Кровавая Ашура: прошлое никогда не умирает - воспоминания о Бейруте
Сегодня шииты всего мира отмечают Ашуру - один из самых важных дней в календаре мусульман-шиитов, и бесспорно - самый драматический из них. В этот день по улицам шиитских городов и пророков проходят траурные процессии, участники которых наносят себе сильные удары, используя мечи, цепи и крючки, что нередко приводит к сильным увечьям, а на специальных сценах проходят спектакли в жанре «таазия» , которые посвящены драматическим событиям 7 века, которые навсегда изменили историю ислама, и породили на свет шиизм. В 2005 году я оказалась на «ашуре» в Бейруте, поэтому после короткого предисловия расскажу о том, как отмечают «ашуру» в шиитских кварталах ливанской столицы.
Практически, Хоумлэнд
По преданию, 10 мухаррама 61 года по хиджре (680 год н.э.) Хуссейн Бин-Али, внук пророка Мухаммада вместе со всем своим кортежем был убит заговорщиками в районе города Кербала (современный Ирак). Убийцы принадлежали к лагерю халифа Муавия, принадлежащего к дому Омайа. Они убили мальчиков и мужчин, а девочек и женщин взяли в плен и в кандалах доставили в столицу халифата - Дамаск. Сторонники халифа Али и его сыновей, те, кто называл себя «партией Али» - шиат Али - были разгромлены. С этого трагического момента фактически начинается история преследования мусульман-шиитов, тех, кто считал, что наместником Аллаха на земле могут быть только потомки Али - зятя пророка Мухаммада, супруга его единственной дочери Фатимы. Постепенно политическая по своей сути история обросла мифами и легендами и приобрела религиозный смысл. Так, во время призыва на молитву мусульмане-шииты добавляют имя Али и говорят «и Мухаммад и Али пророки его», плюются при любом упоминании династии Омейядов (661-750) и отмечают траурные дни, приуроченные к гибели Хуссейна и его семьи.
Процессия в южном пригороде Бейрута, февраль 2005 - КС
Подготовка к «ашуре» начинается за несколько дней, а иногда и недель. На улицах шиитских городов и районов появляются плакаты с ликом Хуссейна. На этих плакатах и портретах он изображен молодым, полным сил мужчиной, гарцующим на породистом скакуне под алыми как кровь знаменами, на которых начертано «О, Хуссейн». Иногда, цвет знамен меняется на зеленый или на черный, в зависимости от местной традиции. Примечательно, что вопреки исламской традиции, запрещающей изображать людей, портреты Хуссейна висят повсеместно. В Иране как-то вздумали бороться с этим явлением, однако традиция оказалась сильнее аятолл. Сотни тысяч паломников-шиитов устремляются в священные города Кербала и Наджаф (Ирак), в городах возникают импровизированные сцены, где будут показывать традиционный спектакль о жизни и смерти Хуссейна.
Представление "таазия" - видимо, Ирак. Автор неизвестен
В феврале 2005 года в день Ашуры я оказалась в Дахья Джанубия - южном пригороде Бейрута и оплоте Хизбалллы. Вообще-то я освещала убийство и похороны Рафика аль-Харири, но узнав о том, что в расстоянии нескольких километров разворачивается грандиозное действо, о котором я впервые узнала будучи студенткой-первокурсницей на факультете востоковедения, постаралась сделать все возможное, для того, чтобы туда попасть. О том, насколько это было непросто (оформлять документы пришлось в пресс-офисе Хизбаллы), здесь писать не стану - этот эпизод включен в мою книгу «На каблуках по Ближнему Востоку», которая находится в финальных стадиях написания - сообщу, когда она выйдет в свет. А пока расскажу о самой «Ашуре» и моих ощущениях от этого дня.
Ранним утром вместе с несколькими журналистами из арабских и западных стран, мы уже шагали по улицам Дахьи - южного пригорода Бейрута, где расположены офисы Хизбаллы, а улицы украшены ликами аятоллы Хомейни, аятоллы Хаменаи, имама Мусы Садра и генсека Хизбаллы Хасана Насраллы. На входе в район нас обыскали, и выдали специальные карточки, свидетельствующие о том, что ее обладатели прошли все проверки и получили разрешение находиться в районе. Каждые 100-200 метров мы проходили через импровизированный КПП, где стояли суровые бородатые люди с рациями. Магазины были закрыты, и улицы выглядели пустыми. Обветшалые, серые многоэтажки, черные фигуры, которые стремительно проносятся по улицам, заваленные домашним хламом балкончики, где сушится черно-белая одежда. Мне показалось, что все февральские тучи сгустились над Дахьей, создав идеальный фон для этого дня, исполненного траура. Двумя годами ранее, незадолго до Ашуры я оказалась в Бахрейне, где в каждом такси слушали запись религиозных гимнов, сопровождавшихся ритмичными ударами плети. Здесь эти же речитативы звучали из огромных динамиков, расставленных на высотных зданиях.
