Хроника одного обострения (любви к Виннице). Часть 1
Пролог
«Обязательно напишу об этом подробный отчёт», - сказала я, честно глядя Андрею в глаза. Честно смотреть в глаза организаторам, обещая написать об их мероприятии - мой конёк. К сожалению, второй конёк - не заводить дело дальше набросков и черновиков, хранящихся в уме. Потому что в пятнадцати предложениях я два-три дня описывать не умею - не знакома с сестрой таланта, что поделать. А если писать обстоятельно - то это уже проза, хоть и документальная, а все же помнят, что с двигателем прогресса я состою в очень близких отношениях…
Но всё же из правил бывают исключения. Отчёт есть.
«И только вот не надо всех этих «огромных спасибов организаторам» и прочего в таком роде», - попросил Андрей. - «Не дождёшься!»,- торжественно пообещала я. Поэтому никаких спасибов организаторам и прочего в таком роде здесь не будет. По крайней мере, в строчках.
Не будет здесь и зашкаливающего градуса политики - насколько это вообще возможно в нынешней ситуации. Не будет пафосного «мне стыдно за то, что я русская». Я русская - и не стыжусь этого. Как не стыжусь и своей любви к Украине, и гордости за её народ.
Будут люди, творчество, места - много текста и немного фото. Будет обычный частный взгляд снаружи и изнутри страны, вокруг которой скопилось слишком много слухов и сплетен. Без намёка на анализ. Без попыток разделения на правых и левых. Без проекций частного на общее - и наоборот.
Желающие поискать скрытые смыслы там, где их и близко не лежало - задумайтесь: а надо ли вам под кат?
Рисковый дрессировщик суёт голову в пасть писающему мальчику
К тому моменту, когда поезд «Минск-Одесса», тяжело вздохнув, отполз от вокзала, я была под завязку сыта вопросами типа «Ты не боишься?», «Ты что, телевизор не смотришь?» и «Совсем с ума сошла, куда ты едешь?». Вопросы задавались lege artis - с трагизмом в голосе, театральным возведением очей горе, дрожанием губ и покручиваниями пальцем у виска. В итоге я поняла, что и сама начинаю задумываться: а не сошла ли я с ума совсем? Однозначного ответа сознание не выдавало. Что ж, проверим на месте.
…Когда я ехала этим же поездом год назад, в вагоне яблоку негде было упасть. Сейчас - приятная полупустота, человек двадцать.
Распихивая вещи, понимаю, что забыла хренову прорву всяких нужных мелочей, в том числе украинскую сим-карту (а ведь обещала позвонить Андрею от границы, подтвердить приезд) и фотоаппарат.
- Далеко едете? - интересуется один из попутчиков, пока мы на пару ждем очереди в заветный закуток в конце вагона. Узнав, насколько далеко, ахает:
- К бандеровцам? Не боитесь?
- Боюсь до одури. Но долг велит мне ехать, превозмогая страх, - отвечаю с максимально возможным пафосом, трагически поджимая губы. Боже, ну сколько можно?! У попутчика вытягивается лицо, эффект достигнут: желание расспрашивать дальше пропадает. Хорошо, что соседи по купе - женщина с двухлетним малышом, который шесть часов не даёт нам скучать и отвлекаться.
Бесплатное постельное и миграционную карту выдают почему-то только мне. В Гомеле понимаю, почему: все остальные выходят. Остаюсь одна, в сопровождении двух проводников.
- У вас всегда так… просторно? - спрашиваю проводницу.
- Нет, такое в первый раз. Хотя пассажиров мало сейчас. По пять-восемь человек через границу едут. Не то, что раньше. Но в соседнем вагоне шестеро. А ещё в одном аж двенадцать. И при этом ещё два прицепных зачем-то дали…
- По-королевски поеду,- смеюсь.
- Наслаждайтесь. В Украине заполнимся.
…Таможня, белорусская сторона.
- Куда едете? - интересуется молодой таможенник, сосредоточенно пытающийся найти сходство между мной и толстомордой тёткой бальзаковского возраста на паспортной фотографии.
- В Винницу.
- Цель поездки?
- Культура, - отвечаю, слегка заинтригованная: сколько приходилось ездить в Украину, но о цели поездки меня спрашивают впервые.
- А именно? Какое-то мероприятие?
- Да.
- Какое? - фото на шенгене убедило-таки стража границы, что паспорт принадлежит мне лично, а не моей, скажем, двоюродной бабушке.
- Поэтический фестиваль.
Таможенник внезапно становится похож на сеттера, обнаружившего в кустах жирную крякву.
