Г. Померанц
"Дьявол начинается с пены на губах ангела, идущего в бой за святое и правое дело."
Ролик "О смысле страдания"
Григорий Померанц. Философ-эссеист, культуролог, критик, мемуарист.
Родился в Вильнюсе в 1918 году, живет в Москве. Окончил Институт истории,
философии и литературы (1940); не был допущен в аспирантуру из-за
"антимарксистского" доклада о Достоевском. Участник войны, доброволец
Красной армии, дважды ранен, награжден. После войны подвергался
преследованиям за нестандартный образ мысли.
В 1949 году арестован и осужден за "антисоветскую агитацию", провел в
лагерях 4 года, освобожден по амнистии в 1953 году, реабилитирован в 1956
году.
Работал преподавателем Тульского педагогического института, в тресте
Союзэнергомонтаж, киоскером "Союзпечати", учителем в сельской школе.
Библиографом, высказывая критическое отношение к закрашенной идеологией
действительности в машинописных текстах, подхваченных самиздатом; писал о
Достоевском. Печатал статьи по культурологии в советских научных журналах
(есть переводы на английский и французский языки) и философские эссе в
зарубежье.
С 1976 года по 1988 год имя Померанца было
запрещено упоминать в советской прессе. В 1984 году "предупрежден об
ответственности по ст. 190" (за "клевету на советскую действительность").
Публиковаться на родине Померанц стал позже почти всех запрещенных
в СССР авторов.
Молчать не надо
В 20 лет Померанца взволновала тема бездны в стихах Тютчева. Вместе с
Паскалем он пережил страх перед бесконечным, а вместе с Толстым -
"арзамасский ужас". Отсюда началось его духовное развитие, его путь и
неиссякаемая любовь к русской литературе. В бездну можно провалиться, но над
бездной можно и полететь. Тема открытости бездне связана у Померанца прежде
всего с Достоевским, которому он посвятил книгу с таким названием.
Всегда находились люди, глубоко ему симпатизирующие, но он никогда ни в
какие компании не вписывался, поэтому так и не имеет ученых степеней.
Померанц даже не был допущен в аспирантуру из-за "антимарксистского" доклада
о Достоевском. А его диссертация была уничтожена, как не имеющий ценности
"документ не относящийся к делу".
Задумываясь о классической проблеме личности в истории (что мы можем?), он
пришел к мысли, что никакое слово втуне не пропадает, поэтому молчать не
нужно. В 1965 г. в Институте Философии АН он сделал доклад "О роли
нравственного облика личности в жизни исторического коллектива". По сути,
это была речь против реабилитации Сталина со многими историческими
параллелями. Это оказалось возможным благодаря тогдашнему парторгу института
Юрию Леваде, который пригласил Померанца поучаствовать в конференции. Вскоре
Леваду вызвал "на ковер" глава КГБ Владимир Семичастный.
После снятия Хрущева началась тихая ресталинизация. Александр Твардовский,
тогда еще член ЦК, вроде бы согласился принять текст Померанца в портфель
"Нового мира", но публикация так и не состоялась. Позже доклад появился в
самиздате и стал одним из знаковых событий инакомыслия 60-х.
Правда диалога
По своей типологии мировоззрение Померанца относится к религиозной философии
всеединства. Религия для него не "частное дело", а цельное знание,
универсальный методологический принцип. Частности изучают науки.
Рациональность (отвлеченные начала) может описывать лишь отдельные аспекты,
но не жизнь в целом, которая остается невыразимой на концептуальном уровне.
Отсюда его любовь к Востоку, к дзэн-буддизму. Выразить целое может лишь
мифо-поэтический образ. Отсюда же интерес Померанца к поэзии и религии.
Именно поэтому он пишет в неакадемическом жанре эссе, хорошо понимая пределы
определимости. Померанц повторяет слова Людвига Витгенштейна: "Мистики
правы, но их правота не может быть высказана, так как она противоречит
правилам грамматики".
Религия - это связь человека с вечностью, а вечность не гремит, в нее надо
вслушиваться. Вечность, глубина - это больше, чем поэтические метафоры,это -
высшая реальность. Он не доверяет четким застывшим догматическим
определениям.
Излюбленной для Померанца является метафора глубины. Он цитирует митрополита
Сурожского Антония: "Каждый грех есть прежде всего потеря контакта с
собственной глубиной".
