Китайцы. Хайсяо
Текущая музыка: эта.
Вчера звонил Хайсяо.
Мы познакомились с ним еще до моего Исхода в Китай, то есть вечность назад. Это случилось давно, в прошлом веке, едва только в той моей жизни появился Интернет. Хайсяо тогда жил в Урумчи и носился с какими-то заморскими экологами по степям и пустыням Синьцзяна. Шерпа такой, ну. Незадолго до этого он уволился из НОАК, где вполне себе беззаботно офицерствовал, мотаясь по гарнизонам Сычуани, Шаньдуна и Тибета. Уволился по собственному желанию и, как утверждал, в здравом уме. Насчет последнего я до поры очень сильно сомневался - потому как я ведь умный мальчик, даже во Владивостоке соображал, что такое офицерская карьера для китайца. Для пацана из нищей, как колония церковных мышей, семьи в пригороде Чэнду.
"В армии нечем дышать" - жаловался он в бумажном письме, присланном мне уже в Пекин. К тому времени он снова жил в Чэнду, искал хоть какую-то работу, время от времени мотаясь за счастьем в Шанхай, откуда возвращался в свою перчёно-туманную Сычуань с новым рубцом отчаяния на большом сердце упрямого телёнка. Он звонил мне каждый вечер и своими повествованиями об очередном украденном велосипеде, потерянном мобильнике, умирающей мечте или посещении врачей-инквизиторов мешал мне стирать, читать и иметь прочую личную жизнь.
Библиотекарь (!) по образованию, кадровый офицер в отставке, он грезил учёбой в австралийском университете и степенью по экологии. Прекрасно понимая, что выходцу из Народно-освободительной армии Китая можно только посматривать - печально и мельком - в сторону австралийского посольства.
Русский фольклор (даже не русский... всякая дурь типа: "Ври им напропалую, главное - держи пальцы крестом, тогда вранье не считается" - перед бесплодным походом в чунцинский филиал Британского совета, или "Если изнасилование неизбежно, то попробуй хотя бы удовольствие от этого получить" - перед визитом к китайскому эскулапу за полечить простатит) падал на густо сдобренную навозом ядрёной сычуаньской действительности почву и прорастал на том конце телефонного провода взрывами восторга или великоханьской ярости.
При этом он неделями выбивался из сил в каких-то экспедициях и симпозиумах, спасая то золотистых макак, то уссурийских тигров, то тибетских антилоп, помогая заезжим защитникам природы от Гринписов и WWF пожинать все положенные белым рыцарям лавры. Выкладывался Хайсяо безвозмездно, то есть даром. Ни за клок шерсти от той золотистой макаки. В Чэнду жил он в таком... в такой... нет, вы не хотите этого знать. Я видел, и человечеству этого достаточно.
Я всё это время нёс ему какую-то дежурную чухню вроде "Верь в свою звезду". Ну что ещё может сказать обласканный этой сюр-страной лаовай китайчонку на грани выживания?
А ещё мы с ним квасили 56-градусную гаоляновку в самых грязных харчевнях Пекина и Чэнду, прилюдно - как два педика - разсирались из-за какого-то пустяка в пекинских хутунах, орали от восторга в 6 часов февральским утром на обледенелой вершине Эмэйшаня (3 км над уровнем моря), убегали от полицейских в Шуанлю, как минимум четыре раза прощались навсегда-и-не-звони-мне-больше-никогда-как-ты-мне-собака-надоел!
Несколько месяцев назад он исчез.
А вчера позвонил из австралийского Брисбена. По его словам - через три минуты после своего первого звонка родителям с Зеленого континента.
Вчера он сказал, что всё это время верил в свою звезду. И что когда врал про отсутствие армейского стажа на собеседовании в австралийском посольстве, то держал пальцы крестиком.
А ещё он говорит, что я spiritually похож на австралийского зверька вомбата. Я нашёл в Сети картинку этого лохматого недоразумения. За такие сравнения при нашей следующей встрече я крепко начищу любителю австралийской фауны его китайскую морду. Но это будет потом.
А пока - звони мне вечерами, звони мне ещё, Хайсяо.
