Астрологические контексты елизаветинской поэзии: 4
Оригинал взят у ithaca_66 в Астрологические контексты елизаветинской поэзии: 4
Ради вот этого отрывка в первую очередь даю:
Пламя, вечно алчущее,/ И все превращающее в себя самое, обращая это в огонь,/ Но кончающееся пеплом; этим же <двум> сие не суждено,/ Ибо никто из них не есть топливо, но лишь огонь./ Это костер радости, в котором любовь обретает силу,/ Образуя из двух благородных сущностей/ Одно пламя четырех сияющих глаз и двух любящих сердец.
Антон Нестеров
Астрологические контексты елизаветинской поэзии
(с) А. Нестеров, 2003. При перепечатке и использовании ссылка обязательна.
(Впервые опубликовано: Власть. Судьба. Интерпретация культурных кодов. Саратов: Издательство Саратовского университета, 2003. С. 210 - 261.)
Часть IV
Начало:
Часть I ithaca-66.livejournal.com/14709.html
Часть II ithaca-66.livejournal.com/15039.html
Часть III ithaca-66.livejournal.com/15314.html
"Пастуший календарь" - отнюдь не единственное произведение Спенсера, где он прибегает к астрологическим символикам. Наиболее насыщена астрологическими аллюзиями "Эпиталама", написанная поэтом на день собственного бракосочетания и преподнесенная невесте в качестве свадебного подарка.
"Эпиталама" состоит из 24 строф, большинство которых насчитывает 18 строк, однако отдельные строфы имеют длину большую или меньшую, так что общее количество строк дает 365 - число дней в году. Двадцать четыре же строфы соотносятся с 24 часами суток [99]. Каждая строфа кончается рефреном: с 1 по 16 - "...all the woods them answer and their echo ring" - "лесные долы им ответят эхом", а с 17 по 24 - "The woods no more shal answere, nor your echo ring" - "Молчат леса и эхо не звенит".
Днем для бракосочетания был избран день летнего солнцестояния, посвященный в церковном календаре св. Варнаве:
"This day the sunne is in his chiefest high,
With Barnaby the bright"
(XV: 265)
"Эпиталама" открывается обращением к Музам, занимающим всю первую строфу, затем строфы 2 - 4 описывают предутренний сон возлюбленной-невесты и всего мироздания. Пятая строфа начинается призывом к возлюбленной проснуться, ибо "...Феб уже кажет свою светозарную главу":
WAKE now my loue, awake; for it is time,
The Rosy Morne long since left Tithones bed,
All ready to her siluer coche to clyme,
And Phoebus gins to shew his glorious hed.
[Проснись же, любовь моя; ведь в это время/ Розовая Заря давно покинула ложе Тифона,/ Все готово к тому, чтобы она взошла в свою серебренную колесницу,/ И Феб уж кажет светозарную главу.]
В следующей строфе упоминается Венера, причем она названа Веспером - вечерней звездой, следующей за Солнцем, а не предшествующей ему на небосводе:
My loue is now awake out of her dreame[s],
and her fayre eyes like stars that dimmed were
With darksome cloud, now shew theyr goodly beams
More bright then Hesperus his head doth rere.
[Любовь моя пробудилась ото сна,/ И ее чудесные глаза подобны звездам, что были закрыты тучкой, - сейчас же посылают прекрасные лучи,/ Что много ярче, чем Веспер, оборотивший свою главу.]
В 9-й строфе выход невесты из опочивальни сравнивается с появлением на небосводе Луны:
LOE where she comes along with portly pace,
Lyke Phoebe from her chamber of the East,
Arysing forth to run her mighty race,
Clad all in white, that seemes a virgin best.
[Вот - она идет величественной походкой,/ Как Луна, <что является> из своего покоя на востоке,/ Поднимающаяся, чтобы начать бег <по небу>,/ Одетая во все белое, она выглядит лучшей из дев.]
Луна в этот день поутру действительно находилась над восточным краем горизонта, - спенсеровское определение - не "фигура речи", а точная констатация астрологического факта.
В 16-й строфе поэт торопит явление Венеры, знаменующей наступление ночи, когда он, наконец, сможет войти к невесте:
AH when will this long vveary day haue end,
and lende me leaue to come vnto my loue?
Hovv slovvly do the houres theyr numbers spend?
How slowly does sad Time his feathers moue?
Hast thee O fayrest Planet to thy home
Within the Westerne fome:
Thy tyred steedes long since haue need of rest.
Long though it be, at last I see it gloome,
And the bright euening star with golden creast
Appeare out of the East.
Fayre childe of beauty, glorious lampe of loue
That all the host of heauen in rankes dost lead,
And guydest louers through the nights dread,
How chearefully thou lookest from aboue,
And seemst to laugh atweene thy twinkling light
As ioying in the sight
Of these glad many which for ioy doe sing,
That all the woods them answer and their echo ring.
[О, когда же закончится этот длинный утомительный день,/ и даст мне уйти, чтобы я вошел к моей возлюбленной?/ Сколь медленно эти часы будут избывать свое число?/ Сколь медленно печальное Время будет нести свой плюмаж?/ Поспеши же, о прекраснейшая Планета, домой,/ <который> в <пене> Западного моря:/ Усталым коням давно уже нужен отдых./ Но как бы долго то ни тянулось, наконец, я вижу <наступление> сумерек/ И яркая вечерняя звезда, <увенчанная> золотым шлемом,/ Появляется с востока./ Прекрасное дитя любви, великолепный светильник любви,/ - Она ведет за собой весь сонм небесный,/ И указует возлюбленным путь через страхи, таящиеся в ночи./ Как весело ты смотришь с высоты,/ И кажется, смеешься мерцающим светом,/ Радуясь в преддверии/ Этого множества счастливых утех, которые радостно воспеты,/ Так что отвечают тому леса и звучит в воздухе эхо.]
В следующей строфе, как говорилось выше, происходит смена рефрена. "Погруженные в молчания леса", не отвечающие более эхом, свидетельствуют о наступлении ночи. Тем самым можно разделить "дневную" и "ночную" части эпиталамы [100], благо, что 18-я строфа начинается приветствием наступившей ночи. В начале 21-й строфы появляется Луна, подглядывающая к новобрачным в окно:
WHO is the same, which at my window peepes?
Or whose is that faire face, that shines so bright,
Is it not Cinthia, she that neuer sleepes,
But walkes about high heauen al the night?
O fayrest goddesse, do thou not enuy
My loue with me to spy.
[Кто это подглядывает в мое окно?/ И чье же это прекрасное лицо, сияющее столь ярко,/ Не Цинтия ли это, она ведь никогда не спит,/ А странствует всю ночь в высоте небес?/ Прекрасная богиня, не завидуешь ли ты моей возлюбленной и мне, что шпионишь за нами?]
Если соотнести все эти картины стихотворения с реальными событиями на небе в день бракосочетания поэта, то результат поразит современного читателя предельной точностью поэтических аллюзий. В день летнего солнцестояния - самая короткая ночь в году. Соответственно, если соотносить условное деление суток на ночную и дневную половины, состоящие из 12 часов каждая, то с астрономической точки зрения "дневной" час в этот день равняется 1 ч. 22 мин, а "ночной" - всего лишь 38 мин.
О начале астрономического дня Спенсер говорит в 5-й строфе, отсчет же ночного времени, как мы видели, начинается с 17-й строфы, где меняется рефрен.