Для Померанца характерно принципиальное неприятие всех видов
редукционизма,одномерных теорий: марксизма, фрейдизма, дарвинизма и прочих
идеологий. "Я не верю в правду одного принципа, я верю в правду диалога. Но
стиль полемики важнее самого предмета полемики, важнее победы в споре".
Судьба правды быть разделенной.
Объективность, по Померанцу, вовсе не синоним истины. "Глубина каждой
великой религии ближе глубине другой великой религии, чем к собственной
поверхности. На поверхности царствует пошлость, а в глубине царствует
истина."
Религия - это ориентация к живой вечности. Другое дело, что на
социокультурном уровне религии исторически очень искажены. Но в своей
глубине они сходятся и говорят об одном: о добре, мире, любви и милосердии.
Чтобы пережить и понять это, нужны собственные духовные усилия. Но другого
пути нет.
Что есть истина?
Согласно Померанцу, нет готового пути, который гарантированно ведет к
Истине. Но есть пути, которые проходят близко от нее. Чтобы войти в истину,
надо свернуть с дороги и самому проложить путь вдоль следа Божия.
Существует зло, которое есть инерция добра. Всё, что становится инерцией,
становится злом. Бог - это вечная динамика, это открытость и риск. Инерции
опасны для религии. Именно инерция заставила людей думать о будущей жизни
вместо того, чтобы воскреснуть в этой. Инерция увела людей от Царствия Божия
внутри нас к поискам теплого места за гробом.
"Воскресение - это не только мое воскресение. Я хочу, чтобы во мне воскресли
те, кого я любил. Мы должны помочь иконе (нашему эйдосу) воскреснуть в нас".
"Человек живет в нигде и только в никогда (т.е. без идолов) он находит свое
завершение, свою вечность. Ныне из запутанности рождается свобода, из
свободы - любовь, из любви - новая запутанность. И только немногие проходят
через царство Люцифера легкими неслышными шагами, не путаясь в его
соблазнах. Как жил Лаоцзы, как шел по водам Христос".
Померанц полагает, что нет жесткого закона, управляющего историей. Есть
множество законов, противостоящих друг другу, есть некая равнодействующая.
Пророки - люди, избранные Провидением, - порой угадывают какую-то
неожиданную, скрытую возможность и осуществляют ее, часто погибая при этом.
В то же время он заметил большое сходство между проблемами модернизации
стран Азии, Африки и России. Россия также относится к группе "стыковочных",
"перекресточных", смешанных культур. Здесь было влияние Византии, Скифии,
Великой степи и Запада. Создать из всего этого устойчивую форму было
непросто. В России чередуются периоды "смуты", дикой степной воли,
деспотизма. Развитие русской цивилизации шло через усиление рабства, а не
свободы. России предстоит сделать большие духовные усилия по преодолению
хаоса и эклектики в себе.
Из западных социологов ему наиболее близок Роберт Белла (р. в 1927 г.,
Bellah), у которого он позже обнаружил ту же мысль на примере модернизации
Германии. Белла указал на две основные тенденции в ходе модернизации -
романтический национализм и радикальный социализм. В другой формулировке:
почвеннический интуитивизм и западный (просвещенческий) рационализм. Отдавая
должное тому и другому, Померанц замечает, что первый более хорош для
искусства, "для души", второй - для созидания политического социума.
Особое внимание Померанц уделяет теории этносов Льва Гумилева и теории
культур Клода Леви-Стросса. Двух мыслителей объединяет важная черта: отказ
от принципа духовной иерархии культур. В этом смысле, они - предтечи
мультикультурализма, избегающего оценочности. Культура Древней Греции и, к
примеру, тюремная субкультура изучаются мультикультурализмом как равно
имеющие право на существование. В этом смысле можно предположить, что
Померанц ближе к гегелевской философии, где вся мировая культура
рассматривается как последовательная манифестация Абсолютного Духа.
С Александром Солженицыным у Померанца есть общее: разоблачение иллюзий
коммунизма и сочувственное внимание к почвенничеству. Но все же их разделяют
сами типы их духовных структур. Померанц не приемлет того, что он
называет "страстной односторонностью" и вел полемику с Солжениценым. Сказал
так кратко о своем современнике: "Он слишком хорошо знает, как надо".
Где начинается дьявол
Условием ощущения невыразимой целостности является тишина созерцания. Эта
мысль роднит мировоззрение Померанца с восточной религиозной культурой.
