фазаньих курочек берегитесь
Есть у фазанов тайная секта Знающих, их с детства учат узнавать своего личного Охотника по двадцати четырём скрытым и шести явным признакам. Что, зная его в лицо, выведав его повадки и марку ружья, можно спастись? - конечно же, нет, ответит любой адепт, наоборот, можно уверенно избегнуть нелепой смерти от пули чужого Охотника
Жил-был человек, вполне обычный, и сказать-то про него нечего, разве что книжек много читал, но и это вроде бы не редкость. С угрюмой радостью человек искал в окружавших его людях персонажей книг и находил их, естественно, с лёгкостью, недоступной самому отцу Брауну, ловил за руку коллегу, который в том только и допустил небрежность, что поступком, жестом или словом своим напомнил уже описанного ранее мелкого персонажа читанного пару лет назад романа; себя же человек полагал главным героем ненаписанного ещё романа, героем, не имеющим никаких отношений с банальностью и предопределённостью.
Облечённый тайной властью над сутью происходящего, он гулял по улицам и наслаждался, с первого взгляда угадывая в толпе альтернативного Штольца или тётю Полли. Коллега, с которым он разделял кабинет, состоял из множества других коллег, ранее уже описанных и в основном неприятных персонажей.
C ужасом человек смотрел на своих знакомых, которые порой нарочито косили под Чацкого, Гамлета или Винни-Пуха. Спору нет, персонажи хорошие, да ведь попользованные уже. А одна девушка, признавшись ему как-то, что он напоминает порой одного героя Кундеры, автоматически перестала для него существовать.
Но писатели всё придумывали и придумывали героев, наделяли их разнообразными качествами и привязанностями, описывали круги, постепенно приближаясь к затаившемуся герою моего повествования...
Мало того, что своим образом жизни адепт не позволяет другим охотникам добраться до него. Второе его стремление - ни в коем случае не умереть от старости, но лишь предназначенной смертью, описание которой можно найти в соответствующих книгах. Для этого адепт должен вести себя только одним единственным способом, и никому нельзя рассказать, каким именно.
Жил-был человек, вполне обычный, и сказать-то про него нечего, разве что книжек много читал, но и это вроде бы не редкость. С угрюмой радостью человек искал в окружавших его людях персонажей книг и находил их, естественно, с лёгкостью, недоступной самому отцу Брауну, ловил за руку коллегу, который в том только и допустил небрежность, что поступком, жестом или словом своим напомнил уже описанного ранее мелкого персонажа читанного пару лет назад романа; себя же человек полагал главным героем ненаписанного ещё романа, героем, не имеющим никаких отношений с банальностью и предопределённостью.
Облечённый тайной властью над сутью происходящего, он гулял по улицам и наслаждался, с первого взгляда угадывая в толпе альтернативного Штольца или тётю Полли. Коллега, с которым он разделял кабинет, состоял из множества других коллег, ранее уже описанных и в основном неприятных персонажей.
C ужасом человек смотрел на своих знакомых, которые порой нарочито косили под Чацкого, Гамлета или Винни-Пуха. Спору нет, персонажи хорошие, да ведь попользованные уже. А одна девушка, признавшись ему как-то, что он напоминает порой одного героя Кундеры, автоматически перестала для него существовать.
Но писатели всё придумывали и придумывали героев, наделяли их разнообразными качествами и привязанностями, описывали круги, постепенно приближаясь к затаившемуся герою моего повествования...
Мало того, что своим образом жизни адепт не позволяет другим охотникам добраться до него. Второе его стремление - ни в коем случае не умереть от старости, но лишь предназначенной смертью, описание которой можно найти в соответствующих книгах. Для этого адепт должен вести себя только одним единственным способом, и никому нельзя рассказать, каким именно.