Доложск. Разграбление и разор храмов в XX веке. Создание клуба в храме на сельском кладбище
Доложск, переименованный в Заручье.
Комсомольцы и их покровители на открытии клуба в старом деревянном храме Св. Успения. 1932.
В свое время мне попала в руки рукопись А.Ю. Дорошенко «Координаты добра и зла» [1]. - В ней собственно был перевод писем немецкого капеллана И.Г. Вике, в которых повествовалось о пребывании немцев в Доложске в августе 1941 г. В тексте имелись 2 важные для истории каменного храма фотографии. Одна из них была сделана автором писем непосредственно в правом приделе храма.
Старый деревянный храм в Доложске в 1932 г. был переделан в клуб, и в то же самое время власти стали подумывать о том, как им без лишнего шума переименовать Доложск в Заручье. В то время в СССР переименовывали всë, что было связано с исторической Россией, и это было весьма и весьма модно. Сейчас в стране идет обратный процесс. - Бывшие кумиры низвергаются с пьедесталов, а городам возвращаются старые названия.
Доложск в 1930-е гг. был переименован, и на всех довоенных картах на месте исторического Доложска, известного всем на северо-западе погоста, вдруг появилась никому не известная д. Заручье.
Каменный храм в 1937 г. после ареста и расстрела последнего священника о. Николая (Покровского) был разграблен, а потом уже в преддверии ухода из села частей Красной армии в 1941 г., опять разграблен, и стоял уже в самом начале войны при немцах уже в полностью разоренном виде, открытый всем ветрам. - При немцах, правда, здесь вроде бы были возобновлены службы.
Как приговор системе противника звучит сегодня возглас Иоганна Генриха Вике по поводу «мерзости запустения» в храме Доложска, которой в боголюбивой Германии на тот момент не было:
«[Советские] Коммунисты должны были, в самом деле, разорить [храм] непосредственно перед отступлением [но, видимо, сделать этого не успели]».
Кстати, в одном из писем Вике сообщает, что 4 августа 1941 г., непосредственно в Заручье он «…провел час в здешней церкви и сделал 16 снимков настенных картин».
Очевидно, что автор имеет в виду под «картинами» русские иконы т.н. «портретного стиля», которые писались на холстах тем же Постемским, академистом, и писались им строго в канонах классической живописи.
Местные иконы во всем напоминали Вике милые сердцу картины художников в немецких храмах, которые были близки мирской живописи.
Снимки эти, из числа 16-ти, снятых 4.08.1941 г., к сожалению, до нас не дошли, а из рукописи Дорошенко я смог взять только 2 снимка, о которых поминаю выше. Есть еще в ней снимок самого Заручья в годы войны, и все.
Известно, что немцы были на р. Луге в районе с. Ивановского уже 13.07.1941 г., т.е. менее чем за месяц после начала войны.
Они практически беспрепятственно прошли здесь не по шоссе Пcков - Гдов - Сланцы, а прошли по самому плохому проселку, в правобережье р. Плюссы, по маршруту: Чернево - Вейно - Выскатка - Старополье - Ликовское - Загорье - Ивановское, и встали на р. Луге для накопления сил.
В сети сегодня можно найти тексты, связанные с письмами Вике, и можно еще найти его краткую биографию его, которую я привожу здесь:
«[Вике, будучи лютеранином] Родился в 1908 году; восемь лет [он] изучал теологию [2], после чего стал пастором. Женился [Вике] летом 1941-го года… В армии он был капелланом, служил радистом, и, судя по всему, даже вел Ж[урнал] Б[оевых] Д[ействий] 6-й немецкой дивизии, добившись отправки перед русской компанией в свою зенитную часть.
Зимой 1942 года его из-за [травмы] колена комиссовали [из армии] и он вернулся к пасторской деятельности. Его подробные письма жене были опубликованы его сыном уже после его смерти…» [3].
Вике, глубоко чуствовавший, и, видимо, знавший западно-европейскую живопись, сочувственно относился к факту разорения большевиками богатого храма на Долгом озере.