Сегодня, в технологизированную эпоху, ориентированную на получение быстрого
эффекта и измеримого результата, мысль о духовной силе созерцательности и
самоуглубления сознания может показаться странной. Отсюда - недостаточная
популярность работ Померанца.
Суть истины созерцательности он поясняет на простом примере: будучи на
природе, нужно ей внимать, а не глушить ее - например, крикливой музыкой.
Сегодня, по Померанцу, нужны не деконструкции и не реконструкции. Нужно
вслушивание в тайну Бытия, благоговение перед непостижимым, способность
везде разглядеть "след Божий". "Дьявол начинается с пены на губах ангела,
вступившего в бой за святое и правое дело. Спасти может не страстная
односторонность, а ощущение целого и "бесстрастие духа"".
Это не означает, что Померанц - полный квиетист. "Я сознаю, что всякое
практическое действие не безупречно, но бездействие порой бывает еще хуже".
Померанц следует восточному принципу минимально необходимого действия.
В целом для Померанца жизнь - это путь мудреца с учетом всей многомерности
жизни. Этот путь к Богу через глубину в себе. Это путь к людям, к добру.
Жизнь сложна. Все изучить невозможно, поэтому важно не потерять и развивать
в себе чувство истины. Однажды он сказал: "Я хочу, чтобы у меня была тонкая
кожа". "Не вторгаясь в политику надо стремиться помочь молодым людям стать
самими собой. Я начал этот путь при сталинской диктатуре, значит он возможен
при любых порядках".
В конце 1980-х гг. Померанц пришел к обоснованию религии и глубинной философии
как основам человеческого бытия. Отказ от наукообразных и мифологизирующих
идеологий, “самостоянье” личности в религии и культуре, путь в глубь себя
взамен растворения в массе - таков предложенный Померанцем выход из духовных
и политических кризисов современности. “Только новый дух, найденный
в собственной глубине, может нас вывести из трясины. И об этом, собственно
говоря, идет речь во всех моих книгах”.
Таков Померанц - живой мудрец среди нас. В 2011 году ему исполняется 93
года. Долгих лет жизни Вам!
был использован текст с сайта http://magazines.russ.ru/zvezda/2008/3/no9.html
Ролик "О смысле страдания"
You can watch this video on www.livejournal.com
Григорий Померанц. Философ-эссеист, культуролог, критик, мемуарист.
Родился в Вильнюсе в 1918 году, живет в Москве. Окончил Институт истории,
философии и литературы (1940); не был допущен в аспирантуру из-за
"антимарксистского" доклада о Достоевском. Участник войны, доброволец
Красной армии, дважды ранен, награжден. После войны подвергался
преследованиям за нестандартный образ мысли.
В 1949 году арестован и осужден за "антисоветскую агитацию", провел в
лагерях 4 года, освобожден по амнистии в 1953 году, реабилитирован в 1956
году.
Работал преподавателем Тульского педагогического института, в тресте
Союзэнергомонтаж, киоскером "Союзпечати", учителем в сельской школе.
Библиографом, высказывая критическое отношение к закрашенной идеологией
действительности в машинописных текстах, подхваченных самиздатом; писал о
Достоевском. Печатал статьи по культурологии в советских научных журналах
(есть переводы на английский и французский языки) и философские эссе в
зарубежье.
С 1976 года по 1988 год имя Померанца было
запрещено упоминать в советской прессе. В 1984 году "предупрежден об
ответственности по ст. 190" (за "клевету на советскую действительность").
Публиковаться на родине Померанц стал позже почти всех запрещенных
в СССР авторов.
Молчать не надо
В 20 лет Померанца взволновала тема бездны в стихах Тютчева. Вместе с
Паскалем он пережил страх перед бесконечным, а вместе с Толстым -
"арзамасский ужас". Отсюда началось его духовное развитие, его путь и
неиссякаемая любовь к русской литературе. В бездну можно провалиться, но над
бездной можно и полететь. Тема открытости бездне связана у Померанца прежде
всего с Достоевским, которому он посвятил книгу с таким названием.
Всегда находились люди, глубоко ему симпатизирующие, но он никогда ни в
какие компании не вписывался, поэтому так и не имеет ученых степеней.
Померанц даже не был допущен в аспирантуру из-за "антимарксистского" доклада
о Достоевском. А его диссертация была уничтожена, как не имеющий ценности
"документ не относящийся к делу".
