми кредит, рискни!” и т.п. - сыграй на бирже, сыграй в казино, сыграй в карты/на игровой машине/купи лотерею).
И снова я адресуюсь к Богу Света Желязны. Сэм (Будда того мира) попал в досадный переплет с ракшасами. Освобождая демонов из заточения в колодце-тюрьме (куда он сам их и заточил давным-давно, к слову), потому что заключил с их Паханом (Таракой) договор о взаимопомощи, он, Бич Демонов, Связующий Демонов - был вполне уверен, что защищен. Но - ракшас сумел войти в его разум, блокировать Будду, оттеснив в дальний уголок сознания, так, что Будда мог только наблюдать, что делает его тело, но не мог влиять ни на тело, ни на вселившегося в него ракшаса. Попал Будда, что там говорить. Тюрьма разума, когда разум не погас - как это? Ну, Желязны описывает так:
От следующих дней остались лишь яркие фрагменты.
До него доходили обрывки разговоров или песен, красочные виды галерей, комнат, садов. А однажды он заглянул в подземный застенок, где на дыбе корчились люди, и услышал собственный смех.
А между этими видениями его посещали сны, подчас смыкающиеся с явью. Их освещало пламя, их омывали слезы и кровь. В полутемном бескрайнем соборе он бросал кости, и были это светила и планеты. Метеоры высекали пламя у него над головой, кометы вычерчивали пылающие дуги на черном стекле свода. К нему сквозь страх пробилась вдруг вспышка радости, и он знал, что хотя эта радость в основном принадлежала не ему, была в ней и его частичка. Ну а страх, тот весь был его.
Когда Тарака выпивал слишком много вина или валялся, запыхавшись, на своем широком и низком ложе в гареме, его хватка, тиски, которыми он сжимал украденное тело, слабела. Но слаб еще был и Сиддхартха, разум его не оправился от ушиба, контузии, а тело было либо пьяным, либо обессиленным; и он знал, что не пришло еще время оспорить владычество повелителя демонов.
Иногда видел он все вокруг не глазами того тела, которое было когда-то его собственностью, а зрением демона, направленным сразу во все стороны; сдирал он тогда своим взглядом со всех, с кем встречался, и кожу, и кости, прозревая под ними огонь истинной их сущности, то расцвеченный переливами и тенями их страстей, то мерцающий от жадности, похоти или зависти, то стремительно мечущийся между жаждой и жадностью, то тлеющий подспудной ненавистью, то угасающий со страхом и болью. Адом ему стало это многоцветие; лишь иногда смягчался он как-то либо холодным голубым сиянием интеллекта ученого, либо белым светом умирающего монаха, либо розовым ореолом хоронящейся от его взгляда знатной дамы, либо, наконец, пляшущими простенькими цветами играющих детишек.
Он прохаживался по залам с высокими потолками и по широким галереям королевского дворца в Паламайдзу, его законного выигрыша. Князь Видегха был брошен в цепях в свой собственный застенок. И никто из его подданных по всему королевству не подозревал, что на трон его воссел ныне демон. Все, казалось, шло своим чередом. Сиддхартхе привиделось, как он проезжает на спине у слона по улицам города. Всем женщинам в городе велено было стоять у дверей своих жилищ, и он выбирал среди них тех, которые приходились ему по душе, и забирал их в свой гарем.
Содрогнувшись от неожиданности, поймал себя Сиддхартха на том, что участвует в этих смотринах, подчас оспаривая, подчас обсуждая с Таракой достоинства и недостатки той или иной матроны, девушки или дамы. Добралось и до него вожделение Тараки и стало его собственным. С осознанием этого факта вступил он на новую ступень пробуждения, и теперь не всегда рука именно демона подносила к губам его рог с вином или поигрывала кнутом в застенках. Все дольше и дольше оставался он в сознании и с некоторым ужасом начинал понимать, что внутри него самого, как и внутри каждого человека, сокрыт демон, способный отозваться на зов своих собратьев.
И вот однажды восстал он наконец против силы, управлявшей его телом и подчинившей его разум. Он уже вполне оправился и делил с Таракой все его труды и дни, постоянно был с ним - и как безмолвный наблюдатель, и как активный участник.
