Кокорин А. "В стране великого сказочника": текст со стр.146-161
30.11.80.
Плыву, как и три года назад, на белоснежном огромном пароме через Большой Бельт. Только тогда был теплый туманный октябрь, и я наслаждался, стоя на палубе, морем, нежным небом...
А сейчас? Завтра уже декабрь, зима. В корабельное окно вижу нависшие облака, набухшее, неспокойное море... вдали скалистый островок. Давно-давно, когда через Бельт плавали только парусники, этот остров в случае непогоды, наверно, служил пристанищем для моряков. В 1819 году 14-летний Андерсен с 13 далерами в кармане плыл на маленьком паруснике этой же дорогой в поисках счастья в Копенгагене.
Кьелд Хелтофт, добродушный, огромный толстяк, автор великолепной книги «X. К. Андерсен, как рисовальщик», интересный художник. Я познакомило с ним в 1977 году и теперь при встрече мне показалось, что на нем все те же шляпа-панама, черный свитер и черные вельветовые могучие штаны. И как тогда, он был обвешан увесистыми кожаными сумками.
Из Нюборга едем в Нордсков. За рулем жена Кьелда, Герда, тоже художник-график.
Нордсков - крохотная деревушка из крохотных домиков, один из которых, бывшая школа, принадлежит Хелтофтам. Тут они живут, работают, воспитывают своих дочек.
Внутри дома все устроено с большим вкусом. Тепло, уютно, а тишина располагает к сосредоточенности и творчеству.
Завтра 1 декабря. Датская зима с дождем, снегом, ветром... А здесь у Кьелда так спокойно, горят традиционные свечи, на столе красивые бутылки с вином, огромная поджаристая индейка и много еще всяких вкусных вещей. Аромат кофе.
Остров Фюн зовут «Зеленым островом», а сейчас, здесь в Нордскове, я попал как будто совсем в другую далекую страну, где голая каменистая земля, неприветливые, тоже голые острова, заброшенные кем-то в море, и ни одного человека вокруг. Думаю, что летом здесь все, конечно, добрее и зеленее.
А если пройти от Нордскова несколько на север, то попадешь в Корсхавн. Это самая северная точка Фюна, и жители прозвали ее «Конец света» или «Голова Фюна».
Было пронизывающе холодно, безлюдно... даже чайки не летали. Мне подумалось, что, может быть, действительно, дальше за этими суровыми островами ничего больше нет. Конец света.
Хелтофты везут меня на своей машине в Оденсе. Решили ехать не торопясь, чтобы я смог увидеть старые фюнские деревни и делать остановки там, где я попрошу. А альбом у меня всегда с собой. Едем. Ветлы. Куда ни глянешь, всюду они. Такой уж этот край. Вытянутые цепочкой на горизонте; обрамляющие шоссе; стоящие в одиночку; окружающие дома. Старые, окаменевшие, трагически исковерканные временем. Для художника клад.
Вот по такой же дороге сто пятьдесят лет тому назад, возможно, шел пешком X. К. Андерсен из Нюборга в свой родной Оденсе.
Все, кроме асфальтового шоссе, осталось не тронутым цивилизацией.
За рулем опять Герда. Кьелд машину не водит, так как тогда нельзя выпить, а выпить хочется довольно часто и подчас совершенно неожиданно.
Останавливаемся в деревнях, сохранивших аромат и достоверность середины XIX века, времени Андерсена. Есть тут и холмы, чем-то напоминающие горы.
Кертеминне - портовый, рыбацкий городок. Центр этого северного края Фюн. Выход в море, следовательно, соответствующая волнующая меня картина с кораблями, траулерами, сейнерами, баркасами, маяками, острым соленым запахом.
Дания - действительно морская страна. Она набита до отказа всем, что только может плавать.
И в этом Кертеминне я чуть не уронил слезу, когда увидел рыбацкие корабли, стоящие прямо на тротуарах. Было впечатление, что они вышли прогуляться.
3 декабря 1980 года в Оденсе открылась выставка моих работ. Это были иллюстрации к сказкам Андерсена и цикл композиционных листов о жизни сказочника по мотивам его автобиографической повести «Сказка моей жизни».
Трудно было осознать, что мои произведения висят в мемориальном музее X. К. Андерсена вплотную к крохотному домику, где он родился.
Снова в Дании. 1985 г. Сентябрь
7.IХ.85
В который раз уже пересекаю всю Польшу с востока на запад. Опять осень, опять торчат зады крестьянок на разноцветных квадратах огородов и картофельных полосах.