Задумываясь о классической проблеме личности в истории (что мы можем?), он
пришел к мысли, что никакое слово втуне не пропадает, поэтому молчать не
нужно. В 1965 г. в Институте Философии АН он сделал доклад "О роли
нравственного облика личности в жизни исторического коллектива". По сути,
это была речь против реабилитации Сталина со многими историческими
параллелями. Это оказалось возможным благодаря тогдашнему парторгу института
Юрию Леваде, который пригласил Померанца поучаствовать в конференции. Вскоре
Леваду вызвал "на ковер" глава КГБ Владимир Семичастный.
После снятия Хрущева началась тихая ресталинизация. Александр Твардовский,
тогда еще член ЦК, вроде бы согласился принять текст Померанца в портфель
"Нового мира", но публикация так и не состоялась. Позже доклад появился в
самиздате и стал одним из знаковых событий инакомыслия 60-х.
Правда диалога
По своей типологии мировоззрение Померанца относится к религиозной философии
всеединства. Религия для него не "частное дело", а цельное знание,
универсальный методологический принцип. Частности изучают науки.
Рациональность (отвлеченные начала) может описывать лишь отдельные аспекты,
но не жизнь в целом, которая остается невыразимой на концептуальном уровне.
Отсюда его любовь к Востоку, к дзэн-буддизму. Выразить целое может лишь
мифо-поэтический образ. Отсюда же интерес Померанца к поэзии и религии.
Именно поэтому он пишет в неакадемическом жанре эссе, хорошо понимая пределы
определимости. Померанц повторяет слова Людвига Витгенштейна: "Мистики
правы, но их правота не может быть высказана, так как она противоречит
правилам грамматики".
Религия - это связь человека с вечностью, а вечность не гремит, в нее надо
вслушиваться. Вечность, глубина - это больше, чем поэтические метафоры,это -
высшая реальность. Он не доверяет четким застывшим догматическим
определениям.
Излюбленной для Померанца является метафора глубины. Он цитирует митрополита
Сурожского Антония: "Каждый грех есть прежде всего потеря контакта с
собственной глубиной".
Для Померанца характерно принципиальное неприятие всех видов
редукционизма,одномерных теорий: марксизма, фрейдизма, дарвинизма и прочих
идеологий. "Я не верю в правду одного принципа, я верю в правду диалога. Но
стиль полемики важнее самого предмета полемики, важнее победы в споре".
Судьба правды быть разделенной.
Объективность, по Померанцу, вовсе не синоним истины. "Глубина каждой
великой религии ближе глубине другой великой религии, чем к собственной
поверхности. На поверхности царствует пошлость, а в глубине царствует
истина."
Религия - это ориентация к живой вечности. Другое дело, что на
социокультурном уровне религии исторически очень искажены. Но в своей
глубине они сходятся и говорят об одном: о добре, мире, любви и милосердии.
Чтобы пережить и понять это, нужны собственные духовные усилия. Но другого
пути нет.
Что есть истина?
Согласно Померанцу, нет готового пути, который гарантированно ведет к
Истине. Но есть пути, которые проходят близко от нее. Чтобы войти в истину,
надо свернуть с дороги и самому проложить путь вдоль следа Божия.
Существует зло, которое есть инерция добра. Всё, что становится инерцией,
становится злом. Бог - это вечная динамика, это открытость и риск. Инерции
опасны для религии. Именно инерция заставила людей думать о будущей жизни
вместо того, чтобы воскреснуть в этой. Инерция увела людей от Царствия Божия
внутри нас к поискам теплого места за гробом.
"Воскресение - это не только мое воскресение. Я хочу, чтобы во мне воскресли
те, кого я любил. Мы должны помочь иконе (нашему эйдосу) воскреснуть в нас".
"Человек живет в нигде и только в никогда (т.е. без идолов) он находит свое
завершение, свою вечность. Ныне из запутанности рождается свобода, из
свободы - любовь, из любви - новая запутанность. И только немногие проходят
через царство Люцифера легкими неслышными шагами, не путаясь в его
соблазнах. Как жил Лаоцзы, как шел по водам Христос".
Померанц полагает, что нет жесткого закона, управляющего историей. Есть
множество законов, противостоящих друг другу, есть некая равнодействующая.
Пророки - люди, избранные Провидением, - порой угадывают какую-то
неожиданную, скрытую возможность и осуществляют ее, часто погибая при этом.
