ФОТО ДНЯ. УКРАИНА. 1919. ЗАДОЛГО ДО "ОКОНЧАТЕЛЬНОГО РЕШЕНИЯ ЕВРЕЙСКОГО ВОПРОСА"
"Первые жертвы Проскуровского погрома, проведенного петлюровскими казаками во главе с командиром Запорожской казачьей бригады Иваном Семесенко. Было всего убито свыше 1200 человек"
Источник
"В продолжение нескольких дней, с перерывом на обед, орудовали в еврейских домах казаки - ни один дом не был пропущен и мало кого из жителей "забыли"... Рассыпавшись по еврейским улицам группками от 5 до 15 человек, с совершенно спокойными лицами входили казаки в дома. Не щадили никого. Целые кварталы вырезались поголовно. Перед тем как жертву убивали, ее подвергали всяческому глумлению и самым жестоким, мучительным издевательствам. Убийцы применяли преимущественно холодное оружие. Лишь когда кто-нибудь вырывался из рук палачей, ему вдогонку посылали пулю, которую обычно жалели. Один тяжело раненный молодой человек просил своих мучителей пристрелить его. Гайдамак дважды выстрелил. На это его товарищ ему заметил: "Зачем стреляешь? Ведь атаман приказал резать, но не стрелять".
Погромщики отличались садистским зверством. Известны случаи, когда некоторым жертвам были нанесены несколько десятков резаных и колотых ран. Истребление семьи начинали с убийства детей, которых истязали на глазах у родителей, а потом приканчивали и взрослых. Многие трупы были найдены изуродованными, с отрубленными головами. Множество женщин было изнасиловано. Людей стаскивали с чердаков. В погреба, набитые людьми, бросали гранаты. С.И.Гусев-Оренбургский, сын священника и сам бывший священник, пишет: "Жуткие тени метались в надвигающемся сумраке. Некуда было прятаться, некуда бежать. Всюду слышался зловещий топот отрядов, глухие удары, свист шашек, торжествующий смех, краткие слова команды, предсмертный вопль из подвала, безумный смех с чердака. Было уже 5 часов вечера. А жуткий гул резни разрастался".
Казнь продолжалась шесть дней. "По улицам люди с трудом пробивались через трупы и скользили по крови, как по лужам".
По приказу Семесенко с санитарных пунктов были сорваны отличительные знаки, сносить раненых было некуда. Убитых не разрешали хоронить. Когда же евреи, оставшиеся в живых после первого погромного дня, попытались все же захоронить близких, на них снова набросились, и еще пять сотен были уничтожены. Врач, находившийся в те дни в городе, свидетельствует: "Рано утром я вышел из дому. Я пошел по направлению к базарной площади и наткнулся на труп. Несколько поодаль стены лежали убитые две девушки, празднично одетые и завернутые в шали, словно они заснули. Это дети Блехмана. Семеро детей было у него. Старшей дочери 17 лет. Гайдамаки подняли их на штыки и из разбитого окна выбросили на улицу. Затем штыками очищали улицы от трупов и укладывали их на тротуары. В течение всей ночи некому было побеспокоиться об убитых, некому оплакивать их: родные и соседи - все были убиты.
На базаре носились дикие крики. То люди вышли из своих потайных мест и находили всех родных убитыми, то немногие раненые взывали о помощи... Рабочий хватает молодого врача, тащит его к себе и кричит хриплым голосом: "Мать умирает, не пущу тебя к другим, ступай со мной". На пороге в доме рабочего лежит восьмилетний мальчик. Мы нагибаемся, чтобы отодвинуть его в сторону. Рабочий торопит нас: "Пусть лежит, он уже бездыханный, спасите мать". Но мать находится при последнем издыхании. Врач подходит к умирающей, глядит на нее и на двух мертвых детей, лежащих с ней рядом, и собирается уходить: ему тут делать нечего. Из другого угла темной комнаты доносится до него заглушенный голос раненого отца семьи: "Доктор, вы не Б-г. Нам не дано знать, чей черед наступил умирать". И далее свидетель пишет: "Были дома, где находили 20-30 трупов. Люди боялись оставаться у себя, собирались у соседей, и убийцы вырезали их всех разом. Громилы боялись сопротивления: в подвалы и верхние этажи они большей частью не рисковали заходить. Не щадили ни пола, ни возраста. Убили только что родившегося младенца: вообще, среди убитых преобладают дети. Детей и женщин среди жертв насчитывается до 70%".
"Случаи защиты женщин и детей (со стороны нееврейского населения. - Л. Г.) неизвестны, - повествует "Черная книга о погромах". - Но исключения все же были, например, отчаянное и героическое вмешательство дьякона Кочаровского, просившего гайдамаков прекратить резню. Когда это не помогло, он закричал: "Режьте и меня!" Его закололи и продолжали убийства. Украинский общественный деятель Верхола на заседании городской Думы в Проскурове сказал, обращаясь к Семесенко: "Атаман, ты думал построить Украину на еврейской крови. Так знай, что этим ты погубил Украину. Потому что нет такого химического средства, которое могло бы вывести еврейскую кровь. Ты грозишь мне?! Но что ты можешь сделать? Убить? На, стреляй! Если зарезали три тысячи евреев, то не будет большой беды, если погибнет один Верхола. И не только за три тысячи евреев, а если и за десять евреев я мог бы поставить свою голову, то я бы это сделал".
