Из книги М. Романушко "Леонид Енгибаров: Клоун глазами поэта".
Писательнице Марии Романушко еще в юности посчастливилось познакомиться с Леонидом Енгибаровым. Чуть подробнее о роли цирка в ее жизни с (очень полезного и информативного) личного сайта.
"Что значит "счастливчик", "баловень судьбы"?..И что обычно люди подразумевают под этими словами? То, что человек прожил, как сыр в масле, не зная печалей и забот?
А может - это тот, кто трудился, не зная отдыха, и страдал от одиночества всю жизнь, и ушел в 37 лет, оставив после себя удивительные слова?..И пронзительный взгляд с экрана?..
Может, вот он-то и есть счастливчик, баловень судьбы?
От чего отсчитывать? От сиюминутного удовольствия - или от Вечности?
Казалось бы, так понятно: конечно, от Вечности. Но большинство почему-то предпочитает первое. Почему? Ведь оно рассыпается в прах, а другое...Над другим ломают головы, размышляют новые поколения - плaчут и восхищаются...Потому что настоящее - не материальное - рассыпаться в прах не может.
Все так просто, казалось бы...Почему же каждый из нас вновь и вновь оказывается перед этим выбором? Если все так просто".
"В то же время в Ленинград приехал на гастроли Марсель Марсо. Он пришел на выступление Енгибарова. Он увидел "брата по крови". Марсо был поражен, как этот начинающий артист владеет телом, как он выразительно передает свою мысль, свои эмоции - и как он заражает сидящих в зале!
Зрители хохотали над его "Укротителем", над "Прощанием на вокзале", над сценкой "В тире".
Марсель Марсо хотел отблагодарить его за доставленное наслаждение. В знак дружбы он подарил Енгибарову две свои пантомимы - "Клетку" и "Жизнь человека". А что еще может один мим подарить другому? Это был царский подарок!
И все равно Енгибаров делал это по-своему. Он не способен был копировать.
"Жизнь человека" превратилась у него в "Жизнь женщины".
Старуха и девочка. Девочка и старуха. Между этими двумя ипостасями - один миг. Миг длиной в жизнь...За несколько минут перед зрителями промелькнет человеческая жизнь - и человек, сидящий в зале, почувствует, как у него защемит сердце от краткости земного бытия...
"Клетка" - да, это был его сюжет, безусловно. Точнее - не клетка, а ненависть к клетке, раздвижение решеток, прутьев...Да, выходя из очередной клетки - человек вновь обнаруживает себя в клетке! Да, такова жизнь. Но смысл жизни не в том, что мы вновь оказываемся в клетке, а в том, что мы вновь и вновь ВЫХОДИМ из нее. Может быть, вся человеческая жизнь - это и есть бесконечное преодоление клеток - пока мы, наконец, не выйдем на свободу окончательно - на простор вселенной...туда, где небо и звезды...и уже никаких решеток и прутьев!"
О самой первой встрече. Отдыхающая публика в Сочи (и не только там) совершенно не понимала Енгибарова, приготовившись смеяться, тогда как он заставлял зрителя прежде всего думать.
"И когда уже не было сил выносить тишину зала, я переступила барьер манежа.
И побежала к нему со своими цветиками-семицветиками.
Я еще не знала тогда старинной приметы, которую знают все в цирке: "Тот, кто однажды переступил барьер манежа, назад не возвращается".
Свет прожекторов слепил глаза, обжигал щеки...Красный ковер мягко проминался под ногами...
Енгибаров, раскинувший руки в прощальном приветствии публике, так и не понявшей, и не принявшей его - был очень далек от меня - где-то там, у пестрого занавеса...
И я бежала к нему, не ведая, чем обернется для меня эта отчаянная пробежка...Не подозревая, что и через десять, и через двадцать, и через сорок лет я буду отчетливо помнить и этот обжигающий жар софитов, и эту податливую мягкость ослепительно-красного ковра...
И вот он увидел меня!
Никогда не забуду его удивленный, вспыхнувший радостью взгляд...
Бежала в луче этого взгляда...
А ощущение было, как во сне: бегу, бегу - а добежать никак не могу!
И тогда...он побежал мне навстречу!
