Костюм
И нам осталось решить, сказал директор, постукивая ручкой по столу, осталось решить, кто в этом году будет Дедом Морозом. Напоминаю, что вызвавшемуся добровольцем полагается премия.
Все молчали, Сергеич тоже молчал. Давайте, я буду, сказал Латышев.
Вам нельзя, мягко ответил директор, вы же новенький, может быть, через год, наберётесь опыта, тогда посмотрим.
Латышев пожал плечами. Остальные продолжали сидеть молча, не двигаясь, только физрук, который отработал своё за Деда в прошлый раз и мог себе позволить, выпрямился на стуле и вздохнул.
Дмитрий Сергеевич, сказал директор, давайте-ка вы. А что я, произнёс Сергеич тихо, я же был три года назад. Но его никто уже не слушал, сразу сделалось шумно, все начали вставать из-за стола.
В коридоре Сергеича догнал Латышев. Я ничего не понял, сказал он. Сергеич открыл было рот, чтобы выругаться - ему сегодня было можно, все сделали бы вид, что ничего не случилось - но посмотрел на Латышева и раздумал. Латышев был маленький, лопоухий, пиджак сидел на нём кривовато, ругаться на него было как-то неловко. Поймёшь, сказал Сергеич, машинально поправив коллеге пиджак. Хотел спросить, когда у Латышева заканчивается испытательный срок, но не стал, и так было понятно.
Ключей от кладовки с реквизитом было два, верхний замок открылся легко, а с нижним пришлось повозиться, Сергеич вспомнил, что три года назад было то же самое. Достал с полки, встряхнул и развернул костюм - тяжёлый тёмно-красный халат, расшитый серебряными узорами, валенки, рукавицы, шапку и бороду. В кладовке, пробывшей запертой целый год, застоялся сладковато-пыльный нежилой запах, но от костюма празднично веяло снегом и ёлкой. В бороде с прошлого года запуталась дождинка, и Сергеич аккуратно её вытащил. Постоял, переминаясь с ноги на ногу, но тянуть было уже невозможно, все дети уже собрались в большом зале с ёлкой, и учительница математики Анечка в серебристо-голубом наряде Снегурочки вот-вот предложит им звать Деда Мороза.
Сергеич сжал зубы и полез в костюм. От халата и валенок ему немедленно стало холодно, как будто он надел на себя сугроб, и сразу без перерыва - жарко, а потом стало никак, только в глазах немного потемнело, и голова кружилась, но в целом ничего, нормально, можно было вытерпеть. Он куда-то шёл, широкими шагами, тяжело переставляя ноги в валенках и стуча посохом, крепко зажатым в левой руке. Топ, опускается нога, топ, другая, бум, громко стучит посох, топ, топ, бум.
Здраааавствуйте деееееети, сказал он, голос был гулкий и раскатистый, голос взлетел под потолок и накрыл собравшихся куполом с ёлкой в центре, он произнёс ещё что-то, и начался хоровод.
Директор стоял у стены и улыбался, Анечка-Снегурочка порхала в толпе, физрук с видеокамерой деловито снимал праздник для родителей, которые не смогли прийти, всегда кто-то не может прийти. Подошёл Латышев и негромко спросил: Сергеич, а как у тебя получается говорить басом? Сергеич сквозь туман вспомнил, что Латышев - учитель музыки, похлопал его по плечу и отошёл в сторону.
Всем было весело, вот что самое странное, каждый раз им всем по-настоящему весело, сияет ёлка, дети смеются, учителя смеются, вокруг него с Анечкой-Снегурочкой плотный круг, его о чём-то спрашивают, он что-то отвечает, важно кивает головой, стучит посохом, позже он попросит у физрука видео и посмотрит его, а может быть, и не попросит, какая разница. Он достаёт из мешка коробки, перевязанные лентами и шуршащие пакеты, раздаёт стоящим вокруг, можно не сомневаться: каждый подарок достанется именно тому ребёнку, которому он предназначен, Анечка хлопает в ладоши, дети хором кричат, Дед Мороз поднимает посох и трижды ударяет им об пол, раскидывает руки и опять что-то говорит, все хлопают и визжат, хлопушки выбрасывают разноцветное конфетти и серпантин.