Маленькие красные трактора; лошади, запряженные в длинные телеги с колесами на толстых резиновых шинах; очень много коров, разбросанных по всему бесконечному польскому крестьянскому ландшафту.
8.IХ.85
В Варнемюнде прибыли ночью. Дождь, ветер, тяжелые тучи, на море шторм.
Паромы не ходят уже три дня. Все пути забиты железнодорожными вагонами, грузовиками, легковыми машинами.
Вот это номер!
К нашему счастью, к утру погода стала налаживаться и появилась надежда.
В 12 часов показалось ненадолго солнце.
Узнав, что раньше четырех часов наш вагон не отправят, я пошел в давно знакомый мне городок Варнемюнде.
Тут же прямо у вокзала попадаешь в романтическую рыбацкую гавань «Альтерштром» и как заколдованный идешь вдоль нее.
Какая это прелесть!
Под корявыми вековыми деревьями выстроились в ряд маленькие, разноцветные, фигурные, на голландский манер, домики рыбаков, а вся гавань набита яркими сейнерами и баркасами. Мачты, мачты, снасти, свисающие рыжие сети...
Кончается гавань старинным маяком. За ним шумное, нахмурившееся, почерневшее море с белыми гребнями высоких волн.
В 7 часов мы прибыли на датскую землю и покатили из Гедзера в Копенгаген.
В окне проносятся зеландские пейзажи и замелькали очень знакомые пивные рекламы Карлсберга и Туборга. Сразу вспомнился приятный освежающий напиток.
Эти пивные магнаты, действовавшие вначале врозь, конкурировавшие и мечтавшие погубить один другого, в конце концов пришли к выводу, что разумнее всего объединиться.
Величие королей и королев бледнеет перед могуществом и необозримым капиталом Карлсберга и Туборга. Недаром на их пивных этикетках и рекламах красуются королевские короны.
Ну вот, опять я в Копенгагене. Опять на перроне стоит симпатичная упитанная фигура встречающего меня Виктора Брокдорфа.
Едем на машине по знакомым улицам центра столицы. Огни реклам, фонарей, витрин магазинов... И наконец, Шарлоттенлунд. Фэмвейен, 2. В дверях встречает Алис. В доме Брокдорфов ничего не изменилось. И «моя» комната такая же, как и пять лет назад. Ощущение, что я просто с утра ушел рисовать и вот вернулся усталый домой.
Шарлоттенлунд - это пригород Копенгагена, и чтобы попасть в центр столицы, мне приходилось ежедневно совершать поездки на автобусах и поезде.
Так как я не Карлсберг и не Туборг, то наличие моих карманов можно было легко определить без электронных аппаратов. Поэтому стоимость проезда в городском транспорте Дании и система оплаты привели меня в некоторое замешательство и в конце концов нанесли моему бюджету сокрушающий удар.
То ли дело у нас в Москве. Опустил 5 копеек и можешь, при желании, целый день кататься в вагоне метро, для разнообразия переходя с одной линии на другую. Или за 5 копеек проехать в автобусе, троллейбусе, трамвае по всему маршруту от начала до конца. Все очень просто и, как я теперь понял, очень, очень дешево.
Там же! Я уехал из Копенгагена домой, так и не разобравшись толком в таинственной системе оплаты проезда, и все дни, проведенные в веселом Копенгагене, находился в страхе быть оштрафованным неумолимым контролером.
Каждый новичок, прибывший в столицу Дании, обзаводится изящной схемой-картой, где все выглядит красочно и на первый взгляд просто и наглядно. Но чем больше вглядываешься в нее и стараешься в ней разобраться, тем запутанней и загадочней она становится. На схеме город и пригороды разделены на восемь зон; каждая зона имеет свой номер и выкрашена в свой цвет; каждая зона в свою очередь расчленена на участки также со своими номерами (их 99). Отмечены все вокзалы и их названия; указано, сколько раз надо пробивать билет для нужного тебе маршрута... Если едешь из голубой зоны в красную, выбивай два раза, из палевой в оранжевую-три раза, а из желтой в зеленую хватит и одного...
А каждый щелчок по билету это тебе не 5 копеек.
