А.С. Шишков. 1812
ВОЙНА 1812 ГОДА: ЭКЗАМЕН НЕ СДАЛИ - ПЕРЕЭКЗАМЕНОВКА?
1812-2012, прошло двести лет… Духовный анализ причин войны 1812 года, сделанный тогда А.С. Шишковым, не был услышан. Мучительный урок не осознали, а значит, невольно начали создавать причины для следующего урока, еще более мучительного… Сколько можно наступать на те же грабли?
"Война на пороге Александр I заключил 25.06.1807 г. "Тильзитский мир", о котором историки и по сей день твердят: "позорный для России", но не очень охотно говорят о его сути. По "Тильзитскому миру" Россия принимала континентальную блокаду; с её помощью Наполеон и Александр I хотели освободить Европу от экономической власти и давления Англии (Наполеон называл её "великим ростовщиком мира") и положить основание развитию самостоятельной промышленности в Европе. Пока же большая часть продуктов могла быть продана только в Англии или через неё. Теперь же Англия оказывалась в торговой изоляции. При огромных естественных запасах и небольших запросах Россия в целом прекрасно выдерживала эту систему, без ущерба для экономики. Но блокада Англии разоряла людей, живущих в России на капитал: тех, кто жил в столице, владел поместьями, проматывал деньги за границей. То есть людей, связанных с ростовщической системой, - а она не имеет государственных границ. И они заволновались.
Стединг (шведский посланник): "Неудовольствие вокруг императора всё увеличивается" ... ему "со всех сторон угрожает опасность. Государь ... не знает настоящего положения дел. Его друзья в отчаянии. В обществе говорят открыто о перемене правления..."
Посланник Наполеона Савари через Нарышкину предупредил императора о готовящемся покушении. Александр I - Савари: "Если эти господа имеют намерение отправить меня на тот свет, то пусть торопятся; но только они напрасно воображают, что могут меня принудить к уступчивости или обезславить. Я буду толкать Россию к Франции, насколько я в состоянии это сделать. Не судите об общем мнении по разговорам некоторых бездельников, в которых я больше не нуждаюсь, к тому же слишком трусливых, чтобы предпринять что-либо... Хуже тому, кто идёт непрямым путем".
Царю пришлось противостоять группировкам корыстной российской знати. Но "международная корысть" взяла верх, и
континентальная система, в которую входили Россия, Франция, Пруссия, Дания, Швеция и Австрия, не устояла. Александр I сумел сделать Финляндию другом России, Швецию - союзником. Он старался удержать мир. Но Наполеон, забыв о предупреждении - не нападать на Россию - вёл свою политику, вынуждая Россию к войне. Александр I понимал, что Наполеон уже не в состоянии обуздать свои амбиции и аппетиты и что войны с Францией не миновать. Положение было крайне тяжёлым: дворянская верхушка (офицеры) состояла в масонских ложах, отдав себя в полную власть их руководителям, а управление ими велось из Франции. Дворянские "поэты" и "писатели" воспевали "гений" Наполеона. Русская армия терпела поражение, воюя против него в Европе (Аустерлиц). Простой народ смущали тайные наполеоновские агитаторы, обещая свободу, когда Наполеон придёт в Россию.
Наполеон, как хитрый, коварный политик, всё рассчитал, решил, что Россия побеждена духовно и приготовился её занять. Военная мощь всей Европы была к его услугам. А в России "5я колонна" - предатели.
Страшнее явной угрозы агрессии была угроза тайная, внутренняя. Александр I понял, что доверять не может никому. Друзья молодости, из которых состоял Негласный комитет и с которыми царь делился своими планами преобразований в России, оказались приверженцами Англии. Кочубей жаловался: царь "не хочет иметь людей с дарованиями!" Нет, царь не желал видеть около себя людей с дарованиями, направленными против России. А таких людей рядом оказался переизбыток, и все они пытались как-то влиять на волю царя, на его политические решения. В чьих угодно интересах: Англии, Франции, Пруссии, Папуасии - не важно, главное, в интересах тех, с кем они связывали свою корысть. И не важно, что против России. Внешние и внутренние враги России надеялись на своё влияние, мечтали видеть в молодом царе доверчивого простака. Их раздражала его скрытность. Клевета на великого государя не утихла и до сих пор. Царь знал, что они не остановятся и перед цареубийством.
Война с Францией была неизбежна. России и царю нужен был человек совершенно бескорыстный, верный, твёрдый, истинно православный, способный увидеть во внешнем бурлении разнородных событий их внутреннюю связь и направление; человек проницательный и умный, но без хитрости, далёкий от любых придворных интриг; человек с государственным мышлением, державным размахом действия - и смиренный перед волей Божией. И этот человек должен обладать даром слова. Сло́ва, которое разбудит всё лучшее в каждом человеке, объединит всю православную Россию и даст силу, крепость, мужество в будущей борьбе.. Ведь только на самое лучшее, высокое в человеке можно опереться в час испытаний.
В каждом человеке есть высокое и низкое. Наполеон собирался найти себе опору в низости русских: крестьянам он пообещал свободу - в обмен на Россию, дворяне давно уже жили по французской мерке, молодежь заморочена, дезориентирована. (Ростопчин: "Отечество их на Кузнецком Мосту, а царство небесное - Париж. Родителей не уважают, стариков презирают и, быв ничто, хотят быть всё".) Городская чернь показала, на что она способна, когда во время чумного бунта громила монастыри и храмы и пыталась разнести Кремль. Сословия разобщены, между ними посеяна вражда, масонские ложи множатся, как метастазы рака.