С учетом всего этого астролог и историк литературы Джон Кристофер Ид, строит схему, позволяющую увидеть, как именно в основу всей композиции "Эпиталамы" Спенсером положен принцип соответствия строф и часов суток, но часов не математических, а - астрономических [101]:
С интересом мы обнаруживаем при изучении этой схемы, что "Луна, подглядывающая в окна" в 21-й строфе, действительно в это время уже клонилась к заходу, фактически же - висела над горизонтом, так что ее свет и впрямь докучливо падал в окна новобрачных [102], - перед нами вовсе не "вольное поэтичное сравнение", а точная передача реальных астрологических параметров памятного вечера.
Внимание к астрологическим особенностям дня, избранного для бракосочетания, в принципе характерно для авторов эпиталам. День свадьбы выбирался в ту эпоху крайне тщательно, с учетом планетарных благоприятствований будущему браку. И даже если при этом не прибегали к консультациям профессиональных астрологов, обязательно учитывали фазу Луны.
Агриппа Неттесгеймский пишет о Луне, что, будучи "ближайшей к Земле планетой, она вбирает в себя влияния всех звезд небесных, а в силу того, что бег ее по небосводу весьма быстр, она соединяется как с Солнцем, так и с иными планетами и светилами, и нет месяца, когда бы не происходило какое-нибудь из этих соединений, так что Луна является женой всем светилам на небосводе, и она же - из всех светил самое плодоносное, ибо, получая лучи и влияния от всех иных планет и звезд, Луна изливает те в подлунный мир, являясь посредницей между дольним и горним" [103].
Анализируя качества Луны, определяющие характер ее влияний, Агриппа отмечает, что "в первую четверть Луна отличается теплотой и влажностью, во вторую - теплотой и сухостью, в третью - холодностью и сухостью, тогда как в четвертую - холодностью и влажностью" [104].
Прибывающая Луна ассоциировалась с процессами вегетации и роста, приумножения и развития - именно для них благоприятны влажность и теплота, - а идущая на ущерб - с убылью и увяданием, ассоциирующимися с холодом и влагой. В трактате "Защита предсказательной астрологии" Кристофер Хейдон пишет, что "растущая Луна способствует росту плодов и повышает содержание соков и влаги во всякой живой твари". При этом астролог ссылается на тот факт, что крестьяне, желая получить от лошади хорошее потомство, подводят ее под жеребца, когда Луна прирастает, избегают сеять или сажать деревья, когда Луна идет на убыль - ибо тогда плоды их будут иметь дурной вкус, а обрезать деревьям сучья и валить лес, наоборот, следует в предпоследнюю фазу Луны, ибо тогда в древесине меньше всего влаги и она не будет гнить [105].
Гравюра из издания 1786 трактата Кристофера Хейдона "Новая астрология".
Характерным образом, в сельской Англии свадьбы старались приурочить к первой четверти Луны, когда она идет на рост, - что вызывало серьезное неодобрение церкви, видевшей в этом пережитки язычества [106].
В классической астрологии о характере будущего брака судили по положению Луны в гороскопе мужчины и Солнца - в гороскопе женщины. Так, в "Четверокнижии" Птолемей пишет: "Что касается мужчин, то здесь необходимо наблюдение за положением Луны в их картах рождения. Так, прежде всего, если она находится в восточных квадрантах, то является причиной вступления мужчин в брак в молодом возрасте или женитьбы на женщинах моложе их самих; при ее расположении в западных квадрантах они женятся поздно или берут замуж женщин старше, чем они сами. Если же Луна стоит под лучами Солнца и образует аспект с Сатурном, то они никогда не женятся. Далее, если Луна расположена в знаке, символ которого состоит из одной графемы [107], или прилегает к одной из планет, они женятся только один раз; однако, если она стоит в знаке, символ которого состоит из двух графем [108], или знаке, образованном из более чем одной фигурой, или прилегает к нескольким планетам, находящимся в одном знаке, то мужчинам суждено вступать в брак несколько раз. А если планеты, к которым она прилегает либо непосредственно, либо через "свидетельства", являются благотворными, мужчины получают хороших жен; при неблаготворных планетах дело будет обстоять противоположным образом. Если Луна прилегает к Сатурну, то жены будут работящими и непреклонными; если прилегает к Юпитеру - обладающими чувством собственного достоинства и хорошими хозяйками; если к Марсу - дерзкими и непокорными; если к Венере - веселыми, красивыми и очаровательными; если к Меркурию - умными и проницательными. Далее, Венера с Юпитером, Сатурном или Меркурием делает их бережливыми и испытывающими нежные чувства к мужу и детям, а с Марсом - делает их быстро впадающими в гнев, неуравновешенными и бесчувственными.
Что касается жен, то здесь следует осуществлять наблюдение за положением Солнца в их картах рождения; так, при его нахождении в восточных квадрантах оно несет либо раннее замужество, либо вступление в брак с мужчинами моложе их самих; а в западных квадрантах оно становится причиной позднего замужества или выхода замуж за тех, кто старше их. В тех случаях, когда Солнце стоит в знаке, образующем одну фигуру, или сближается с одной из восточных планет, оно дает только одно замужество; однако его нахождение в двойственном или многофигурном знаке или в аспекте с несколькими планетами, расположенными на востоке, влечет несколько браков. Если аспект с Солнцем образует Сатурн, они выйдут замуж за спокойных, способных и трудолюбивых мужчин; если аспект образует Юпитер - за великодушных и обладающих чувством собственного достоинства; если Марс - за деятельных, скупых на ласку и нежность и непокорных; если Венера - за чистоплотных и красивых; если Меркурий - за бережливых и практичных; если Венера и Сатурн - они будут ленивыми и довольно слабыми в интимных отношениях; если Венера и Марс - они будут страстными, импульсивными и склонными к изменам; если Венера и Меркурий - одержимыми страстью к мальчикам" [109].
Ботичелли. Венера и Марс. Астролочески Венера смягчает негативные аспекты Марса.
Именно к этим практикам восходят частые уподобления невесты и жениха Луне и Солнцу в английских эпиталамах XVI - XVII вв.
Так, мы встречаем это уподобление у Джона Донна в "Эпиталаме на 26 декабря 1613 г.", написанной в честь довольно скандальной женитьбы Роберта Карра, графа Сомерсета, на леди Френсис Говард: Карр добился от короля ее развода с бывшим супругом, Робертом Эссексом.
Леди Фрэнсис Говард
Двусмысленность ситуации требовала от поэта известной осторожности при сочинении этой эпиталамы, - в силу чего тексту таковой предпослана рамка-эклога, в которой поэт объясняет свое отсутствие на свадьбе.
Сама же эпиталама начинается точным указанием на день свадьбы, приходящийся почти на самый конец календарного года:
Thou art reprieved, old year, thou shalt not die ;
Though thou upon thy death-bed lie,
And should'st within five days expire,
Yet thou art rescued by a mightier fire,
Than thy old soul, the sun,
When he doth in his largest circle run.
[Смертный приговор твой, старый год, отложен, - ты не умрешь;/ Хотя распростерт на смертном ложе,/ И через пять дней придешь к концу,/ Все же будешь воскрешен пламенем более могучим,/ Чем старая душа, солнце,/ Когда оно в апогее великого круга.]
Окончание старого года косвенно указывает и на распад старого брака невесты - однако ее браку как таковому суждено возродиться в новом качестве, едва только граф Сомерсет станет ей супругом.
