Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!
Нет, пьянка с огурцами здесь, конечно, ни при чем. Просто я хотела сказать, что уж раз mi_ze написала о бане, а вслед за ней и svetlao, то почему бы и мне не рассказать кое о чем на эту тему?
Правда, рассказ мой не столько о бане, сколько о временах, которых многие из вас уже не застали. И слава Богу, что опоздали к этому «пирогу», но представление иметь не помешает.
Родилась я в коммуналке . Разумеется, собственно мое появление на свет произошло в одном из киевских роддомов, но прямиком оттуда меня привезли в нашу комнату в коммунальной квартире, в которой жило еще пять семей.
До Великой октябрьской эта квартира целиком принадлежала семье то ли врача, то ли адвоката, но затем, выгородив за счет комнат какой-то немыслимой конфигурации проходы и коридорчики, взамен сгинувших в неизвестном направлении хозяев туда вселили новых, причем в большом количестве. Мои родители поселились там не сразу, а где-то за год-полтора до моего рождения.
Но - ближе к делу! Ванная в квартире была одна (туалет, конечно же, тоже), поэтому до определенного возраста меня купали в комнате, в корыте, поставленном на две табуретки. Но последние пару лет перед войной мама водила меня в баню - не в общую, а в «номера» - был такой вид обслуживания.
В памяти сохранился довольно большой зал, в котором было несколько киосков и буфет, стояли столики, диванчики, фикусы в кадках. Из зала вела вниз какая-то лестница, но мы туда не шли ( «там общая»,- говорила мама), а по узкому коридорчику проходили в номер, который снимался на определенное время. Сначала мама купала меня (в номере была большая ванна и душ), потом одевала и выпускала в зал, где дожидался папа. Он усаживал меня на один из диванчиков, давал какую-нибудь книжку и уходил к маме в номер.
Своих впечатлений от самого купания я уже не помню, а вот сидеть в зале, разглядывать людей, толпящихся у киосков, гадать, кто пойдет к номерам, а кто - по лестнице вниз , мне определенно нравилось.
Но вскоре началась война.
Первые полтора года мы жили в селе, где у хозяйки была своя баня. Ничем особенным она мне не запомнилась, и я даже не уверена, что я помню именно ее, а не какой-то собирательный образ из кинофильмов.
В настоящую общую баню я попала только в Славгороде. Было это в конце 42-го года, мне как раз исполнилось девять лет, и я впервые в жизни увидала большое количество голых женщин, толпящихся в клубах пара, высматривающих и выхватывающих из-под рук освободившиеся шайки, спешащих, оскальзываясь на мокром полу, к кранам с горячей водой. Было очень шумно - женщины переговаривались, переругивались, мылили друг другу спины, обливались из шаек.
Мне всё казалось нечистым, покрытым слизью - и пол, и скамьи, на которые надо было ставить наполненную водой шайку, и даже люди. Я боялась прикосновения чужого голого тела и жалась к маме. Мыться надо было в казенной шайке (некоторые приходили со своими тазиками, но у нас не было), а потом ополаскиваться под душем, из которого шла почти совсем холодная вода.
Вообще, ощущение холода и желание поскорее покончить с купанием и убраться из этого столпотворения было непременным атрибутом тогдашних посещений бани.
До сих пор помню частушку, которую я сочинила и распевала на мотив «Урожайной» на студенческом «капустнике» в училище, где преподавала моя мама:
Что такое в нашей бане получается?
Человек приходит в баню, раздевается -
Холодина там собачья, открываешь душ горячий,
А горячая вода не появляется!
Не хочется мыться
Холодной водицей,
И поэтому все в баню
Носят примус в чемодане,
А без этого никто не искупается!
Конечно, со временем я освоилась, но не полюбила, нет, совсем не полюбила это действо, смотрела на него, как на необходимость раз в неделю пройти "генеральную помывку".