Ф.В.Ростопчин (1763-1826, в 1812-14 г. был главнокомандующим Москвы.): "Я не знаю, какие сношения они (масоны) могут иметь с другими странами, но я уверен, что Наполеон, который все направляет к достижению своих целей, покровительствует им и когда-нибудь найдёт сильную опору в этом обществе… Тогда увидят, но слишком поздно,.. что эта секта не что иное, как потаённый враг правительств и государей". В масонских ложах русским "братьям" рассказывали байки о том, что якобы Россия - страна невежественная, что у неё нет достойной истории - так, сплошная дикость. И главное - не может быть и будущего. Следовательно, Россию надо "цивилизовать" по западным образцам, п. ч. что без руководства Запада она пропадёт в своей темноте и невежестве.
Карамзин решил, что пробил его час. Он не собирался спасать Россию, он хотел властвовать - и мечтал занять место Государственного секретаря. Голенищев-Кутузов - гр. А.К. Разумовскому (мин. нар. просвещения): "Карамзин явно проповедует безбожие и безначалие. Государь не знает, какой гибельный яд в сочинениях Карамзина кроется. Не орден бы ему надобно дать, а давно пора его запереть; не хвалить его сочинения, а надобно бы их сжечь... Ваше есть дело открыть государю глаза и показать Карамзина во всей его гнусной наготе, яко врага всякого блага и яко орудие тьмы... Он целит не менее, как... в первые консулы, - это здесь все знают и все слышат".
Да, целил. Карамзин сумел быть принятым в салоне любимой сестры царя Екатерины Павловны. Муж её, принц Георг Ольденбургский, был генерал-губернатором Твери. Через неё Карамзин передал царю "Записку о древней и новой России". Карамзин понимал, что на карту поставлено многое, что надо призвать на помощь все свои таланты, масонскую выучку, красоты слога, чтобы приблизиться к царю, приобрести на него влияние, стать вторым лицом в государстве. И он сделал всё, что мог. Он надеялся на успех. Но низость духа не удалось спрятать под возвышенной трескотнёй и красотами" слога. А ведь какие там были рулады, такое парение! "Дуга небесного мира воссияла над троном Российским. Отечество под сению самодержавия успокоилось, извергнув чужеземных хищников из недр своих, возвеличилось приобретениями и вновь образовалось в гражданском порядке. " О Петре I, но с очень тонким намеком: "Важнейшее для самодержавия дарование - употреблять людей по способностям. Полководцы, министры, законодатели не родятся в такое или такое царствование, но единственно избираются... избрать значит угадать, угадывают же людей только великие люди". (Вот царь и проявил себя как великий человек - по определению самого Карамзина. Царь сделал очень точный, верный выбор - назначил А. С. Шишкова.) "Министры стали между государем и народом, заслоняя Сенат, отнимая его силу и величие". Почему он так болел душой за Сенат? Да потому, что Сенат был заражён масонством в высшей степени. Сенаторы, пряча глаза, проводили бесчестные решения, угождая своим тайным господам, как в деле Госнера и Попова". Государь российский внемлет только мудрости, где находит её, в собственном ли уме, в книгах ли, в голове ли лучших своих подданных.." (Карамзин не мог предугадать, что царь найдёт мудрость в Священном Писании, что существует мудрость выше неизмеримо, чем та, которая гнездится "в голове лучших подданных".)
И если ещё в начале 1810 г. царь думал назначить Карамзина министром народного просвещения (отговорил Сперанский, предложил для начала сделать его куратором Московского университета, от чего Карамзин отказался - не такие у него были планы), то после "Записки" насторожился. Слушал отрывки из "Истории", размышлял. ("Записка" К. поколебала доверие царя к Сперанскому: всплыла его связь с масонами и тайные контакты с Наполеоном. В 1812 г. С. арестован…)
Шишков, вице-адмирал, член адмиралтейской коллегии, был в то время в немилости у царя - в результате всяких закулисных интриг. Шишков выгод не искал, ко двору не рвался, а тихо делал свое дело. Он видел надвигающуюся беду, понимал, что Наполеон думал не о завоевании исполинской России и уж, конечно, не об удержании власти над ней - это было невозможно, он собирался раздробить и разорить Россию. Дворян он числил в предателях, услугами которых собирался воспользоваться, а народ думал прельстить мнимой свободой. Дворяне ждали Наполеона.
Шишков не был одинок. Ф.В. Ростопчин, по словам С. Глинки, "вельможа, убеждающий русских быть русскими", в 1807 г. выпустил книгу "Мысли вслух на Красном крыльце ефремовского помещика Силы Андреевича Богатырева". Книга эта обошла всю Россию, её читали с восторгом. Цель книги назвал автор: "предупредить жителей городов против французов, живших в России, которые старались приучить умы к мысли пасть перед армиями Наполеона". Из книги: "Долго ли нам быть обезьянами? Не пора ли опомниться, приняться за ум!.. Ужели Бог на то создал Русь, чтобы она кормила, поила и богатила всю дрянь заморскую". О революции: "Мало показалось своих резать, стрелять, топить, мучить... опрокинулись к соседям и начали грабить и душить…".
Не забудем о комедиях Крылова и о его книгах басен, которые тоже нарасхват. В МосквеС.Н.Глинка (1776-1847) издавал "Русский Вестник" (1808-1820, 1824). В статьях он доказывал, что Россия до Петра I не была варварской страной и что "древнее наше правительство было не только просвещённое и человеколюбивое, но и образованнее многих европейских, признаваемых таковыми. ... Странно, что у нас всякий почти старается отыскать что-нибудь худое в своём отечестве, лучшее же остаётся без примечания или умышленно представляется в виде невыгодном".
