Всё не так, ребята.
_ Работаю нынче над авторским переводом "так,вещички" одной (как Булг. однажды Габр-чу). И в очередной раз убеждаюсь, что перевод -работа очень сложная и тонкая. Конечно, тут мне легче тем, что исходный текст мой: подписываю, переписываю. Китайский вариант будет в некотором смысле отличаться от русского, но идейная канва останется неизменной.
_ И вот, за работой вспомнил интересное заблуждение, имеющее место быть в русском переводе кит. классического стихотворения. Если в Китае таки есть люди, которые знают, что под "постелью" подразумевал автор, то для переводчика, не говоря уже орусскоязычном читателе, это, я думаю, не известно.
Так вот, известное каждому китайцу классическое стихотворение Ли Бая "Думы тихой ночью": также известно всем нам, кто когда-либо интересовался кит. поэзией. Эта версия стихотворения написана советским поэтом Гитовичем с подстрочников китаиста В.Петрова.
У самой моей постели легла от луны дорожка
А может быть это иней я сам хорошо не знаю
Я голову поднимаю гляжу на луну в окошко
Я голову опускаю и родину вспоминаю
Что говорить о переводчиках, если даже и большинство кит. читателей не знает, что за "постель" имел в виду Ли Бай. Но явно не то, что мы все думаем. Дело в том, что под иероглифом(словом) "чуан", переведённого на русский как "постель", "кровать", Ли Бай подразумевал 井床 jǐngchuáng оголовок (ограждение) колодца.
_ Отсюда и произошло непонимание, которое, впрочем, создало замечательную современную версию стихотворения.
_ К слову сказать, в эпоху Тан, когда жил Ли Бай, еще не было кроватей , чуан, в современном нашем понимании. Тем более не было окон, через которые бы проходил лунный свет. Вернее, окна были, но заклеенные рисовой бумагой. Свет луны, конечно же, рисовая бумага не могла пропускать. Поэт, следовательно, сидел (стоял) у опалубка колодца, или у заборчика, огораживающего колодец. Это уже не так важно. Подобное, мне кажется, у К.Г. Паустовского хорошо описано.
_ Интересно, если бы Петров, а за ним и Гитович, знали, что "чуан" это "цзинчуан", ограждение (опалубка) колодца, какую бы версию стихотворения увидел читатель на русском языке?
_ И вот, за работой вспомнил интересное заблуждение, имеющее место быть в русском переводе кит. классического стихотворения. Если в Китае таки есть люди, которые знают, что под "постелью" подразумевал автор, то для переводчика, не говоря уже орусскоязычном читателе, это, я думаю, не известно.
Так вот, известное каждому китайцу классическое стихотворение Ли Бая "Думы тихой ночью": также известно всем нам, кто когда-либо интересовался кит. поэзией. Эта версия стихотворения написана советским поэтом Гитовичем с подстрочников китаиста В.Петрова.
У самой моей постели легла от луны дорожка
А может быть это иней я сам хорошо не знаю
Я голову поднимаю гляжу на луну в окошко
Я голову опускаю и родину вспоминаю
Что говорить о переводчиках, если даже и большинство кит. читателей не знает, что за "постель" имел в виду Ли Бай. Но явно не то, что мы все думаем. Дело в том, что под иероглифом(словом) "чуан", переведённого на русский как "постель", "кровать", Ли Бай подразумевал 井床 jǐngchuáng оголовок (ограждение) колодца.
_ Отсюда и произошло непонимание, которое, впрочем, создало замечательную современную версию стихотворения.
_ К слову сказать, в эпоху Тан, когда жил Ли Бай, еще не было кроватей , чуан, в современном нашем понимании. Тем более не было окон, через которые бы проходил лунный свет. Вернее, окна были, но заклеенные рисовой бумагой. Свет луны, конечно же, рисовая бумага не могла пропускать. Поэт, следовательно, сидел (стоял) у опалубка колодца, или у заборчика, огораживающего колодец. Это уже не так важно. Подобное, мне кажется, у К.Г. Паустовского хорошо описано.
_ Интересно, если бы Петров, а за ним и Гитович, знали, что "чуан" это "цзинчуан", ограждение (опалубка) колодца, какую бы версию стихотворения увидел читатель на русском языке?