Это похоже на чудо
До того дня я не знала, что такое празднование крещения.
Увешанная веселыми фонариками большая машина, с такими огромными окнами, что кажется будто едешь в поезде, набита разнородным народом. Безотрывно смеясь и удивляя прохожих, ехали по центральным улицам в сторону Базаихи - место, где жители города купаются в проруби вечером 19 января. И я видела как это было.
Время близилось к полуночи. Минус 20, за окном воет пронизывающий ветер. Мы остановились прямо напротив проруби, возле которой толпились взбудораженные люди. Сначала мы наблюдали, как скукожившись от холода, прикрывая наготу полотенцами к своим теплым автомобилям бегут люди. Казалось совершенно нереальным сумасшествием раздеться в такую погоду, да еще и залезть в воду. Это наваждение растаяло, когда мы спустились к проруби.
Половина людей, стоявших у воды, была раздета. От их оголенных тел струился теплый белый пар, который тут же срывал и забирал с собой ветер. Люди по очереди опускались в воду, и было видно как сильно у них перехватывает дыхание, как привлекая силу воли, они по три раза с головой уходят под воду. Смотрела на это зрелище, сквозь щель между шапкой и шарфом, и меня била холодная дрожь. Я восхищалась каждым человеком, который при мне залез в прорубь. Было в этом морозном нырянии, что-то такое от чего дух захватывает и становится трудно дышать. Казалось, будто окунались люди одни, а вылезали из воды совсем другие. Какие-то светлые, одухотворенные, свободные и …счастливые.
Больше всего меня поразило одно ныряние. Ныряние смелого человека. Несколько секунд он стоял на корочке льда перед водой, и опустился туда одним махом, сразу и бескомпромиссно. Неспешно крестился и плавно опускался под воду. И каждый раз когда он оказывался под водной гладью, у меня перехватывало дыхание. А выйдя из проруби он не побежал в тепло, остался. Я смотрела, как искристые капельки воды стекают по его телу, как легко ему дышится, как он стоит на льду, не боясь мороза, а наоборот, наслаждаясь им. Он стоял такой светлый и чистый, как огонек церковной свечи. И глядя на него, мне захотелось тоже, на несколько секунд целиком уйти под воду, а потом смеяться от того, что каменеют ноги и кожа покрывается корочкой льда, по морозу бежать в тепло. Захотелось так сильно, как хочется очень редко, до боли в груди. Остановило только данное обещание не лезть в воду (чтоб его!). Поэтому я не стала торопливо снимать одежду, бросая ее прямо на снег, (хотя в какой-то миг неадекватное хотение перелилось через планку разумности и я скинула с себя шарф и шапку. Подумалось «я же обещала», после чего почувствовав укол совести, надела шапку назад). Я подошла к проруби, вода в ней зеркалила мое отражение, искрилась в рассеянном свете прожектора. Я по локоть опустила руки в воду. Она охватила кожу, но не обожгла морозом, только обдала какой-то чистейшей свежестью. Я умыла лицо, и почувствовала глубокое сожаление, что мокрое у меня только лицо и руки. Они почему-то быстро высохли.
Потом мы много смеялись. До сих пор вспоминаю эти шутки. Но это не главное. Смех ушел, а ощущение, что ты коснулся чистейшей частоты и был свидетелем ее проявления на земле, тревожит, оно живет во мне. От него становится тепло. И я шепчу: «Спасибо, за тот вечер». Это спасибо огромно.
Увешанная веселыми фонариками большая машина, с такими огромными окнами, что кажется будто едешь в поезде, набита разнородным народом. Безотрывно смеясь и удивляя прохожих, ехали по центральным улицам в сторону Базаихи - место, где жители города купаются в проруби вечером 19 января. И я видела как это было.
Время близилось к полуночи. Минус 20, за окном воет пронизывающий ветер. Мы остановились прямо напротив проруби, возле которой толпились взбудораженные люди. Сначала мы наблюдали, как скукожившись от холода, прикрывая наготу полотенцами к своим теплым автомобилям бегут люди. Казалось совершенно нереальным сумасшествием раздеться в такую погоду, да еще и залезть в воду. Это наваждение растаяло, когда мы спустились к проруби.
Половина людей, стоявших у воды, была раздета. От их оголенных тел струился теплый белый пар, который тут же срывал и забирал с собой ветер. Люди по очереди опускались в воду, и было видно как сильно у них перехватывает дыхание, как привлекая силу воли, они по три раза с головой уходят под воду. Смотрела на это зрелище, сквозь щель между шапкой и шарфом, и меня била холодная дрожь. Я восхищалась каждым человеком, который при мне залез в прорубь. Было в этом морозном нырянии, что-то такое от чего дух захватывает и становится трудно дышать. Казалось, будто окунались люди одни, а вылезали из воды совсем другие. Какие-то светлые, одухотворенные, свободные и …счастливые.
Больше всего меня поразило одно ныряние. Ныряние смелого человека. Несколько секунд он стоял на корочке льда перед водой, и опустился туда одним махом, сразу и бескомпромиссно. Неспешно крестился и плавно опускался под воду. И каждый раз когда он оказывался под водной гладью, у меня перехватывало дыхание. А выйдя из проруби он не побежал в тепло, остался. Я смотрела, как искристые капельки воды стекают по его телу, как легко ему дышится, как он стоит на льду, не боясь мороза, а наоборот, наслаждаясь им. Он стоял такой светлый и чистый, как огонек церковной свечи. И глядя на него, мне захотелось тоже, на несколько секунд целиком уйти под воду, а потом смеяться от того, что каменеют ноги и кожа покрывается корочкой льда, по морозу бежать в тепло. Захотелось так сильно, как хочется очень редко, до боли в груди. Остановило только данное обещание не лезть в воду (чтоб его!). Поэтому я не стала торопливо снимать одежду, бросая ее прямо на снег, (хотя в какой-то миг неадекватное хотение перелилось через планку разумности и я скинула с себя шарф и шапку. Подумалось «я же обещала», после чего почувствовав укол совести, надела шапку назад). Я подошла к проруби, вода в ней зеркалила мое отражение, искрилась в рассеянном свете прожектора. Я по локоть опустила руки в воду. Она охватила кожу, но не обожгла морозом, только обдала какой-то чистейшей свежестью. Я умыла лицо, и почувствовала глубокое сожаление, что мокрое у меня только лицо и руки. Они почему-то быстро высохли.
Потом мы много смеялись. До сих пор вспоминаю эти шутки. Но это не главное. Смех ушел, а ощущение, что ты коснулся чистейшей частоты и был свидетелем ее проявления на земле, тревожит, оно живет во мне. От него становится тепло. И я шепчу: «Спасибо, за тот вечер». Это спасибо огромно.