Айзек Дейчер "Пророк в изгнании"
Третий том биографии Троцкого, написанной британским историком Дейчером, в прошлом польским троцкистом.
Повествование начинается с высылки Троцкого из СССР в Турцию в 1929, бывший вождь отплыл из Одессы на пароходе "Ильич" сопровождавший его агент ГПУ вручил ему конверт с 1500 долларов - выходное пособие от советского правительства. Троцкий очень сильно нервничал, он опасался, что Сталин сговорился с Кемалем, и что по прибытии в Турцию его схватят и выдадут на расправу белогвардейцам. Это, кстати, интересная тема - Троцкий постоянно в эмиграции боялся мести "белых", хотя с самого начала ему бы стоило боятся "красных", при этом никто из белогвардейских кругов всерьез и не планировал нападения на него (хотя могли бы, и советские агенты не мешали бы, а только помогли). Впрочем, была история связанная и с мнимым белогвардейским покушением: в 1931 официальный орган Компартии Германии газета "Роте Фане" сообщила, что белый генерал Туркул готовит покушение на Троцкого, чтобы затем свалить вину на советских агентов. Поскольку эта информация появилась только в немецкой коммунистической газете, Троцкий заподозрил, что "Роте Фане" обеспечивает алиби для убийц из ГПУ, после поднятого им шума в прессе и обращений к советскому правительству, история с покушением заглохла.
В Стамбуле, впрочем, Троцкого встретили хорошо - в советском консульстве ему с семьей отвели целое крыло. Из консульства его выселили только после того, как вышли первые публикации в западной печтати с критикой Сталина. После этого Троцкий снял виллу на острове Принкипо, где прожил затем четыре года (по иронии этот остров был местом ссылки оказавшихся в опале византийских вельмож). Содержание виллы и штата секретарем обходилось Троцкому в 12-15 тысяч долларов в год, расходы он покрывал за счет своих авторских гонораров - например, аванс отамериканского издательства за издание мемуаров "Моя жизнь" составлял 7 тысяч долларов, а в 1932 "Saturday Evening Post" заплатила 45 тысяч долларов за публикацию глав из "Истории русской революции".
В 1932 Троцкого лишили советского гражданства, вместе с группой эмигрантов-меньшевиков, сохранявших советские паспорта, кроме того, Лев Давидович томился в турецкой глуши и рвался в Европу, но большинство европейских стран отказывали ему в визе, опасаясь, что его приезд приведет к консолидации левых радикалов. Наконец, в 1933 он получил возможность выехать во Францию (еще в 1916 Троцкий был депортирован из республики за антивоенную агитацию, и только сейчас это распоряжение было отменено). Характерно, что против презда Троцкого одновременно выступили и крайне правые, и коммунисты. В обстановке секретности он поселился на вилле близ Руана (в Париже ему было находится запрещено). Пребывание Троцкого на французской земли сразу же отметилось несчастьями - едва он приехал в новый дом, как там начался пожар. Позже Лев Давидович получил разрешение поселится в городке Барбизон под Парижем, однако на долго там не задержался, информация попала в газеты и он был вынужден уехать на юг Франции (до туристического бума 60-х довольно запущенный край).
В 1935 началось сближение Франции и СССР, Троцкий почувствовал себя неуютно, и в том же году перебрался в Норвегию, где на выборах победила Трудовая партия. Однако и в Норвегии ему было неспокойно, после того, как в 1936 начались сталинские процессы над бывшими вождями партии, Троцкий развил бурную деятельность по разоблачению фальсифицированных обвинений, в ответ советское посольство стало давить на норвежские власти, чувствительно зависевших от импорта сельди в СССР, требуя заткнуть или выслать Троцкого. Не желая искушать судьбу, в 1937, по приглашению художника Диего Риверы Троцкий уплыл в Мексику, свое последнее пристанище, но это уже достаточно известная история.
Вообще, поразительно, насколько одиноким был голос Троцкого во время "московских процессов" 1936-38, члены комиссии Дьюи, включая самого почтенного философа, взявшиеся беспристрастно расследовать выдвинутые Вышинским обвинения, подвергались давлению и травли со стороны прогрессивных кругов, безоговорочно принимавших на веру любую сталинистскую ахинею, при том это были не столько даже собственно коммунисты, столько всевозможные либеральные попутчики, "свободомыслящие интеллектуалы". Впрочем, глядя как проходят общественные дискуссии на современном Западе, удивляться нечему.