Граф и графиня Сомерсет
Более того, этот брак стирает всякую память о том, что было до него, как год, сгорающий и возрождающийся в огне костров, что жгут в день летнего солнцестояния, "когда солнце - в апогее великого круга".
3-я строфа эпиталамы содержит само "опасное" слово - "divorce" - "разделение, развод, разрыв": однако Донну удается виртуознейшим образом "стереть" негативное и двусмысленное впечатление, связанное со статусом невесты - бывшей чужой жены:
"Though it be some divorce to think of you/ Single, so much one are you two",
[При том было бы неким насильственным разрывом помыслить о вас/ раздельно, настолько вы вдвоем - едины]
и дальше поэт последовательно обыгрывает эту нераздельность будущих супругов, которая есть оправдание свершаемого брака, как бы давая понять, что эта пара создана друг для друга, и тем их брак угоден самому Провидению.
В третьей же строфе говорится, что жених в день бракосочетания поспешил встать ранее Солнца, предваряя своим пробуждением явление дневного светила:
Let me here contemplate thee,
First, cheerful bridegroom, and first let me see,
How thou prevent'st the sun,
And his red foaming horses dost outrun,
[Дай мне увидеть тебя/ Прежде всех остальных, радостный жених, и прежде всего дай мне видеть,/ Как ты предшествуешь Солнцу/ и его взмыленным красным коням...]
- однако из самого этого сравнения несомненно, что жених отождествляется с Солнцем.
Важно, что 26 декабря 1613 г. Луна вставала и заходила на небосводе раньше, чем Солнце. Отсюда становится понятна вся дальнейшая развертка донновской "Эпиталамы" [110]. В 4-й строфе, обращенной к невесте, говорится:
But now to thee, fair bride, it is some wrong,
To think thou wert in bed so long.
Since soon thou liest down first, 'tis fit
Thou in first rising shouldst allow for it.
[Теперь о тебе, прекрасная невеста: разве не ошибка/ - полагать, будто ты еще в постели?/ А так как тебе предстоит вскоре лечь первой, то подобает/ Первой же и подняться.]
Этот же мотив будет с предельной ясностью повторен в 9-й строфе, чей подзаголовок: "Невеста уходит в опочивальню":
Know that if sun and moon together do
Rise in one point, they do not set so too.
Therefore thou mayst, fair bride, to bed depart ;
[Знайте же, что если Солнце и Луна и встают/ Вместе, в одно время, они не садятся <за горизонт> одновременно./ А потому, прекрасная невеста, тебе подобает отправиться на ложе.]
"Лунная" роль в эпиталаме ясно отдана невесте. Более того, сам характер астрологических отождествлений, присутствующих в стихотворении, позволяет Донну свободно декларировать не девичий, а женский статус невесты: Луна 26 декабря 1613 г. уже перевалила за полнолуние, которое было 17 декабря, это не Цинтия, покровительствующая девичьей чистоте и непорочности, а Диана, покровительствующая деторождению, богиня не девушек, а - матрон.
Дальнейшее развитие образов "Эпиталамы" также предопределено астрологическим контекстом. Уже 4-я строфа "предупреждала" невесту, чтобы она не претендовала на роль Солнца, не то она рискует сгореть, подобно Фаэтону:
Powder thy radiant hair,
Which if without such ashes thou wouldst wear,
Thou which, to all which come to look upon,
Wert meant for Phoebus, wouldst be Phaeton.
[Припудри свои огненно-яркие волосы:/ Без этой золы, которой ты их скроешь/ Всякий, поднявший на тебя взгляд,/ Примет тебя за Феба, ты же уподобишся Фаэтону.]
Мотив этот связан с тем, что 1 января - вскоре после свадьбы - наступает новолуние, т.е. соединение Луны с Солнцем, и на время Луна становится не видна в слепящих солнечных лучах. Для планет подобное положение астрологи называют "сожжением", и хотя по отношению к Луне, являющемся светилом, этот термин в астрологии не употребляется, Донн развертывает ы финале "Эпиталамы" целый ряд "огненных" метафор, чтобы подчеркнуть: с заключением брака пятно развода, лежащее на невесте, сгорит в славе нового супружеств111а. Этот мотив сжигающего и очищающего огня любви будет звучать по нарастающей, чтобы достигнуть кульминации в 11-й строфе:
Fire ever doth aspire,
And makes all like itself, turns all to fire,
But ends in ashes ; which these cannot do,
For none of these is fuel, but fire too.
This is joy's bonfire, then, where love's strong arts
Make of so noble individual parts
One fire of four inflaming eyes, and of two loving hearts.
[Пламя, вечно алчущее,/ И все превращающее в себя самое, обращая это в огонь,/ Но кончающееся пеплом; этим же <двум> сие не суждено,/ Ибо никто из них не есть топливо, но лишь огонь./ Это костер радости, в котором любовь обретает силу,/ Образуя из двух благородных сущностей/ Одно пламя четырех сияющих глаз и двух любящих сердец.]
Таким образом, мы видим, как астрологические аллюзии в донновской эпиталаме на бракосочетание графа Сомерсета определяют не только композицию, но и саму "аргументацию" стихотворения, целиком задавая структуру последнего. Тем самым стихотворение является художественной организацией особого рода опыта и соответствующих ему "референтных зон", малознакомых современному читателю. Последний скорее склонен видеть в такого рода стихах лишь "прихотливость сравнений", "барочную избыточность" или "барочную/маньеристскую орнаментальность" - упуская из вида внутреннюю логику произведения. Такой читатель ограничен лишь поверхностным прочтением текста, когда значительная доля существующих в тексте смыслов просто остается "не услышанной". Ситуация усугубляется еще и тем, что во многих случаях представление о "поэзии елизаветинцев" у читателей, живущих вне англо-говорящих стран, составляется по современным переводам, когда значительное "выхолащивание смыслов" происходит и по вине переводчика, не удручающего себя поисками всех культурных аллюзий и реминисценций, заложенных в тексте, с которым ему приходится работать. Тем самым усредненное представление о елизаветинской поэзии, существующее даже у гуманитариев-профессионалов, - лишь приблизительный перевод изначальных смыслов этой поэзии на язык "общедоступных человеческих ценностей". По сути же, эта поэзия куда больше "нагружена смыслами", чем мы склонны полагать: это крайне "плотные и компрессированные" тексты, где каждая деталь и "орнаментальная подробность" несут серьезную функциональную и смысловую нагрузку.
Мы были вынуждены опустить все сноски в данной работе: не в последнюю очередь, пытаясь тем самым защититься от растаскивания данного текста без ссылок и пр.
Библиография:
1. Agrippa Henry Cornelius of Nettesheim. Three Books of Occult Philosopy. Paul, MN, 2000.
2. Allen, Don Cameron. The star-crossed Renaissance: the qurell about astrology and its influence in England. New York, 1966.
3. Armstrong C.A.J. An Italian astrologer at the court of Henry VII/ Italian Renaissance studies : a tribute to the late Cecilia M. Ady. London : Faber and Faber, ed. E.F.Jacob.