Речь в его письмах идет только о новом каменном храме, в котором первичное разграбление были произведено вандалами после ареста в Доложске уроженца Доложска протоиерея о. Николая (Покровского) [4].
Это случилось здесь в сентябре 1937 г., когда вместе со священником в Доложске был арестован дьякон о. Василий (Соколов), а так же арестована большая группа активных верующих, ок. 10 чел. - Всех тут же свезли в Ленинград, наскоро судили и расстреляли 19.11.1937 г. [5]
Так же с о. Николаем, по одному сфабрикованному делу, проходили еще 2 священника. Один из них был брат о. Николая - о. Иоанн (Покровский), который служил в с. Рель. Он тоже был уроженцем Доложска.
Другой священник, о. Павел (Романский), служил в далеком с. Лосицы, в Плюсском р-не. - Его вина была в том, что он родился в соседнем с. Старополье, рядом с Доложском. - Так тогда сочиняли дела, которые сегодня еще носят гриф секретности.
Отголоском тех лет служат воспоминания уроженки Доложска Л.П. Житниковой, которая ни словом не поминает о создании комсомольского клуба в церкви. - Она лишь пишет о талантах доложских частушечников, гармонистов и балалаечников, которые, видимо, играли не в клубе, а на завалинке.
О празниках в клубе, переоборудованном из церкви, Житникова ничего не пишет. Не пишет она ничего о том, как в Заручье снимали с иконостасов и стен намоленные иконы, и как с икон сдирали дорогие оклады, как несознательные комсомольцы вместе со старшими товарищами грабили сразу 3 церкви, выстроенные здесь дедами, прадедами и прапрадедами. Не пишет она и о том, куда грабители дели местночтимую икону Св. Успения Божией Матери.
В воспоминаниях своих она многие факты обходит молчанием, или дает им превратную интерпретацию. Кстати, книга ее о войне, которую она издала в Сланцах на склоне лет, подверглась в селе законной критике [6]. В ней фактов много, но крайний сумбур и напрофессионализм изложения оставляют тяжелое впечатление:
«Церковь [в Заручье] работала до 1937 года. Протоиерей Григорий Покровский был осужден за сокрытие бандитов из банды Булак-Балаховича (!) и расстрелян. Осуждена была и певчая церкви Мария Родионова, которая просидела в тюрьме 10 лет, а по возвращении в 1950 году рассказала, что по указке Покровского ночью ходила доить колхозных коров (!), чтобы накормить бандитов (!) и была выслежена заведующей фермой Матреной Васильевой (!).
В 1937 году оставили свои богатые дома торговцы Карповы (!) и содержатели чайной Веселовы (!). Они уехали в Ленинград. Бежал в Германию (!) царский офицер Петр Родионов, оставив сына и дочь, жену в своем доме» [7].
Очевидно, сразу же после ареста священника Покровского, в 1937 г., политизированные кликуши в Доложске стали вынимать из иконостсов иконы письма С.В. Постемского и Е.А. Андреева и готовить их к уничтожению. Это тогда было в СССР повсеместной практикой.
Тогда же стали разбирать многочисленные киоты, и так же вынимать из них иконы, которые были предназначены к уничтожению.
Киоты большей частью были передвинуты к выходу, чтобы их было удобней вынести из храма и сжечь в укромном месте, где-то в лесу.
Сомнений на этот счет ни у кого не было, и потому дело уничтожения икон и киотов «для приличия» было растянуто по времени. Атеистическо-карательная машина в СССР работала на всю мощь.
В ризнице нового каменного храма в 1941 г. ждали уже своего часа иконы старого письма, которые сняли в старом храме Св. Успения в 1932 г., т.е. в то самое время, когда комсомольцы и их покровители организовали в означенном храме клуб и веселье. Скорее всего, при разборе и выносе икон из старого храма, в Доложске был проведен соответствующий субботник, а все серебряные ризы, подсвечники, сосуды и лампады были отправлены на переплавку в центр.