И А.С. Шишков написал то, о чём уже не было сил молчать, - "Рассуждение о любви к отечеству": В начале XVII века
"Россия без главы; нет в ней Царя; вельможи все вкупе разделены, а каждый порознь слаб и маловластен; народ мятется, унывает, страждет, не зная что делать и кому повиноваться... Отвне поляки и шведы, внутри несогласия и раздоры свирепствовали. Москва отворила врата свои врагу и под властию чужой руки угнетенная, разграбленная, растерзанная рыдала неутешно... Оставался ещё один оплот, всего крепчайший: оставался в изнеможенном теле старца дух твердый; оставался Гермоген. Народ Российский всегда крепок был языком и верою; язык делал его единомысленным, вера единодушным. Двести лет страдал он под игом татар, но в языке и вере пребыл непременно. Для совершенного покорения России надлежало к силе оружия присовокупить глас церкви, надлежало принудить Патриарха дать на то своё согласие и разослать повсюду за подписанием своим грамоты. Поляки вместе с согласившимися поневоле на то некоторыми московскими боярами и народом упрашивают Патриарха. Он отвергает их прошение. Неистовые враги угрожают ему смертию, он отвечает им: тело мое вы можете убить, но душа моя не у вас в руках. <…> он умирает и последний вздох его был молитва о спасении России... Весть о его смерти течет из града в град, из веси в весь. Во всех сердцах воспламеняет гнев и мщение, утверждает согласие, возбуждает храбрость, умножает ревность и усердие. Пожарские, Минины, Дионисии, Филареты, Палицыны, Трубецкие и множество других верных сынов России, каждый своим образом, кто мечем, кто советом, кто иждивением, кто твердостию духа ополчаются, Москву от бедствия, Россию от ига иноплеменных освобождают".
Шишков сравнивает любовь к отечеству с любовью к человеку: если задаться целью искать в нем недостатки и сличать с другими людьми, то "ум начнёт рассуждать, сердце холодеть", он станет такой же, а потом и хуже других. "Так точно отечество. Когда мы начнем находить в нем многие пред другими землями недостатки; когда станут увеселять нас чужие обычаи, чужие обряды, чужой язык, чужие игры, обвораживая и прельщая воображение наше правдивою Русской пословицею: там хорошо, где нас нет,…тогда будет в душу и в образ мыслей наших нечувствительно вкрадываться предпочтение к другим, и следовательно уничижение к самим себе".
"Полезнее мыслить: я имею свой ум, свои руки, свои понятия, свои глаза; могу сам изобретать, творить, размышлять, действовать.., нежели думать: все мое собственное худо, и сам я не могу иначе быть хорош, как руководствуясь другим и делаясь во всем на него похожим. Таковое уничижительное о себе мнение, если б оное в каком-нибудь народе укорениться могло, послужило бы к повреждению нравов, к упадку духа, и к расслаблению сил умственных и душевных. ...Не одно оружие и сила оного народа опасна бывает другому; такое покушение прельстить умы, очаровать сердца, поколебать в них любовь к земле своей и гордость к имени своему, есть средство надежнейшее мечей и пушек. Средство сие медленно, однако же верно всегда цели своей достигает. Мало по малу налагает оно нравственные узы, дабы потом наложить и настоящие цепи, зная, что пленник в оковах может разорвать их, но пленник умом и сердцем остается навсегда пленником".
"Когда государство или народ желает благоденствовать, то первое попечение его долженствует быть о воспитании. Воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное. Ученый чужестранец научит меня математике, механике, физике, но и самый честный из них и благонамеренный не научит меня знать землю мою и любить народ мой: у него свое отечество. Любовь к оному почерпается не из хладных рассуждений... Она должна пламенною рекою литься из души моего учителя в мою, пылать в его лице, сверкать из его очей." Чужестранец очарует, внушит любовь к своему отечеству, "я только телом буду жить у себя, в родной стране моей, а сердцем и умом не чувствительно и поневоле переселюсь в чужую землю. Таковое превращение... произведет во мне чужестранное воспитание без всякой вины воспитателя; ибо он не виноват, что любит землю свою больше моей. Что ж, если в нем худые нравы, наклонность к безверию, к своевольству, к повсеместному гражданству, к новой и пагубной философии, к сим обманчивым именам начальствующего безначалия, верной измены, человеколюбивого терзания людей, скованной свободы? Тогда при малейшем поползновении моем к порокам, вложит он в меня такую душу, от которой Бог, вера и добродетель отвращают свое зрение"."Лучше простой человек с здравым рассудком и добрыми нравами, нежели ученый с развращенными мыслями и худым сердцем.
"...Где учение основано на мраке лжеумствований, там в языке не воссияет истина; там в наглых и невежественных писаниях господствует один только разврат и ложь. Одним словом язык есть мерило ума, души и свойств народных. Он (язык) созидает славу народную, он же соединяет всех самыми крепкими узами. Самые разделенные ... области, имеющие один язык, сохраняют в себе некое тайное единодушие, которого ни рука власти, ни рука времени разрушить не могут". "...Природный язык есть не только достоинство народа, не только основание и причина всех его знаний, не только провозвестник дел его и славы, но и некий дар, к которому природа вложила в нас такую любовь, и есть ли человек теряет сию любовь, то с ней теряет и привязанность к отечеству, и совершенно противоборствует рассудку и природе". "Вера, воспитание и язык суть самые сильнейшие средства к возбуждению и вкоренению в нас любви к отечеству, которое ведет нас к силе, твердости, устройству и благополучию".