4. Barnes, Barnab. Parthenophil and Parthenophe. Carbondale : Southern Illinois University Press, [1971].
5. Berton Robert. The anatomy of melancholy. New York, 2001.
6. Bradbrook M.C. The school of night. New York, 1965.
7. Capp, B.S. English almanacs, 1500 - 1800: astrology and the popular press. Ithaca, NY, 1979.
8. Compost et kalendrier des bergiers. The kalendar of shepherdes; the edition of Paris 1503 in photographic facsimile, a faithful reprint of R. Pynson's edition of London 1506. Edited with a critical introduction and glossary, by H. Oskar Sommer. London, 1892.
9. Coxe, Francis. A short treatise declaringe the detestable wickednesse of magicall sciences. Coniurations of spirites, curiouse astrologie and suche lyke. Amsterdam : New York : Theatrum Orbis Terrarum ; Da Capo Press, 1972.
10. Eade J.D. The forgotten sky: a guide to astrology in English literature. Oxford, 1984.
11. Englands Parnasus: or the choysest flowers of our modern poets/Robert Allot. Photoreprint. Originally published: London: N.L.C.B. and T.N., 1600. Amsterdam: Theatrum Orbis Terrarum; New York: Da Capo Press, 1970.
12. Fludd, Robert. Utriusque Cosmi Maioris scilicet et Minoris Metaphisica. Oppenheim: Theodor de Bry, 1617.
13. Foure great lyers, striuing who shall win the siluer whetstone. Also, a resolution to the countri-man, prouing is vtterly vnlawfull to buye or vse our yeerly prognostications. Written by W.P(erkins). London : Printed by Robert Walde-graue, [1585?]
14. Gombrich E.H. Botichelli's Mythologies: a study in the Neoplatonic symbolism of his circle. Journal of the Warburg and Courtlaud Institutes, VIII (1945).
15. Guy John. Tudor England. Oxford, New York, 1998.
16. Hall, Joseph. The Works. Ed. by P.Wynter. Vol. IV. Oxford, 1863. P. 110.
17. Hall's Chronicle (1809 edn)
18. Harvey, Gabriel. Marginalia. Collected and edited by G.C. Moore Smith. Stratford-upon-Avon : Shakespeare Head Press, 1913.
19. Heydon, Cristopher. A Defence of Judical Astrology. Cambridge, 1603.
20. Hiatt A. Short times endless monument. The symbolism in Edmund Spenser "Epithalamion". New York, 1960.
21. Keith Thomas. Religion and Decline of Magic. London, 1991. P. 338.
22. King James IV and I Political writings. Ed. by Johann P. Somerville. Cambridge, 1994.
23. Klibansky R., Panofsky E., Saxl F. Saturn and Melancholy. Studies in history of natural philosophy, religion and art. London, 1964.
24. Lilly, William. An introduction to astrology. Hollywood, Calif., 1972.
25. Oakeshott, W. Sir Walter Raleigh Library/ The Library. 5th ser., XXIII (1968)
26. Peacham Henry. The Truth of our Times. [London, 1638] New York : Published for the Facsimile Text Society by Columbia University Press, 1942.
27. Poynter F.N.L. Nicolas Culpepper and His Books/ Journal of the History of Medicine, XVII (1962).
28. Richardson J. Michael. Astrological symbolism in Spenser's "The shepardes calendar": the cultural background of a literary text. Lewiston, 1989.
29. Seznec, Jean. The Survival of the Pagan Gods. Princeton, NJ, 1972.
30. Spenser, Edmund. The Shepheards Calenar. Conteyning tvvelve Aeglogues proportionable to the twelue monethes. London, 1579.
31. The kalendar of sheperdes; the edition of Paris 1503 in photographic facsimile, a faithful reprint of Pynson's edition of London, Edited with a critical introduction and glossary, by H.Oscar Sommer. London, 1892; The kalenar & compost of sheperds, from the original edition published by Guy Marchant in Paris in the year 1493, and translated into English c. 1518: newly edited for the year 1931. London, [1931]
32. The kalender of sheepehards (c. 1585) : a facsimile reproduction / edited and with an introduction by S.K. Heninger, Jr. Delmar, N.Y. : Scholars' Facsimiles & Reprints, 1979.
33. The prognostycacion for euer of Erra Pater ... Profytable to kepe the body in helth. [Lond.] T. Snodham [1610?]
34. The public speaking of Queen Elizabeth; selections from her official addresses. N.Y., 1951. P. 108 - 109.
35. The Works of Edmund Spenser. Ware, Hertfordshire, 1995.
36. The zodiake of life, writetn by the excellent and Christian poet, Marcellus Palingenius Stellatus. Wherein are conteined twelue seuerall labours ... Translated out of Latine into Englishe, by Barnabe Googe and by him newly recognished. London, R. Newberie, 1576. См. также: Marcellus Palingenio Stellato, Marcello. Stellatus The zodiac of life ... : now for the first time rendered into English prose ...Created or Published:London : priv. print., 1896.
37. Thomas, Keith. Religion and Decline of Magic. London, 1991.
38. Thorndike, Lynn. A history of magic and experimental science. New York : Columbia University Press, 1934. Vol. V
39. Thorndike, Lynn. A history of magic and experimental science. Vol. IV. New York : Columbia University Press, 1934.
40. Tuve R. Spenser and the Zodiaque of Life/ Journal of English and Germanic Philology, 34 (1935).
41. Wailes, David. Shakespear's almanac: A midsummer night's dream, marriage and the Elizabethan calendar. Woodbridge, Rochester, 1993.
42. Wailes, David. Shakespear's almanac: A midsummer night's dream, marriage and the Elizabethan calendar. Woodbridge, Rochester, 1993.
43. Watson F. The "Zodiacus Vitae" of Marcellus Paligenius Stellatus: An Old School-Book. London: Philip Wellby, 1908.
44. Yates F. A. Astraea. The imperial theme in the sixteenth century. London, Boston, Melbourne and Henley, 1985.
45. Yates F.A. A study of Love's Labour's Lost. Cambridge, 1936.
46. Yates F.A. The Occult Philosopy in the Elizabetnan Age. London, Boston and Healey, 1979.
47. Вергилий. Буколики
48. Горбунов А.Н. Джон Донн и английская поэзия XVI - XVII вв. М., 1993.
49. Доброхотов А.Л. Данте Алигьери. М., 1990.
50. Йейтс Ф.А. Джордано Бруно и герметическая традиция. М., 2000.
51. Йейтс Ф.А. Искусство памяти. СПб, 1997.
52. Кеплер И. О более достоверных основаниях астрологии. Пер. Ю.А.Данилова/Герметизм. Магия. Натурфилософия в европейской культуре XII - XIX вв. Под редакцией И.Т.Касавина. М., 1999.
53. Птолемей, Клавдий. Математический трактат или Четверокнижие/ Знание за пределами науки. Мистицизм, герметизм, астрология, алхимия, магия в интеллектуальных традициях I - XIV веков. М., 1996.
54. Тананаева Л.И. Пражский художественный центр на рубеже XVI - XVII вв./Вопросы искуствознания, VIII (1/1996). М., 1996. http://rema.ru/itaka/html/recomenduet/tananaeva.htm
55. Тананаева Л.И. Рудольфинцы. Пражский художественный центр на рубеже XVI - XVII вв. М., 1996.
56. Фрейденберг О.М. "Образ и понятие"/ Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978.
57. Чернова, Алла. ...Все краски мира, кроме желтой. М., 1987.
58. Шастель Анри. Искусство и гуманизм во Флоренции времен Лоренцо Великого. М. - СПб, 2001.