Едешь и все время озабочен тем, как бы не заехать в не положенную тебе сиреневую зону и не нарваться на штраф. Чтобы с улицы Фэмвейен (это где я живу) попасть в центр Копенгагена, нужно сесть на автобус № 165, выбить на билете два очка, доехать до вокзала Шарлоттенлунд, сесть в вагон городского поезда и ехать. Для курящих существуют специальные отделения, но в них из-за табачного дыма ничего кругом не видно и можно прозевать свою станцию. Вы едете. Через некоторое время обязательно появится контролер в угрожающей черной форме с золотыми пуговицами. Ему нужно предъявить свой билет, на котором та машинка в автобусе отпечатала: где ты сел, в каком году, каком месяце, какого числа, во сколько часов и минут, а также сколько очков ты выбил... но я совсем отвлекся. Эта проблема городского транспорта не дает мне ни о чем другом думать. О чем же я хотел рассказать?.. Да... о Клампенборге. Клампенборг это совсем недалеко от Шарлоттенлунда. Автобус № 110 (всего один пробой в билете). Там растет, вернее, стоит дуб. Он так стар, так много пережил, так много видел хорошего и плохого и знает всю историю Копенгагена, так как родился в XII веке и, следовательно, является ровесником датской столицы. В окружности он достиг 9 метров 70 сантиметров, внутри почти пуст, но крона еще внушительна.
Глядя на этот окаменевший памятник, я невольно вспомнил чудесную сказку Андерсена «Огниво». Вот именно в таком загадочном дубе и могли происходить те невероятные события, описываемые в этой сказке.
Андерсен бывал в этих местах, и, может быть, тут и родилась идея «Огнива».
Тут же в Клампенборге Виктор Брокдорф усадил Алис, меня и сам сел в старинный экипаж с медными фонарями, откидными ступеньками и чуть ли не с королевскими гербами на дверцах.
Началась очаровательная, почти сентиментальная прогулка по парковому заповеднику.
Зацокали копыта, заржали лошадки, помахивая хвостами, зашуршали колеса по гравию, и мы въехали в вековой парк, где когда-то устраивались роскошные королевские охоты.
Передо мной огромная спина возницы в форменной фуражке, зады лошадей с мотающимися хвостами и пробегающие справа и слева могучие дубы и буки.
Возникли очень далекие детские и юношеские воспоминания, когда лошадки были еще в быту. Вспомнились веселые поездки куда-то в экипажах, на линейках, извозчиках... особенно отчетливо остались в памяти зимние картинки: морозный солнечный день, закутавшись в тулуп, лежишь в розвальнях на сене, а перед тобой вот так же мотается зад лошадки. Рукой можно дотянуться до убегающего снега, и тебе так хорошо и хочется быть добрым и всех любить.
Плыву, как и три года назад, на белоснежном огромном пароме через Большой Бельт. Только тогда был теплый туманный октябрь, и я наслаждался, стоя на палубе, морем, нежным небом...
А сейчас? Завтра уже декабрь, зима. В корабельное окно вижу нависшие облака, набухшее, неспокойное море... вдали скалистый островок. Давно-давно, когда через Бельт плавали только парусники, этот остров в случае непогоды, наверно, служил пристанищем для моряков. В 1819 году 14-летний Андерсен с 13 далерами в кармане плыл на маленьком паруснике этой же дорогой в поисках счастья в Копенгагене.
Кьелд Хелтофт, добродушный, огромный толстяк, автор великолепной книги «X. К. Андерсен, как рисовальщик», интересный художник. Я познакомило с ним в 1977 году и теперь при встрече мне показалось, что на нем все те же шляпа-панама, черный свитер и черные вельветовые могучие штаны. И как тогда, он был обвешан увесистыми кожаными сумками.
Из Нюборга едем в Нордсков. За рулем жена Кьелда, Герда, тоже художник-график.
Нордсков - крохотная деревушка из крохотных домиков, один из которых, бывшая школа, принадлежит Хелтофтам. Тут они живут, работают, воспитывают своих дочек.
Внутри дома все устроено с большим вкусом. Тепло, уютно, а тишина располагает к сосредоточенности и творчеству.
Завтра 1 декабря. Датская зима с дождем, снегом, ветром... А здесь у Кьелда так спокойно, горят традиционные свечи, на столе красивые бутылки с вином, огромная поджаристая индейка и много еще всяких вкусных вещей. Аромат кофе.
Остров Фюн зовут «Зеленым островом», а сейчас, здесь в Нордскове, я попал как будто совсем в другую далекую страну, где голая каменистая земля, неприветливые, тоже голые острова, заброшенные кем-то в море, и ни одного человека вокруг. Думаю, что летом здесь все, конечно, добрее и зеленее.
А если пройти от Нордскова несколько на север, то попадешь в Корсхавн. Это самая северная точка Фюна, и жители прозвали ее «Конец света» или «Голова Фюна».