Шишков опасался гнева государя, но все же выступил на заседании "Беседы". (Он думал, что его "Рассуждение" идет вразрез с политикой царя, но мог он писать и говорить только правду.) Царь увидел в "старомодном", осмеянном, оклеветанном адмирале именно того единственного человека, который Словом поднимет и объединит Россию. Шишков стал Государственным секретарем. Аксаков: "В Москве и других внутренних губерниях России, в которых мне случилось в то время быть, все были обрадованы назначением Шишкова... писанные им манифесты действовали электрически на целую Русь. Несмотря на книжные, иногда несколько напыщенные выражения, русское чувство, которым они были проникнуты, сильно отзывалось в сердцах русских людей". Да, он двигал духом народа. (Страшно себе представить на его месте Карамзина. С чем бы он обратился к духу человека и народа? С призывом любить отечество морально-политически?) Что же касается "книжности" и "напыщенности", то тут Аксаков повторяет слова клеветников. Его "воспоминания" производят странное впечатление. Вроде, он стремился, как очевидец, и правду рассказать об этом великом человеке и, вместе с тем, хотел угодить его противникам, не вызвать огонь на себя, как это уже было в юности. А.О. Смирнова - Аксакову (1856 г.): "Многие полагают, что вы хотели совсем уронить его значение..." Никакой напыщенности у Шишкова не было: она появляется там, где низкий человек хочет говорить о высоком, а не выходит. Шишков же был во всем правдивым и естественным. И писал только о том, что есть в действительности: есть и храм славы, есть и огонь, свет в человеке, это не "красоты слога", а физические явления. Но люди с холодным умом и жестоким сердцем перестали понимать этот язык, сами не к месту его употребляли ради пышного украшения своих писаний и других в том же подозревали. А истинный глубокий смысл высоких слов им был им уже недоступен.
Шишков был автором всех царских манифестов, рескриптов, приказов в самое тяжелое время. Слово его доходило до каждого сердца, воспламеняло лучшие, высокие чувства, оно помогало найти опору в вечном бессмертном духе, против которого столько лет уже воевала вся тёмная рать.
Шишков дал бой поддельной, фальшивой, искусственной и лживой "третьей" литературе. Русское Слово победило. Вся Россия поддержала Шишкова. (А назначил бы царь Карамзина?..) Во время войны Остафьево не пострадало от французов, хотя они неоднократно туда наведывались. (Остафьево - поместье П.Вяземского и его сестры, которая была женой Карамзина. Там собиралось московское отделение "Арзамаса".) Французы оставляли позади себя пустыню, разоряли, жгли, грабили, убивали. А вот поместья Карамзина и Новикова не тронули…
И Шишков, и Кикин (он тоже прошел всю войну) знали, от Кого исходит благодатная неизмеримая сила, которая помогла России победить армию Наполеона и свое собственное затмение. "Каждый страдал душою и с сокрушенным сердцем ожидал общего спасения от милосердия Всевышнего... Последствия доказали, что все умствования человеческие ничтожны, и что остается только покоряться Промыслу. Провидение Божие, помощию веры и народного духа, спасло нас. Ему благодарность, и памятник Ему же принадлежит". И тогда был заложен Храм Христа Спасителя.
“Шишков никогда не мнил, что это его личное слово так действует на все сердца и умы. Он хорошо знал, что является только проводником Его Слова и Его Святой воли. Которая и исполнилась”.
* * * * *
О чудесах
Но главное - ужас у легионеров вызывали действительно чудесные события. Тут уж они костьми ложились, чтобы не допустить распространения этих сведений. Вообще на все сведения, касающиеся Высшей необыкновенной помощи, они
отвечают всегда одинаково: либо шельмованием и ложью, либо об этом глухо молчат. Так, только М.И. Кутузов, которого называли правой рукой Суворова, мог возглавить русские войска в войне против Наполеона. И он был сохранён для последнего подвига: победил армию французов - и ушёл в 1813 г. Задолго до этого он был смертельно ранен дважды: в 1774 г., когда со знаменем в руках бежал впереди своих солдат, пуля попала ему в левый висок и вышла позади правого глаза. В 1788 г. его опять тяжело ранили в голову: пуля, пробив височную кость, прошла мимо глазных мышц, зрительных нервов и мозга, не задев их. Врач писал: "Надобно думать, что Провидение сохраняет этого человека для чего-нибудь необыкновенного, п. ч. он исцелился от двух ран, из коих каждая смертельная". О чудесах невозможно было вообще не упоминать - ну как умолчать о том, что все знают! Но писали о них, как о чём-то кажущемся, нереальном, п.ч. не в силах были правдиво признать: русский человек всегда был сотрудником Светлых Высших сил.
Шишков-Бардовскому в Москву (май 1813 г.): "В сем нашествии на нас врагов больше, нежели когда-нибудь, явлен перст Божий; и так, не оставляйте в молчании чудесных событий". А их много было во время войны 1812 г., начиная с того, что Наполеон был Свыше предупреждён: нельзя идти войной на Россию, - но не послушал…(Шишков знал, что своим произволом ничего не сделаешь. Бывают случаи, по-видимому, маловажные, которые имеют необыкновенно важное влияние на происшествия, уничтожая составленные планы или способствуя им. Например, корпус Ожеро́́ погиб оттого, что внезапно поднялась страшная метель, снег бил в глаза французам, они сбились с дороги и наткнулись на наши главные батареи.) А рассказать историю старца Фёдора Кузьмича? Да ни за что! В специальной брошюре "Александр I и тайна Фёдора Кузьмича" проф. Кудряшов К.В. отрицает, что Фёдор Кузьмич был Александром I, поскольку "нет никакой необходимости окружать личность Александра I "необыкновенным ореолом нравственной высоты".[38, к 1-3 главам] Шишков был сотрудником Сил Высших и мог многое об этом рассказать. Возможно, и были записи, но исчезли после его смерти. А в "Записки" попало очень мало сведений".
