О Сталине два слова
Родившись в 1938 году, жил при Сталине 15 лет, и меня не столько впечатлял, сколько коробил его культ. Отец водил меня на выставку подарков Сталину к его 70-летию, я изумлялся представленным шедеврам (кстати, где они ныне?), их присылали со всего мира, восхищение "отцом народов" было неподдельное. Однако в Удельной под Москвой, когда собирались мои друзья-одноклассники, я обычно критически оценивал Сталина. Мол, слишком много городов названо в честь него, и портреты его приелись, и Югославию он не удержал...
Однако в сентябре 1950 года мы четверо - я, Саша Анисимов, Игорь Кольченко, Саша Гречихин - горячо обсуждали текст Сталина "Марксизм и вопросы языкознания". Признаю, что очень повлияли мысли Иосифа Виссарионовича на всех нас и во многом отозвались на наших творческих исканиях.
Был свидетелем, как хрущевское "разоблачение культа личности Сталина" повергло в растерянность моих папу и маму, искренних членов компартии. Я тоже пребывал в шоке и раздумьях, но чуял, что в сталинском терроре крылась некая историческая закономерность. Ведь и другие великие правители у нас типа Ивана Грозного и в далёких от России странах тоже ликвидировали различные социальные, этнические, религиозные группы, включая даже совсем невинных.
Вспоминаю спор с одним из моих учителей - Эвальдом Васильевичем Ильенковым. Это было у него дома в проезде Художественного театра. Я сказал, что сталинский террор вызван был не какой-то сталинской патологией, не случайностью, а некоей глубинной исторической необходимостью. И ссылался на главку "Абсолютная свобода и ужас" гегелевского трактата "Феноменологии духа".
Эвальд Васильевич обхватил голову руками, он сидел в кресле-качалке, раскачивался и простонал - "Нельзя так ставить вопрос, Валерий!"
Поскольку на фоне деградации и унижения России растет уаажение к величию Сталина, делаются попытки его " путинизировать". Не был-де он ни марксистом и не лннинцем, а был предпутинистом. Вздор, но его усиленно впаривают лошачкам.
Однако в сентябре 1950 года мы четверо - я, Саша Анисимов, Игорь Кольченко, Саша Гречихин - горячо обсуждали текст Сталина "Марксизм и вопросы языкознания". Признаю, что очень повлияли мысли Иосифа Виссарионовича на всех нас и во многом отозвались на наших творческих исканиях.
Был свидетелем, как хрущевское "разоблачение культа личности Сталина" повергло в растерянность моих папу и маму, искренних членов компартии. Я тоже пребывал в шоке и раздумьях, но чуял, что в сталинском терроре крылась некая историческая закономерность. Ведь и другие великие правители у нас типа Ивана Грозного и в далёких от России странах тоже ликвидировали различные социальные, этнические, религиозные группы, включая даже совсем невинных.
Вспоминаю спор с одним из моих учителей - Эвальдом Васильевичем Ильенковым. Это было у него дома в проезде Художественного театра. Я сказал, что сталинский террор вызван был не какой-то сталинской патологией, не случайностью, а некоей глубинной исторической необходимостью. И ссылался на главку "Абсолютная свобода и ужас" гегелевского трактата "Феноменологии духа".
Эвальд Васильевич обхватил голову руками, он сидел в кресле-качалке, раскачивался и простонал - "Нельзя так ставить вопрос, Валерий!"
Поскольку на фоне деградации и унижения России растет уаажение к величию Сталина, делаются попытки его " путинизировать". Не был-де он ни марксистом и не лннинцем, а был предпутинистом. Вздор, но его усиленно впаривают лошачкам.