"Ветер времени" и... утопия. Окончание
Так, ну а что же там у нас с памятниками Ленину в коммунистическом обществе будущего, да и вообще с упоминаниями коммунизма? А может общество это и не коммунистическое вовсе?
Оказывается, Ефремова в самом деле упрекали за отсутствие ленинских постаментов в романе. В самом деле - ну эффектно же смотрелся бы гигантский монумент, высеченный из базальта где-нибудь в далёких мирах, под невыносимо ярким светом, скажем… Веги!
Однако, думается, эффектной и уместной такая картина является только с позиций века 20-го (ну или 21-го, если сделать некоторые допущения). В веке 22-ом, у тех же Стругацких, памятники Ленину не описаны тоже. «Случайность? Не думаю!» (с) Не значит ли это, что писатели держали антиленинскую фигу в кармане?
Полагаю что нет. Просто события начала 20-го века, непосредственно связанные с именем Ленина, спустя 200 лет (и, тем более, спустя тысячелетия, как в мире Ефремова), уже не являются своеобразной «точкой сборки» в сознании общества. Это события далёкого прошлого, пусть и критически важные, но переставшие «цеплять за живое». Ленин для людей отдалённого будущего - древний герой и великий философ, его имя и образ принадлежат истории. Но его фигура утратила актуальность и сакральный смысл. Последнее так вообще можно только приветствовать! Ленин - не основатель религии, не пророк, чтобы столетиями ему поклоняться.
Зато у Ефремова описан памятник «первым людям, вышедшим на просторы космоса». И это понятно! Общество в романе живёт, ведомое одной из великих целей - завоевание пространства, распространение разума в космосе, и контакт с другими разумными через космос. Это актуально, сюда устремлены помыслы. А социальные битвы остались в далёком прошлом.
У каждого времени свои памятники. Иногда это памятники Ленину или покорителям космоса, а иногда… Колчаку, Бандере, Столыпину и Краснову.
То же самое с упоминаниями коммунизма. Для людей, давно, поколениями, живущих в бесклассовом обществе, теряет актуальность его формальное определение. У Стругацких, кажется, слово «коммунизм» встречается в мире Полудня только однажды. И произносит его Саул, выходец из века 20-го, который в борьбе за коммунизм, буквально, жертвует жизнью.
В нашем, реальном мире, ни тысячи ленинских постаментов, ни миллионы «коммунистических» прилагательных на билетах членов КПСС и ВЛКСМ не спасли общество от срыва в «инферно», от реакции и деградации. А много ли коммунистического в «коммунистическом» Китае? Увы, символы и слова могут выражать сущность, но не определяют её.
Так какова же сущность общественных организмов в мирах Ефремова и Стругацких? И там и там мы видим высокоразвитое автоматизированное промышленное производство. Но это нетоварное производство. Мы не встречаем никаких признаков рынка и товарно-денежных отношений. Зато встречаем свободных тружеников, вольных выбирать себе род занятий согласно внутренним устремлениям и способных беспрепятственно изменять его при желании.
Мы видим разнообразные советы как формы организации и управления. То есть, в мирах обоих авторов установлена советская власть. Советы в обоих случаях предельно демократичны. Силовые структуры отсутствуют (Хотя в мире Полудня существует КОМКОН-2 - вполне себе элемент «аппарата насилия»).
Все эти признаки говорят если не о полном коммунизме по Марксу, то о стадии развития, очень близкой к нему. Прыжок из царства необходимости в царство свободы практически завершён.
Но всё же, почему эти два коммунизма такие разные? Почему в одном хочется жить «не только лишь всем» (вплоть до антисоветчиков), а второй представляется холодным обиталищем людей какой-то особой выделки.
Причина во времени. Мир Стругацких ближе к нам как в будущем так и в прошлом. Мир Ефремова - дальше. Его истоки лежат в 50-ых годах прошлого века. Общество в это время едва только скинуло шинели и сапоги. Оно всё ещё предельно мобилизовано, и едва только начинает переходить к мирной жизни. Этот отпечаток ложится на общество в мире Ефремова - высокая мобилизация, подчинённость общей цели, следование жёстким моральным нормам. Герои Ефремова по своему генезису вчерашние солдаты, строящие мирную счастливую жизнь.