59. Шастель Анри. Искусство и гуманизм во Флоренции времен Лоренцо Великого. М. - СПб, 2001.
Ради вот этого отрывка в первую очередь даю:
Пламя, вечно алчущее,/ И все превращающее в себя самое, обращая это в огонь,/ Но кончающееся пеплом; этим же <двум> сие не суждено,/ Ибо никто из них не есть топливо, но лишь огонь./ Это костер радости, в котором любовь обретает силу,/ Образуя из двух благородных сущностей/ Одно пламя четырех сияющих глаз и двух любящих сердец.
Антон Нестеров
Астрологические контексты елизаветинской поэзии
(с) А. Нестеров, 2003. При перепечатке и использовании ссылка обязательна.
(Впервые опубликовано: Власть. Судьба. Интерпретация культурных кодов. Саратов: Издательство Саратовского университета, 2003. С. 210 - 261.)
Часть IV
Начало:
Часть I ithaca-66.livejournal.com/14709.html
Часть II ithaca-66.livejournal.com/15039.html
Часть III ithaca-66.livejournal.com/15314.html
"Пастуший календарь" - отнюдь не единственное произведение Спенсера, где он прибегает к астрологическим символикам. Наиболее насыщена астрологическими аллюзиями "Эпиталама", написанная поэтом на день собственного бракосочетания и преподнесенная невесте в качестве свадебного подарка.
"Эпиталама" состоит из 24 строф, большинство которых насчитывает 18 строк, однако отдельные строфы имеют длину большую или меньшую, так что общее количество строк дает 365 - число дней в году. Двадцать четыре же строфы соотносятся с 24 часами суток [99]. Каждая строфа кончается рефреном: с 1 по 16 - "...all the woods them answer and their echo ring" - "лесные долы им ответят эхом", а с 17 по 24 - "The woods no more shal answere, nor your echo ring" - "Молчат леса и эхо не звенит".
Днем для бракосочетания был избран день летнего солнцестояния, посвященный в церковном календаре св. Варнаве:
"This day the sunne is in his chiefest high,
With Barnaby the bright"
(XV: 265)
"Эпиталама" открывается обращением к Музам, занимающим всю первую строфу, затем строфы 2 - 4 описывают предутренний сон возлюбленной-невесты и всего мироздания. Пятая строфа начинается призывом к возлюбленной проснуться, ибо "...Феб уже кажет свою светозарную главу":
WAKE now my loue, awake; for it is time,
The Rosy Morne long since left Tithones bed,
All ready to her siluer coche to clyme,
And Phoebus gins to shew his glorious hed.
[Проснись же, любовь моя; ведь в это время/ Розовая Заря давно покинула ложе Тифона,/ Все готово к тому, чтобы она взошла в свою серебренную колесницу,/ И Феб уж кажет светозарную главу.]
В следующей строфе упоминается Венера, причем она названа Веспером - вечерней звездой, следующей за Солнцем, а не предшествующей ему на небосводе:
My loue is now awake out of her dreame[s],
and her fayre eyes like stars that dimmed were
With darksome cloud, now shew theyr goodly beams
More bright then Hesperus his head doth rere.
[Любовь моя пробудилась ото сна,/ И ее чудесные глаза подобны звездам, что были закрыты тучкой, - сейчас же посылают прекрасные лучи,/ Что много ярче, чем Веспер, оборотивший свою главу.]
В 9-й строфе выход невесты из опочивальни сравнивается с появлением на небосводе Луны:
LOE where she comes along with portly pace,
Lyke Phoebe from her chamber of the East,
Arysing forth to run her mighty race,
Clad all in white, that seemes a virgin best.
[Вот - она идет величественной походкой,/ Как Луна, <что является> из своего покоя на востоке,/ Поднимающаяся, чтобы начать бег <по небу>,/ Одетая во все белое, она выглядит лучшей из дев.]
Луна в этот день поутру действительно находилась над восточным краем горизонта, - спенсеровское определение - не "фигура речи", а точная констатация астрологического факта.
В 16-й строфе поэт торопит явление Венеры, знаменующей наступление ночи, когда он, наконец, сможет войти к невесте:
AH when will this long vveary day haue end,
and lende me leaue to come vnto my loue?
Hovv slovvly do the houres theyr numbers spend?
How slowly does sad Time his feathers moue?
Hast thee O fayrest Planet to thy home
Within the Westerne fome:
Thy tyred steedes long since haue need of rest.
Long though it be, at last I see it gloome,
And the bright euening star with golden creast
Appeare out of the East.
Fayre childe of beauty, glorious lampe of loue
That all the host of heauen in rankes dost lead,
And guydest louers through the nights dread,
How chearefully thou lookest from aboue,
And seemst to laugh atweene thy twinkling light
As ioying in the sight
Of these glad many which for ioy doe sing,
That all the woods them answer and their echo ring.
[О, когда же закончится этот длинный утомительный день,/ и даст мне уйти, чтобы я вошел к моей возлюбленной?/ Сколь медленно эти часы будут избывать свое число?/ Сколь медленно печальное Время будет нести свой плюмаж?/ Поспеши же, о прекраснейшая Планета, домой,/ <который> в <пене> Западного моря:/ Усталым коням давно уже нужен отдых./ Но как бы долго то ни тянулось, наконец, я вижу <наступление> сумерек/ И яркая вечерняя звезда, <увенчанная> золотым шлемом,/ Появляется с востока./ Прекрасное дитя любви, великолепный светильник любви,/ - Она ведет за собой весь сонм небесный,/ И указует возлюбленным путь через страхи, таящиеся в ночи./ Как весело ты смотришь с высоты,/ И кажется, смеешься мерцающим светом,/ Радуясь в преддверии/ Этого множества счастливых утех, которые радостно воспеты,/ Так что отвечают тому леса и звучит в воздухе эхо.]
В следующей строфе, как говорилось выше, происходит смена рефрена. "Погруженные в молчания леса", не отвечающие более эхом, свидетельствуют о наступлении ночи. Тем самым можно разделить "дневную" и "ночную" части эпиталамы [100], благо, что 18-я строфа начинается приветствием наступившей ночи. В начале 21-й строфы появляется Луна, подглядывающая к новобрачным в окно:
WHO is the same, which at my window peepes?
Or whose is that faire face, that shines so bright,
Is it not Cinthia, she that neuer sleepes,
But walkes about high heauen al the night?
O fayrest goddesse, do thou not enuy
My loue with me to spy.
[Кто это подглядывает в мое окно?/ И чье же это прекрасное лицо, сияющее столь ярко,/ Не Цинтия ли это, она ведь никогда не спит,/ А странствует всю ночь в высоте небес?/ Прекрасная богиня, не завидуешь ли ты моей возлюбленной и мне, что шпионишь за нами?]
Если соотнести все эти картины стихотворения с реальными событиями на небе в день бракосочетания поэта, то результат поразит современного читателя предельной точностью поэтических аллюзий. В день летнего солнцестояния - самая короткая ночь в году. Соответственно, если соотносить условное деление суток на ночную и дневную половины, состоящие из 12 часов каждая, то с астрономической точки зрения "дневной" час в этот день равняется 1 ч. 22 мин, а "ночной" - всего лишь 38 мин.
О начале астрономического дня Спенсер говорит в 5-й строфе, отсчет же ночного времени, как мы видели, начинается с 17-й строфы, где меняется рефрен.