Скорее всего, сразу же после разграбления старого Св. Успенского храма, и вывоза из него ценностей и икон, настала очередь разграбления и выноса икон из вновь отстроенного Св. Успенского храма на Св. Пещере. Очевидно, что Св. Успенский храм на Св. Пещере был закрыт вместе со старым деревянным храмом тоже в 1932 г., но официальных данных на этот счет пока не найдено
Вряд ли местные коммунисты в 1932 г. разрешали в Доложске вести службы сразу в двух храмах одновременно и ходить тут из храма в храм по селу Крестными ходами.
Тогда же, очевидно, произошел запрет массовых Крестных ходов в Доложск из пог. Рудно, Кушела и Зажупанье, и так же был запрещен Крестный ход из Доложска в с. Выскатка и дд. Б. и М. Руя 9 сентября старого стиля.
Безусловно, среди сваленных в ризнице каменного храма икон старого письма были настоящие реликвии, о чем в свое время писал Ефим Андреев:
«Древния иконы, обращающия на себя особенное внимание и находящияся в [старой деревянной] церкви Успения Пресвятыя Богородицы [в Доложске]: икона Страшнаго Суда Божия, весьма древняя, но еще твердая, мерой 3 арш. квадрату; тип ея чисто Новгородской древней школы, умнаго и замысловатаго письма. Немцы на оной помещены в древнем их костюме.
Икона Господа Вседержителя на престоле славы; пред Ним припадающие угодники Божии: Св. Иоанн и Никита Новгородские.
Икона Покрова Божией Матери, возобновленная в 1785 г. Икона Одигитрии Божией Матери, возобновленная в 1859 г. Означенныя три иконы были местныя; по преданию относятся к временам перваго храма, разореннаго Литвою в начале XVII столетия» [8].
Вновь поименованное в 1930-е гг. Заручье, атеистическое население бывш. Доложска, бесило и колобродило, начиная с 1920-х гг. ок. 20 лет, и нигде об этом вы не найдете ни строчки, ни в газетах, ни в книгах, ни в сочинении Житниковой.
Наш народ не пишет обычно «нехороших» воспоминаний; как говорил классик: «Народ безмолвствует».
«Благостные» славословия Житниковой в адрес советской власти так же далеки от правды, как далеки от правды все исторические книги времен СССР, которые все подвергались жесточайшей цензуре.
Ничего до сих пор в ХХI в. не известно о судьбе главной Святыни Доложска, иконы Св. Успения Божией Матери, из-за чего, собственно, была затеяна «атеистическая кутерьма» с клубом на кладбище и переименованием известного на всем северо-западе Доложского погоста в никому не известную деревню Заручье.
Вот же, что писал по поводу этой иконы Ефим Андреев:
«Первейшая святыня и драгоценность Доложскаго храма - Досточтимая икона Успения Пресвятыя Богородицы: Она красуется в величественном кивоте в серебрянной ризе, с позолоченными венцами, весом 20 фунтов чистаго серебра 84 пробы 1788 года, пожертвованной помещицей, девицей Параскевой Иларионовной Мордвиновой, в благодарность за чудесное спасение ея от потопления, на Долгом озере в Ноябре 1787 г. Самый кивот в 5 1/2 аршин высоты, сделанный в русско-византийском вкусе, и пред ним величественный подсвещник с фарфоровой свечой, - дань благодарности за исцеление от глазной болезни Ямбургскаго купца В. Полякова, семейство котораго, по завещанию родителя своего, доселе благодетельствует Св. храму Доложскому. Серебрянная лампада пред Св. иконою пожертвована одним С. Б. заводчиком Курочкиным; икона Успения до пожертвования означеннаго кивота, была местною в иконостасе, а с 1850 г. поставлена у праваго клироса» [9].
Первые попытки изъять имущество храмов в Доложске известны еще в 1920-е гг., о чем свидетельствуют документы коммунистической ячейки села и соседнего с. Старополье. На одном из партийных собраний в 1922 г. секретарь местной ячейки тов. Федоров призывал совершить акт коллективного вандализма, - изъять «драгоценности» из храма в Доложске и передать их в пользу голодающих Поволжья [10].
