И.Д. Дмитриев. Освобождение Сланцев
И.Д. Дмитриев
Строки из книги
«Записки товарища Д»
Сравнив наши возможности и силы гитлеровцев, Светлов и Филиппов рассчитали, что партизаны вполне могут внезапным ударом захватить и другой районный центр - Сланцы; этот рабочий поселок всего каких-нибудь две недели назад находился в самой глубине оккупированной территории. Теперь же, как говорили сами немцы, там стало «жарко». Гитлеровцы не решались показываться в окрестных деревнях, не говоря уже о лесах. Всюду их подстерегали партизанские пули. Железная дорога Псков - Веймарн, соединявшая Варшавскую и Балтийскую магистрали, фактически была парализована. Наши разведчики и подпольщики сообщали, что гитлеровцы в Сланцах лихорадочно ведут эвакуацию, минируют рудники, здания. В конце января начали свое черное дело команды факелыциков-поджигателей. Собираясь уйти из поселка, фашисты хотели оставить после себя только развалины. Допустить разрушение поселка мы не могли. Но удастся ли удержать его в своих руках? Все зависело от того, как скоро подойдут наступающие войска Ленинградского фронта.
Мы радировали в областной штаб, сообщили о своих намерениях. Ответ пришел немедленно: «Сланцы надо освободить...»
31 января в соседних со Сланцами деревнях Свири-дово и Сижно сосредоточились сводная группа Стрельникова и еще два партизанских отряда. Одновременно комендантская рота оседлала дорогу Сланцы - Нарва. Сланцевский гарнизон оказался закупоренным.
В шесть часов утра сводная группа Стрельникова вышла из деревни Сижно. Впереди - первая рота под командой Дмитрия Малютина и политрука Виктора Ка-нашина. Оба направлены во вражеский тыл Центральным Комитетом Ленинского комсомола, оба отличились в схватках с гитлеровцами. Замечательные ребята!
С этой ротой отправился и комиссар группы Василий Скипидаров - сланцевский житель, печатник местной типографии. Ему не терпелось попасть в родной поселок.
Примерно в четырех километрах от Сланцев, где начинался лес, колонна партизан развернулась в цепь. Шагали все быстрее и быстрее... Над поселком багровело небо, раздавались взрывы. Надо торопиться. Наконец подошли вплотную. Партизанские минометы и пулеметы ударили по вражеским огневым точкам, казармам, комендатуре. И вот сигнал: Стрельников поднимается и с криком «ур-ра!» бросается вперед... За ним дружно кинулись его бойцы...
Внезапный натиск партизан сломил гитлеровцев. Бой продолжался недолго. Не помогли фашистам даже танкетки. Партизаны пустили в ход «карманную артиллерию» - связки гранат.
Отстреливаясь, фашисты отступили на левый берег Плюссы и взорвали за собой мост. Но разгоряченных партизан, увлеченных победой, это не остановило. Через реку переправлялись на подручных средствах: бревнах, досках, плотиках. Наступая на пятки гитлеровцам, вышли к границе Эстонии. А через день в Сланцы вступили части Красной Армии. Бюро Ленинградского обкома партии утвердило И.Г. Светлова первым секретарем Сланцевского райкома партии. И не я, а он первым был отозван из бригады. А Луга все еще оставалась у врага...
По указанию партизанского штаба все наши отряды перебрасывались к Варшавской железной дороге - в Лужский и Плюсский районы.
Комиссар 9-й Ленинградской партизанской бригады
Мы с товарищами верхом проделали за двое суток путь почти в семьдесят километров. Остановились в деревне Загорье Островненского сельсовета. В соседней деревне находился штаб Шестой партизанской бригады, которой командовал Виктор Павлович Объедков. Я поехал к нему, чтобы узнать обстановку и согласовать действия.
Объедков, несмотря на молодость, славился не только как отважный, способный на дерзкие операции командир, но был и хорошим организатором. Не обходилось, правда, и без некоей удали, быстрых решений. Но партизанами Объедков был любим, население его уважало, а немцы боялись, как огня. Шестая бригада была очень подвижной: совершив боевую операцию, за ночь партизаны на конях уходили за десятки километров и там готовили новое нападение на врага.
В те дни Обтедков тоже получил от Никитина приказ сосредоточить бригаду, насчитывавшую около двух тысяч партизан, между станциями Плюсса и Струги Красные.
Я был у Объедкова, когда радист принес радиограмму от Никитина:
«Назначаю партизанский совет в составе Дмитриева, Рачкова, Объедкова, Атрощенко. Обязываю их рекомендовать еще трех человек в состав совета. Задача: повседневное разрушение железкой дороги Луга - Плюсса и истребление немцев на шоссе. 3 февраля взорвать железнодорожный мост на станции Плюсса».
Рачков и Атрощенко прилетели на самолете. От них мы узнали, что совет будет координировать действия Шестой и Девятой бригад, а также и Двенадцатой, прибытие которой из Волосовского района, уже освобожденного Красной Армией, ожидалось в ближайшие дни.
По разработанному советом плану отряды Шестой бригады вели боевые действия на железной дороге в районе станции Плюсса, а наша Девятая - между Лугой и Плюссой.
Атрощенко и секретарь горкома комсомола Ситников привезли Девятой бригаде Красное знамя Свердловского района Ленинграда[1]. В своем письме ленинградцы слали теплый привет партизанам, желали успехов в борьбе против немецких захватчиков.