- Какой такой политический фестиваль?
- По-э-ти-чес-кий. Литературный, - изо всех сил сдерживаю истерический смех.
Терпеливо отвечаю: как называется фестиваль, кто организовывает, где именно проводится… когда и на чём собираюсь назад, есть ли уже обратный билет, почему не прямым поездом, а через Киев… Наконец, поток вопросов иссякает, «сеттер» уходит, оставив меня в полном недоумении. Через пять минут заходит дама-таможенница - и всё повторяется. Только при слове «культура» добавляется вопрос, везу ли я какие-нибудь исторические и культурные ценности.
После третьего дубля этой милой сцены всерьёз задумываюсь: не записать ли «показания» на диктофон, например. Тем более, белорусские таможенники в своих вопросах не оригинальны.
Впрочем, их украинские коллеги креативностью тоже не блещут. Ещё три дубля. Миловидная пограничница приятно удивляет в процессе расспросов, глянув в паспорт:
- Ааа, та поэтесса? Знаю, читала. Здорово, что к нам едете! Культурные ценности везёте?
- Да. Себя.
Смеётся, желает счастливого пути.
…В Чернигове - первая остановка после границы. На перроне, действительно, толпа людей. Моё барствование заканчивается, вагон заполняется. Смех, шуршание пакетов, смесь русской и украинской речи. Разговариваем с ребятами-футболистами из Одессы. Интересуюсь обстановкой.
- Та нормально у нас, более-менее тихо. На востоке страшно - там война. А мы держимся пока. Кретины-политики хотят страну раздербанить да всех стравить, но ни черта у них не получится. Чем больше стараются, тем сплочённее люди.
- Не все, - вносит коррективу его товарищ, - Из некоторых, наоборот, такая гниль повылезала…
- Так то и хорошо, что повылезала. Теперь хоть знаешь, к кому спиной не поворачиваться.
Говорим про сложное время, про глупые «нисчегошные» ссоры близких людей, разошедшихся во взглядах…
- Да, - грустно отзывается пожилая женщина с боковушки, - со мной, вон, родная сестра почти перестала общаться. Я в Киеве, она в Тамбове. Были родные, стали чужие.
- Зачем же так категорично? Разве можно разделять неразделимое?
- Так не я ж разделяю, детка, а она. Хотя родом-то мы обе из России. А сейчас я вдруг в её глазах «бандеровкой» и «хохлушкой» стала. «Вы, - говорит, - русских ненавидите». А с чего нам их ненавидеть? Русский, украинец, белорус, еврей - нам никакой разницы, мы зла никому не желаем. Это там, наверху, всё никак властью не нажрутся, отношения выясняют. А простым людям ни к чему. Жили мирно, и дальше только мира хотим. Да вот ей ничего доказать невозможно - как будто не слышит меня. Не думала, что доживу до таких времён…
Увы, подобных историй я уже наслушалась и насмотрелась… Слова о времени, которое всё расставит по местам, банальны - но других не завезли, простите. Нечего больше сказать, никого не осудив. Попутчица согласно кивает - да, дай Боже, чтобы эти недоразумения поскорее закончились.
В соседнем купе шуршат пакеты, мужской голос веско произносит: «Давайте за мирное небо над нами!», в ответ многоголосо выдыхается «да», недвусмысленно звякают стеклянные стаканы.
Пытаюсь спать: в 4-19 уже прибытие. Сквозь дрёму приходит воспоминание: с тоста «за мирное небо» начинались все застолья, пока было живо поколение наших бабушек и дедушек - людей, переживших ВОВ. Они и открытки к праздникам подписывали, начиная поздравление с «желаю мирного неба над головой…» - и только потом счастья, здоровья и прочих радостей. В последнее время, после их ухода - как-то не принято… Забыли мы, что небо может быть другим. И страшно, что теперь приходится об этом вспоминать. Но хочется верить, что пока люди желают людям мирного неба - ничего глобально плохого не случится.
День первый. Дворцы, дороги, розы и национальные наркотики
Андрей, мужественно пожертвовавший самым сладким предутренним сном, встречает у вагона. Людный вокзал, пустые улицы, квартира, несколько часов отдыха - и вот мы с небольшой компанией винницких литераторов упаковываемся в машину: впереди ждут великие дела и грандиозные планы. Первый пункт назначения - Слободка-Шелеховская, бывшее имение Горенко, тётушки Анны Ахматовой, ныне - литературный музей имени знаменитой поэтессы. Сегодня там традиционные «ахматовские чтения», приуроченные к 125-летию Анны Андреевны. Выезжаем довольно рано, в начале девятого. Погода пока радует: солнечно, хотя ватные облака и ползают по всему небу.