Скорее всего, он имел в виду приношения местночтимой иконе Св. Успения Божией Матери. Там традиционно висели дорогие кольца, и был когда-то испомещен крупный рубин.
Всем присутствующим на собрании было предложено оповестить население о воззвании в пользу голодающих в устной форме.
Федоров хотел, видимо, изъять в храме так же серебряные оклады икон, нимбы которых нередко были позолочены. Из серебра тогда делали священные сосуды, лампады и подсвечники. Все это надлежало изъять, по неглассной указке УКОМа, которую неуклонно проводил в жизнь тов. Федоров и его клевреты.
Сегодня настал час громко и нелицеприятно дать оценку деятельности разрушителям культуры русских храмов.
При первичном разборе икон в храмах тогда все серебряные и золотые оклады отделялись от досок и холстов и отправлялись в Москву, где серебро и золото шли в перплавку. Лишь немногие из окладов были практически случайно сохранены для истории.
Все свидетельствовало о том, что в основе «пролетарской революции» лежала-таки - межконфессиональная война. Надо помнить, что за публика приехала в Петроград из Нью-Йорка в 1917 г., и какие русофобские силы помогали белым грабить Россию в 1919 г. со стороны Запада.
На снимке Вике, сделанном в храме, хорошо видно, что возле слепых киотов стоят живописные холсты на подрамниках. Часть из них провисла, видимо, ввиду порезов и воздействия атмосферы.
Глядя на фотографию, видно, что в храме работала бригада, которая на первом этапе демонтировала иконы и готовила их и киоты к вывозу, чтобы затем где-нибудь сжечь.
В левой части снимка видна верхняя часть большого киота. Что за икона размещалась в нем, не известно. Иконостас при этом зияет пустыми глазницами иконных рам.
Очевидно, что разграблением храма занимались не только местные «активисты», но заглядывали в храм так же солдаты и офицеры Красной армии, которые в начале войны при отступлении квартировали в селе и походы которых в храм никто не контролировал.
Вике пишет письма жене непосредственно из Заручья. По его сведениям в алтаре каменного храма «…все [алтарные образа были] вырезаны из рам и в основном порезаны или даже полностью разломаны на куски».
Он сообщает, что «Многие старые красивые иконы, написанные на деревянных досках и потому не так легко поддающиеся разрушению, [были] сложены [кем-то] в кучу в одной из двух боковых ризниц [храма]».
Речь в данном письме идет, видимо, об иконах старого письма, происходящих из старого деревянного храма Св. Успения в Доложске. В нем в 1932 г. атеисты и комсомольцы устроили клуб. - Об этом свидетельствует памятная фотография, разысканная недавно в интернете. В новом каменном храме икон, писанных на досках, видимо, изначально не было, если не считать вкладных икон.
Сообщая об иконе Святого своего покровителя, Вике пишет, что образ Св. Иоанна Крестителя «…нашелся в куче наваленных друг на друга икон».
Вот же, знаменательный перевод текста капеллана Вике, немца, который оставил бесценные документы военного времени, письма и фотографии.
Комментарии, перевод и сам русский текст не во всем совершенны, но я все даю в том виде, в каком рукопись Дорошенко попала ко мне много лет назад:
«1 августа 1941 г., 5 ч утра.
