Ганкина Э.З. Книга о природе. ...Чарушин
Э. Ганкина приводит здесь в том числе описание впечатлений М. Митурича об иллюстрациях Н. Чарушина
Такого рода духовная преемственность еще непосредственнее отразилась в книжках-картинках Никиты Чарушина („Птицы", 1969), где он по-своему возвращается к ранним опытам отца, чьи тексты и иллюстрации к книгам о животных продолжают издаваться (Е. И. Чарушин, отец Н. Е. Чарушина, умер в 1965 году).
Снова это неброский, иногда почти монохромный рисунок цветными мелками или акварелью в строгих пространственных отношениях с белым фоном и небольшим текстом или подписью. Нет ни околичностей, ни излишних подробностей, хотя штрих, линия, пятно точно передают характер оперения птиц или сложное строение доисторических зверей. Крупными „портретами" птиц и животных художник приковывает внимание ребенка к естественной сути зверя, но подводит к ее восприятию через некий эстетический порог: удивление красотой, любование животным здесь всегда должно предшествовать узнаванию его биологических особенностей. Чрезвычайно интересно теперь, что в 1973 году Май Митурич, вспоминая свое первое впечатление от одной из ранних книжек Никиты Чарушина, увиденной на прилавке, рассказывал, как поначалу принял ее за работу его отца: „В том, что это Чарушин, сомнения не было, но в рисунках с детства знакомого мастера появилось нечто новое... Рисунки были вроде бы ярче, сочнее прежних, как-то иначе ложились на бумагу. И в то же время утратили что-то - может быть, ту безусловность, завершенность, к которой мы привыкли. Будто бы помолодел Чарушин, и появились поиски, которыми тогда были увлечены мы, более молодые, еще не вполне устоявшиеся художники" (М. Митурич. Развивая традиции // Детская литература. - 1973. - №12. - С. 71). Митурич верно почувствовал суть увиденного. Никита Чарушин и в самом деле мучительно искал собственный путь. Было нелегко не только потому, что как художник он воспитывался больше отцом, чем академической школой. Многое диктовали сами обстоятельства: нужно было, например, заканчивать серии рисунков, начатых Евгением Ивановичем для книг, уже находившихся в портфелях издательств и этим, в какой-то мере, привязывать себя к манере отца. Но многое из того, что потом стало уже по-своему осознанным отношением к природе и к детской книге, добывалось в долгих размышлениях о сегодняшних задачах творчества. Никита Чарушин кончил живописный факультет института имени И.Е.Репина и мог бы, наверное, с успехом стать живописцем. Конечно, домашняя среда с ранней привычкой к животным, к лесу, к охоте сказалась бы и тут: недаром с самого начала пейзаж привлекал молодого живописца больше, чем сюжетная композиция. И все-таки он выбрал совсем иное. Он хорошо знал, и по примеру отца, и по опыту Конашевича, с которым многие годы была дружна вся семья Чарушиных, что занятия детской книгой - вовсе не самый легкий способ жизни в искусстве. Но он успел уже ощутить прелесть этих занятий, и прежде всего - универсализм требований, который делает из иллюстратора - истинного художника детской книги по призванию в том понимании и в том значении, что он еще мальчиком усвоил от отца и его друзей. Наконец, молодому Чарушину посчастливилось года за два до смерти Владимира Васильевича Лебедева сделать несколько книжных работ под руководством этого замечательного мастера. Может быть, как и прежде, когда с Лебедевым столкнулся молодой Евгений^Нарушин, постепенно обнаруживались качества, которые могли стать почвой для своеобразия. Оно сложилось к концу 60-х- началу 70-х годов. Никита Чарушин был тогда уже сыном своего времени, и его поэтическое видение природного мира оказывалось в известной мере более целостным, хотя и более беспокойным, чем отцовское. После первых книжек-картинок с круп» ными выразительными, но несколько отвлеченными изображениями своих „героев"-зверей и птиц, художник мало-помалу начинает отдавать предпочтение лирическим картинам природы, в которой те же звери и птицы живут, а потому еще органичнее и естественнее выявляют себя и свою суть.
Эта направленность от частного к целому потребовала от Чарушина решения многих, в том числе и технических, проблем. Так же как у Митурича и Устинова, возникали новые живописные и пространственные задачи, в частности, нужны были убедительные приемы разработки пространства, которые бы включали в себя активность белого фона, только не в контрасте с черным или цветным акварельным пятном, а в мягких сочетаниях с пастельной штриховкой. Иллюстрации к „Путешествию к Пеликанам", начатые в 1969 году, были уже ясным симптомом избранного направления поисков.