Дед Мороз закидывает на плечо опустевший, лёгкий мешок и идёт к выходу, на него, только что бывшего в центре всеобщего внимания, никто не смотрит, гремит музыка, летит конфетти, крики, смех, веселье.
Он идёт к выходу, пробираясь сквозь толпу, раздвигая в стороны детей, которые продолжают прыгать и смеяться, не глядя на него, он идёт, потом останавливается, наклоняется перед кем-то, снова что-то говорит, берёт кого-то за руку.
Сергеич изо всех сил старается не смотреть ему в лицо, но у него ничего не получается, он смотрит и видит, смотрит и запоминает, он единственный, кто будет помнить весь следующий год, и послеследующий, и дальше. Никаких следов не останется, и никто не придёт выяснять, что произошло, куда пропал ребёнок, потому что никакого ребёнка никогда не было, ни родителей, ни документов, ни записей в классном журнале - только тот, кто в этом году надевал костюм Деда Мороза, будет точно помнить, как его звали, как он выглядел, как вёл его за руку в кладовку для реквизита. Он не будет помнить только того, что случится в самой кладовке, он выйдет из неё через полчаса или меньше, закроет на ключ и отдаст ключ директору до следующего года, а тот кто откроет кладовку через год найдёт там аккуратно сложенный, чистый костюм, пустой мешок и запах пыли.
Дед Мороз выпрямляется, сжимая рукой в темно-красной рукавице с серебряным шитьем детскую руку, вокруг продолжается веселье, никто ничего не замечает, кружится хоровод, Сергеич, тяжело ступая, идёт к выходу из зала, идёт, ведя за собой мальчика в меховом ободке с кошачьими ушами и нарисованными на щеках усами, левая рука сжимает руку мальчика, в правой руке - посох.
Музыка и смех остались за спиной, и теперь его - их с мальчиком - сопровождает только звук шагов и стук посоха, топ, топ, бум. Почти всё, думает Сергеич с тоскливой обреченностью, вышагивая по коридору, топ, топ, бум, уже почти всё закончилось, топ, топ. И останавливается.
Потому что, загораживая дверь в кладовку, перед ним стоит маленький и очень бледный Латышев, в криво сидящем пиджаке, решительно раскинув руки в стороны, держа перед собой повёрнутую горизонтально швабру, Латышев смотрит на Сергича и качает головой.
Все молчали, Сергеич тоже молчал. Давайте, я буду, сказал Латышев.
Вам нельзя, мягко ответил директор, вы же новенький, может быть, через год, наберётесь опыта, тогда посмотрим.
Латышев пожал плечами. Остальные продолжали сидеть молча, не двигаясь, только физрук, который отработал своё за Деда в прошлый раз и мог себе позволить, выпрямился на стуле и вздохнул.
Дмитрий Сергеевич, сказал директор, давайте-ка вы. А что я, произнёс Сергеич тихо, я же был три года назад. Но его никто уже не слушал, сразу сделалось шумно, все начали вставать из-за стола.
В коридоре Сергеича догнал Латышев. Я ничего не понял, сказал он. Сергеич открыл было рот, чтобы выругаться - ему сегодня было можно, все сделали бы вид, что ничего не случилось - но посмотрел на Латышева и раздумал. Латышев был маленький, лопоухий, пиджак сидел на нём кривовато, ругаться на него было как-то неловко. Поймёшь, сказал Сергеич, машинально поправив коллеге пиджак. Хотел спросить, когда у Латышева заканчивается испытательный срок, но не стал, и так было понятно.
Ключей от кладовки с реквизитом было два, верхний замок открылся легко, а с нижним пришлось повозиться, Сергеич вспомнил, что три года назад было то же самое. Достал с полки, встряхнул и развернул костюм - тяжёлый тёмно-красный халат, расшитый серебряными узорами, валенки, рукавицы, шапку и бороду. В кладовке, пробывшей запертой целый год, застоялся сладковато-пыльный нежилой запах, но от костюма празднично веяло снегом и ёлкой. В бороде с прошлого года запуталась дождинка, и Сергеич аккуратно её вытащил. Постоял, переминаясь с ноги на ногу, но тянуть было уже невозможно, все дети уже собрались в большом зале с ёлкой, и учительница математики Анечка в серебристо-голубом наряде Снегурочки вот-вот предложит им звать Деда Мороза.