Повествование начинается с высылки Троцкого из СССР в Турцию в 1929, бывший вождь отплыл из Одессы на пароходе "Ильич" сопровождавший его агент ГПУ вручил ему конверт с 1500 долларов - выходное пособие от советского правительства. Троцкий очень сильно нервничал, он опасался, что Сталин сговорился с Кемалем, и что по прибытии в Турцию его схватят и выдадут на расправу белогвардейцам. Это, кстати, интересная тема - Троцкий постоянно в эмиграции боялся мести "белых", хотя с самого начала ему бы стоило боятся "красных", при этом никто из белогвардейских кругов всерьез и не планировал нападения на него (хотя могли бы, и советские агенты не мешали бы, а только помогли). Впрочем, была история связанная и с мнимым белогвардейским покушением: в 1931 официальный орган Компартии Германии газета "Роте Фане" сообщила, что белый генерал Туркул готовит покушение на Троцкого, чтобы затем свалить вину на советских агентов. Поскольку эта информация появилась только в немецкой коммунистической газете, Троцкий заподозрил, что "Роте Фане" обеспечивает алиби для убийц из ГПУ, после поднятого им шума в прессе и обращений к советскому правительству, история с покушением заглохла.
В Стамбуле, впрочем, Троцкого встретили хорошо - в советском консульстве ему с семьей отвели целое крыло. Из консульства его выселили только после того, как вышли первые публикации в западной печтати с критикой Сталина. После этого Троцкий снял виллу на острове Принкипо, где прожил затем четыре года (по иронии этот остров был местом ссылки оказавшихся в опале византийских вельмож). Содержание виллы и штата секретарем обходилось Троцкому в 12-15 тысяч долларов в год, расходы он покрывал за счет своих авторских гонораров - например, аванс отамериканского издательства за издание мемуаров "Моя жизнь" составлял 7 тысяч долларов, а в 1932 "Saturday Evening Post" заплатила 45 тысяч долларов за публикацию глав из "Истории русской революции".
В 1932 Троцкого лишили советского гражданства, вместе с группой эмигрантов-меньшевиков, сохранявших советские паспорта, кроме того, Лев Давидович томился в турецкой глуши и рвался в Европу, но большинство европейских стран отказывали ему в визе, опасаясь, что его приезд приведет к консолидации левых радикалов. Наконец, в 1933 он получил возможность выехать во Францию (еще в 1916 Троцкий был депортирован из республики за антивоенную агитацию, и только сейчас это распоряжение было отменено). Характерно, что против презда Троцкого одновременно выступили и крайне правые, и коммунисты. В обстановке секретности он поселился на вилле близ Руана (в Париже ему было находится запрещено). Пребывание Троцкого на французской земли сразу же отметилось несчастьями - едва он приехал в новый дом, как там начался пожар. Позже Лев Давидович получил разрешение поселится в городке Барбизон под Парижем, однако на долго там не задержался, информация попала в газеты и он был вынужден уехать на юг Франции (до туристического бума 60-х довольно запущенный край).
В 1935 началось сближение Франции и СССР, Троцкий почувствовал себя неуютно, и в том же году перебрался в Норвегию, где на выборах победила Трудовая партия. Однако и в Норвегии ему было неспокойно, после того, как в 1936 начались сталинские процессы над бывшими вождями партии, Троцкий развил бурную деятельность по разоблачению фальсифицированных обвинений, в ответ советское посольство стало давить на норвежские власти, чувствительно зависевших от импорта сельди в СССР, требуя заткнуть или выслать Троцкого. Не желая искушать судьбу, в 1937, по приглашению художника Диего Риверы Троцкий уплыл в Мексику, свое последнее пристанище, но это уже достаточно известная история.
Вообще, поразительно, насколько одиноким был голос Троцкого во время "московских процессов" 1936-38, члены комиссии Дьюи, включая самого почтенного философа, взявшиеся беспристрастно расследовать выдвинутые Вышинским обвинения, подвергались давлению и травли со стороны прогрессивных кругов, безоговорочно принимавших на веру любую сталинистскую ахинею, при том это были не столько даже собственно коммунисты, столько всевозможные либеральные попутчики, "свободомыслящие интеллектуалы". Впрочем, глядя как проходят общественные дискуссии на современном Западе, удивляться нечему.