1812-2012, прошло двести лет… Духовный анализ причин войны 1812 года, сделанный тогда А.С. Шишковым, не был услышан. Мучительный урок не осознали, а значит, невольно начали создавать причины для следующего урока, еще более мучительного… Сколько можно наступать на те же грабли?
"Война на пороге Александр I заключил 25.06.1807 г. "Тильзитский мир", о котором историки и по сей день твердят: "позорный для России", но не очень охотно говорят о его сути. По "Тильзитскому миру" Россия принимала континентальную блокаду; с её помощью Наполеон и Александр I хотели освободить Европу от экономической власти и давления Англии (Наполеон называл её "великим ростовщиком мира") и положить основание развитию самостоятельной промышленности в Европе. Пока же большая часть продуктов могла быть продана только в Англии или через неё. Теперь же Англия оказывалась в торговой изоляции. При огромных естественных запасах и небольших запросах Россия в целом прекрасно выдерживала эту систему, без ущерба для экономики. Но блокада Англии разоряла людей, живущих в России на капитал: тех, кто жил в столице, владел поместьями, проматывал деньги за границей. То есть людей, связанных с ростовщической системой, - а она не имеет государственных границ. И они заволновались.
Стединг (шведский посланник): "Неудовольствие вокруг императора всё увеличивается" ... ему "со всех сторон угрожает опасность. Государь ... не знает настоящего положения дел. Его друзья в отчаянии. В обществе говорят открыто о перемене правления..."
Посланник Наполеона Савари через Нарышкину предупредил императора о готовящемся покушении. Александр I - Савари: "Если эти господа имеют намерение отправить меня на тот свет, то пусть торопятся; но только они напрасно воображают, что могут меня принудить к уступчивости или обезславить. Я буду толкать Россию к Франции, насколько я в состоянии это сделать. Не судите об общем мнении по разговорам некоторых бездельников, в которых я больше не нуждаюсь, к тому же слишком трусливых, чтобы предпринять что-либо... Хуже тому, кто идёт непрямым путем".
Царю пришлось противостоять группировкам корыстной российской знати. Но "международная корысть" взяла верх, и
континентальная система, в которую входили Россия, Франция, Пруссия, Дания, Швеция и Австрия, не устояла. Александр I сумел сделать Финляндию другом России, Швецию - союзником. Он старался удержать мир. Но Наполеон, забыв о предупреждении - не нападать на Россию - вёл свою политику, вынуждая Россию к войне. Александр I понимал, что Наполеон уже не в состоянии обуздать свои амбиции и аппетиты и что войны с Францией не миновать. Положение было крайне тяжёлым: дворянская верхушка (офицеры) состояла в масонских ложах, отдав себя в полную власть их руководителям, а управление ими велось из Франции. Дворянские "поэты" и "писатели" воспевали "гений" Наполеона. Русская армия терпела поражение, воюя против него в Европе (Аустерлиц). Простой народ смущали тайные наполеоновские агитаторы, обещая свободу, когда Наполеон придёт в Россию.
Наполеон, как хитрый, коварный политик, всё рассчитал, решил, что Россия побеждена духовно и приготовился её занять. Военная мощь всей Европы была к его услугам. А в России "5я колонна" - предатели.
Страшнее явной угрозы агрессии была угроза тайная, внутренняя. Александр I понял, что доверять не может никому. Друзья молодости, из которых состоял Негласный комитет и с которыми царь делился своими планами преобразований в России, оказались приверженцами Англии. Кочубей жаловался: царь "не хочет иметь людей с дарованиями!" Нет, царь не желал видеть около себя людей с дарованиями, направленными против России. А таких людей рядом оказался переизбыток, и все они пытались как-то влиять на волю царя, на его политические решения. В чьих угодно интересах: Англии, Франции, Пруссии, Папуасии - не важно, главное, в интересах тех, с кем они связывали свою корысть. И не важно, что против России. Внешние и внутренние враги России надеялись на своё влияние, мечтали видеть в молодом царе доверчивого простака. Их раздражала его скрытность. Клевета на великого государя не утихла и до сих пор. Царь знал, что они не остановятся и перед цареубийством.
Война с Францией была неизбежна. России и царю нужен был человек совершенно бескорыстный, верный, твёрдый, истинно православный, способный увидеть во внешнем бурлении разнородных событий их внутреннюю связь и направление; человек проницательный и умный, но без хитрости, далёкий от любых придворных интриг; человек с государственным мышлением, державным размахом действия - и смиренный перед волей Божией. И этот человек должен обладать даром слова. Сло́ва, которое разбудит всё лучшее в каждом человеке, объединит всю православную Россию и даст силу, крепость, мужество в будущей борьбе.. Ведь только на самое лучшее, высокое в человеке можно опереться в час испытаний.
В каждом человеке есть высокое и низкое. Наполеон собирался найти себе опору в низости русских: крестьянам он пообещал свободу - в обмен на Россию, дворяне давно уже жили по французской мерке, молодежь заморочена, дезориентирована. (Ростопчин: "Отечество их на Кузнецком Мосту, а царство небесное - Париж. Родителей не уважают, стариков презирают и, быв ничто, хотят быть всё".) Городская чернь показала, на что она способна, когда во время чумного бунта громила монастыри и храмы и пыталась разнести Кремль. Сословия разобщены, между ними посеяна вражда, масонские ложи множатся, как метастазы рака.