Но эти бесстрашные выступления не могли остановить истребление невинных. В большинстве же своем население города безмолствовало, а крестьяне со всей определенностью воспользовались создавшейся обстановкой для грабежа. Увы, и среди горожан интеллигентных профессий нашлись те, кто счел возможным присоединиться к убийцам и грабителям. Так, упомянутый Верхола в записках о событиях в Проскурове называет имя военного врача Скорника, в те дни снискавшего страшную славу. Пытаясь вместе с городским головой доктором Ставинским хоть как-то помочь пострадавшим, Верхола неоднократно обращался в аптеки, но всякий раз ему отвечали, что медикаментов нет, ибо их забрал доктор Скорник - дабы никто не мог оказать никакой медицинской помощи жертвам. Более того, Скорник показал себя рьяным погромщиком, лично принимавшим участие в зверствах - он с восторгом врывался в квартиры евреев, убийства доставляли ему настоящее удовольствие. "Что вы делаете, ведь на вас повязка Красного Креста!" - крикнула ему находившаяся у него в подчинении медсестра. И тогда Скорник сорвал с себя повязку.
Как свидетельствовали три гимназиста, мобилизованные гайдамаками в Елисаветграде для службы в санитарном отряде, Скорник, вернувшись после резни в свой вагон, похвалялся, что в одном доме казакам встретилась такая красивая девушка, что ни один гайдамак не решился ее убить. И тогда Скорник собственноручно ее заколол. Это не было сумасшедшим бредом садиста, он действительно так поступил.
В воскресенье разрешили собрать трупы, дабы свезти тела к месту захоронений. Занимались этим родственники погибших и добровольцы. Тела велено было грузить на подводы, похоронить их надлежало в общих ямах, вырытых в поле, иные из этих братских могил вместили до 800-900 погибших. А когда тела были опущены в землю, настал черед тех, кто собрался у могил, чтобы хоть так помянуть убитых - погромщики забросали их гранатами и свалили тела в те же ямы. Убийцы старались не оставлять следов преступлений - землю утрамбовали и выровняли... После чего были убиты еще полсотни евреев: гайдамаки обнаружили их на вокзале, уже в вагонах - люди надеялись ускользнуть из города смерти. Их погнали в поле, заставили вырыть себе могилу, раздели догола и хладнокровно расстреляли. Выпавший ночью снег покрыл эту смерть белой пеленою.
Затем был издан приказ о прекращении погрома. Официальный протокол извещал об уничтожении четырехсот евреев-большевиков. Но на этом казаки не угомонились, им было мало того, что они уже сделали. Нужно было вырезать всех евреев, живших в окрестных деревнях и поселках, и это тоже свершилось. Наконец убийцы устали и под музыку возвратились в казармы.
Городской голова долго умолял атамана Семесенко прекратить погром. Тот в ответ заявил, что если ему не выдадут большевиков, то он запрет все еврейское население в казармы и прикажет каждого еврея сперва высечь, а потом убить. Тогда Семесенко был предложен изрядный выкуп, и он дал знак остановить насилие. Продолжался лишь грабеж. Вот как описывает ночной город (уже после "прекращения" погрома) современник: "Всюду валяются трупы... Застыла кровь. На яркий свет пустующих квартир слетались мародеры... Казаки, солдаты, уголовные, милиционеры, обыватели нагружались до верха и с мешками и тюками награбленного молчаливыми жуткими тенями сновали по улицам".
По свидетельству представителя Красного Креста, Семесенко был тепло принят самим головным атаманом С. Петлюрой, в его честь устроили специальный прием. Вскоре, однако, "слава" его показалась начальству чересчур одиозной - его отряды пришлось вывести из города, а самого Семесенко спустя некоторое время отдали под суд (причиной тому, правда, послужили отнюдь не погромные его злодеяния). Но суд в итоге не состоялся, Запорожская же бригада, свирепствовавшая в Проскурове, наказания тоже не понесла и продолжала сеять смерть: после Проскурова - в соседнем местечке Фельштин."
Источник
p.s
"Несмотря на то, что правительство Директории торжественно провозгласило политику национальной автономии и предоставление евреям всех национально-политических прав, а также создало министерство по еврейским делам, деятельность Директории, которой фактически управляла «атаманская группа» во главе с Петлюрой, ознаменовалась кровавыми еврейскими погромами. Отступавшие зимой 1919 г. под ударами Красной армии войска Директории превратились в банды убийц и грабителей, нападавшие на евреев во многих городах и местечках Украины (Житомир, Проскуров /см. Хмельницкий/ и другие). По данным комиссии Красного Креста, во время этих погромов было убито около пятидесяти тысяч евреев. Петлюра не мог (согласно многочисленным свидетельствам, и не пытался) положить конец кровавым бесчинствам, которые творила его армия. На одну из просьб евреев, чтобы он, воспользовавшись своей властью, прекратил погромы и наказал погромщиков, Петлюра ответил: «Не ссорьте меня с моей армией». Лишь в июле 1919 г. Петлюра направил войскам циркулярную телеграмму, а в августе 1919 г. издал приказ по армии, резко осуждавший погромы, декларировавший, что евреи не являются врагами украинского народа, и грозивший суровым наказанием погромщикам. Согласно украинским националистическим источникам, несколько самых рьяных погромщиков были казнены. В октябре 1919 г. остатки войск Петлюры, разбитых Красной армией, бежали в Польшу.
.....
Петлюру застрелил Ш. Шварцбард, вся семья которого погибла во время погромов на Украине. Суд в Париже оправдал Ш. Шварцбарда. Украинские националисты настаивают на том, что Петлюру нельзя считать ответственным за погромы, так как он не обладал достаточной властью над недисциплинированными частями номинально подчиненной ему армии. Большинство еврейских историков возражают против этого мнения".
Источник
С 2009 года одна из улиц Киева - столицы Украины носит имя Симона Петлюры! "Гордитесь"!