…Позавчера, перед моим ежедневным купанием в длинном озере [согласно русской карте: стоянка 31 июля / 1 августа поблизости от местечка Заручье; см. также церковь], я зашел в белую церковь. Сколько прекрасных украшений [См. иллюстрации] скопили эти греческие [русские] православные церкви в своих стенах! В домах вряд ли найдется хоть один предмет, который не относится к самым необходимым в повседневной жизни. Но в церквях русские с необычайной любовью и усердием собрали все искусство и все мастерство. Однако ужасающее опустошение (вероятно, большевистские отряды [предположительно, не местные солдаты] перед своим уходом похозяйничали тут) в помещениях, где находятся прекрасные старинные вещи, насколько я мог увидеть, еще сохранились. Роскошные золотые оклады с вынутыми из них иконами стояли и лежали без разбора повсюду. Обрамление алтаря (Altareinfassungen) и дверные коробки («дверь» ведь играет в греческом богослужении основную роль - через нее проходит Святое в образе священника) в барочном и ренессансном стиле в основном не повреждены. Алтарные образа в нижнем ряду - пышные иконы, но в несколько расплывчатой, слащавой манере времени перед Мировой войной [тогда ведь была только одна], который сегодня царит и в нашей католической церкви - все вырезаны из рам (окладов) и в основном порезаны или даже полностью разломаны на куски. Разбитые вазы лежат грудой осколков в одной из трех ризниц, Многие старые красивые иконы, написанные на деревянных досках и потому не так легко поддающиеся разрушению, сложены в кучу в одной из двух боковых ризниц, которые полукругом группируются вокруг алтаря под пятью луковичными башенками. Три некрасивые старые бабы сидели на пороге бокового входа в церковь и грелись на солнышке. Может быть, как молчаливые стражи? А бородатый старик, который как раз выходил из церкви, попытался что-то объяснить мне по-русски и согреть мое сердце «своей церковью». На мой вопрос [жестами], коммунисты ли устроили запустение, он дал мне многословный ответ, в котором главную роль сыграли движения, изображающие полет снарядов, и «бум-бум». Маленький солдат сидел, в одних тренировочных штанах, перед иконами и алтарем и зарисовывал (skizzierte) с окладов прекрасные токарные и резные узоры. Благодаря нему, я обратил внимание на прекрасные колонки и розетки и переплетающиеся орнаментальные пояски и покрытые листьями побеги. Он рассказал мне про «окрещенного Иоанна», который был так красив, но теперь его уже нет. Наверное, он заинтересовал кого-то, кто в этом разбирается. Картина была только маленькой полоской холста. Нужно было взяться за середину и посильнее рвануть, чтобы прихватить с собой «воспоминание»!
…Наше чтение на сегодня: Послание к римлянам 12, 1+2: благодарить за Волю Божию и жить с благодарностью…
1 августа 1941 г.
…Снова потрясающе купался. А перед тем около часа провел рядом с моими любимыми миниатюрными росписями на овальных деревянных досках (вставки в роскошные золотые <позолоченные> двери) [в церкви]. «Крещеный Иоанн» вновь нашелся в куче наваленных друг на друга икон. Добрый товарищ, вероятно, хотел сказать «крестящий Иоанн», потому что это изображение Крещения Христова - прекрасная по композиции и выразительности ликов композиция. Наряду с ней на меня особенное впечатление произвела Вечеря. У юношей по-детски вдохновенные волнение и любовь в больших глазах, и, хотя и сильно потемневшие и выцветшие от грязи, но всё еще хорошо различимые сильные цвета. Красный цвет (das Rot) неизвестного мастера около 1500 г., чьи картины я однажды видел в Гамбурге. Ах, в этих картинах вообще так много от суровости наших средневековых мастеров. Я должен написать об этом немного больше, поэтому начинаю второй листок: Искушение Христово. Бородатый торговец невыразительного, немного еврейского (!) типа говорит «разумные слова» Господу. Второй раз мы видим обоих на вершине горы: «Все это я хочу отдать Тебе…» На заднем плане, за романтической долиной, видны качающиеся на море совсем слабо намеченные корабли. В изображении местности много от Питера Брейгеля. Преображение Иисуса: чудесно сияющий вокруг Него свет, и юноши, скорчившиеся на земле, - выражение человеческой ничтожности, слабости и беспомощности. Резкий синий и красный цвет их одежд только подчеркивает трудность их отягощенного грехами бытия перед величием Христовой святости. 12-летний Иисус в храме - воплощенное Слово, что подчеркнуто многоцветьем <изображения>, беспредельным <в оригинале erschreckendes - «ужасающим»> удивлением в облике его Матери, пышностью одежд почитающего жреца и величественностью храмовой архитектуры. Сюда же, очевидно, относится еще икона с изображением двух ангелов, гостящих за столом у человека, которая произвела на меня меньшее впечатление. На боковой стене есть еще большая старая деревянная доска с бесконечным изображением, изучить которое в подробностях у меня не хватило терпения. Я сегодня повстречал в церкви двух женщин, которые, несмотря на ужас перед разорением, благочестиво осеняли себя крестным знамением. Одна вместе со своим ребенком преклонила колени перед хорошим старым изображением, пятикратно наклоняла голову почти до земли, скрестив руки, крестясь при этом. И девочка лет десяти делала то же самое - в большевистской России! Коммунисты должны были, в самом деле, разорить (этот храм) непосредственно перед отступлением. Какой-то солдат встретил меня у входа с серьезным лицом и словами «Мерзость запустения!» Воспоминания о времени конфирмации? Люди должны теперь там ежедневно совершать поутру молебны. Также в этой местности еще должен быть поп, в настоящее время сбежавший!