Ф.В.Ростопчин (1763-1826, в 1812-14 г. был главнокомандующим Москвы.): "Я не знаю, какие сношения они (масоны) могут иметь с другими странами, но я уверен, что Наполеон, который все направляет к достижению своих целей, покровительствует им и когда-нибудь найдёт сильную опору в этом обществе… Тогда увидят, но слишком поздно,.. что эта секта не что иное, как потаённый враг правительств и государей". В масонских ложах русским "братьям" рассказывали байки о том, что якобы Россия - страна невежественная, что у неё нет достойной истории - так, сплошная дикость. И главное - не может быть и будущего. Следовательно, Россию надо "цивилизовать" по западным образцам, п. ч. что без руководства Запада она пропадёт в своей темноте и невежестве.
Карамзин решил, что пробил его час. Он не собирался спасать Россию, он хотел властвовать - и мечтал занять место Государственного секретаря. Голенищев-Кутузов - гр. А.К. Разумовскому (мин. нар. просвещения): "Карамзин явно проповедует безбожие и безначалие. Государь не знает, какой гибельный яд в сочинениях Карамзина кроется. Не орден бы ему надобно дать, а давно пора его запереть; не хвалить его сочинения, а надобно бы их сжечь... Ваше есть дело открыть государю глаза и показать Карамзина во всей его гнусной наготе, яко врага всякого блага и яко орудие тьмы... Он целит не менее, как... в первые консулы, - это здесь все знают и все слышат".
Да, целил. Карамзин сумел быть принятым в салоне любимой сестры царя Екатерины Павловны. Муж её, принц Георг Ольденбургский, был генерал-губернатором Твери. Через неё Карамзин передал царю "Записку о древней и новой России". Карамзин понимал, что на карту поставлено многое, что надо призвать на помощь все свои таланты, масонскую выучку, красоты слога, чтобы приблизиться к царю, приобрести на него влияние, стать вторым лицом в государстве. И он сделал всё, что мог. Он надеялся на успех. Но низость духа не удалось спрятать под возвышенной трескотнёй и красотами" слога. А ведь какие там были рулады, такое парение! "Дуга небесного мира воссияла над троном Российским. Отечество под сению самодержавия успокоилось, извергнув чужеземных хищников из недр своих, возвеличилось приобретениями и вновь образовалось в гражданском порядке. " О Петре I, но с очень тонким намеком: "Важнейшее для самодержавия дарование - употреблять людей по способностям. Полководцы, министры, законодатели не родятся в такое или такое царствование, но единственно избираются... избрать значит угадать, угадывают же людей только великие люди". (Вот царь и проявил себя как великий человек - по определению самого Карамзина. Царь сделал очень точный, верный выбор - назначил А. С. Шишкова.) "Министры стали между государем и народом, заслоняя Сенат, отнимая его силу и величие". Почему он так болел душой за Сенат? Да потому, что Сенат был заражён масонством в высшей степени. Сенаторы, пряча глаза, проводили бесчестные решения, угождая своим тайным господам, как в деле Госнера и Попова". Государь российский внемлет только мудрости, где находит её, в собственном ли уме, в книгах ли, в голове ли лучших своих подданных.." (Карамзин не мог предугадать, что царь найдёт мудрость в Священном Писании, что существует мудрость выше неизмеримо, чем та, которая гнездится "в голове лучших подданных".)
И если ещё в начале 1810 г. царь думал назначить Карамзина министром народного просвещения (отговорил Сперанский, предложил для начала сделать его куратором Московского университета, от чего Карамзин отказался - не такие у него были планы), то после "Записки" насторожился. Слушал отрывки из "Истории", размышлял. ("Записка" К. поколебала доверие царя к Сперанскому: всплыла его связь с масонами и тайные контакты с Наполеоном. В 1812 г. С. арестован…)
Шишков, вице-адмирал, член адмиралтейской коллегии, был в то время в немилости у царя - в результате всяких закулисных интриг. Шишков выгод не искал, ко двору не рвался, а тихо делал свое дело. Он видел надвигающуюся беду, понимал, что Наполеон думал не о завоевании исполинской России и уж, конечно, не об удержании власти над ней - это было невозможно, он собирался раздробить и разорить Россию. Дворян он числил в предателях, услугами которых собирался воспользоваться, а народ думал прельстить мнимой свободой. Дворяне ждали Наполеона.
Шишков не был одинок. Ф.В. Ростопчин, по словам С. Глинки, "вельможа, убеждающий русских быть русскими", в 1807 г. выпустил книгу "Мысли вслух на Красном крыльце ефремовского помещика Силы Андреевича Богатырева". Книга эта обошла всю Россию, её читали с восторгом. Цель книги назвал автор: "предупредить жителей городов против французов, живших в России, которые старались приучить умы к мысли пасть перед армиями Наполеона". Из книги: "Долго ли нам быть обезьянами? Не пора ли опомниться, приняться за ум!.. Ужели Бог на то создал Русь, чтобы она кормила, поила и богатила всю дрянь заморскую". О революции: "Мало показалось своих резать, стрелять, топить, мучить... опрокинулись к соседям и начали грабить и душить…".
Не забудем о комедиях Крылова и о его книгах басен, которые тоже нарасхват. В МосквеС.Н.Глинка (1776-1847) издавал "Русский Вестник" (1808-1820, 1824). В статьях он доказывал, что Россия до Петра I не была варварской страной и что "древнее наше правительство было не только просвещённое и человеколюбивое, но и образованнее многих европейских, признаваемых таковыми. ... Странно, что у нас всякий почти старается отыскать что-нибудь худое в своём отечестве, лучшее же остаётся без примечания или умышленно представляется в виде невыгодном".