Было пронизывающе холодно, безлюдно... даже чайки не летали. Мне подумалось, что, может быть, действительно, дальше за этими суровыми островами ничего больше нет. Конец света.
Хелтофты везут меня на своей машине в Оденсе. Решили ехать не торопясь, чтобы я смог увидеть старые фюнские деревни и делать остановки там, где я попрошу. А альбом у меня всегда с собой. Едем. Ветлы. Куда ни глянешь, всюду они. Такой уж этот край. Вытянутые цепочкой на горизонте; обрамляющие шоссе; стоящие в одиночку; окружающие дома. Старые, окаменевшие, трагически исковерканные временем. Для художника клад.
Вот по такой же дороге сто пятьдесят лет тому назад, возможно, шел пешком X. К. Андерсен из Нюборга в свой родной Оденсе.
Все, кроме асфальтового шоссе, осталось не тронутым цивилизацией.
За рулем опять Герда. Кьелд машину не водит, так как тогда нельзя выпить, а выпить хочется довольно часто и подчас совершенно неожиданно.
Останавливаемся в деревнях, сохранивших аромат и достоверность середины XIX века, времени Андерсена. Есть тут и холмы, чем-то напоминающие горы.
Кертеминне - портовый, рыбацкий городок. Центр этого северного края Фюн. Выход в море, следовательно, соответствующая волнующая меня картина с кораблями, траулерами, сейнерами, баркасами, маяками, острым соленым запахом.
Дания - действительно морская страна. Она набита до отказа всем, что только может плавать.
И в этом Кертеминне я чуть не уронил слезу, когда увидел рыбацкие корабли, стоящие прямо на тротуарах. Было впечатление, что они вышли прогуляться.
3 декабря 1980 года в Оденсе открылась выставка моих работ. Это были иллюстрации к сказкам Андерсена и цикл композиционных листов о жизни сказочника по мотивам его автобиографической повести «Сказка моей жизни».
Трудно было осознать, что мои произведения висят в мемориальном музее X. К. Андерсена вплотную к крохотному домику, где он родился.
Снова в Дании. 1985 г. Сентябрь
7.IХ.85
В который раз уже пересекаю всю Польшу с востока на запад. Опять осень, опять торчат зады крестьянок на разноцветных квадратах огородов и картофельных полосах.
Маленькие красные трактора; лошади, запряженные в длинные телеги с колесами на толстых резиновых шинах; очень много коров, разбросанных по всему бесконечному польскому крестьянскому ландшафту.
8.IХ.85
В Варнемюнде прибыли ночью. Дождь, ветер, тяжелые тучи, на море шторм.
Паромы не ходят уже три дня. Все пути забиты железнодорожными вагонами, грузовиками, легковыми машинами.
Вот это номер!
К нашему счастью, к утру погода стала налаживаться и появилась надежда.
В 12 часов показалось ненадолго солнце.
Узнав, что раньше четырех часов наш вагон не отправят, я пошел в давно знакомый мне городок Варнемюнде.
Тут же прямо у вокзала попадаешь в романтическую рыбацкую гавань «Альтерштром» и как заколдованный идешь вдоль нее.
Какая это прелесть!
Под корявыми вековыми деревьями выстроились в ряд маленькие, разноцветные, фигурные, на голландский манер, домики рыбаков, а вся гавань набита яркими сейнерами и баркасами. Мачты, мачты, снасти, свисающие рыжие сети...
Кончается гавань старинным маяком. За ним шумное, нахмурившееся, почерневшее море с белыми гребнями высоких волн.
В 7 часов мы прибыли на датскую землю и покатили из Гедзера в Копенгаген.
В окне проносятся зеландские пейзажи и замелькали очень знакомые пивные рекламы Карлсберга и Туборга. Сразу вспомнился приятный освежающий напиток.
Эти пивные магнаты, действовавшие вначале врозь, конкурировавшие и мечтавшие погубить один другого, в конце концов пришли к выводу, что разумнее всего объединиться.
Величие королей и королев бледнеет перед могуществом и необозримым капиталом Карлсберга и Туборга. Недаром на их пивных этикетках и рекламах красуются королевские короны.
Ну вот, опять я в Копенгагене. Опять на перроне стоит симпатичная упитанная фигура встречающего меня Виктора Брокдорфа.
Едем на машине по знакомым улицам центра столицы. Огни реклам, фонарей, витрин магазинов... И наконец, Шарлоттенлунд. Фэмвейен, 2. В дверях встречает Алис. В доме Брокдорфов ничего не изменилось. И «моя» комната такая же, как и пять лет назад. Ощущение, что я просто с утра ушел рисовать и вот вернулся усталый домой.