4 августа 1941 г. [Заручье]
Вчера на праздник воскресенья я снова провел час в здешней церкви и сделал 16 снимков настенных картин [несколько диапозитивов сохранилось]. Чем подробнее я рассматриваю их, тем больше замечаю, что они собой представляют. Отчетливее всего художники нарисовали лица и руки, иногда также весь облик, а все остальное - складки одежд и окружающий пейзаж - потом пририсовали ремесленники. Незамысловатые линии одежды, дерева или дома напоминают орнамент из вьющихся растений на моем хинделооповском “Bakje”. Но композиция и цвета всегда очень удачны, и духовное содержание картин не проигрывает от их частичной примитивности. Ну, насколько я правильно поставил освещение (мой Horwex? [экспонометр; дефектно] должен был уже, между тем, добраться до тебя. Пожалуйста, храни его там в безопасности, чтобы дети не смогли добраться!), ты сможешь увидеть сама. Прекраснее всего я по-прежнему считаю Вечерю и Крещение Иисуса. Изображение Преображения вовсе не так впечатляет колоритом, как мне поначалу показалось. Такое впечатление возникает из выразительных линий и контраста трех парящих в небесном свете фигур и трех юношей в цветных одеждах, прикованных к земле прямо под ними, скорчившихся в своей человеческости перед Небесным. Я открыл еще новое сокровище: Благовещение. Здесь вновь бросается в глаза сочный красный цвет одежд и завес и большое золотое сияние вокруг голов ангела и Марии. Мария преклонила колени перед ангелом в скромной, исполненной веры покорности. Ее молитвы исполнились. Я думаю, лики на картинах относятся к типам, которые повсюду повторяются одинаковым образом (не производя впечатления отдельных личностей), они действуют так непосредственно.
