книга тегов
Мне сказали слово - я расплёл его в строку
Голос был привязан к телефонному звонку
Странные оркестры бродят в голове моей...
Сплин.
*
Книга тегов пишется спонтанно. Узор улиц, в узоре руки - или даже иначе, холод улицы в холоде руки, или как-то совсем по-другому - голос в зрачке фонаря. Так обретает прозрачность другого, свет и форму - медленное пробуждение внутри - чувства, смутного, но узнаваемого. Тихого, но отчётливого. Я всё глубже забываю слова, провода мои - от сердца к руке - истончаются, теряют проводимость. Но что-то я ещё могу сказать. Ибо мне прошептали - слово, и я расплёл его невесомый голос, в медленных прекрасных буквах. Итак - улицы августа - звучат всё более холодно, прохожие сверху, с высоты полёта пустого зрения - вращающиеся зубчатые колёса огромной шкатулки Минотавра. Читатель знаков и - предвестник знаков во мне, их проводник и генезис одновременно - делает удары сердца то отчётливее, то слабее. Книга тегов на кончике языка, книга тегов в ударах за стеной. В пьяных криках, в пустых конвертах заболоченных писем души. В бессмысленных и бесконечных ночных телефонных звонках, в их отчётливой фантомной боли, в их безнадёжной сердечной боли. Мои губы угасают, мои плечи угасают, маяки прозрачных чисел, тёмных струн календаря. Небытие за порогом, небытие внутри - огромной перевёрнутой горой. Я отбрасываю маски от лица. Маски падают и разбиваются на очень тонкие осколки серебряного льда.
*
Голос был привязан к телефонному звонку
Странные оркестры бродят в голове моей...
Сплин.
*
Книга тегов пишется спонтанно. Узор улиц, в узоре руки - или даже иначе, холод улицы в холоде руки, или как-то совсем по-другому - голос в зрачке фонаря. Так обретает прозрачность другого, свет и форму - медленное пробуждение внутри - чувства, смутного, но узнаваемого. Тихого, но отчётливого. Я всё глубже забываю слова, провода мои - от сердца к руке - истончаются, теряют проводимость. Но что-то я ещё могу сказать. Ибо мне прошептали - слово, и я расплёл его невесомый голос, в медленных прекрасных буквах. Итак - улицы августа - звучат всё более холодно, прохожие сверху, с высоты полёта пустого зрения - вращающиеся зубчатые колёса огромной шкатулки Минотавра. Читатель знаков и - предвестник знаков во мне, их проводник и генезис одновременно - делает удары сердца то отчётливее, то слабее. Книга тегов на кончике языка, книга тегов в ударах за стеной. В пьяных криках, в пустых конвертах заболоченных писем души. В бессмысленных и бесконечных ночных телефонных звонках, в их отчётливой фантомной боли, в их безнадёжной сердечной боли. Мои губы угасают, мои плечи угасают, маяки прозрачных чисел, тёмных струн календаря. Небытие за порогом, небытие внутри - огромной перевёрнутой горой. Я отбрасываю маски от лица. Маски падают и разбиваются на очень тонкие осколки серебряного льда.
*