Но вот и конец войне, возвращаемся в Киев, в свою коммуналку. Тут много о чем можно было бы рассказать, но я - о бане.
Оказывается, ванная комната занята жильцами - да-да, я не оговорилась. В комнатке рядом с ванной (17 кв.м.) живут две сестры с детьми, а у одной еще и муж имеется. Конечно, всемером они там не помещаются! Поэтому в ванне сложены какие-то ватные матрасы, и двое детей в этой ванне спят (дверь не закрывали, чтобы была хоть какая-то вентиляция), да и днем там копошатся.
Остальные жильцы время от времени вяло высказываются, но так, для отвода души - понимают, что некуда деться.
Поэтому снова, как и до войны, ходим в Троицкую баню. Правда, там многое изменилось, и не в лучшую сторону - «номеров» почему-то нет, зал имеет какой-то облезлый вид, в единственном киоске - скудные банные принадлежности. Помню анекдот тех времен, которого я по наивности никак не могла понять.
У киоска: - Дайте кусок банного мыла. - Банное кончилось, есть яичное. - Ладно, давайте. Я, правда, хотел весь выкупаться, но уж черт с ним!
Наконец одна из сестер получает какое-то жилье, и ванную комнату освобождают, но оказывается, что эмаль в самой ванне облезла и почернела. Моемся под душем, а особо брезгливые (как мы с мамой) даже ногами становятся в свой тазик. К тому же, облупленные стены, многочисленные тазики, развешанные со всех сторон, веревки над головой, газовая колонка, которая плохо горит из-за слабого напора - все это не вдохновляет. Поэтому иногда по-прежнему ходим в баню.
В собственную квартиру мы с мужем и двумя детьми переезжаем в последних числах декабря 1963-го года, и только тогда я ( это в 30 лет!) впервые узнаЮ, как можно не просто смывать грязь, но и получать удовольствие, нежиться в ванне с душистой пеной (только-только появились в продаже шампуни для ванн) или под легкими покалывающими струйками душа и (что очень важно!) не бояться ненароком прикоснуться к стенке или еще к чему-нибудь осклизлому, чужому и враждебному.
Правда, рассказ мой не столько о бане, сколько о временах, которых многие из вас уже не застали. И слава Богу, что опоздали к этому «пирогу», но представление иметь не помешает.
Родилась я в коммуналке . Разумеется, собственно мое появление на свет произошло в одном из киевских роддомов, но прямиком оттуда меня привезли в нашу комнату в коммунальной квартире, в которой жило еще пять семей.
До Великой октябрьской эта квартира целиком принадлежала семье то ли врача, то ли адвоката, но затем, выгородив за счет комнат какой-то немыслимой конфигурации проходы и коридорчики, взамен сгинувших в неизвестном направлении хозяев туда вселили новых, причем в большом количестве. Мои родители поселились там не сразу, а где-то за год-полтора до моего рождения.
Но - ближе к делу! Ванная в квартире была одна (туалет, конечно же, тоже), поэтому до определенного возраста меня купали в комнате, в корыте, поставленном на две табуретки. Но последние пару лет перед войной мама водила меня в баню - не в общую, а в «номера» - был такой вид обслуживания.
В памяти сохранился довольно большой зал, в котором было несколько киосков и буфет, стояли столики, диванчики, фикусы в кадках. Из зала вела вниз какая-то лестница, но мы туда не шли ( «там общая»,- говорила мама), а по узкому коридорчику проходили в номер, который снимался на определенное время. Сначала мама купала меня (в номере была большая ванна и душ), потом одевала и выпускала в зал, где дожидался папа. Он усаживал меня на один из диванчиков, давал какую-нибудь книжку и уходил к маме в номер.
Своих впечатлений от самого купания я уже не помню, а вот сидеть в зале, разглядывать людей, толпящихся у киосков, гадать, кто пойдет к номерам, а кто - по лестнице вниз , мне определенно нравилось.
Но вскоре началась война.