В Виннице внешне ничего не изменилось с прошлого года: так же спешат по своим делам люди, снуют машины, обильно цветут вдоль дороги роскошные розы.
Разговоры от общежитейских volens-nolens перетекают к наболевшему: обстановке в стране, информационной войне, потере взаимопонимания с россиянами. Последних оправдывают в их отношении, даже в самых категоричных их высказываниях: «Да мы и сами, как по российскому каналу новости посмотрим - начинаем верить, что тут сплошные фашисты кругом - и трупы мирных жителей по фонарям развешены. Страшно становится на улицу выйти». Интересуются, что про всё это думают в Беларуси. Честно отвечаю: у нас тоже многие слишком верят СМИ, с извращённым удовольствием смакуя кровавые подробности и придумывая новые. Рассказываю про знакомую, которая наставляла меня перед отъездом: не есть в незнакомых местах, а тем более не пить чай-кофе, ибо всюду подмешивают наркотики, от которых нормальные люди становятся патриотами. Товарищи смеются - смех с оттенком грусти: «Да у нас в стране только один наркотик: сало! Зато подсаживаются на него сразу и навсегда!». Одна из поэтесс вспоминает недавнее общение с гостями-россиянами: нашпигованность телемусором, желание обвинять, нежелание слушать опровержения. «Я ей полтора часа пыталась объяснить, как ситуация в действительности выглядит!». Да, - говорю, - коварная бандеровка, изощрённо пытала беседой, обращала в свою религию, вместо того, чтобы гуманно послать нах. Опять невесело смеёмся.
За городом останавливаемся позавтракать. Женщины достают бутерброды и печенье, Андрей разливает всем кофе.
- С наркотиками? - стебусь, подозрительно глядя на протянутый стаканчик.
- А как же! - в один голос отзываются сотрапезники, - всё как положено! Да ты пей, не бойся, сама скоро почувствуешь!
- Что я почувствую? Неужели начну ещё больше любить Украину?
- Начнёшь кричать: «хто не скача, той москаль»!
- Не дождётесь! Я сама москаль… скачущий.
Хохочем. Вообще, по дороге много смеёмся - шутим даже о серьёзном и больном. Это единственный способ не стечь в депрессию.
Подолье прекрасно: от пейзажей за окном захватывает дух. Об особо интересных местах ребята попутно рассказывают.
Заворачиваем посмотреть Меджибожский замок - крепость 16 века в очень живописном месте.
Времени мало, поэтому быстро осматриваемся, фотографируем, двигаемся дальше. Двигаемся, к слову, не особо резво: украинские дороги очень похожи на российские - то есть, разительно отличаются от дорог белорусских. Проще говоря, наличие дорог как таковых местами вообще спорно. Даже Андреев внедорожник иногда трясёт и подбрасывает на колдобинах так, что я всерьёз начинаю опасаться: выдержит ли наш железный конь такую трассу. Тем не менее, до Слободки-Шелеховской доезжаем без приключений.
Атмосфера во дворе музея словно перебрасывает нас на два столетия назад. Всё те же розовые кусты, играющий в тени деревьев оркестр, драпированные тканью стулья во дворе, украшенный лентами и цветами фасад небольшого белёного здания… Большой портрет Ахматовой на стене очень харАтерный: выражение лица Анны Андреевны живое, эдакая смесь любопытства и лёгкой ироничности, ощущение слежения взглядом за гуляющими по территории последователями… Мы слегка опоздали, экскурсия уже прошла, но директор музея любезно соглашается провести для нас коротенькую индивидуальную.
Выходим из домика с началом действа. Небольшая танцевальная постановка, приветственные слова, чтения. Через все приветствия выступающих красной нитью проходит: у искусства нет национальности, искусство вне политических дрязг. Звучат стихи Ахматовой - в оригинале и в чудесном переводе на украинский. Доходит очередь до нашей делегации. Выступать волнительно - наверное, даже более, чем когда-то во дворике дома Волошина - о чём честно и сообщаю слушателям. Говорю о красоте Виннинщины, о любви к творчеству Ахматовой, о радости слышать её стихи на двух языках. В процессе выступления вдруг понимаю, что произношу всё это по-белорусски. Читаю не то, что планировала - не хочется «грузить» людей серьёзным - а лёгкое пейзажное «Текучее», оно как раз в «ахматовском» ключе. Андрей и Лена читают замечательные посвящения Ахматовой на русском, Ира - пробирающую до мурашек «Молитву» на украинском.
