Кярово. Некрополь как элемент истории
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне все б хотелось почивать.
А.С. Пушкин.
Памятники и намогильные плиты являются важным элементом истории, а потому в старой России нередко исследовали столичные и провинциальные кладбища, и выпускали по ним соответствующую литературу. - Она остается актуальной и до сих пор. Примером тому служит «Русский провинциальный некрополь»[1], в котором есть реальные факты по захоронениям в Кярово.
Некрополь в Кярово - практически единственный дворянский некрополь, сохранившийся на Гдовщине с известного рода утратами и повреждениями.
Основная часть дворянских могил здесь расположена в храме, 10 могил семьи Коновницыных, включая могилу А.И. Лорера, и на северной стороне храмового погоста тоже сплошь дворянские могилы. - На южной стороне сохранился единственно памятник в виде колонны с утратами, на которой есть текст. Здесь же стоит скромный памятник грубой тески провинциальной работы, о котором сегодня никому ничего не известно.
Обо всех плитах и памятниках следует сказать особо, и много, ибо изучение их дает новые штрихи к истории Кярово, которая всегда замыкалась на Коновницыных. О соседях их исследователи практически никогда не рассказывали, и обычно поминали всех вскользь.
Это в историческом плане неверно, и впоследствии следует еще предпринять архивные изыскания по фамилиям, захороненным здесь, по Елагиным, Креберам, Мейерам, Еврейновым, Лорерам, Корсаковым, Дондуковым-Корсаковым, Зальцам и Гольцам. Есть там еще и другие фамилии, по которым нужны доработки.
Кстати, в «Русском провинциальном некрополе» есть указание о месте захоронения П.П. Коновницына (старшего) в Олонце, но нет упоминания о могиле Елизаветы Петровны Нарышкиной (урожд. Коновницыной). - Она была похоронена вместе с членами семьи мужа - Михаила Михайловича Нарышкина в Донском монастыре, в Москве. - Мне доводилось бывать на ее могиле, на которой нелюди сбили когда-то крест.
Дело в том, что государственных преступников в то время было запрещено поминать в справочниках и разного рода книгах, а ее муж Нарышкин и был как раз идейным противником режима. В этом случае цензор не пропустил бы в тексте все, что касалось бы Нарышкина.
Под каток цензуры, таким образом, попала дочь Петра Петровича, - Елизавета, которая была до 1825 г. фрейлиной и жизнь ей обещала блестящие перспективы.
[1] Русский провинциальный некрополь. Т. I. 1914.