Шарлоттенлунд - это пригород Копенгагена, и чтобы попасть в центр столицы, мне приходилось ежедневно совершать поездки на автобусах и поезде.
Так как я не Карлсберг и не Туборг, то наличие моих карманов можно было легко определить без электронных аппаратов. Поэтому стоимость проезда в городском транспорте Дании и система оплаты привели меня в некоторое замешательство и в конце концов нанесли моему бюджету сокрушающий удар.
То ли дело у нас в Москве. Опустил 5 копеек и можешь, при желании, целый день кататься в вагоне метро, для разнообразия переходя с одной линии на другую. Или за 5 копеек проехать в автобусе, троллейбусе, трамвае по всему маршруту от начала до конца. Все очень просто и, как я теперь понял, очень, очень дешево.
Там же! Я уехал из Копенгагена домой, так и не разобравшись толком в таинственной системе оплаты проезда, и все дни, проведенные в веселом Копенгагене, находился в страхе быть оштрафованным неумолимым контролером.
Каждый новичок, прибывший в столицу Дании, обзаводится изящной схемой-картой, где все выглядит красочно и на первый взгляд просто и наглядно. Но чем больше вглядываешься в нее и стараешься в ней разобраться, тем запутанней и загадочней она становится. На схеме город и пригороды разделены на восемь зон; каждая зона имеет свой номер и выкрашена в свой цвет; каждая зона в свою очередь расчленена на участки также со своими номерами (их 99). Отмечены все вокзалы и их названия; указано, сколько раз надо пробивать билет для нужного тебе маршрута... Если едешь из голубой зоны в красную, выбивай два раза, из палевой в оранжевую-три раза, а из желтой в зеленую хватит и одного...
А каждый щелчок по билету это тебе не 5 копеек.
Едешь и все время озабочен тем, как бы не заехать в не положенную тебе сиреневую зону и не нарваться на штраф. Чтобы с улицы Фэмвейен (это где я живу) попасть в центр Копенгагена, нужно сесть на автобус № 165, выбить на билете два очка, доехать до вокзала Шарлоттенлунд, сесть в вагон городского поезда и ехать. Для курящих существуют специальные отделения, но в них из-за табачного дыма ничего кругом не видно и можно прозевать свою станцию. Вы едете. Через некоторое время обязательно появится контролер в угрожающей черной форме с золотыми пуговицами. Ему нужно предъявить свой билет, на котором та машинка в автобусе отпечатала: где ты сел, в каком году, каком месяце, какого числа, во сколько часов и минут, а также сколько очков ты выбил... но я совсем отвлекся. Эта проблема городского транспорта не дает мне ни о чем другом думать. О чем же я хотел рассказать?.. Да... о Клампенборге. Клампенборг это совсем недалеко от Шарлоттенлунда. Автобус № 110 (всего один пробой в билете). Там растет, вернее, стоит дуб. Он так стар, так много пережил, так много видел хорошего и плохого и знает всю историю Копенгагена, так как родился в XII веке и, следовательно, является ровесником датской столицы. В окружности он достиг 9 метров 70 сантиметров, внутри почти пуст, но крона еще внушительна.
Глядя на этот окаменевший памятник, я невольно вспомнил чудесную сказку Андерсена «Огниво». Вот именно в таком загадочном дубе и могли происходить те невероятные события, описываемые в этой сказке.
Андерсен бывал в этих местах, и, может быть, тут и родилась идея «Огнива».
Тут же в Клампенборге Виктор Брокдорф усадил Алис, меня и сам сел в старинный экипаж с медными фонарями, откидными ступеньками и чуть ли не с королевскими гербами на дверцах.
Началась очаровательная, почти сентиментальная прогулка по парковому заповеднику.
Зацокали копыта, заржали лошадки, помахивая хвостами, зашуршали колеса по гравию, и мы въехали в вековой парк, где когда-то устраивались роскошные королевские охоты.
Передо мной огромная спина возницы в форменной фуражке, зады лошадей с мотающимися хвостами и пробегающие справа и слева могучие дубы и буки.
Возникли очень далекие детские и юношеские воспоминания, когда лошадки были еще в быту. Вспомнились веселые поездки куда-то в экипажах, на линейках, извозчиках... особенно отчетливо остались в памяти зимние картинки: морозный солнечный день, закутавшись в тулуп, лежишь в розвальнях на сене, а перед тобой вот так же мотается зад лошадки. Рукой можно дотянуться до убегающего снега, и тебе так хорошо и хочется быть добрым и всех любить.