После выступления подходят люди, благодарят - за приезд, за стихи. Восхищаются звучанием белорусского языка. Растрогана, не ожидала такой тёплой реакции. Моя команда тоже говорит: здорово, что по-белорусски, неожиданно и хорошо. Это не я, - отвечаю, - это всё ваш кофе с наркотиками: разбудил во мне национальное самосознание. Смеёмся. В действительности, с украинскими друзьями я на роднай мове общаюсь часто: нравится интересное переплетение звучаний двух очень схожих по построению, но разных по звучанию языков. А вот со сцены, да ещё и неожиданно для самой себя - впервые.
Идём с хранителем музея по аллее в глубину усадьбы - к кладбищу, где похоронены тётя и мать Ахматовой. Кладбище старое, заросшее, но могилы ухоженные - работники музея следят за чистотой. Перед кладбищенской оградой, в зарослях бурьяна, хранитель показывает нам надгробие из белого мрамора: недавно случайно обнаружили там склеп. Местные власти находка не заинтересовала, надгробие так и валяется на боку, надёжно укрытое крапивой и чертополохом.
Собираемся ехать - но без обеда нас не отпускают. В «полевой кухне» у ворот уже готова вкуснейшая юшка и наваристый, с пылу-с жару, кулеш.
Подкрепившись, тепло прощаемся - в программе ещё много пунктов, а полдня уже пролетело.
Недалеко, в той же Слободке, находим ещё одну усадьбу: дворец Новицкого, 1911 год. В здании после революции располагался детский санаторий, в годы войны - штаб. Сейчас дворец заброшен, окна заложены кирпичом, на обшарпанной штукатурке над входом, как напоминание о советском прошлом - эмблема Красного креста и чаша со змеёй. Говорят, сейчас всё это счастье кто-то выкупил и собирается реставрировать.
Осматриваем усадьбу, восторгаемся огромной американской елью, посаженной в год постройки дворца, и соседствующим с ней красавцем-дубом.
И снова намёк на наличие дороги, поля и холмы, святая криница посреди цветущих лугов - вода пахнет диким мёдом, разнотравье так и манит упасть в него навзничь, лежать, раскинув руки, и любоваться парящими в небе ястребами, пышными облаками, игрой солнечного света…
В городишке с милым названием Бар меняем «грины на гривны» и узнаём дорогу к следующей точке маршрута. Дорожные указатели в этих местах не в моде, как я поняла: встречаются они крайне редко, и, в основном, в тех местах, где без них можно было бы спокойно обойтись. Поэтому регулярно приходится притормаживать возле местных жителей и уточнять маршрут. Очень порадовал один сельский пастушок:
- Проедете вверх, а там… Матерь Божья! Но вы до неё не доезжайте, сворачивайте налево.
«Матерь Божья», к слову, оказалась типичным для наших земель иконным столбом на краю деревни.
Заезжаем в Чернятин, ищем ещё один дворец - Витославских-Львовых. Сейчас там расположился аграрный колледж. Английский парк, старые развесистые акации в аллее, большое здание в стиле неоготика-с-чем-то, выкрашенное в вырвиглазно-розовый цвет.
Устраиваемся на полянке перекусить. У Сергея с собой главный украинский наркотик, наструганный тоненькими ломтиками, с мраморно-розовыми прослойками. Наркотик уничтожается моментально, на душе становится ещё теплее, несмотря на внезапно начавшийся дождь.
На парадной лестнице - каменные львы с симметрично отбитыми передними лапами. Студентов не видно, но всё открыто. Обследуем здание, спектр эмоций - смесь восхищения с возмущением. Хорошо, что хозяева дворца не дожили до того момента, когда какая-то светлая голова решила покрыть половой краской роскошные камины и весьма вольно раскрасить лепнину на потолке! Сочетание ядовито-розового и ядовито-зелёного в отделке - отдельная тема.
Тем не менее, общее впечатление, скорее, позитивное.
Уже по пути назад заворачиваем посмотреть усадьбу Орловского. По прибытии выясняется, что теперь здесь нашёл приют то ли санаторий для пожилых людей, то ли просто дом престарелых. Зрелище печальное, внуть заходить не хочется. Бегло осмотрев заросший парк, уезжаем.
В Виннице ребята оставляют меня в гостинице - набираться сил перед основным действом. Бросаю вещи, иду прогуляться по тихим вечерним улочкам. Ужинаю в небольшом уютном ресторанчике, и даже - наконец-то! - позволяю себе бокал украинского пива.
В девять вечера падаю спать - завтра предстоит насыщенный день...