В то же время он заметил большое сходство между проблемами модернизации
стран Азии, Африки и России. Россия также относится к группе "стыковочных",
"перекресточных", смешанных культур. Здесь было влияние Византии, Скифии,
Великой степи и Запада. Создать из всего этого устойчивую форму было
непросто. В России чередуются периоды "смуты", дикой степной воли,
деспотизма. Развитие русской цивилизации шло через усиление рабства, а не
свободы. России предстоит сделать большие духовные усилия по преодолению
хаоса и эклектики в себе.
Из западных социологов ему наиболее близок Роберт Белла (р. в 1927 г.,
Bellah), у которого он позже обнаружил ту же мысль на примере модернизации
Германии. Белла указал на две основные тенденции в ходе модернизации -
романтический национализм и радикальный социализм. В другой формулировке:
почвеннический интуитивизм и западный (просвещенческий) рационализм. Отдавая
должное тому и другому, Померанц замечает, что первый более хорош для
искусства, "для души", второй - для созидания политического социума.
Особое внимание Померанц уделяет теории этносов Льва Гумилева и теории
культур Клода Леви-Стросса. Двух мыслителей объединяет важная черта: отказ
от принципа духовной иерархии культур. В этом смысле, они - предтечи
мультикультурализма, избегающего оценочности. Культура Древней Греции и, к
примеру, тюремная субкультура изучаются мультикультурализмом как равно
имеющие право на существование. В этом смысле можно предположить, что
Померанц ближе к гегелевской философии, где вся мировая культура
рассматривается как последовательная манифестация Абсолютного Духа.
С Александром Солженицыным у Померанца есть общее: разоблачение иллюзий
коммунизма и сочувственное внимание к почвенничеству. Но все же их разделяют
сами типы их духовных структур. Померанц не приемлет того, что он
называет "страстной односторонностью" и вел полемику с Солжениценым. Сказал
так кратко о своем современнике: "Он слишком хорошо знает, как надо".
Где начинается дьявол
Условием ощущения невыразимой целостности является тишина созерцания. Эта
мысль роднит мировоззрение Померанца с восточной религиозной культурой.
Сегодня, в технологизированную эпоху, ориентированную на получение быстрого
эффекта и измеримого результата, мысль о духовной силе созерцательности и
самоуглубления сознания может показаться странной. Отсюда - недостаточная
популярность работ Померанца.
Суть истины созерцательности он поясняет на простом примере: будучи на
природе, нужно ей внимать, а не глушить ее - например, крикливой музыкой.
Сегодня, по Померанцу, нужны не деконструкции и не реконструкции. Нужно
вслушивание в тайну Бытия, благоговение перед непостижимым, способность
везде разглядеть "след Божий". "Дьявол начинается с пены на губах ангела,
вступившего в бой за святое и правое дело. Спасти может не страстная
односторонность, а ощущение целого и "бесстрастие духа"".
Это не означает, что Померанц - полный квиетист. "Я сознаю, что всякое
практическое действие не безупречно, но бездействие порой бывает еще хуже".
Померанц следует восточному принципу минимально необходимого действия.
В целом для Померанца жизнь - это путь мудреца с учетом всей многомерности
жизни. Этот путь к Богу через глубину в себе. Это путь к людям, к добру.
Жизнь сложна. Все изучить невозможно, поэтому важно не потерять и развивать
в себе чувство истины. Однажды он сказал: "Я хочу, чтобы у меня была тонкая
кожа". "Не вторгаясь в политику надо стремиться помочь молодым людям стать
самими собой. Я начал этот путь при сталинской диктатуре, значит он возможен
при любых порядках".
В конце 1980-х гг. Померанц пришел к обоснованию религии и глубинной философии
как основам человеческого бытия. Отказ от наукообразных и мифологизирующих
идеологий, “самостоянье” личности в религии и культуре, путь в глубь себя
взамен растворения в массе - таков предложенный Померанцем выход из духовных
и политических кризисов современности. “Только новый дух, найденный
в собственной глубине, может нас вывести из трясины. И об этом, собственно
говоря, идет речь во всех моих книгах”.
Таков Померанц - живой мудрец среди нас. В 2011 году ему исполняется 93
года. Долгих лет жизни Вам!
был использован текст с сайта http://magazines.russ.ru/zvezda/2008/3/no9.html