.торобоаН
«Мы» ведь ложь?
Явная, вульгарная, смелая и наглая.
«Мы» которые «Ты» и «Я» - ложь.
Правда ведь?
Бессрочное безмолвие продолжает набирать обороты, цветы вянут и выцветают на солнце. Руки, ленивые и медленные, не слушают и не любят более всего того, что вызывало восторг. От любви к ненависти шаг. Пройденный еще тогда, когда онанизм заменил любовь, а цинизм - идеалы. Борьба со статичностью, стала статичной. Индивидуальность - банальностью. И итоги года публикуются в марте. Потому что теперь - год. И все до приторного де.жа.вю - циклично.
Not enough.
Нельзя сказать что я выдохся. Дежурная фраза - индульгенция. Не вдыхал. И не собираюсь. И не в воздухе дело, а в легких - смена идеала. И дешевый дым дерет глотку ровно столько, сколько надо что бы свыкнутся. Вы обманулись мной столь жестоко, что все это время я просто жалел и не рушил надежд. Теперь башня из кубиков еле держится, и утверждение «without doubt» рассыплется к чертям.
Я серьезен.
Явная, вульгарная, смелая и наглая.
«Мы» которые «Ты» и «Я» - ложь.
Правда ведь?
Бессрочное безмолвие продолжает набирать обороты, цветы вянут и выцветают на солнце. Руки, ленивые и медленные, не слушают и не любят более всего того, что вызывало восторг. От любви к ненависти шаг. Пройденный еще тогда, когда онанизм заменил любовь, а цинизм - идеалы. Борьба со статичностью, стала статичной. Индивидуальность - банальностью. И итоги года публикуются в марте. Потому что теперь - год. И все до приторного де.жа.вю - циклично.
Not enough.
Нельзя сказать что я выдохся. Дежурная фраза - индульгенция. Не вдыхал. И не собираюсь. И не в воздухе дело, а в легких - смена идеала. И дешевый дым дерет глотку ровно столько, сколько надо что бы свыкнутся. Вы обманулись мной столь жестоко, что все это время я просто жалел и не рушил надежд. Теперь башня из кубиков еле держится, и утверждение «without doubt» рассыплется к чертям.
Я серьезен.