Вчера звонил Хайсяо.
Мы познакомились с ним еще до моего Исхода в Китай, то есть вечность назад. Это случилось давно, в прошлом веке, едва только в той моей жизни появился Интернет. Хайсяо тогда жил в Урумчи и носился с какими-то заморскими экологами по степям и пустыням Синьцзяна. Шерпа такой, ну. Незадолго до этого он уволился из НОАК, где вполне себе беззаботно офицерствовал, мотаясь по гарнизонам Сычуани, Шаньдуна и Тибета. Уволился по собственному желанию и, как утверждал, в здравом уме. Насчет последнего я до поры очень сильно сомневался - потому как я ведь умный мальчик, даже во Владивостоке соображал, что такое офицерская карьера для китайца. Для пацана из нищей, как колония церковных мышей, семьи в пригороде Чэнду.
"В армии нечем дышать" - жаловался он в бумажном письме, присланном мне уже в Пекин. К тому времени он снова жил в Чэнду, искал хоть какую-то работу, время от времени мотаясь за счастьем в Шанхай, откуда возвращался в свою перчёно-туманную Сычуань с новым рубцом отчаяния на большом сердце упрямого телёнка. Он звонил мне каждый вечер и своими повествованиями об очередном украденном велосипеде, потерянном мобильнике, умирающей мечте или посещении врачей-инквизиторов мешал мне стирать, читать и иметь прочую личную жизнь.
Библиотекарь (!) по образованию, кадровый офицер в отставке, он грезил учёбой в австралийском университете и степенью по экологии. Прекрасно понимая, что выходцу из Народно-освободительной армии Китая можно только посматривать - печально и мельком - в сторону австралийского посольства.
Русский фольклор (даже не русский... всякая дурь типа: "Ври им напропалую, главное - держи пальцы крестом, тогда вранье не считается" - перед бесплодным походом в чунцинский филиал Британского совета, или "Если изнасилование неизбежно, то попробуй хотя бы удовольствие от этого получить" - перед визитом к китайскому эскулапу за полечить простатит) падал на густо сдобренную навозом ядрёной сычуаньской действительности почву и прорастал на том конце телефонного провода взрывами восторга или великоханьской ярости.
При этом он неделями выбивался из сил в каких-то экспедициях и симпозиумах, спасая то золотистых макак, то уссурийских тигров, то тибетских антилоп, помогая заезжим защитникам природы от Гринписов и WWF пожинать все положенные белым рыцарям лавры. Выкладывался Хайсяо безвозмездно, то есть даром. Ни за клок шерсти от той золотистой макаки. В Чэнду жил он в таком... в такой... нет, вы не хотите этого знать. Я видел, и человечеству этого достаточно.
Я всё это время нёс ему какую-то дежурную чухню вроде "Верь в свою звезду". Ну что ещё может сказать обласканный этой сюр-страной лаовай китайчонку на грани выживания?
А ещё мы с ним квасили 56-градусную гаоляновку в самых грязных харчевнях Пекина и Чэнду, прилюдно - как два педика - разсирались из-за какого-то пустяка в пекинских хутунах, орали от восторга в 6 часов февральским утром на обледенелой вершине Эмэйшаня (3 км над уровнем моря), убегали от полицейских в Шуанлю, как минимум четыре раза прощались навсегда-и-не-звони-мне-больше-никогда-как-ты-мне-собака-надоел!
Несколько месяцев назад он исчез.
А вчера позвонил из австралийского Брисбена. По его словам - через три минуты после своего первого звонка родителям с Зеленого континента.
Вчера он сказал, что всё это время верил в свою звезду. И что когда врал про отсутствие армейского стажа на собеседовании в австралийском посольстве, то держал пальцы крестиком.
А ещё он говорит, что я spiritually похож на австралийского зверька вомбата. Я нашёл в Сети картинку этого лохматого недоразумения. За такие сравнения при нашей следующей встрече я крепко начищу любителю австралийской фауны его китайскую морду. Но это будет потом.
А пока - звони мне вечерами, звони мне ещё, Хайсяо.