сказки на ночь
На берегу Прута жила одна молодая женщина; однажды колдунья наслала на нее лягушку. Лягушка эта скакала за ней по пятам, беспрестанно урча. Женщина была неглупая и сообразила, что, убив лягушку, навлечет на себя смерть, а перед тем - долгую болезнь.
Вот она лягушку поймала, привязала ее к вьюшке и подвесила в печной трубе, пустив на верещавшую тварь дым от щепок, собранных на девяти дворах, на семи могилах и перекрестках. Едва женщина в полночь разожгла дымный огонь, как к ней явилась ведьма и стала проситься в дом - она-де хочет одолжить горшок капусты; однако, получив отказ, стала сохнуть вместе с лягушкой и вскоре после своего колдовства умерла.
***
В лесах Мариямпольского повета есть озеро, называемое Стракбалис (Струкисово болото) - глубокое, но безрыбное. Это оттого, считают тамошние жители, что все рыбы в том озере находятся под властью огромной щуки Струкиса (Куцего), и этот самый Струкис не позволяет им подниматься со дна; даже мелкой плотвичке не укрыться от его зоркого глаза. Грозный хозяин засыпает раз в году - в ночь накануне Иванова дня; и отдыхает недолго - всего час после полуночи. Рыбы тогда, пользуясь сном своего владыки, весело плещутся по всему озеру.
Один рыбак узнал эту тайну и, захватив побольше снастей, ждал, когда уснет Струкис. Едва пробило полночь, как озеро закипело от рыбы; ловцы забросили неводы; сети рвались от невиданного улова; рыбаки наполнили лодки; но когда, не умея умерить свою жадность, они хотели еще раз забросить сети, час уже истек. Струкис проснулся, в ярости перевернул лодки, утопил жадных рыбаков и освободил пойманных рыб. После этого, чтобы уберечься от подобных нападений, он сменил время своего отдыха, и теперь никто не знает, когда он спит.
***
На поляне, называемой Центыж (там кладбище, верно, со времен какой-нибудь войны или мора), есть толстый пень, из-под которого время от времени выходит монах; поначалу маленький, он потом становится ростом выше самого рослого мужика. Призрак показывается в разных обличьях, чаще всего - в белом одеянии или в монашеском капюшоне. Если о нем начинали говорить, то вскоре он показывался. Призрак пропадал в воде; войдя в нее, широко разводил монашеский плащ и понемногу уменьшался, пока не исчезал окончательно.
Это был некий наказанный за что-то монах, который убежал из монастыря и погиб от рук разбойников. Видели его и в женском платье, и в шляхетском наряде; монах ничего не говорил, никому никакого зла не чинил. Человек, видевший его последним, испугался и выкрикнул: «Всякое дыхание да славит Господа!» На что монах ответил: «И я славлю». Проговорил это, пропал и с той поры больше не появлялся. А прежде если монаха о чем-нибудь спрашивали, он не отвечал, а только кивал головой или взмахивал рукой.
***
Один человек, ярый проповедник католической веры, купил у некоего язычника-змеепоклонника из Литвы несколько ульев меда, а потом, по долгой дружбе, обратил его в веру Христову и хоть и с большим трудом, но уговорил убить мерзкую змею, которую хозяин почитал как бога. Тот так и сделал; однажды приходит к себе на пасеку и видит: в пустом улье сидит некто черный, в образе человека, безобразный рот от уха до уха, глаза косые - вовсе адская тварь. Хозяин обомлел со страху; потом пришел немного в себя и спрашивает - ты, мол, кто таков и что там делаешь? Образина в ответ: «Я пришел отомстить тебе за то, что ты убил своего домашнего бога; и дальше буду тебя преследовать, если не станешь приносить ему положенные жертвы». Хозяин не испугался и, как честный христианин, показал нечисти святой крест - чудовище сей же миг исчезло неизвестно куда. Однако когда хозяин приходил на пасеку, там еще долго слышалось шипение вроде змеиного.
***
В скале над озером Морске-Око среди горных сосен скрыта пещера, в которую если кто отважится войти, то найдет огромные сокровища. Туда ведет крутая узкая лестница, на каждом повороте нужно зажигать огонь, пока не придешь в некоторое просторное место. В том месте явятся яркие огни - но касаться их нельзя, и послышится голос, который запрещает трогать рассыпанные вокруг сокровища; дальше посреди пещеры ссорятся три монаха; каждому из них следует поклониться особо, а потом брать сокровищ столько, сколько за один раз можно отрубить топором; если кто в чем ошибется - тотчас же погибнет.
***
В роте пана Скумина служил некий Бжезицкий из Люблина; был он страшный гуляка - с кем ни сойдется, с тем и водку пьет. Никогда он не бывал трезв, не знал, когда ночь, когда день, даже белья не менял, а по улицам разгуливал едва не в чем мать родила.
Как-то раз явились за Бжезицким черти. Спал он в самой большой комнате, там же ночевали некий Жепницкий, его родственник, и слуга. Последний, молодой парень, спал крепко и не все слышал - только конец, а Жепницкий слушал внимательно и ничего не упустил; потом они вместе с Бжезицким рассказали следующее.
В самую полночь оба слышат - по улице словно бы возок едет, подъехал к дому. В повозку запряжены четыре лошади; вот кто-то соскакивает, поднимается по лестнице прямо в комнату, останавливается возле кровати Бжезицкого и говорит нашему гуляке:
- Меня прислали за тобой, садись.
- Нет, черт, - отвечает ушлый Бжезицкий, не испугавшись, - я четверкой не езжу.
- Ну так вот тебе шестерка коней. Смотри! - и вправду стало в упряжи шесть чудесных коней. Бжезицкий, желая выпутаться из беды, опять говорит:
- Плохой у тебя возок - турецких ковров нет. - Черт махнул платком - явились ковры, отговариваться стало нечем. Черт Бжезицкого нудит идти - а тот не хочет. Тогда черт привязывает к ножке кровати веревку и тянет ее вместе с Бжезицким. Бжезицкий перепугался, кричит во все горло: «Эй, слуга!» А в головах у парня стоит кто-то в белом и не пускает его помочь пану:
- Оставь этого человека, его забирают в пекло.
- Какую жизнь ты ведешь? - сказал черт Бжезицкому. - Посмотри - вот все твои грехи с самого рождения; все твои излюбленные забавы. Ты теперь зовешь своего слугу - а вчера не за то ли ты его побил, что он ушел к вечерне?
Припомнив так Бжезицкому все его несправедливости, черт достает из повозки копченого карпа и подает Бжезицкому со словами:
- Ешь со своими полковниками (то есть с Понятовским, Умиховским и Кресой).
Их светлости бог знает какой веры держались - у каждого своя была. Тем временем запел петух - и все пропало. Наш удалец ни жив ни мертв дождался дня. Едва рассвело, пошел к бернардинцам и не выходил из монастыря две недели; исповедался, святое причастие принял - да все напрасно. Куда ни пойдет - все перед ним черт в разных образах: то собакой обернется, то кошкой. Нигде Бжезицкому не было покоя. И дьявола из него изгоняли, и водку пить зарекался - ничего не помогало; в полгода еле опамятовался.
(пер. с польск. vattukvinnan)