И А.С. Шишков написал то, о чём уже не было сил молчать, - "Рассуждение о любви к отечеству": В начале XVII века
"Россия без главы; нет в ней Царя; вельможи все вкупе разделены, а каждый порознь слаб и маловластен; народ мятется, унывает, страждет, не зная что делать и кому повиноваться... Отвне поляки и шведы, внутри несогласия и раздоры свирепствовали. Москва отворила врата свои врагу и под властию чужой руки угнетенная, разграбленная, растерзанная рыдала неутешно... Оставался ещё один оплот, всего крепчайший: оставался в изнеможенном теле старца дух твердый; оставался Гермоген. Народ Российский всегда крепок был языком и верою; язык делал его единомысленным, вера единодушным. Двести лет страдал он под игом татар, но в языке и вере пребыл непременно. Для совершенного покорения России надлежало к силе оружия присовокупить глас церкви, надлежало принудить Патриарха дать на то своё согласие и разослать повсюду за подписанием своим грамоты. Поляки вместе с согласившимися поневоле на то некоторыми московскими боярами и народом упрашивают Патриарха. Он отвергает их прошение. Неистовые враги угрожают ему смертию, он отвечает им: тело мое вы можете убить, но душа моя не у вас в руках. <…> он умирает и последний вздох его был молитва о спасении России... Весть о его смерти течет из града в град, из веси в весь. Во всех сердцах воспламеняет гнев и мщение, утверждает согласие, возбуждает храбрость, умножает ревность и усердие. Пожарские, Минины, Дионисии, Филареты, Палицыны, Трубецкие и множество других верных сынов России, каждый своим образом, кто мечем, кто советом, кто иждивением, кто твердостию духа ополчаются, Москву от бедствия, Россию от ига иноплеменных освобождают".
Шишков сравнивает любовь к отечеству с любовью к человеку: если задаться целью искать в нем недостатки и сличать с другими людьми, то "ум начнёт рассуждать, сердце холодеть", он станет такой же, а потом и хуже других. "Так точно отечество. Когда мы начнем находить в нем многие пред другими землями недостатки; когда станут увеселять нас чужие обычаи, чужие обряды, чужой язык, чужие игры, обвораживая и прельщая воображение наше правдивою Русской пословицею: там хорошо, где нас нет,…тогда будет в душу и в образ мыслей наших нечувствительно вкрадываться предпочтение к другим, и следовательно уничижение к самим себе".
"Полезнее мыслить: я имею свой ум, свои руки, свои понятия, свои глаза; могу сам изобретать, творить, размышлять, действовать.., нежели думать: все мое собственное худо, и сам я не могу иначе быть хорош, как руководствуясь другим и делаясь во всем на него похожим. Таковое уничижительное о себе мнение, если б оное в каком-нибудь народе укорениться могло, послужило бы к повреждению нравов, к упадку духа, и к расслаблению сил умственных и душевных. ...Не одно оружие и сила оного народа опасна бывает другому; такое покушение прельстить умы, очаровать сердца, поколебать в них любовь к земле своей и гордость к имени своему, есть средство надежнейшее мечей и пушек. Средство сие медленно, однако же верно всегда цели своей достигает. Мало по малу налагает оно нравственные узы, дабы потом наложить и настоящие цепи, зная, что пленник в оковах может разорвать их, но пленник умом и сердцем остается навсегда пленником".
"Когда государство или народ желает благоденствовать, то первое попечение его долженствует быть о воспитании. Воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное. Ученый чужестранец научит меня математике, механике, физике, но и самый честный из них и благонамеренный не научит меня знать землю мою и любить народ мой: у него свое отечество. Любовь к оному почерпается не из хладных рассуждений... Она должна пламенною рекою литься из души моего учителя в мою, пылать в его лице, сверкать из его очей." Чужестранец очарует, внушит любовь к своему отечеству, "я только телом буду жить у себя, в родной стране моей, а сердцем и умом не чувствительно и поневоле переселюсь в чужую землю. Таковое превращение... произведет во мне чужестранное воспитание без всякой вины воспитателя; ибо он не виноват, что любит землю свою больше моей. Что ж, если в нем худые нравы, наклонность к безверию, к своевольству, к повсеместному гражданству, к новой и пагубной философии, к сим обманчивым именам начальствующего безначалия, верной измены, человеколюбивого терзания людей, скованной свободы? Тогда при малейшем поползновении моем к порокам, вложит он в меня такую душу, от которой Бог, вера и добродетель отвращают свое зрение"."Лучше простой человек с здравым рассудком и добрыми нравами, нежели ученый с развращенными мыслями и худым сердцем.
"...Где учение основано на мраке лжеумствований, там в языке не воссияет истина; там в наглых и невежественных писаниях господствует один только разврат и ложь. Одним словом язык есть мерило ума, души и свойств народных. Он (язык) созидает славу народную, он же соединяет всех самыми крепкими узами. Самые разделенные ... области, имеющие один язык, сохраняют в себе некое тайное единодушие, которого ни рука власти, ни рука времени разрушить не могут". "...Природный язык есть не только достоинство народа, не только основание и причина всех его знаний, не только провозвестник дел его и славы, но и некий дар, к которому природа вложила в нас такую любовь, и есть ли человек теряет сию любовь, то с ней теряет и привязанность к отечеству, и совершенно противоборствует рассудку и природе". "Вера, воспитание и язык суть самые сильнейшие средства к возбуждению и вкоренению в нас любви к отечеству, которое ведет нас к силе, твердости, устройству и благополучию".