Продолжение следует
«Обязательно напишу об этом подробный отчёт», - сказала я, честно глядя Андрею в глаза. Честно смотреть в глаза организаторам, обещая написать об их мероприятии - мой конёк. К сожалению, второй конёк - не заводить дело дальше набросков и черновиков, хранящихся в уме. Потому что в пятнадцати предложениях я два-три дня описывать не умею - не знакома с сестрой таланта, что поделать. А если писать обстоятельно - то это уже проза, хоть и документальная, а все же помнят, что с двигателем прогресса я состою в очень близких отношениях…
Но всё же из правил бывают исключения. Отчёт есть.
«И только вот не надо всех этих «огромных спасибов организаторам» и прочего в таком роде», - попросил Андрей. - «Не дождёшься!»,- торжественно пообещала я. Поэтому никаких спасибов организаторам и прочего в таком роде здесь не будет. По крайней мере, в строчках.
Не будет здесь и зашкаливающего градуса политики - насколько это вообще возможно в нынешней ситуации. Не будет пафосного «мне стыдно за то, что я русская». Я русская - и не стыжусь этого. Как не стыжусь и своей любви к Украине, и гордости за её народ.
Будут люди, творчество, места - много текста и немного фото. Будет обычный частный взгляд снаружи и изнутри страны, вокруг которой скопилось слишком много слухов и сплетен. Без намёка на анализ. Без попыток разделения на правых и левых. Без проекций частного на общее - и наоборот.
Желающие поискать скрытые смыслы там, где их и близко не лежало - задумайтесь: а надо ли вам под кат?
Рисковый дрессировщик суёт голову в пасть писающему мальчику
К тому моменту, когда поезд «Минск-Одесса», тяжело вздохнув, отполз от вокзала, я была под завязку сыта вопросами типа «Ты не боишься?», «Ты что, телевизор не смотришь?» и «Совсем с ума сошла, куда ты едешь?». Вопросы задавались lege artis - с трагизмом в голосе, театральным возведением очей горе, дрожанием губ и покручиваниями пальцем у виска. В итоге я поняла, что и сама начинаю задумываться: а не сошла ли я с ума совсем? Однозначного ответа сознание не выдавало. Что ж, проверим на месте.
…Когда я ехала этим же поездом год назад, в вагоне яблоку негде было упасть. Сейчас - приятная полупустота, человек двадцать.
Распихивая вещи, понимаю, что забыла хренову прорву всяких нужных мелочей, в том числе украинскую сим-карту (а ведь обещала позвонить Андрею от границы, подтвердить приезд) и фотоаппарат.
- Далеко едете? - интересуется один из попутчиков, пока мы на пару ждем очереди в заветный закуток в конце вагона. Узнав, насколько далеко, ахает:
- К бандеровцам? Не боитесь?
- Боюсь до одури. Но долг велит мне ехать, превозмогая страх, - отвечаю с максимально возможным пафосом, трагически поджимая губы. Боже, ну сколько можно?! У попутчика вытягивается лицо, эффект достигнут: желание расспрашивать дальше пропадает. Хорошо, что соседи по купе - женщина с двухлетним малышом, который шесть часов не даёт нам скучать и отвлекаться.
Бесплатное постельное и миграционную карту выдают почему-то только мне. В Гомеле понимаю, почему: все остальные выходят. Остаюсь одна, в сопровождении двух проводников.
- У вас всегда так… просторно? - спрашиваю проводницу.
- Нет, такое в первый раз. Хотя пассажиров мало сейчас. По пять-восемь человек через границу едут. Не то, что раньше. Но в соседнем вагоне шестеро. А ещё в одном аж двенадцать. И при этом ещё два прицепных зачем-то дали…
- По-королевски поеду,- смеюсь.
- Наслаждайтесь. В Украине заполнимся.
…Таможня, белорусская сторона.
- Куда едете? - интересуется молодой таможенник, сосредоточенно пытающийся найти сходство между мной и толстомордой тёткой бальзаковского возраста на паспортной фотографии.
- В Винницу.
- Цель поездки?
- Культура, - отвечаю, слегка заинтригованная: сколько приходилось ездить в Украину, но о цели поездки меня спрашивают впервые.
- А именно? Какое-то мероприятие?
- Да.
- Какое? - фото на шенгене убедило-таки стража границы, что паспорт принадлежит мне лично, а не моей, скажем, двоюродной бабушке.
- Поэтический фестиваль.
Таможенник внезапно становится похож на сеттера, обнаружившего в кустах жирную крякву.
- Какой такой политический фестиваль?