С учетом всего этого астролог и историк литературы Джон Кристофер Ид, строит схему, позволяющую увидеть, как именно в основу всей композиции "Эпиталамы" Спенсером положен принцип соответствия строф и часов суток, но часов не математических, а - астрономических [101]:
С интересом мы обнаруживаем при изучении этой схемы, что "Луна, подглядывающая в окна" в 21-й строфе, действительно в это время уже клонилась к заходу, фактически же - висела над горизонтом, так что ее свет и впрямь докучливо падал в окна новобрачных [102], - перед нами вовсе не "вольное поэтичное сравнение", а точная передача реальных астрологических параметров памятного вечера.
Внимание к астрологическим особенностям дня, избранного для бракосочетания, в принципе характерно для авторов эпиталам. День свадьбы выбирался в ту эпоху крайне тщательно, с учетом планетарных благоприятствований будущему браку. И даже если при этом не прибегали к консультациям профессиональных астрологов, обязательно учитывали фазу Луны.
Агриппа Неттесгеймский пишет о Луне, что, будучи "ближайшей к Земле планетой, она вбирает в себя влияния всех звезд небесных, а в силу того, что бег ее по небосводу весьма быстр, она соединяется как с Солнцем, так и с иными планетами и светилами, и нет месяца, когда бы не происходило какое-нибудь из этих соединений, так что Луна является женой всем светилам на небосводе, и она же - из всех светил самое плодоносное, ибо, получая лучи и влияния от всех иных планет и звезд, Луна изливает те в подлунный мир, являясь посредницей между дольним и горним" [103].
Анализируя качества Луны, определяющие характер ее влияний, Агриппа отмечает, что "в первую четверть Луна отличается теплотой и влажностью, во вторую - теплотой и сухостью, в третью - холодностью и сухостью, тогда как в четвертую - холодностью и влажностью" [104].
Прибывающая Луна ассоциировалась с процессами вегетации и роста, приумножения и развития - именно для них благоприятны влажность и теплота, - а идущая на ущерб - с убылью и увяданием, ассоциирующимися с холодом и влагой. В трактате "Защита предсказательной астрологии" Кристофер Хейдон пишет, что "растущая Луна способствует росту плодов и повышает содержание соков и влаги во всякой живой твари". При этом астролог ссылается на тот факт, что крестьяне, желая получить от лошади хорошее потомство, подводят ее под жеребца, когда Луна прирастает, избегают сеять или сажать деревья, когда Луна идет на убыль - ибо тогда плоды их будут иметь дурной вкус, а обрезать деревьям сучья и валить лес, наоборот, следует в предпоследнюю фазу Луны, ибо тогда в древесине меньше всего влаги и она не будет гнить [105].
Гравюра из издания 1786 трактата Кристофера Хейдона "Новая астрология".
Характерным образом, в сельской Англии свадьбы старались приурочить к первой четверти Луны, когда она идет на рост, - что вызывало серьезное неодобрение церкви, видевшей в этом пережитки язычества [106].
В классической астрологии о характере будущего брака судили по положению Луны в гороскопе мужчины и Солнца - в гороскопе женщины. Так, в "Четверокнижии" Птолемей пишет: "Что касается мужчин, то здесь необходимо наблюдение за положением Луны в их картах рождения. Так, прежде всего, если она находится в восточных квадрантах, то является причиной вступления мужчин в брак в молодом возрасте или женитьбы на женщинах моложе их самих; при ее расположении в западных квадрантах они женятся поздно или берут замуж женщин старше, чем они сами. Если же Луна стоит под лучами Солнца и образует аспект с Сатурном, то они никогда не женятся. Далее, если Луна расположена в знаке, символ которого состоит из одной графемы [107], или прилегает к одной из планет, они женятся только один раз; однако, если она стоит в знаке, символ которого состоит из двух графем [108], или знаке, образованном из более чем одной фигурой, или прилегает к нескольким планетам, находящимся в одном знаке, то мужчинам суждено вступать в брак несколько раз. А если планеты, к которым она прилегает либо непосредственно, либо через "свидетельства", являются благотворными, мужчины получают хороших жен; при неблаготворных планетах дело будет обстоять противоположным образом. Если Луна прилегает к Сатурну, то жены будут работящими и непреклонными; если прилегает к Юпитеру - обладающими чувством собственного достоинства и хорошими хозяйками; если к Марсу - дерзкими и непокорными; если к Венере - веселыми, красивыми и очаровательными; если к Меркурию - умными и проницательными. Далее, Венера с Юпитером, Сатурном или Меркурием делает их бережливыми и испытывающими нежные чувства к мужу и детям, а с Марсом - делает их быстро впадающими в гнев, неуравновешенными и бесчувственными.
Что касается жен, то здесь следует осуществлять наблюдение за положением Солнца в их картах рождения; так, при его нахождении в восточных квадрантах оно несет либо раннее замужество, либо вступление в брак с мужчинами моложе их самих; а в западных квадрантах оно становится причиной позднего замужества или выхода замуж за тех, кто старше их. В тех случаях, когда Солнце стоит в знаке, образующем одну фигуру, или сближается с одной из восточных планет, оно дает только одно замужество; однако его нахождение в двойственном или многофигурном знаке или в аспекте с несколькими планетами, расположенными на востоке, влечет несколько браков. Если аспект с Солнцем образует Сатурн, они выйдут замуж за спокойных, способных и трудолюбивых мужчин; если аспект образует Юпитер - за великодушных и обладающих чувством собственного достоинства; если Марс - за деятельных, скупых на ласку и нежность и непокорных; если Венера - за чистоплотных и красивых; если Меркурий - за бережливых и практичных; если Венера и Сатурн - они будут ленивыми и довольно слабыми в интимных отношениях; если Венера и Марс - они будут страстными, импульсивными и склонными к изменам; если Венера и Меркурий - одержимыми страстью к мальчикам" [109].
Ботичелли. Венера и Марс. Астролочески Венера смягчает негативные аспекты Марса.
Именно к этим практикам восходят частые уподобления невесты и жениха Луне и Солнцу в английских эпиталамах XVI - XVII вв.
Так, мы встречаем это уподобление у Джона Донна в "Эпиталаме на 26 декабря 1613 г.", написанной в честь довольно скандальной женитьбы Роберта Карра, графа Сомерсета, на леди Френсис Говард: Карр добился от короля ее развода с бывшим супругом, Робертом Эссексом.
Леди Фрэнсис Говард
Двусмысленность ситуации требовала от поэта известной осторожности при сочинении этой эпиталамы, - в силу чего тексту таковой предпослана рамка-эклога, в которой поэт объясняет свое отсутствие на свадьбе.
Сама же эпиталама начинается точным указанием на день свадьбы, приходящийся почти на самый конец календарного года:
Thou art reprieved, old year, thou shalt not die ;
Though thou upon thy death-bed lie,
And should'st within five days expire,
Yet thou art rescued by a mightier fire,
Than thy old soul, the sun,
When he doth in his largest circle run.
[Смертный приговор твой, старый год, отложен, - ты не умрешь;/ Хотя распростерт на смертном ложе,/ И через пять дней придешь к концу,/ Все же будешь воскрешен пламенем более могучим,/ Чем старая душа, солнце,/ Когда оно в апогее великого круга.]
Окончание старого года косвенно указывает и на распад старого брака невесты - однако ее браку как таковому суждено возродиться в новом качестве, едва только граф Сомерсет станет ей супругом.