Мы встретились в середине ослепительного круга. Торопливые слова, за которыми так много!..
- Вот уж не ожидал!..
- Спасибо, спасибо огромное!
- Это Вам спасибо...
Он поцеловал меня в щеку. Усталая, благодарная улыбка...И близко-близко - его черные, но удивительно светлые глаза".
"Хотя у кого не случается сердечных приступов от переутомления и жары? Ничего страшного. Отоспись - и все будет опять в норме. Но именно там, в Астрахани, как будто внутри у него включили таймер. И тот тикает...Но он никак не может рассмотреть, на какой час поставлена стрелка...Хотя тогда, в Астрахани, доктор жестко сказал: "Пять лет при такой нагрузке". Пять лет...Пять лет от того дня уже пошли, побежали...Но сказал, чтобы попугать, чтобы не очень перегибал палку в работе, чтобы давал себе отдых. "Пять лет" - это образное выражение.
Но таймер был уже включен...он это чувствовал. Только неясно: через сколько дней или лет труба пропоет отбой?..
В том же году, зимой, в компании, на чьем-то дне рождения, все почему-то стали строить предположения: до скольких лет кто проживет? И когда очередь дошла до него, он, не задумываясь, сказал:
- 37.
- Почему?
- Как Пушкин.
Сам удивился своему ответу. Как будто ответ был уже давно наготове".
А эта цитата как-то помогла обрести внутренний покой, уравновесить мучительные раздумья последних лет. Действительно, почему мы росли с пленительным ощущением, что они будут всегда, что их ученики окажутся достойны, и даже превзойдут учителей? Большинство людей верили в это. Но единственная правда заключается в том, что то время было исключительным.
"Но именно это непростое время (а когда в России было просто?) было временем небывалого духовного подъема в обществе. Это время можно по праву назвать эпохой Возрождения. Это было время Высоцкого и Галича, Шостаковича и Щедрина, Сахарова и Солженицына, Любимова и Ефремова, Данелии и Абуладзе, Рихтера и Ростроповича, Искандера и Айтматова, Смоктуновского и Леонова, Рязанова и Шукшина...Этот списк удивительных имен можно было бы длить и длить. Конца ему не видно. Столько ярких личностей, столько гениальных художников, сколько дала так называемая "эпоха застоя" - в России, пожалуй, не было еще никогда и, наверное, еще долго не будет. Такие духовные взрывы в обществе случаются не часто".
Несколько стихотворений Марии Романушко.
Л. Енгибарову.
Ты сбежал от своих поклонниц, -
Но не слишком ли далеко?..
Голова от раздумий клонится,
Прикрываю глаза рукой,
Возвращаюсь опять и опять
В жизнь
названье которой - "прошлое"...
Как тебе -
хорошо ли спать,
С головой накрывшись порошей?..
Хорошо ль фонарю скрипеть
И всю ночь от тоски качаться?..
Не узка ли вечности клеть?
Я тревожу не слишком ли часто?..
1976, 19 ноября
***
Утро цирка.
Колотит в купол дождь осенний...
Колонн разломанные тени
Чернеют на пустых рядах.
Бранятся конюхи, зевая.
Уборщицы в пустынном зале
Метут вчерашней сказки прах...
Короткое сгорело лето.
Медведи завтракают в клетках,
На клетках - ржавые замки.
А на манеже, в мятом свете,
Уже натягивают сетку,
Ругая дождь и сквозняки.
Они?..Без париков и грима,
В рубахах потных, в клубах дыма -
Рабочий незнакомый люд.
Ни музыки, ни ярких блесток.
Все слишком буднично и просто,
Здесь не играют - здесь живут.
Для вечера - всё в звездах платье,
А по утрам - трико в заплатах
И пыль рабочего ковра.
Мозолей кровь. И боль в затылке.
И тут же - в золотых опилках -
Играет в цирк их детвора...
1975, 27 февраля
***
Знать, что когда-нибудь встретимся.
Наивность не повзрослевшей души?
Или - самое главное знание о жизни?..
10 февраля 2002
И для завершения новелла самого Леонида Енгибaрова.
Не умрет клоун.