Они стояли на балконе, выходящем в сад, и смотрели, как набирает силу день. Тарака захотел - и тут же все цветы в саду изменили свой цвет, теперь в саду царил черный цвет - ни пятнышка красного, синего или желтого. Напоминающие ящериц твари закопошились, зашевелились в прудах и на деревьях, зашуршали и заквакали в черноте теней. Густые, приторные запахи благовоний насытили воздух, по земле, как змеи, извивались струйки черного дымка.
На жизнь его покушались уже трижды. Последним попытку предпринял капитан дворцовой гвардии. Но его меч превратился прямо у него в руке в рептилию, и та впилась ему в лицо, вырвала ему глаза, напоила его жилы ядом, от которого весь он почернел и распух; умер он в страшных мучениях, умоляя о глотке воды.
Сиддхартха глядел на деяния демона и вдруг ударил.
Медленно возвращалась к нему та сила, которой в последний раз пользовался он в Адовом Колодезе. Странным образом оторванная от мозга его тела, объяснение чему дал ему когда-то Яма, сила эта медленно вращалась как цевочное колесо в самом центре пространства, которым он был.
Теперь оно раскрутилось и вращалось стремительнее, он напрягся и швырнул его против силы другого.
Крик вырвался у Тараки, и ответный удар чистой энергии, словно копье, обрушился на Сиддхартху.
Частично ему удалось подстроиться под удар, даже присвоить, вобрать в себя часть его энергии. Но главный стержень удара все же задел его существо, и все внутри него обратилось в боль и хаос.
Ни на миг, однако, не отвлекаясь, он ударил снова, как копьеносец погружает свое копье в чернеющее жерло норы страшного зверя.
Опять услышал он, как с губ его срывается крик.
Тогда воздвиг демон против его силы черные стены.
Но рушились они одна за другой под его напором.
И, сражаясь, они разговаривали.
- Человек о многих телах, - говорил Тарака, - почему скаредничаешь ты, почему тебе жалко, чтобы провел я в этом теле всего несколько дней? Ты же сам не родился в нем, ты тоже всего лишь позаимствовал его на время. Почему же тогда осквернением считаешь ты мое прикосновение? Рано или поздно сменишь ты это тело, обретешь другое, мною не тронутое. Так почто смотришь ты на мое присутствие как на недуг или скверну? Не потому ли, что есть в тебе нечто, подобное мне? Не потому ли, что ведомо тебе и наслаждение, которое обретаешь, смакуя на манер ракшасов причиняемую тобой боль, налагая по собственному выбору свою волю на все, что только ни подскажут твои причуды? Не из-за этого ли? Ведь познал и ты - и теперь желаешь - все это, но сгибаешься ты к тому же под бременем отягчающего род людской проклятия, называемого виной. Если так, я смеюсь над твоей слабостью, Бич. И опять покорю я тебя.
- Таков уж я, демон, и ничего тут не попишешь, - сказал Сэм, вкладывая всю имеющуюся энергию в очередной свой удар. - Просто я взыскую подчас чего-то помимо радостей чрева и фаллоса. Я не святой, как думают обо мне буддисты, и я не легендарный герой. Я человек, который познал немало страха и который чувствует подчас свою вину. Но в первую очередь, однако, я - человек, твердо намеревающийся кое-что совершить, ну а ты стоишь у меня на дороге. И унаследуешь ты посему бремя моего проклятия; выиграю я или проиграю, ныне, Тарака, твоя судьба уже изменилась. Вот проклятие Будды: никогда больше не станешь ты таким, как был когда-то.
И простояли они весь день на балконе в пропитанных потом одеждах. Как статуя, стояли они до тех пор, пока не спустилось солнце с неба и не разделила напополам золотая дорожка темный котел ночи. Луна всплыла над садовой оградой. Потом вторая.
- Каково проклятие Будды? - раз за разом вопрошал Тарака.
Но Сиддхартха не отвечал.
Рухнула под его напором и последняя стена, и фехтовали они теперь потоками энергии, словно ливнями ослепительных стрел.
Из отдаленного Храма доносилась бесконечно повторяющаяся фраза барабана, в саду изредка всквакивала какая-то тварь, кричала птица, иногда опускался на них рой мошкары, кормился и уносился прочь.
И тогда, как звездный ливень, пришли они, оседлав ночной ветер… Освобожденные из Адова Колодезя, остальные демоны, затерявшиеся в мире.
Они явились в ответ на призыв Тараки, явились поддержать своими силами его мощь.
И обернулся он водоворотом, воронкой, приливной волной, смерчем молний.
Сиддхартха почувствовал, как его сметает титаническая лавина, раздавливает, плющит, хоронит.