- По-э-ти-чес-кий. Литературный, - изо всех сил сдерживаю истерический смех.
Терпеливо отвечаю: как называется фестиваль, кто организовывает, где именно проводится… когда и на чём собираюсь назад, есть ли уже обратный билет, почему не прямым поездом, а через Киев… Наконец, поток вопросов иссякает, «сеттер» уходит, оставив меня в полном недоумении. Через пять минут заходит дама-таможенница - и всё повторяется. Только при слове «культура» добавляется вопрос, везу ли я какие-нибудь исторические и культурные ценности.
После третьего дубля этой милой сцены всерьёз задумываюсь: не записать ли «показания» на диктофон, например. Тем более, белорусские таможенники в своих вопросах не оригинальны.
Впрочем, их украинские коллеги креативностью тоже не блещут. Ещё три дубля. Миловидная пограничница приятно удивляет в процессе расспросов, глянув в паспорт:
- Ааа, та поэтесса? Знаю, читала. Здорово, что к нам едете! Культурные ценности везёте?
- Да. Себя.
Смеётся, желает счастливого пути.
…В Чернигове - первая остановка после границы. На перроне, действительно, толпа людей. Моё барствование заканчивается, вагон заполняется. Смех, шуршание пакетов, смесь русской и украинской речи. Разговариваем с ребятами-футболистами из Одессы. Интересуюсь обстановкой.
- Та нормально у нас, более-менее тихо. На востоке страшно - там война. А мы держимся пока. Кретины-политики хотят страну раздербанить да всех стравить, но ни черта у них не получится. Чем больше стараются, тем сплочённее люди.
- Не все, - вносит коррективу его товарищ, - Из некоторых, наоборот, такая гниль повылезала…
- Так то и хорошо, что повылезала. Теперь хоть знаешь, к кому спиной не поворачиваться.
Говорим про сложное время, про глупые «нисчегошные» ссоры близких людей, разошедшихся во взглядах…
- Да, - грустно отзывается пожилая женщина с боковушки, - со мной, вон, родная сестра почти перестала общаться. Я в Киеве, она в Тамбове. Были родные, стали чужие.
- Зачем же так категорично? Разве можно разделять неразделимое?
- Так не я ж разделяю, детка, а она. Хотя родом-то мы обе из России. А сейчас я вдруг в её глазах «бандеровкой» и «хохлушкой» стала. «Вы, - говорит, - русских ненавидите». А с чего нам их ненавидеть? Русский, украинец, белорус, еврей - нам никакой разницы, мы зла никому не желаем. Это там, наверху, всё никак властью не нажрутся, отношения выясняют. А простым людям ни к чему. Жили мирно, и дальше только мира хотим. Да вот ей ничего доказать невозможно - как будто не слышит меня. Не думала, что доживу до таких времён…
Увы, подобных историй я уже наслушалась и насмотрелась… Слова о времени, которое всё расставит по местам, банальны - но других не завезли, простите. Нечего больше сказать, никого не осудив. Попутчица согласно кивает - да, дай Боже, чтобы эти недоразумения поскорее закончились.
В соседнем купе шуршат пакеты, мужской голос веско произносит: «Давайте за мирное небо над нами!», в ответ многоголосо выдыхается «да», недвусмысленно звякают стеклянные стаканы.
Пытаюсь спать: в 4-19 уже прибытие. Сквозь дрёму приходит воспоминание: с тоста «за мирное небо» начинались все застолья, пока было живо поколение наших бабушек и дедушек - людей, переживших ВОВ. Они и открытки к праздникам подписывали, начиная поздравление с «желаю мирного неба над головой…» - и только потом счастья, здоровья и прочих радостей. В последнее время, после их ухода - как-то не принято… Забыли мы, что небо может быть другим. И страшно, что теперь приходится об этом вспоминать. Но хочется верить, что пока люди желают людям мирного неба - ничего глобально плохого не случится.
День первый. Дворцы, дороги, розы и национальные наркотики
Андрей, мужественно пожертвовавший самым сладким предутренним сном, встречает у вагона. Людный вокзал, пустые улицы, квартира, несколько часов отдыха - и вот мы с небольшой компанией винницких литераторов упаковываемся в машину: впереди ждут великие дела и грандиозные планы. Первый пункт назначения - Слободка-Шелеховская, бывшее имение Горенко, тётушки Анны Ахматовой, ныне - литературный музей имени знаменитой поэтессы. Сегодня там традиционные «ахматовские чтения», приуроченные к 125-летию Анны Андреевны. Выезжаем довольно рано, в начале девятого. Погода пока радует: солнечно, хотя ватные облака и ползают по всему небу.