Грустный чудак или веселый забияка,
ироничный глупец
или философ в глупейших ситуациях,
в маске или без нее,
с детства до глубокой старости
он будет с нами,
насмешливый мудрец
с глазами печального ребенка...
"Что значит "счастливчик", "баловень судьбы"?..И что обычно люди подразумевают под этими словами? То, что человек прожил, как сыр в масле, не зная печалей и забот?
А может - это тот, кто трудился, не зная отдыха, и страдал от одиночества всю жизнь, и ушел в 37 лет, оставив после себя удивительные слова?..И пронзительный взгляд с экрана?..
Может, вот он-то и есть счастливчик, баловень судьбы?
От чего отсчитывать? От сиюминутного удовольствия - или от Вечности?
Казалось бы, так понятно: конечно, от Вечности. Но большинство почему-то предпочитает первое. Почему? Ведь оно рассыпается в прах, а другое...Над другим ломают головы, размышляют новые поколения - плaчут и восхищаются...Потому что настоящее - не материальное - рассыпаться в прах не может.
Все так просто, казалось бы...Почему же каждый из нас вновь и вновь оказывается перед этим выбором? Если все так просто".
"В то же время в Ленинград приехал на гастроли Марсель Марсо. Он пришел на выступление Енгибарова. Он увидел "брата по крови". Марсо был поражен, как этот начинающий артист владеет телом, как он выразительно передает свою мысль, свои эмоции - и как он заражает сидящих в зале!
Зрители хохотали над его "Укротителем", над "Прощанием на вокзале", над сценкой "В тире".
Марсель Марсо хотел отблагодарить его за доставленное наслаждение. В знак дружбы он подарил Енгибарову две свои пантомимы - "Клетку" и "Жизнь человека". А что еще может один мим подарить другому? Это был царский подарок!
И все равно Енгибаров делал это по-своему. Он не способен был копировать.
"Жизнь человека" превратилась у него в "Жизнь женщины".
Старуха и девочка. Девочка и старуха. Между этими двумя ипостасями - один миг. Миг длиной в жизнь...За несколько минут перед зрителями промелькнет человеческая жизнь - и человек, сидящий в зале, почувствует, как у него защемит сердце от краткости земного бытия...
"Клетка" - да, это был его сюжет, безусловно. Точнее - не клетка, а ненависть к клетке, раздвижение решеток, прутьев...Да, выходя из очередной клетки - человек вновь обнаруживает себя в клетке! Да, такова жизнь. Но смысл жизни не в том, что мы вновь оказываемся в клетке, а в том, что мы вновь и вновь ВЫХОДИМ из нее. Может быть, вся человеческая жизнь - это и есть бесконечное преодоление клеток - пока мы, наконец, не выйдем на свободу окончательно - на простор вселенной...туда, где небо и звезды...и уже никаких решеток и прутьев!"
О самой первой встрече. Отдыхающая публика в Сочи (и не только там) совершенно не понимала Енгибарова, приготовившись смеяться, тогда как он заставлял зрителя прежде всего думать.
"И когда уже не было сил выносить тишину зала, я переступила барьер манежа.
И побежала к нему со своими цветиками-семицветиками.
Я еще не знала тогда старинной приметы, которую знают все в цирке: "Тот, кто однажды переступил барьер манежа, назад не возвращается".
Свет прожекторов слепил глаза, обжигал щеки...Красный ковер мягко проминался под ногами...
Енгибаров, раскинувший руки в прощальном приветствии публике, так и не понявшей, и не принявшей его - был очень далек от меня - где-то там, у пестрого занавеса...
И я бежала к нему, не ведая, чем обернется для меня эта отчаянная пробежка...Не подозревая, что и через десять, и через двадцать, и через сорок лет я буду отчетливо помнить и этот обжигающий жар софитов, и эту податливую мягкость ослепительно-красного ковра...
И вот он увидел меня!
Никогда не забуду его удивленный, вспыхнувший радостью взгляд...
Бежала в луче этого взгляда...
А ощущение было, как во сне: бегу, бегу - а добежать никак не могу!
И тогда...он побежал мне навстречу!
Мы встретились в середине ослепительного круга. Торопливые слова, за которыми так много!..
- Вот уж не ожидал!..
- Спасибо, спасибо огромное!
