а, о, у, ы
за минуту до отлета я, наконец, получаю обещанное сообщение с инструкцией:
"значит так: найдешь улицу, дом - у подъезда позвонишь в звонок "Касикова" (внимание - не "Косикова", "Косикова" - это наш звонок, а я в париже уже буду к тому моменту). так вот - пани Касикова выбросит тебе свои ключи от подъезда из окна, ты откроешь дверь, отнесешь их обратно пани Касиковой (она после операции, плохо ходит), спустишься обратно и найдешь ключи от квартиры в почтовом ящике под моим именем, он открыт, потом - дверь на первом этаже справа.
PS: пани Касикова может не проснуться от звонка в дверь - ну, тогда позвони кому-нибудь еще в доме, наверное, откроют."
к этому безупречному плану синеволосая подруга Я. шла три дня.
некую его шерховатость я почувствовала, подсчитав количество участвующих лиц и перемножив их на количество "probably", использованных в тексте, но так или иначе - самый тесный самолет, в который я когда-либо втискивалась за историю перелетов, уже рассказывал мне, что куда надевать, когда мы будем падать, так что роскоши уточнять детали у меня не оставалось.
спустя четыре часа я выперла свои двадцать килограммов жизни, запакованных в желтый чемодан, и десять - в наплечную сумку, из метро в ночной праге под традиционные любознательные взгляды чешских плечистых джентльменов, и полезла за телефоном искать дом на карте. телефон голодно икнул и показал мне черный экран.
выжав досуха свою фотографическую память, поделенную на нескончаемый кретинизм касательно права, лева, севера и юга, я доплелась до нужного дома. на подъезде среди шипяших и перешептывающихся чешских фамилий одна под одной висела кнопочка Касикова и кнопочка Косикова.
"да пошла ты в жопу", посоветовала мне фотографическая память и ушла на больничный; телефон зиял черной дырой, мертво храня орфографический секрет.
после пятнадцати минут выжимания обоих кнопок одновременно, из окна появилась голова пани К#сиковой, ни слова не понимающей по-английски и совершенно не помнящей о факте моего существования. еще полчаса я потратила на объяснения на недочешском о том, кто я такая и чего хочу, после чего голова исчезла, и мне открыли дверь (я не могу ручится, что она вспомнила, что должна была кому-то открыть дверь, но моя настойчивость была явно убедительней).
после длительных поисков имени синеволосой подруги Я. на почтовых ящиках многоэтажного дома, я нашла нужный и потянула за дверцу.
дверца была наглухо заперта.
толпа галдящих, дымящих дешевыми сигаретами младенцев из класса этак десятого застала меня за простукиванием ящика, ковырянием шпилькой замка и попытками нащупать что-то внутри с помощью свернутой трубочкой медицинской страховки.
они вежливо поздоровались и прогромыхали к лифту, когда я сдалась и спросила, не говорят ли они по-английски.
в квартире на четвертом этаже нашлась еще пара-тройка младенцев ("we are having a little party here"), которой мои спасители не уставали гордо рассказывать всю эту историю, называя меня "англичанкой". накормленный телефон проснулся и выдал:
"Cаша! смена плана действий. я подумала и решила, что оставлять ключи в открытом ящике не безопасно, так что мы сделаем по всем традициям, и я оставляю ключ под ковриком у нашей двери"
надо сказать, что идея посмотреть под ковриком промелькнула у меня в голове, пока я рылась в поисках шпилек в чемодане, но, вспомнив изначальный план, я отмела ее как недостойную креативного мышления синеволосой подруги Я.
мы извлекли маленький перламутрово-розовый ключик из-под коврика, и мои младенцы занесли чемоданы в квартиру.
через час я купила им сигарет и бутылку портвейна и присоединилась к их, сияющих и раздутых от гордости, little party.
дорогая прага,
твою мать
"значит так: найдешь улицу, дом - у подъезда позвонишь в звонок "Касикова" (внимание - не "Косикова", "Косикова" - это наш звонок, а я в париже уже буду к тому моменту). так вот - пани Касикова выбросит тебе свои ключи от подъезда из окна, ты откроешь дверь, отнесешь их обратно пани Касиковой (она после операции, плохо ходит), спустишься обратно и найдешь ключи от квартиры в почтовом ящике под моим именем, он открыт, потом - дверь на первом этаже справа.
PS: пани Касикова может не проснуться от звонка в дверь - ну, тогда позвони кому-нибудь еще в доме, наверное, откроют."
к этому безупречному плану синеволосая подруга Я. шла три дня.
некую его шерховатость я почувствовала, подсчитав количество участвующих лиц и перемножив их на количество "probably", использованных в тексте, но так или иначе - самый тесный самолет, в который я когда-либо втискивалась за историю перелетов, уже рассказывал мне, что куда надевать, когда мы будем падать, так что роскоши уточнять детали у меня не оставалось.
спустя четыре часа я выперла свои двадцать килограммов жизни, запакованных в желтый чемодан, и десять - в наплечную сумку, из метро в ночной праге под традиционные любознательные взгляды чешских плечистых джентльменов, и полезла за телефоном искать дом на карте. телефон голодно икнул и показал мне черный экран.
выжав досуха свою фотографическую память, поделенную на нескончаемый кретинизм касательно права, лева, севера и юга, я доплелась до нужного дома. на подъезде среди шипяших и перешептывающихся чешских фамилий одна под одной висела кнопочка Касикова и кнопочка Косикова.
"да пошла ты в жопу", посоветовала мне фотографическая память и ушла на больничный; телефон зиял черной дырой, мертво храня орфографический секрет.
после пятнадцати минут выжимания обоих кнопок одновременно, из окна появилась голова пани К#сиковой, ни слова не понимающей по-английски и совершенно не помнящей о факте моего существования. еще полчаса я потратила на объяснения на недочешском о том, кто я такая и чего хочу, после чего голова исчезла, и мне открыли дверь (я не могу ручится, что она вспомнила, что должна была кому-то открыть дверь, но моя настойчивость была явно убедительней).
после длительных поисков имени синеволосой подруги Я. на почтовых ящиках многоэтажного дома, я нашла нужный и потянула за дверцу.
дверца была наглухо заперта.
толпа галдящих, дымящих дешевыми сигаретами младенцев из класса этак десятого застала меня за простукиванием ящика, ковырянием шпилькой замка и попытками нащупать что-то внутри с помощью свернутой трубочкой медицинской страховки.
они вежливо поздоровались и прогромыхали к лифту, когда я сдалась и спросила, не говорят ли они по-английски.
в квартире на четвертом этаже нашлась еще пара-тройка младенцев ("we are having a little party here"), которой мои спасители не уставали гордо рассказывать всю эту историю, называя меня "англичанкой". накормленный телефон проснулся и выдал:
"Cаша! смена плана действий. я подумала и решила, что оставлять ключи в открытом ящике не безопасно, так что мы сделаем по всем традициям, и я оставляю ключ под ковриком у нашей двери"
надо сказать, что идея посмотреть под ковриком промелькнула у меня в голове, пока я рылась в поисках шпилек в чемодане, но, вспомнив изначальный план, я отмела ее как недостойную креативного мышления синеволосой подруги Я.
мы извлекли маленький перламутрово-розовый ключик из-под коврика, и мои младенцы занесли чемоданы в квартиру.
через час я купила им сигарет и бутылку портвейна и присоединилась к их, сияющих и раздутых от гордости, little party.
дорогая прага,
твою мать