Спустя два дня на лед озера у деревни Островно сел самолет Р-5. Из него вышли первый секретарь Ленин-градского обкома комсомола В.Н. Иванов и второй секретарь обкома комсомола И.С. Сехчин. Они привезли в бригаду Красное знамя ЦК комсомола. На знамени было написано: «Лучшему молодежному партизанскому отряду». Таким у нас оказался 3-й отряд под командованием Круглова.
В дом, где находился штаб бригады, собрались свободные от дежурств партизаны и жители деревни. С жадностью слушали они каждое слово о героической борьбе ленинградцев, о Москве, о победах Красной Армии.
Утром Иванов и его спутники вылетели обратно. Я попросил Иванова взять с собой двух самых юных партизан - Лешу и Юру. Первому было в то время двенадцать лет, а второму - десять. Попали они в бригаду прошлой осенью. С группой конных партизан я ехал в один из отрядов бригады, когда в деревне Вейно нас остановили два мальчика. Оба с котомками, очевидно, собирали милостыню. Стали ребята нас просить взять их в партизаны. «А что вы будете делать?» - спрашиваю. Старший ответил, что он умеет играть на баяне, младший - что хорошо поет. И тут же запел тоненьким, приятным голоском. «А еще что можете делать?» - спрашиваю. «Будем ходить в разведку».
Эти ребята летом сорок первого года вместе с родителями приехали из Ленинграда в Сланцевский район. Когда его захватили немцы, родители погибли, и мальчишкам пришлось вдоволь хлебнуть горя за два года.
Я написал записку в штаб бригады, распорядился хорошо встретить ребят, накормить и вымыть в бане. Когда я вернулся, то нашел обоих на штабной кухне. Повар Кристина пожаловалась, что парнишки отказываются носить дрова и чистить картофель. Просят отправить их на задание.
«Успеете, - сказал я ребятам. - Давайтё-ка лучше концерт устроим».
Партизаны принесли Леше трофейный аккордеон. Мальчик действительно хорошо играл. Его товарищ Юра запел.
А потом ребята ходили в Кингисепп, Сланцы, Гдов, связывались с подпольщиками, распространяли газеты и листовки. Они оказались смышлеными, и в бригаде их очень любили. Теперь, когда предстояли серьезные бои, не хотелось подвергать их опасности.
Иванов увез мальчиков в Ленинград, устроил обоих во Дворец пионеров, там они жили и учились. У Юры нашлись родственники, взяли его к себе. Дальнейшую судьбу Юры я не знаю. А Леша окончил музыкальный техникум, у него оказались еще и способности к рисованию. Сейчас Алексей Васильевич Гришин живет в Ленинграде, работает художником на заводе «Большевик».
В первых числах февраля партизаны Девятой бригады начали действовать на «Варшавке» и Киевском шоссе. Две группы по пятьдесят партизан ушли в район деревень Городец и Заплюссье. 5-й отряд Абрамова в сто человек двинулся к железной дороге Луга - Серебрянка. Туда же, еще ближе к Луге, отправился 3-й отряд Круглова. 4-й отряд под командованием Бурова перебазировался на участок Серебрянка - Плюсса. Все они имели задание по ночам, а если удастся, то и днем, устраивать «концерты» на Варшавской железной дороге.
Вскоре из отрядов прибыли связные с сообщениями о ночных операциях: «концерты» прошли хорошо. Отряды Круглова и Абрамова, действуя совместно, разогнали охрану железной дороги, взорвали 430 рельсов, уничтожили 400 метров телефонно-телеграфной связи. Свои потери - трое раненых.
Буров сообщал, что на перегоне Серебрянка - Плюсса взорвано 250 рельсов и уничтожено 500 метров связи.
Немецко-фашистское командование бросило большие силы на восстановление и охрану дороги - теперь уже единственной действующей линии, связывающей немецкие войска на Ленинградском фронте с их тылами.
Днем и ночью патрулировали здесь два бронепоезда и, не жалея боеприпасов, вели почти непрерывный огонь по лесу и кустарнику вдоль полотна.
Ночью 3 февраля отряд Бурова напал на восстановительный поезд, взорвал его, разогнал охрану и ремонтников. Движение на дороге было остановлено на шестнадцать часов.
А отряд Круглова в ту ночь наткнулся на сильную вражескую охрану. Гитлеровцы заставили партизан отойти. Тогда Михаил Сергеевич решил напасть на железную дорогу там, где этого немцы никак не ждали. Таким местом оказался участок в непосредственной близости к Луге. Пройдя ночью пятнадцать километров, партизаны на рассвете неожиданно обрушились на слабую охрану и спокойно заложили толовые шашки. По сигналу зеленой ракеты раздался оглушительный грохот. Железнодорожное полотно было сильно повреждено[2].
[1] О вручении этого знамии писал в своей книге А.А. Ингинен, командир 12-й Приморской партизанской бригады (см. далее): «Я прибыл в деревню Подосьē, где находился штаб 9-й бригады. Партизаны выстроились в шеренги. Комбриг И.Г. Светлов отдал рапорт. Я зачитал приказ о награждении. Затем с речами выступили командир и комиссар бригады…».
[2] Дмитриев И.Д. Записки товарища Д. Ленинград : Л. 1969. С. 403 - 409.