- Это Вам спасибо...
Он поцеловал меня в щеку. Усталая, благодарная улыбка...И близко-близко - его черные, но удивительно светлые глаза".
"Хотя у кого не случается сердечных приступов от переутомления и жары? Ничего страшного. Отоспись - и все будет опять в норме. Но именно там, в Астрахани, как будто внутри у него включили таймер. И тот тикает...Но он никак не может рассмотреть, на какой час поставлена стрелка...Хотя тогда, в Астрахани, доктор жестко сказал: "Пять лет при такой нагрузке". Пять лет...Пять лет от того дня уже пошли, побежали...Но сказал, чтобы попугать, чтобы не очень перегибал палку в работе, чтобы давал себе отдых. "Пять лет" - это образное выражение.
Но таймер был уже включен...он это чувствовал. Только неясно: через сколько дней или лет труба пропоет отбой?..
В том же году, зимой, в компании, на чьем-то дне рождения, все почему-то стали строить предположения: до скольких лет кто проживет? И когда очередь дошла до него, он, не задумываясь, сказал:
- 37.
- Почему?
- Как Пушкин.
Сам удивился своему ответу. Как будто ответ был уже давно наготове".
А эта цитата как-то помогла обрести внутренний покой, уравновесить мучительные раздумья последних лет. Действительно, почему мы росли с пленительным ощущением, что они будут всегда, что их ученики окажутся достойны, и даже превзойдут учителей? Большинство людей верили в это. Но единственная правда заключается в том, что то время было исключительным.
"Но именно это непростое время (а когда в России было просто?) было временем небывалого духовного подъема в обществе. Это время можно по праву назвать эпохой Возрождения. Это было время Высоцкого и Галича, Шостаковича и Щедрина, Сахарова и Солженицына, Любимова и Ефремова, Данелии и Абуладзе, Рихтера и Ростроповича, Искандера и Айтматова, Смоктуновского и Леонова, Рязанова и Шукшина...Этот списк удивительных имен можно было бы длить и длить. Конца ему не видно. Столько ярких личностей, столько гениальных художников, сколько дала так называемая "эпоха застоя" - в России, пожалуй, не было еще никогда и, наверное, еще долго не будет. Такие духовные взрывы в обществе случаются не часто".
Несколько стихотворений Марии Романушко.
Л. Енгибарову.
Ты сбежал от своих поклонниц, -
Но не слишком ли далеко?..
Голова от раздумий клонится,
Прикрываю глаза рукой,
Возвращаюсь опять и опять
В жизнь
названье которой - "прошлое"...
Как тебе -
хорошо ли спать,
С головой накрывшись порошей?..
Хорошо ль фонарю скрипеть
И всю ночь от тоски качаться?..
Не узка ли вечности клеть?
Я тревожу не слишком ли часто?..
1976, 19 ноября
***
Утро цирка.
Колотит в купол дождь осенний...
Колонн разломанные тени
Чернеют на пустых рядах.
Бранятся конюхи, зевая.
Уборщицы в пустынном зале
Метут вчерашней сказки прах...
Короткое сгорело лето.
Медведи завтракают в клетках,
На клетках - ржавые замки.
А на манеже, в мятом свете,
Уже натягивают сетку,
Ругая дождь и сквозняки.
Они?..Без париков и грима,
В рубахах потных, в клубах дыма -
Рабочий незнакомый люд.
Ни музыки, ни ярких блесток.
Все слишком буднично и просто,
Здесь не играют - здесь живут.
Для вечера - всё в звездах платье,
А по утрам - трико в заплатах
И пыль рабочего ковра.
Мозолей кровь. И боль в затылке.
И тут же - в золотых опилках -
Играет в цирк их детвора...
1975, 27 февраля
***
Знать, что когда-нибудь встретимся.
Наивность не повзрослевшей души?
Или - самое главное знание о жизни?..
10 февраля 2002
И для завершения новелла самого Леонида Енгибaрова.
Не умрет клоун.
Грустный чудак или веселый забияка,
ироничный глупец
или философ в глупейших ситуациях,
в маске или без нее,
с детства до глубокой старости
он будет с нами,
насмешливый мудрец
с глазами печального ребенка...