Позавчера ватага из примерно 10 солдат, одетых только в штаны и сапоги , видимо, воспользовавшихся паузой в дорожных работах или чем-то подобном, ворвалась в церковь. Они наткнулась здесь на позолоченные рамы картин, забрались с ногами на лежащие на полу витые позолоченные колонны, накурили и накричались. Один раз они начали с непрерывной болтовней и наполовину пением изображать литанию, в то время как русские женщины, рыдая и плача, стояли на коленях и целовали пол перед исполненным величия Христом на престоле и обоими распятиями. Когда один из них начал громко смеяться над этим, он завертелся, правда, несколько пристыженный, но насмешливые замечания продолжились. Наш «танго-мальчик» Штайнхефель пожалел, что не взял с собой свой аппарат, чтобы щелкнуть тот «театр», который они там устроили. Его иронические высказывания вскоре показались мне чрезмерными, так что я был вынужден ему сказать, что он так пренебрежительно отзывается о живых людях, а им было бы весьма правильно проявить благоговение перед Господом. После этого он стоял с шапкой на голове (немногие из них снимают шапки в разоренной церкви) и при этом с зажженной сигаретой, когда товарищ разъяснял швабскому лейтенанту, что церковь так изуродовали большевики и что он никогда не замечал, чтобы церкви опустошали немецкие солдаты. Во Франции многие входили в церкви тихо и благоговейно с «шапочками» в руках. Было воистину отрадно вновь услышать внимательных и согласных людей. Одна взволнованная женщина горячо рассказывала капитану о злых большевиках и радовалась, что мы освободили ее от гнета. Это можно было заключить уже из того, что она преданно, как собачонка, следовала за ним и, казалось, жаловалась на перенесенные страдания, чтобы в конце концов ласково погладить его рукой. Славный парень - на гражданке он, должно быть, был налоговым инспектором, адвокатом или учителем - не знал точно, что он должен сказать, и думал: «Все образуется». Когда он сначала увидел разбросанную и перемешанную утварь, он сказал: «Вот так салат!» - Я выходил с тяжелым сердцем. Я попытался показать красоту старинных (или это древняя традиция?) картин Гейнцу Опперману. Он, однако, увидел только пышность, отличавшую богослужение. Так сам я не многое получил от разглядывания картин. Но вчера было тихо и красиво. Женщина полчаса стояла на коленях и плакала перед Распятием и, наверное, жаловалась ему на все перенесенные страдания. Возможно, она тревожится за ушедшего на войну сына или уже оплакивает его и ищет утешения в смирении и покорности судьбе, целуя пол и ноги Распятого. Трое пожилых мужчин - одному, пожалуй, только 40 лет - пришли из соседней деревни и молились тихо и сдержанно. Они обрадовались, когда я захотел вставить картину обратно в раму, и забрали ее у меня.
Ах, они были так трогательны и чистосердечны и держали себя, подобно детям в парадной матушкиной комнате, где старший брат разбил весь фарфор. Сколь охотно я бы толковал этим людям Божье слово и молился бы с ними - но язык!
Ах да, к этому от Матвея, 7: Немецкие солдаты предстали как спасители от большевизма и в то же время как освободители честной веры. Они возмутились безбожием, «но те, которые творят волю Отца Небесного…»
В кузове, 6 августа 1942 г., рано утром; все еще в том же прекрасном спокойном месте [Заручье]
Из-за недостатка времени и бумаги ты получишь только краткий привет. Я ведь хочу еще отоспаться после ночного дежурства (с часу до четырех), во время которого буду писать письмо - поздравление бабушке с днем рожденья.
…Листок Евангелия (вероятно, Матфей, конец главы 5 и начало 6-й) происходит из единственного «Святого писания», которое я нашел растрепанным в церкви: оно содержит только 4 Евангелия, но не крепко переплетено [имеются листы формата DIN А3, предназначены для возвращения в церковь в Заручье]!» [11]
[1] Дорошенко А.Ю. Координаты добра и зла. Рукопись. Сланцы.
[2] Христианская теология - систематизированное вероучение христианства о Боге.
[3] https://www.livelib.ru/review/635230-diviziya-bez-vesti-propavshih-neskolko-dnej-iyulya-1941-goda-na-luzhskom-rubezhe-oborony-leningrada-vladimir-rohmistrov
[4] Представители его семьи служили в храмах Северной Гдовщины ок. 100 лет.
[5] Ленинградский мартиролог. 1937 - 1938. (Сланцевский район). www.visz.nlr.ru
[6] Житникова Л.П. Непридуманная история в тылу врага. Сланцы. 2008.
[7] Житникова Л.П. Колхоз «Супряга». Рукопись. Сланцы. 1988.
[8] Андреев Е.А. Исторические записки и предания о погосте Доложском…
[9] Там же.
[10] ГАНИПО. Ф. 70. О. 1. Д. 429. Протоколы общих собраний членов РКП (б) Доложской волостной организации. 01.1922 - 12.1922. Л. 22.
[11] Дорошенко А.Ю. Координаты добра и зла. Рукопись. Сланцы.