Мир Стругацких растёт из общества 60-ых. Последствия страшной войны в целом преодолены, общество «демобилизовалось». Возникают возможности для более широкого взгляда на мир, на вариативность во всём. Можно быть расслабленным шалопаем из ГСП и мотаться в поисках себя по вселенной. (Кстати, типаж шалопая, в трудной ситуации проявляющего качества «нового человека», сохранится в советской культуре до самых последних лет. Недавно посмотрели семьёй фильм «Поезд вне расписания» 1985г., где такой герой, в критический момент проявляющий самоотверженность, противопоставлен эгоистичному антагонисту. Правда и эгоист в финале претерпевает перемену. Но очень скоро самоотверженность станет «немодной», а по экрану запрыгают совсем другие герои.)
Герои Стругацких - это улучшенные при помощи великой Теории Воспитания версии очень хороших советских людей, пожинающих плоды политической «оттепели» и послевоенного восстановления.
Проработан ли мир Стругацких хуже, чем мир Ефремова? Правда ли, что это лишь только «цветные стёклышки» в противовес «полотну»? Я не уверен. Мне кажется, здесь налагает отпечаток различие в поставленных задачах и художественном методе.
Ефремов в самом деле писал утопию - целостный проект мира далёкого будущего. Объектом здесь был именно сам мир. Объект Стругацких - личности в мире. В первом случае личности героев показаны через призму мира. Во втором - мир показан сквозь призму личностей. Стругацкие не писали утопию, они описывали «приключения духа и тела» на фоне утопии.
Но отчего же утопия сегодня «в загоне»? Что случилось, и почему? А может всё не совсем так? Ведь если мы расширим определение, убрав критерий будущего из требований к утопии, то обнаружим, что миры, где предполагается какое-никакое пусть не счастье, то хотя бы благополучие, вполне себе в современной фантастике существуют. Только теперь они переместились в жанр альтернативной истории.
И первое, что лично мне приходит на ум, это Ордусь Цветущая, описанная в произведениях «великого еврокитайского гуманиста» Хольма Ван Зайчика под девизом «плохих людей нет». Громадная империя, вобравшая в себя не только территорию СССР, но и Китая, Монголии, Вьетнама, Ирана, и весь Аравийский полуостров впридачу.
И вот тут, конечно, никакого коммунизма нет. Ордусь живёт согласно уложениям, унаследованным от китайской династии Тан. А коммунизм здесь - религиозное течение, небольшая секта, поклоняющаяся мумии вождя, захороненной в зиккурате. Вот так вот! Как вам такое, мечтатели - коммунисты?
Всё в Ордуси складно да ладно, хотя нестроения порой случаются. То незалежные дервиши бузотёрят, то ещё что. Но, в целом, как и сказано - плохих людей нет! И одна лишь только проблема… попасть «отсюда» «туда» нет никакой возможности! Развилка пройдена давно и бесповоротно. А окружающий нас крайне несовершенный мир безнадёжно испорчен. Да и вообще… он едва ли не плод чудовищного эксперимента, проводимого в гигантском «автоклаве», как пишет одна из двух «субличностей» еврокитайского гуманиста в другом произведении.
Испорченный мир - это «библейская совершенно история», плод идеалистического сознания, к которому неизбежно скатилось общество с реставрацией капитализма. Результат чудовищного разочарования в «светлом завтра», которое было обещано, но так и не наступило.
БНС в каком-то из поздних своих интервью сказал, что «впереди у нас только они», подразумевая под «они» обобщённых американцев, людей Запада. Это, фактически, декларация «конца истории», прозвучавшая из уст одного из творцов мира Полудня. Так вот - Полдень отменяется! Вместо него - пиво в круглосуточном супермаркете и дискотека!
Каким же большим оптимистом был БНС… У «нас» впереди теперь уже совсем другие «они», больше похожие на арканарские серые роты…
То же самое разочарование прозвучало и в словах председателя волгоградского КЛФ, в его неприязни к «прАктологам», в стремлении убедить окружающих (а может быть и себя), что любые изменения, направленные на достижение «светлого завтра», обречены на провал, и ведут только к худшему.
Ну вот и ответ почему утопия вдруг «в загоне». И она будет там оставаться, пока стремление к «светлому завтра» будет трактоваться как движение «ко всему хорошему против всего плохого». Пока возникающий в процессе такого движения конфликт интересов не будет отрефлексирован с позиций материалистического понимания общественного развития.
И вот тогда ветер времени задует в правильном направлении, а корабль утопии покинет гавань забвения, подняв паруса.
Полдень, 22 век по версии "Кандинского".