Кярово. Некрополь
ГРАНИТНЫЙ КРЕСТ НАД МОГИЛОЙ Полины Кребер.
Некрополь в Кярово
По некрополю в Кярово в дореволюционном издании «Русский провинциальный некрополь»[1] (1914) есть соответствующие данные.
В журнале «Псков» в 1998. г. И.И. Лагунин так же опубликовал знаковый материал под названием «Семейная усыпальница героя Бородина»[2]. По этой части так же работали другие авторы, тот же Е.П. Иванов. В этом плане и я сделал свою «ремарку»:
«Некрополь в Кярово - практически единственный дворянский некрополь, сохранившийся на Гдовщине с известного рода утратами и повреждениями.
Основная часть дворянских могил здесь расположена в храме, всего 10 могил семьи Коновницыных, включая могилу А.И. Лорера, и на северной стороне храмового погоста тоже сплошь дворянские могилы. - На южной стороне сохранился единственно памятник в виде колонны с утратами, на которой есть текст. Здесь же стоит скромный памятник грубой отливки, о котором сегодня никому ничего не известно.
Обо всех плитах и памятниках следует сказать особо, и много, ибо изучение их дает новые штрихи к истории Кярово, которая всегда замыкалась на Коновницыных. О соседях же их, за исключением обитателей имения Верхоляне, исследователи практически никогда не рассказывали, и обычно поминали всех вскользь.
Это в историческом плане неверно, и впоследствии следует еще предпринять архивные изыскания по фамилиям, по захороненным здесь, по Елагиным, Креберам, Мейерам, Еврейновым, Лорерам, Корсаковым, Дондуковым-Корсаковым, Зальцам и Гольцам. Есть там еще и другие фамилии, по которым тоже нужны доработки.
Кстати, в «Русском провинциальном некрополе» есть указание о месте захоронения П.П. Коновницына (старшего) в Олонце, но нет упоминания о могиле Елизаветы Петровны Нарышкиной (урожд. Коновницыной). - Она была похоронена вместе с членами семьи мужа - Михаила Михайловича Нарышкина в Донском монастыре, в Москве. - Мне доводилось бывать на ее могиле, на которой нелюди сбили когда-то крест.
Дело в том, что государственных преступников в старое время было запрещено поминать в справочниках и книгах, а ее муж Нарышкин и был как раз идейным противником режима. В этом случае цензор не пропустил бы в тексте все, что касалось его.
Под каток цензуры, таким образом, попала дочь Петра Петровича, - Елизавета, которая была до 1825 г. фрейлиной императрицы, и жизнь обещала ей блестящие перспективы»[3].
Я со своей стороны считаю нужным продолжить дело «Русского провинциального некрополя», изданного Великим Князем в 1914 году.
Важно знать сегодня - что за люди были похоронены в храме и около него. Это не только господа Коновницыны, но это другие знаковые фигуры Гдовщины, которые в прошлом играли здесь определенную роль.
Надо учесть при этом, что многие могилы в Кярово не сохранились. Для этого были свои причины. Что-то было разрушено и разбито вандалами, ведь не секрет, что крестьяне в годы смуты 1917 - 1919 гг. вымещали свою ненависть к помещикам на могилах и памятниках.
В связи с вышесказанным, приведу здесь статью о «Русском провинциально некрополе»:
«Речь идёт о книге «Русский провинциальный некрополь», изданной в Москве в 1914 году.
До выхода книги «Русский провинциальный некрополь» в 1907 - 1909 гг. были изданы три тома Московского и в 1910 - 1913 гг. - четыре тома Петербургского Некрополя, а лишь затем начал издаваться 1- том «Русского провинциального некрополя». Впоследствии 2-го, 3-го, 4-го и последующих томов не было, поскольку проекту помешала I-я Мировая война.
В книгу был включен «список лиц, погребенных в церквях и на кладбищах, с точным обозначением надгробных надписей, сохранившихся на могилах духовных лиц, дворян и наиболее крупных местных общественных деятелей купеческого и других сословий.
Провинциальный некрополь был составлен сотрудником Московского архива Министерства юстиции В.В. Шереметевским в 1912 году.
«Русский провинциальный некрополь представляет естественное и необходимое продолжение уже изданных его Императорским Высочеством Великим князем Николаем Михайловичем «Некрополей» - Московского и Петербургского. В предисловии к первому тому «Московского некрополя» Августейшим издателем показано значение надгробных надписей для истории и генеалогии и вместе с тем выяснено печальное состояние русских кладбищ, угрожающее старинным памятникам с находящимися на них ценными надписями скорым и полным уничтожением.
Можно было надеяться, что наряду с успехами культуры и распространением просвещения будут усиливаться интерес к старине и ревность к охране её памятников, в том числе и памятников надгробных. Но на деле оказывается не так, и за последнее время в печати было оглашено несколько примеров опустошения кладбищ и вопиющего отношения к памяти погребённых».
В.В. Шереметевский приводит примеры разгрома могильных памятников и недопустимого беспорядка на кладбищах. Интересно, что сами администрации (особенно городских) кладбищ намеревались тогда производить этот «разгром» на законных основаниях, предлагая проект правил, согласно которым «могилы с крестами и памятниками сохраняются до 30 лет, а затем продаются другим лицам, если только их не будут посещать родственники погребённых и служить по ним панихиды, обращаясь для этого к кладбищенскому духовенству. «Кладбищенское начальство, заявляя с завидной смелостью о своём праве продавать выморочные могилы, умалчивает о том, что оно будет делать с костями таких лишённых им прав состояния покойников». Такая мера была бы противна не только православному взгляду на могилу как на «вечный дом» умершего, но и правилам святых отцов, подвергающих отлучению «гробокопателей» от причащения на 10 лет.
За нужными для «Некрополя» сведениями обратились к естественным хранителям могил - духовенству. Его Императорское Высочество Великий князь Николай Михайлович в конце 1908 года выразил синодальному обер-прокурору П.П. Извольскому желание, чтобы было сделано распоряжение о представлении православным духовенством нужных Его Императорскому Величеству сведений.
Первое время списки поступали очень туго. Духовные лица большей частью не понимали, кого им надо вносить в списки. Искали памятники лишь с «назидательными» надписями, а памятники лишь с хронологическими датами считали «обыкновенными». Затруднялись признать кого-либо «крупным общественным деятелем», женщины большинством вообще не признавались таковыми. Вследствии этого возникла необходимость разослать Правила, определяющие, какие лица должны быть внесены в список, и какие сведения должны быть сообщены. Это произвело ожидаемый эффект и списки погребённых были уже к июлю 1910 года всеми епархиями представлены. Не все настоятели монастырей и церквей оказались на высоте, некоторые и вовсе уклонились от сбора таких сведений.
Сведения по возможности проверялись. Источником информации были также труды Губернских Архивных комиссий. Обработка и печатание сведений была поручена В.В. Шереметевскому»[4].
[1] Русский провинциальный некрополь. Т. I. 1914.
[2] Лагунин И.И. Семейная усыпальница героя Бородина // Псков. № 8. 1998. Псков. 1998.
[3] Будько В.И. Кярово. Некрополь как элемент истории. Рукопись. Сланцы. 2016.
[4] О Русском провинциальном некрополе // Evstoliya. История села Васильевское и его окрестностей. Сайт.