Сергеич сжал зубы и полез в костюм. От халата и валенок ему немедленно стало холодно, как будто он надел на себя сугроб, и сразу без перерыва - жарко, а потом стало никак, только в глазах немного потемнело, и голова кружилась, но в целом ничего, нормально, можно было вытерпеть. Он куда-то шёл, широкими шагами, тяжело переставляя ноги в валенках и стуча посохом, крепко зажатым в левой руке. Топ, опускается нога, топ, другая, бум, громко стучит посох, топ, топ, бум.
Здраааавствуйте деееееети, сказал он, голос был гулкий и раскатистый, голос взлетел под потолок и накрыл собравшихся куполом с ёлкой в центре, он произнёс ещё что-то, и начался хоровод.
Директор стоял у стены и улыбался, Анечка-Снегурочка порхала в толпе, физрук с видеокамерой деловито снимал праздник для родителей, которые не смогли прийти, всегда кто-то не может прийти. Подошёл Латышев и негромко спросил: Сергеич, а как у тебя получается говорить басом? Сергеич сквозь туман вспомнил, что Латышев - учитель музыки, похлопал его по плечу и отошёл в сторону.
Всем было весело, вот что самое странное, каждый раз им всем по-настоящему весело, сияет ёлка, дети смеются, учителя смеются, вокруг него с Анечкой-Снегурочкой плотный круг, его о чём-то спрашивают, он что-то отвечает, важно кивает головой, стучит посохом, позже он попросит у физрука видео и посмотрит его, а может быть, и не попросит, какая разница. Он достаёт из мешка коробки, перевязанные лентами и шуршащие пакеты, раздаёт стоящим вокруг, можно не сомневаться: каждый подарок достанется именно тому ребёнку, которому он предназначен, Анечка хлопает в ладоши, дети хором кричат, Дед Мороз поднимает посох и трижды ударяет им об пол, раскидывает руки и опять что-то говорит, все хлопают и визжат, хлопушки выбрасывают разноцветное конфетти и серпантин.
Дед Мороз закидывает на плечо опустевший, лёгкий мешок и идёт к выходу, на него, только что бывшего в центре всеобщего внимания, никто не смотрит, гремит музыка, летит конфетти, крики, смех, веселье.
Он идёт к выходу, пробираясь сквозь толпу, раздвигая в стороны детей, которые продолжают прыгать и смеяться, не глядя на него, он идёт, потом останавливается, наклоняется перед кем-то, снова что-то говорит, берёт кого-то за руку.
Сергеич изо всех сил старается не смотреть ему в лицо, но у него ничего не получается, он смотрит и видит, смотрит и запоминает, он единственный, кто будет помнить весь следующий год, и послеследующий, и дальше. Никаких следов не останется, и никто не придёт выяснять, что произошло, куда пропал ребёнок, потому что никакого ребёнка никогда не было, ни родителей, ни документов, ни записей в классном журнале - только тот, кто в этом году надевал костюм Деда Мороза, будет точно помнить, как его звали, как он выглядел, как вёл его за руку в кладовку для реквизита. Он не будет помнить только того, что случится в самой кладовке, он выйдет из неё через полчаса или меньше, закроет на ключ и отдаст ключ директору до следующего года, а тот кто откроет кладовку через год найдёт там аккуратно сложенный, чистый костюм, пустой мешок и запах пыли.
Дед Мороз выпрямляется, сжимая рукой в темно-красной рукавице с серебряным шитьем детскую руку, вокруг продолжается веселье, никто ничего не замечает, кружится хоровод, Сергеич, тяжело ступая, идёт к выходу из зала, идёт, ведя за собой мальчика в меховом ободке с кошачьими ушами и нарисованными на щеках усами, левая рука сжимает руку мальчика, в правой руке - посох.
Музыка и смех остались за спиной, и теперь его - их с мальчиком - сопровождает только звук шагов и стук посоха, топ, топ, бум. Почти всё, думает Сергеич с тоскливой обреченностью, вышагивая по коридору, топ, топ, бум, уже почти всё закончилось, топ, топ. И останавливается.
Потому что, загораживая дверь в кладовку, перед ним стоит маленький и очень бледный Латышев, в криво сидящем пиджаке, решительно раскинув руки в стороны, держа перед собой повёрнутую горизонтально швабру, Латышев смотрит на Сергича и качает головой.