Первые полтора года мы жили в селе, где у хозяйки была своя баня. Ничем особенным она мне не запомнилась, и я даже не уверена, что я помню именно ее, а не какой-то собирательный образ из кинофильмов.
В настоящую общую баню я попала только в Славгороде. Было это в конце 42-го года, мне как раз исполнилось девять лет, и я впервые в жизни увидала большое количество голых женщин, толпящихся в клубах пара, высматривающих и выхватывающих из-под рук освободившиеся шайки, спешащих, оскальзываясь на мокром полу, к кранам с горячей водой. Было очень шумно - женщины переговаривались, переругивались, мылили друг другу спины, обливались из шаек.
Мне всё казалось нечистым, покрытым слизью - и пол, и скамьи, на которые надо было ставить наполненную водой шайку, и даже люди. Я боялась прикосновения чужого голого тела и жалась к маме. Мыться надо было в казенной шайке (некоторые приходили со своими тазиками, но у нас не было), а потом ополаскиваться под душем, из которого шла почти совсем холодная вода.
Вообще, ощущение холода и желание поскорее покончить с купанием и убраться из этого столпотворения было непременным атрибутом тогдашних посещений бани.
До сих пор помню частушку, которую я сочинила и распевала на мотив «Урожайной» на студенческом «капустнике» в училище, где преподавала моя мама:
Что такое в нашей бане получается?
Человек приходит в баню, раздевается -
Холодина там собачья, открываешь душ горячий,
А горячая вода не появляется!
Не хочется мыться
Холодной водицей,
И поэтому все в баню
Носят примус в чемодане,
А без этого никто не искупается!
Конечно, со временем я освоилась, но не полюбила, нет, совсем не полюбила это действо, смотрела на него, как на необходимость раз в неделю пройти "генеральную помывку".
Но вот и конец войне, возвращаемся в Киев, в свою коммуналку. Тут много о чем можно было бы рассказать, но я - о бане.
Оказывается, ванная комната занята жильцами - да-да, я не оговорилась. В комнатке рядом с ванной (17 кв.м.) живут две сестры с детьми, а у одной еще и муж имеется. Конечно, всемером они там не помещаются! Поэтому в ванне сложены какие-то ватные матрасы, и двое детей в этой ванне спят (дверь не закрывали, чтобы была хоть какая-то вентиляция), да и днем там копошатся.
Остальные жильцы время от времени вяло высказываются, но так, для отвода души - понимают, что некуда деться.
Поэтому снова, как и до войны, ходим в Троицкую баню. Правда, там многое изменилось, и не в лучшую сторону - «номеров» почему-то нет, зал имеет какой-то облезлый вид, в единственном киоске - скудные банные принадлежности. Помню анекдот тех времен, которого я по наивности никак не могла понять.
У киоска: - Дайте кусок банного мыла. - Банное кончилось, есть яичное. - Ладно, давайте. Я, правда, хотел весь выкупаться, но уж черт с ним!
Наконец одна из сестер получает какое-то жилье, и ванную комнату освобождают, но оказывается, что эмаль в самой ванне облезла и почернела. Моемся под душем, а особо брезгливые (как мы с мамой) даже ногами становятся в свой тазик. К тому же, облупленные стены, многочисленные тазики, развешанные со всех сторон, веревки над головой, газовая колонка, которая плохо горит из-за слабого напора - все это не вдохновляет. Поэтому иногда по-прежнему ходим в баню.
В собственную квартиру мы с мужем и двумя детьми переезжаем в последних числах декабря 1963-го года, и только тогда я ( это в 30 лет!) впервые узнаЮ, как можно не просто смывать грязь, но и получать удовольствие, нежиться в ванне с душистой пеной (только-только появились в продаже шампуни для ванн) или под легкими покалывающими струйками душа и (что очень важно!) не бояться ненароком прикоснуться к стенке или еще к чему-нибудь осклизлому, чужому и враждебному.