В Виннице внешне ничего не изменилось с прошлого года: так же спешат по своим делам люди, снуют машины, обильно цветут вдоль дороги роскошные розы.
Разговоры от общежитейских volens-nolens перетекают к наболевшему: обстановке в стране, информационной войне, потере взаимопонимания с россиянами. Последних оправдывают в их отношении, даже в самых категоричных их высказываниях: «Да мы и сами, как по российскому каналу новости посмотрим - начинаем верить, что тут сплошные фашисты кругом - и трупы мирных жителей по фонарям развешены. Страшно становится на улицу выйти». Интересуются, что про всё это думают в Беларуси. Честно отвечаю: у нас тоже многие слишком верят СМИ, с извращённым удовольствием смакуя кровавые подробности и придумывая новые. Рассказываю про знакомую, которая наставляла меня перед отъездом: не есть в незнакомых местах, а тем более не пить чай-кофе, ибо всюду подмешивают наркотики, от которых нормальные люди становятся патриотами. Товарищи смеются - смех с оттенком грусти: «Да у нас в стране только один наркотик: сало! Зато подсаживаются на него сразу и навсегда!». Одна из поэтесс вспоминает недавнее общение с гостями-россиянами: нашпигованность телемусором, желание обвинять, нежелание слушать опровержения. «Я ей полтора часа пыталась объяснить, как ситуация в действительности выглядит!». Да, - говорю, - коварная бандеровка, изощрённо пытала беседой, обращала в свою религию, вместо того, чтобы гуманно послать нах. Опять невесело смеёмся.
За городом останавливаемся позавтракать. Женщины достают бутерброды и печенье, Андрей разливает всем кофе.
- С наркотиками? - стебусь, подозрительно глядя на протянутый стаканчик.
- А как же! - в один голос отзываются сотрапезники, - всё как положено! Да ты пей, не бойся, сама скоро почувствуешь!
- Что я почувствую? Неужели начну ещё больше любить Украину?
- Начнёшь кричать: «хто не скача, той москаль»!
- Не дождётесь! Я сама москаль… скачущий.
Хохочем. Вообще, по дороге много смеёмся - шутим даже о серьёзном и больном. Это единственный способ не стечь в депрессию.
Подолье прекрасно: от пейзажей за окном захватывает дух. Об особо интересных местах ребята попутно рассказывают.
Заворачиваем посмотреть Меджибожский замок - крепость 16 века в очень живописном месте.
Времени мало, поэтому быстро осматриваемся, фотографируем, двигаемся дальше. Двигаемся, к слову, не особо резво: украинские дороги очень похожи на российские - то есть, разительно отличаются от дорог белорусских. Проще говоря, наличие дорог как таковых местами вообще спорно. Даже Андреев внедорожник иногда трясёт и подбрасывает на колдобинах так, что я всерьёз начинаю опасаться: выдержит ли наш железный конь такую трассу. Тем не менее, до Слободки-Шелеховской доезжаем без приключений.
Атмосфера во дворе музея словно перебрасывает нас на два столетия назад. Всё те же розовые кусты, играющий в тени деревьев оркестр, драпированные тканью стулья во дворе, украшенный лентами и цветами фасад небольшого белёного здания… Большой портрет Ахматовой на стене очень харАтерный: выражение лица Анны Андреевны живое, эдакая смесь любопытства и лёгкой ироничности, ощущение слежения взглядом за гуляющими по территории последователями… Мы слегка опоздали, экскурсия уже прошла, но директор музея любезно соглашается провести для нас коротенькую индивидуальную.
Выходим из домика с началом действа. Небольшая танцевальная постановка, приветственные слова, чтения. Через все приветствия выступающих красной нитью проходит: у искусства нет национальности, искусство вне политических дрязг. Звучат стихи Ахматовой - в оригинале и в чудесном переводе на украинский. Доходит очередь до нашей делегации. Выступать волнительно - наверное, даже более, чем когда-то во дворике дома Волошина - о чём честно и сообщаю слушателям. Говорю о красоте Виннинщины, о любви к творчеству Ахматовой, о радости слышать её стихи на двух языках. В процессе выступления вдруг понимаю, что произношу всё это по-белорусски. Читаю не то, что планировала - не хочется «грузить» людей серьёзным - а лёгкое пейзажное «Текучее», оно как раз в «ахматовском» ключе. Андрей и Лена читают замечательные посвящения Ахматовой на русском, Ира - пробирающую до мурашек «Молитву» на украинском.