Граф и графиня Сомерсет
Более того, этот брак стирает всякую память о том, что было до него, как год, сгорающий и возрождающийся в огне костров, что жгут в день летнего солнцестояния, "когда солнце - в апогее великого круга".
3-я строфа эпиталамы содержит само "опасное" слово - "divorce" - "разделение, развод, разрыв": однако Донну удается виртуознейшим образом "стереть" негативное и двусмысленное впечатление, связанное со статусом невесты - бывшей чужой жены:
"Though it be some divorce to think of you/ Single, so much one are you two",
[При том было бы неким насильственным разрывом помыслить о вас/ раздельно, настолько вы вдвоем - едины]
и дальше поэт последовательно обыгрывает эту нераздельность будущих супругов, которая есть оправдание свершаемого брака, как бы давая понять, что эта пара создана друг для друга, и тем их брак угоден самому Провидению.
В третьей же строфе говорится, что жених в день бракосочетания поспешил встать ранее Солнца, предваряя своим пробуждением явление дневного светила:
Let me here contemplate thee,
First, cheerful bridegroom, and first let me see,
How thou prevent'st the sun,
And his red foaming horses dost outrun,
[Дай мне увидеть тебя/ Прежде всех остальных, радостный жених, и прежде всего дай мне видеть,/ Как ты предшествуешь Солнцу/ и его взмыленным красным коням...]
- однако из самого этого сравнения несомненно, что жених отождествляется с Солнцем.
Важно, что 26 декабря 1613 г. Луна вставала и заходила на небосводе раньше, чем Солнце. Отсюда становится понятна вся дальнейшая развертка донновской "Эпиталамы" [110]. В 4-й строфе, обращенной к невесте, говорится:
But now to thee, fair bride, it is some wrong,
To think thou wert in bed so long.
Since soon thou liest down first, 'tis fit
Thou in first rising shouldst allow for it.
[Теперь о тебе, прекрасная невеста: разве не ошибка/ - полагать, будто ты еще в постели?/ А так как тебе предстоит вскоре лечь первой, то подобает/ Первой же и подняться.]
Этот же мотив будет с предельной ясностью повторен в 9-й строфе, чей подзаголовок: "Невеста уходит в опочивальню":
Know that if sun and moon together do
Rise in one point, they do not set so too.
Therefore thou mayst, fair bride, to bed depart ;
[Знайте же, что если Солнце и Луна и встают/ Вместе, в одно время, они не садятся <за горизонт> одновременно./ А потому, прекрасная невеста, тебе подобает отправиться на ложе.]
"Лунная" роль в эпиталаме ясно отдана невесте. Более того, сам характер астрологических отождествлений, присутствующих в стихотворении, позволяет Донну свободно декларировать не девичий, а женский статус невесты: Луна 26 декабря 1613 г. уже перевалила за полнолуние, которое было 17 декабря, это не Цинтия, покровительствующая девичьей чистоте и непорочности, а Диана, покровительствующая деторождению, богиня не девушек, а - матрон.
Дальнейшее развитие образов "Эпиталамы" также предопределено астрологическим контекстом. Уже 4-я строфа "предупреждала" невесту, чтобы она не претендовала на роль Солнца, не то она рискует сгореть, подобно Фаэтону:
Powder thy radiant hair,
Which if without such ashes thou wouldst wear,
Thou which, to all which come to look upon,
Wert meant for Phoebus, wouldst be Phaeton.
[Припудри свои огненно-яркие волосы:/ Без этой золы, которой ты их скроешь/ Всякий, поднявший на тебя взгляд,/ Примет тебя за Феба, ты же уподобишся Фаэтону.]
Мотив этот связан с тем, что 1 января - вскоре после свадьбы - наступает новолуние, т.е. соединение Луны с Солнцем, и на время Луна становится не видна в слепящих солнечных лучах. Для планет подобное положение астрологи называют "сожжением", и хотя по отношению к Луне, являющемся светилом, этот термин в астрологии не употребляется, Донн развертывает ы финале "Эпиталамы" целый ряд "огненных" метафор, чтобы подчеркнуть: с заключением брака пятно развода, лежащее на невесте, сгорит в славе нового супружеств111а. Этот мотив сжигающего и очищающего огня любви будет звучать по нарастающей, чтобы достигнуть кульминации в 11-й строфе:
Fire ever doth aspire,
And makes all like itself, turns all to fire,
But ends in ashes ; which these cannot do,
For none of these is fuel, but fire too.
This is joy's bonfire, then, where love's strong arts
Make of so noble individual parts
One fire of four inflaming eyes, and of two loving hearts.
[Пламя, вечно алчущее,/ И все превращающее в себя самое, обращая это в огонь,/ Но кончающееся пеплом; этим же <двум> сие не суждено,/ Ибо никто из них не есть топливо, но лишь огонь./ Это костер радости, в котором любовь обретает силу,/ Образуя из двух благородных сущностей/ Одно пламя четырех сияющих глаз и двух любящих сердец.]
Таким образом, мы видим, как астрологические аллюзии в донновской эпиталаме на бракосочетание графа Сомерсета определяют не только композицию, но и саму "аргументацию" стихотворения, целиком задавая структуру последнего. Тем самым стихотворение является художественной организацией особого рода опыта и соответствующих ему "референтных зон", малознакомых современному читателю. Последний скорее склонен видеть в такого рода стихах лишь "прихотливость сравнений", "барочную избыточность" или "барочную/маньеристскую орнаментальность" - упуская из вида внутреннюю логику произведения. Такой читатель ограничен лишь поверхностным прочтением текста, когда значительная доля существующих в тексте смыслов просто остается "не услышанной". Ситуация усугубляется еще и тем, что во многих случаях представление о "поэзии елизаветинцев" у читателей, живущих вне англо-говорящих стран, составляется по современным переводам, когда значительное "выхолащивание смыслов" происходит и по вине переводчика, не удручающего себя поисками всех культурных аллюзий и реминисценций, заложенных в тексте, с которым ему приходится работать. Тем самым усредненное представление о елизаветинской поэзии, существующее даже у гуманитариев-профессионалов, - лишь приблизительный перевод изначальных смыслов этой поэзии на язык "общедоступных человеческих ценностей". По сути же, эта поэзия куда больше "нагружена смыслами", чем мы склонны полагать: это крайне "плотные и компрессированные" тексты, где каждая деталь и "орнаментальная подробность" несут серьезную функциональную и смысловую нагрузку.
Мы были вынуждены опустить все сноски в данной работе: не в последнюю очередь, пытаясь тем самым защититься от растаскивания данного текста без ссылок и пр.
Библиография:
1. Agrippa Henry Cornelius of Nettesheim. Three Books of Occult Philosopy. Paul, MN, 2000.
2. Allen, Don Cameron. The star-crossed Renaissance: the qurell about astrology and its influence in England. New York, 1966.
3. Armstrong C.A.J. An Italian astrologer at the court of Henry VII/ Italian Renaissance studies : a tribute to the late Cecilia M. Ady. London : Faber and Faber, ed. E.F.Jacob.
4. Barnes, Barnab. Parthenophil and Parthenophe. Carbondale : Southern Illinois University Press, [1971].
5. Berton Robert. The anatomy of melancholy. New York, 2001.
6. Bradbrook M.C. The school of night. New York, 1965.
7. Capp, B.S. English almanacs, 1500 - 1800: astrology and the popular press. Ithaca, NY, 1979.
8. Compost et kalendrier des bergiers. The kalendar of shepherdes; the edition of Paris 1503 in photographic facsimile, a faithful reprint of R. Pynson's edition of London 1506. Edited with a critical introduction and glossary, by H. Oskar Sommer. London, 1892.