Последнее, что он осознал, был вырывающийся у него из груди смех.
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем начал он приходить в себя. На сей раз происходило это медленно, и очнулся он во дворце, где ему прислуживали демоны.
Когда спали последние путы анестезирующей умственной усталости, странным и причудливым предстало все вокруг него.
Длились гротесковые пирушки. Вечеринки обычно проходили в застенках, где демоны одушевляли, оживляли тела и вселялись в них, чтобы преследовать свои жертвы. Повсюду творились темные чудеса, прямо из мраморных плит тронного зала, например, выросла роща кривых, искореженных деревьев, роща, в которой люди спали не просыпаясь, вскрикивая, когда один кошмар сменялся другим. Но поселилась во дворце и иная странность.
Случилось что-то с Таракой.
- Каково проклятие Будды? - вновь вопросил он, как только почувствовал присутствие Сиддхартхи.
Но не ответил ему на это Сиддхартха. Тот продолжал:
- Чувствую, что уже скоро верну я тебе твое тело. Я устал от всего этого, от этого дворца. Да, я устал, и, думаю, недалек уже, быть может, тот день, когда мы пойдем войной на Небеса. Что ты скажешь на это, Бич? Я, как и обещал, сдержу свое слово.
Сиддхартха не ответил ему.
- С каждым днем иссякает, сходит на нет мое удовольствие! Не знаешь ли ты почему, Сиддхартха? Не можешь ли ты сказать, почему приходит ко мне странное чувство, и иссушает оно мою радость от самых сильных ощущений, притупляет наслаждения, ослабляет меня, повергает в уныние, когда должен я ликовать, когда должен переполняться радостью? Не это ли - проклятие Будды?
- Да, - сказал Сиддхартха.
- Тогда сними с меня, Бич, свое проклятие, и я уйду в тот же день и верну тебе эту плотскую личину. Затосковал я по холодным, чистым ветрам поднебесья! Освободи же меня прямо сейчас!
- Слишком поздно, о владыка ракшасов. Ты сам навлек все это на себя.
- Что это? Чем обуздал ты меня на этот раз?
- Не припоминаешь ли ты, как, когда боролись мы на балконе, насмехался ты надо мною? Ты сказал, что я тоже нахожу удовольствие в том, как сеешь ты боль и муки. Ты был прав, ибо каждый человек несет в себе и темное, и светлое. Во многих отношениях разделен человек на части, слит из крайностей; он не то чистое, ясное пламя, каким был ты когда-то. Интеллект его часто воюет с эмоциями, воля - с желаниями… идеалы его не в ладах с окружающей действительностью; если он следует им, то в полной мере суждено познать ему утрату старых грез, а если не следует - причинит ему муки отказ от мечты - новой и благородной. Что бы он ни делал, все для него и находка, и утрата; и прибыль, и убыль. Всегда оплакивает он ушедшее и боится того, что таит в себе новое. Рассудок противится традиции. Эмоции противятся ограничениям, которые накладывают на него его собратья. И всегда из возникающего в нем трения рождается хищное пламя, которое высмеивал ты под именем проклятия рода людского, - вина!
- Так знай же, что когда пребывали мы с тобою в одном и том же теле и шел я невольно твоим путем, - а иногда и вольно, - не был путь этот дорогой с односторонним движением. Как ты склонил мою волю к своим деяниям, так, в свою очередь, и твою волю исказило, изменило мое отвращение к некоторым твоим поступкам. Ты выучился тому, что называется виной, и отныне всегда она будет отбрасывать тень на твои услады. Вот почему надломилось твое наслаждение. Вот почему стремишься ты прочь. Но не принесет это тебе добра. Она последует за тобой через весь мир. Она вознесется с тобой в царство чистых, холодных ветров. Она будет преследовать тебя повсюду. Вот оно, проклятие Будды.
Тарака закрыл лицо руками.
- Так вот что такое - рыдать, - вымолвил, наконец, он.
Сиддхартха не ответил.
- Будь ты проклят, Сиддхартха, - сказал Тарака. - Ты сковал меня снова, и тюрьма моя теперь еще ужаснее Адова Колодезя.
- Ты сам сковал себя. Ты нарушил наше соглашение. Не я.
- Человеку на роду написано страдать от расторжения договоров с демонами, - промолвил Тарака, - но никогда еще ракшас не пострадал от этого.
Сиддхартха не ответил.
продолжение следует.