Шишков опасался гнева государя, но все же выступил на заседании "Беседы". (Он думал, что его "Рассуждение" идет вразрез с политикой царя, но мог он писать и говорить только правду.) Царь увидел в "старомодном", осмеянном, оклеветанном адмирале именно того единственного человека, который Словом поднимет и объединит Россию. Шишков стал Государственным секретарем. Аксаков: "В Москве и других внутренних губерниях России, в которых мне случилось в то время быть, все были обрадованы назначением Шишкова... писанные им манифесты действовали электрически на целую Русь. Несмотря на книжные, иногда несколько напыщенные выражения, русское чувство, которым они были проникнуты, сильно отзывалось в сердцах русских людей". Да, он двигал духом народа. (Страшно себе представить на его месте Карамзина. С чем бы он обратился к духу человека и народа? С призывом любить отечество морально-политически?) Что же касается "книжности" и "напыщенности", то тут Аксаков повторяет слова клеветников. Его "воспоминания" производят странное впечатление. Вроде, он стремился, как очевидец, и правду рассказать об этом великом человеке и, вместе с тем, хотел угодить его противникам, не вызвать огонь на себя, как это уже было в юности. А.О. Смирнова - Аксакову (1856 г.): "Многие полагают, что вы хотели совсем уронить его значение..." Никакой напыщенности у Шишкова не было: она появляется там, где низкий человек хочет говорить о высоком, а не выходит. Шишков же был во всем правдивым и естественным. И писал только о том, что есть в действительности: есть и храм славы, есть и огонь, свет в человеке, это не "красоты слога", а физические явления. Но люди с холодным умом и жестоким сердцем перестали понимать этот язык, сами не к месту его употребляли ради пышного украшения своих писаний и других в том же подозревали. А истинный глубокий смысл высоких слов им был им уже недоступен.
Шишков был автором всех царских манифестов, рескриптов, приказов в самое тяжелое время. Слово его доходило до каждого сердца, воспламеняло лучшие, высокие чувства, оно помогало найти опору в вечном бессмертном духе, против которого столько лет уже воевала вся тёмная рать.
Шишков дал бой поддельной, фальшивой, искусственной и лживой "третьей" литературе. Русское Слово победило. Вся Россия поддержала Шишкова. (А назначил бы царь Карамзина?..) Во время войны Остафьево не пострадало от французов, хотя они неоднократно туда наведывались. (Остафьево - поместье П.Вяземского и его сестры, которая была женой Карамзина. Там собиралось московское отделение "Арзамаса".) Французы оставляли позади себя пустыню, разоряли, жгли, грабили, убивали. А вот поместья Карамзина и Новикова не тронули…
И Шишков, и Кикин (он тоже прошел всю войну) знали, от Кого исходит благодатная неизмеримая сила, которая помогла России победить армию Наполеона и свое собственное затмение. "Каждый страдал душою и с сокрушенным сердцем ожидал общего спасения от милосердия Всевышнего... Последствия доказали, что все умствования человеческие ничтожны, и что остается только покоряться Промыслу. Провидение Божие, помощию веры и народного духа, спасло нас. Ему благодарность, и памятник Ему же принадлежит". И тогда был заложен Храм Христа Спасителя.
“Шишков никогда не мнил, что это его личное слово так действует на все сердца и умы. Он хорошо знал, что является только проводником Его Слова и Его Святой воли. Которая и исполнилась”.
* * * * *
О чудесах
Но главное - ужас у легионеров вызывали действительно чудесные события. Тут уж они костьми ложились, чтобы не допустить распространения этих сведений. Вообще на все сведения, касающиеся Высшей необыкновенной помощи, они
отвечают всегда одинаково: либо шельмованием и ложью, либо об этом глухо молчат. Так, только М.И. Кутузов, которого называли правой рукой Суворова, мог возглавить русские войска в войне против Наполеона. И он был сохранён для последнего подвига: победил армию французов - и ушёл в 1813 г. Задолго до этого он был смертельно ранен дважды: в 1774 г., когда со знаменем в руках бежал впереди своих солдат, пуля попала ему в левый висок и вышла позади правого глаза. В 1788 г. его опять тяжело ранили в голову: пуля, пробив височную кость, прошла мимо глазных мышц, зрительных нервов и мозга, не задев их. Врач писал: "Надобно думать, что Провидение сохраняет этого человека для чего-нибудь необыкновенного, п. ч. он исцелился от двух ран, из коих каждая смертельная". О чудесах невозможно было вообще не упоминать - ну как умолчать о том, что все знают! Но писали о них, как о чём-то кажущемся, нереальном, п.ч. не в силах были правдиво признать: русский человек всегда был сотрудником Светлых Высших сил.
Шишков-Бардовскому в Москву (май 1813 г.): "В сем нашествии на нас врагов больше, нежели когда-нибудь, явлен перст Божий; и так, не оставляйте в молчании чудесных событий". А их много было во время войны 1812 г., начиная с того, что Наполеон был Свыше предупреждён: нельзя идти войной на Россию, - но не послушал…(Шишков знал, что своим произволом ничего не сделаешь. Бывают случаи, по-видимому, маловажные, которые имеют необыкновенно важное влияние на происшествия, уничтожая составленные планы или способствуя им. Например, корпус Ожеро́́ погиб оттого, что внезапно поднялась страшная метель, снег бил в глаза французам, они сбились с дороги и наткнулись на наши главные батареи.) А рассказать историю старца Фёдора Кузьмича? Да ни за что! В специальной брошюре "Александр I и тайна Фёдора Кузьмича" проф. Кудряшов К.В. отрицает, что Фёдор Кузьмич был Александром I, поскольку "нет никакой необходимости окружать личность Александра I "необыкновенным ореолом нравственной высоты".[38, к 1-3 главам] Шишков был сотрудником Сил Высших и мог многое об этом рассказать. Возможно, и были записи, но исчезли после его смерти. А в "Записки" попало очень мало сведений".