После выступления подходят люди, благодарят - за приезд, за стихи. Восхищаются звучанием белорусского языка. Растрогана, не ожидала такой тёплой реакции. Моя команда тоже говорит: здорово, что по-белорусски, неожиданно и хорошо. Это не я, - отвечаю, - это всё ваш кофе с наркотиками: разбудил во мне национальное самосознание. Смеёмся. В действительности, с украинскими друзьями я на роднай мове общаюсь часто: нравится интересное переплетение звучаний двух очень схожих по построению, но разных по звучанию языков. А вот со сцены, да ещё и неожиданно для самой себя - впервые.
Идём с хранителем музея по аллее в глубину усадьбы - к кладбищу, где похоронены тётя и мать Ахматовой. Кладбище старое, заросшее, но могилы ухоженные - работники музея следят за чистотой. Перед кладбищенской оградой, в зарослях бурьяна, хранитель показывает нам надгробие из белого мрамора: недавно случайно обнаружили там склеп. Местные власти находка не заинтересовала, надгробие так и валяется на боку, надёжно укрытое крапивой и чертополохом.
Собираемся ехать - но без обеда нас не отпускают. В «полевой кухне» у ворот уже готова вкуснейшая юшка и наваристый, с пылу-с жару, кулеш.
Подкрепившись, тепло прощаемся - в программе ещё много пунктов, а полдня уже пролетело.
Недалеко, в той же Слободке, находим ещё одну усадьбу: дворец Новицкого, 1911 год. В здании после революции располагался детский санаторий, в годы войны - штаб. Сейчас дворец заброшен, окна заложены кирпичом, на обшарпанной штукатурке над входом, как напоминание о советском прошлом - эмблема Красного креста и чаша со змеёй. Говорят, сейчас всё это счастье кто-то выкупил и собирается реставрировать.
Осматриваем усадьбу, восторгаемся огромной американской елью, посаженной в год постройки дворца, и соседствующим с ней красавцем-дубом.
И снова намёк на наличие дороги, поля и холмы, святая криница посреди цветущих лугов - вода пахнет диким мёдом, разнотравье так и манит упасть в него навзничь, лежать, раскинув руки, и любоваться парящими в небе ястребами, пышными облаками, игрой солнечного света…
В городишке с милым названием Бар меняем «грины на гривны» и узнаём дорогу к следующей точке маршрута. Дорожные указатели в этих местах не в моде, как я поняла: встречаются они крайне редко, и, в основном, в тех местах, где без них можно было бы спокойно обойтись. Поэтому регулярно приходится притормаживать возле местных жителей и уточнять маршрут. Очень порадовал один сельский пастушок:
- Проедете вверх, а там… Матерь Божья! Но вы до неё не доезжайте, сворачивайте налево.
«Матерь Божья», к слову, оказалась типичным для наших земель иконным столбом на краю деревни.
Заезжаем в Чернятин, ищем ещё один дворец - Витославских-Львовых. Сейчас там расположился аграрный колледж. Английский парк, старые развесистые акации в аллее, большое здание в стиле неоготика-с-чем-то, выкрашенное в вырвиглазно-розовый цвет.
Устраиваемся на полянке перекусить. У Сергея с собой главный украинский наркотик, наструганный тоненькими ломтиками, с мраморно-розовыми прослойками. Наркотик уничтожается моментально, на душе становится ещё теплее, несмотря на внезапно начавшийся дождь.
На парадной лестнице - каменные львы с симметрично отбитыми передними лапами. Студентов не видно, но всё открыто. Обследуем здание, спектр эмоций - смесь восхищения с возмущением. Хорошо, что хозяева дворца не дожили до того момента, когда какая-то светлая голова решила покрыть половой краской роскошные камины и весьма вольно раскрасить лепнину на потолке! Сочетание ядовито-розового и ядовито-зелёного в отделке - отдельная тема.
Тем не менее, общее впечатление, скорее, позитивное.
Уже по пути назад заворачиваем посмотреть усадьбу Орловского. По прибытии выясняется, что теперь здесь нашёл приют то ли санаторий для пожилых людей, то ли просто дом престарелых. Зрелище печальное, внуть заходить не хочется. Бегло осмотрев заросший парк, уезжаем.
В Виннице ребята оставляют меня в гостинице - набираться сил перед основным действом. Бросаю вещи, иду прогуляться по тихим вечерним улочкам. Ужинаю в небольшом уютном ресторанчике, и даже - наконец-то! - позволяю себе бокал украинского пива.
В девять вечера падаю спать - завтра предстоит насыщенный день...
Продолжение следует