(из книги: Ганкина Э.З. Художник в современной детской книге. - М., 1977. - С. 68-71.)
Такого рода духовная преемственность еще непосредственнее отразилась в книжках-картинках Никиты Чарушина („Птицы", 1969), где он по-своему возвращается к ранним опытам отца, чьи тексты и иллюстрации к книгам о животных продолжают издаваться (Е. И. Чарушин, отец Н. Е. Чарушина, умер в 1965 году).
Снова это неброский, иногда почти монохромный рисунок цветными мелками или акварелью в строгих пространственных отношениях с белым фоном и небольшим текстом или подписью. Нет ни околичностей, ни излишних подробностей, хотя штрих, линия, пятно точно передают характер оперения птиц или сложное строение доисторических зверей. Крупными „портретами" птиц и животных художник приковывает внимание ребенка к естественной сути зверя, но подводит к ее восприятию через некий эстетический порог: удивление красотой, любование животным здесь всегда должно предшествовать узнаванию его биологических особенностей. Чрезвычайно интересно теперь, что в 1973 году Май Митурич, вспоминая свое первое впечатление от одной из ранних книжек Никиты Чарушина, увиденной на прилавке, рассказывал, как поначалу принял ее за работу его отца: „В том, что это Чарушин, сомнения не было, но в рисунках с детства знакомого мастера появилось нечто новое... Рисунки были вроде бы ярче, сочнее прежних, как-то иначе ложились на бумагу. И в то же время утратили что-то - может быть, ту безусловность, завершенность, к которой мы привыкли. Будто бы помолодел Чарушин, и появились поиски, которыми тогда были увлечены мы, более молодые, еще не вполне устоявшиеся художники" (М. Митурич. Развивая традиции // Детская литература. - 1973. - №12. - С. 71). Митурич верно почувствовал суть увиденного. Никита Чарушин и в самом деле мучительно искал собственный путь. Было нелегко не только потому, что как художник он воспитывался больше отцом, чем академической школой. Многое диктовали сами обстоятельства: нужно было, например, заканчивать серии рисунков, начатых Евгением Ивановичем для книг, уже находившихся в портфелях издательств и этим, в какой-то мере, привязывать себя к манере отца. Но многое из того, что потом стало уже по-своему осознанным отношением к природе и к детской книге, добывалось в долгих размышлениях о сегодняшних задачах творчества. Никита Чарушин кончил живописный факультет института имени И.Е.Репина и мог бы, наверное, с успехом стать живописцем. Конечно, домашняя среда с ранней привычкой к животным, к лесу, к охоте сказалась бы и тут: недаром с самого начала пейзаж привлекал молодого живописца больше, чем сюжетная композиция. И все-таки он выбрал совсем иное. Он хорошо знал, и по примеру отца, и по опыту Конашевича, с которым многие годы была дружна вся семья Чарушиных, что занятия детской книгой - вовсе не самый легкий способ жизни в искусстве. Но он успел уже ощутить прелесть этих занятий, и прежде всего - универсализм требований, который делает из иллюстратора - истинного художника детской книги по призванию в том понимании и в том значении, что он еще мальчиком усвоил от отца и его друзей. Наконец, молодому Чарушину посчастливилось года за два до смерти Владимира Васильевича Лебедева сделать несколько книжных работ под руководством этого замечательного мастера. Может быть, как и прежде, когда с Лебедевым столкнулся молодой Евгений^Нарушин, постепенно обнаруживались качества, которые могли стать почвой для своеобразия. Оно сложилось к концу 60-х- началу 70-х годов. Никита Чарушин был тогда уже сыном своего времени, и его поэтическое видение природного мира оказывалось в известной мере более целостным, хотя и более беспокойным, чем отцовское. После первых книжек-картинок с круп» ными выразительными, но несколько отвлеченными изображениями своих „героев"-зверей и птиц, художник мало-помалу начинает отдавать предпочтение лирическим картинам природы, в которой те же звери и птицы живут, а потому еще органичнее и естественнее выявляют себя и свою суть.
Эта направленность от частного к целому потребовала от Чарушина решения многих, в том числе и технических, проблем. Так же как у Митурича и Устинова, возникали новые живописные и пространственные задачи, в частности, нужны были убедительные приемы разработки пространства, которые бы включали в себя активность белого фона, только не в контрасте с черным или цветным акварельным пятном, а в мягких сочетаниях с пастельной штриховкой. Иллюстрации к „Путешествию к Пеликанам", начатые в 1969 году, были уже ясным симптомом избранного направления поисков.
(из книги: Ганкина Э.З. Художник в современной детской книге. - М., 1977. - С. 68-71.)