9. Coxe, Francis. A short treatise declaringe the detestable wickednesse of magicall sciences. Coniurations of spirites, curiouse astrologie and suche lyke. Amsterdam : New York : Theatrum Orbis Terrarum ; Da Capo Press, 1972.
10. Eade J.D. The forgotten sky: a guide to astrology in English literature. Oxford, 1984.
11. Englands Parnasus: or the choysest flowers of our modern poets/Robert Allot. Photoreprint. Originally published: London: N.L.C.B. and T.N., 1600. Amsterdam: Theatrum Orbis Terrarum; New York: Da Capo Press, 1970.
12. Fludd, Robert. Utriusque Cosmi Maioris scilicet et Minoris Metaphisica. Oppenheim: Theodor de Bry, 1617.
13. Foure great lyers, striuing who shall win the siluer whetstone. Also, a resolution to the countri-man, prouing is vtterly vnlawfull to buye or vse our yeerly prognostications. Written by W.P(erkins). London : Printed by Robert Walde-graue, [1585?]
14. Gombrich E.H. Botichelli's Mythologies: a study in the Neoplatonic symbolism of his circle. Journal of the Warburg and Courtlaud Institutes, VIII (1945).
15. Guy John. Tudor England. Oxford, New York, 1998.
16. Hall, Joseph. The Works. Ed. by P.Wynter. Vol. IV. Oxford, 1863. P. 110.
17. Hall's Chronicle (1809 edn)
18. Harvey, Gabriel. Marginalia. Collected and edited by G.C. Moore Smith. Stratford-upon-Avon : Shakespeare Head Press, 1913.
19. Heydon, Cristopher. A Defence of Judical Astrology. Cambridge, 1603.
20. Hiatt A. Short times endless monument. The symbolism in Edmund Spenser "Epithalamion". New York, 1960.
21. Keith Thomas. Religion and Decline of Magic. London, 1991. P. 338.
22. King James IV and I Political writings. Ed. by Johann P. Somerville. Cambridge, 1994.
23. Klibansky R., Panofsky E., Saxl F. Saturn and Melancholy. Studies in history of natural philosophy, religion and art. London, 1964.
24. Lilly, William. An introduction to astrology. Hollywood, Calif., 1972.
25. Oakeshott, W. Sir Walter Raleigh Library/ The Library. 5th ser., XXIII (1968)
26. Peacham Henry. The Truth of our Times. [London, 1638] New York : Published for the Facsimile Text Society by Columbia University Press, 1942.
27. Poynter F.N.L. Nicolas Culpepper and His Books/ Journal of the History of Medicine, XVII (1962).
28. Richardson J. Michael. Astrological symbolism in Spenser's "The shepardes calendar": the cultural background of a literary text. Lewiston, 1989.
29. Seznec, Jean. The Survival of the Pagan Gods. Princeton, NJ, 1972.
30. Spenser, Edmund. The Shepheards Calenar. Conteyning tvvelve Aeglogues proportionable to the twelue monethes. London, 1579.
31. The kalendar of sheperdes; the edition of Paris 1503 in photographic facsimile, a faithful reprint of Pynson's edition of London, Edited with a critical introduction and glossary, by H.Oscar Sommer. London, 1892; The kalenar & compost of sheperds, from the original edition published by Guy Marchant in Paris in the year 1493, and translated into English c. 1518: newly edited for the year 1931. London, [1931]
32. The kalender of sheepehards (c. 1585) : a facsimile reproduction / edited and with an introduction by S.K. Heninger, Jr. Delmar, N.Y. : Scholars' Facsimiles & Reprints, 1979.
33. The prognostycacion for euer of Erra Pater ... Profytable to kepe the body in helth. [Lond.] T. Snodham [1610?]
34. The public speaking of Queen Elizabeth; selections from her official addresses. N.Y., 1951. P. 108 - 109.
35. The Works of Edmund Spenser. Ware, Hertfordshire, 1995.
36. The zodiake of life, writetn by the excellent and Christian poet, Marcellus Palingenius Stellatus. Wherein are conteined twelue seuerall labours ... Translated out of Latine into Englishe, by Barnabe Googe and by him newly recognished. London, R. Newberie, 1576. См. также: Marcellus Palingenio Stellato, Marcello. Stellatus The zodiac of life ... : now for the first time rendered into English prose ...Created or Published:London : priv. print., 1896.
37. Thomas, Keith. Religion and Decline of Magic. London, 1991.
38. Thorndike, Lynn. A history of magic and experimental science. New York : Columbia University Press, 1934. Vol. V
39. Thorndike, Lynn. A history of magic and experimental science. Vol. IV. New York : Columbia University Press, 1934.
40. Tuve R. Spenser and the Zodiaque of Life/ Journal of English and Germanic Philology, 34 (1935).
41. Wailes, David. Shakespear's almanac: A midsummer night's dream, marriage and the Elizabethan calendar. Woodbridge, Rochester, 1993.
42. Wailes, David. Shakespear's almanac: A midsummer night's dream, marriage and the Elizabethan calendar. Woodbridge, Rochester, 1993.
43. Watson F. The "Zodiacus Vitae" of Marcellus Paligenius Stellatus: An Old School-Book. London: Philip Wellby, 1908.
44. Yates F. A. Astraea. The imperial theme in the sixteenth century. London, Boston, Melbourne and Henley, 1985.
45. Yates F.A. A study of Love's Labour's Lost. Cambridge, 1936.
46. Yates F.A. The Occult Philosopy in the Elizabetnan Age. London, Boston and Healey, 1979.
47. Вергилий. Буколики
48. Горбунов А.Н. Джон Донн и английская поэзия XVI - XVII вв. М., 1993.
49. Доброхотов А.Л. Данте Алигьери. М., 1990.
50. Йейтс Ф.А. Джордано Бруно и герметическая традиция. М., 2000.
51. Йейтс Ф.А. Искусство памяти. СПб, 1997.
52. Кеплер И. О более достоверных основаниях астрологии. Пер. Ю.А.Данилова/Герметизм. Магия. Натурфилософия в европейской культуре XII - XIX вв. Под редакцией И.Т.Касавина. М., 1999.
53. Птолемей, Клавдий. Математический трактат или Четверокнижие/ Знание за пределами науки. Мистицизм, герметизм, астрология, алхимия, магия в интеллектуальных традициях I - XIV веков. М., 1996.
54. Тананаева Л.И. Пражский художественный центр на рубеже XVI - XVII вв./Вопросы искуствознания, VIII (1/1996). М., 1996. http://rema.ru/itaka/html/recomenduet/tananaeva.htm
55. Тананаева Л.И. Рудольфинцы. Пражский художественный центр на рубеже XVI - XVII вв. М., 1996.
56. Фрейденберг О.М. "Образ и понятие"/ Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978.
57. Чернова, Алла. ...Все краски мира, кроме желтой. М., 1987.
58. Шастель Анри. Искусство и гуманизм во Флоренции времен Лоренцо Великого. М. - СПб, 2001.
59. Шастель Анри. Искусство и гуманизм во Флоренции времен Лоренцо Великого. М. - СПб, 2001.