Дахья Джанубия, февраль 2005 - КС
Через некоторое время мы оказались в «хусейнии» - место, где собираются шииты для проведения траурных церемоний и молитв в день Ашуры. На коврах сидели мужчины, и чуть поодаль, отдельно, женщины, и рыдали так горько, как будто речь шла о близком родственнике, внезапно скончавшимся от редкой болезни во цвете лет. Имам в традиционном черном тюрбане раскачивался на сцене и монотонно читал гимны во славу Хуссейна. Мое внимание привлекла маленькая девочка, которая стояла неподалеку от меня, на женской половине. Бледное лицо, обрамленное черным платком, надвинутым чуть ли не по брови, серьезный взгляд, устремленный куда то вдаль. Кто знает, о чем она думала. Возможно, о маленькой Сайиде Рукайе, младшей дочери Хуссейна, о мучениях которой рассказывают в день Ашуры детям, а может быть и совсем о другом, мирском, далеком отсюда.
Девочка в черном, февраль 2005 КС
Тем временем, молитвенный накал достиг своего апогея - люди рыдали в голос, не только не стесняясь друг друга, но и явно пытаясь друг друга перещеголять. Кого-то унесли на носилках санитары- пожилой мужчина упал в обморок от переживаний. Другие были близки к этому состоянию. Еще через час молитвы закончились - на коврах остались лишь белые комочки салфеток «Клинекс», которыми верующие утирали слезы. Мне эта сцена напомнила огромное поле с мириадами раскрывшихся коробочек хлопка. Производители хлопка сегодня явно обогатились.
Клинекс- это наше все - февраль 2005 КС
Из хусейнии верующие устремились на площадь, где должна была состояться речь Хасана Насраллы. Тогда он еще появлялся на людях, но, в целях безопасности и помня, что произошло с беспечным Рафиком аль-Харири, который был убит лишь несколькими днями ранее, только из за бронированного стекла. Гигантская площадь притихла перед тем, как на сцене появился Насралла, и взорвалась криками «Лаббейк йа Хуссейн» (к тебе, о Хуссейн) после того, как он вышел к народу. Речь Насраллы, произнесенная им тогда, в феврале 2005 года, мало чем отличалась от его выступления, приуроченную к Ашуре в минувшую среду - страдания Хуссейна - это революция сознания и очищение, как и тогда верующим грозит опасность - Израиль и Америка строят козни, но у них ничего не выйдет, ливанцы должны сплотиться перед лицом сионистско-американской опасности. После гневных тирад про сионистские козни стотысячная толпа вопила «Смерть Израилю», и я молча наблюдала за тем, как у некоторых ливанских журналистов, стоящих рядом, шевелились губы, повторяя эти слова.
Шейх Хасан Насралла. Еще не в бункере. Февраль 2005 КС
После длинной и пространной речи Насраллы начался тот долгожданный момент, к которому в шиитских кварталах Бейрута готовятся не менее тщательно, чем к карнавалу в Рио де-Жанейро. На главной улице районе появились траурные процессии. Вначале шли дети - маленькие девочки с желтыми повязками и эмблемами «Хизбаллы», а также мечети Аль-Акса, затем мальчики, игравшие на духовых инструментах незнакомую мне мелодию. После них шли молодые люди с темными клетчатыми платками на голове или шее - мне объяснили, что платки такого рода являются признаком того, что их обладатели относятся к почитателям аятоллы Хомейни. Подростки и молодые люди пели ритмичные гимны, и в такт ударяли себя по голове, рукам и груди. Некоторые старались вовсю, другие, как мне показалось, отлынивали и наносили себе лишь незначительные удары. За ними шли мужчины постарше - у них были разодраны в клочья рубашки, а на спинах виднелись удары кнута. С тех пор, как Насралла возглавил «Хизбаллу», он запретил верующим наносить себе сильные увечья во время Ашуры, однако некоторые по традиции продолжали применять дубинки, плетки и прочие орудия пытки, для того, чтобы по-настоящему прочувствовать боль, которую тогда, в 680 году испытал Хуссейн и его семейство.
Бьем себя, но не очень больно
В моей памяти мельком проскользнули кадры из учебного фильма про Ашуру в Ираке, который нам показывали на первом курсе. Там участники подобных процессий наносили себе удары мечами по голове, которая была предусмотрительно выбрита, истязали себя плеткой с металлическими наконечниками и одевали на кровоточащее тело подобие монашеской власяницы. Тогда одна из моих однокурсниц не выдержала, и сбежала в туалет. Но в Бейруте ничего подобного не было, хотя многие из участников процессии уже кровоточили - они не пытались остановить кровь, которая, судя по всему, являлась свидетельством их сильной веры.
А вот так Ашура проходит в Ираке. Без крови дело не обходится, и чем больше -тем лучше
Я продвигалась к выходу. На одном из домов красовалась реклама косметического салона. Молодая, светловолосая девушка улыбалась и игриво показывала свои руки с модным маникюром. Однако, вокруг меня не было ни одной женщины с непокрытой головой и с намеком на какую-либо косметику. Женщины были одеты в черные просторные наряды, а платок у многих из них был надвинут по иранской традиции так, что скрывал большую часть лба. Одеваясь утром, я не учла, что цветовая гамма будет сильно ограничена, и мой красно-оранжевый теплый платок, который я неумело повязала, резко диссонировал с 50-ю оттенками черного вокруг. Позже, героиня сериала «Хомлэнд» Кэрри Мэтюсон будет позировать в таком же красном платке на фоне океана черных океанах в промо 4-го сезона.
За пределами Дахьи я поймала такси, сняла платок. Отдышалась. За пределами этого маленького Тегерана продолжалась обычная бейрутская жизнь. Люди сидели в модных кафе, стайки современно одетых девушек щебетали на нарядной набережной, почти на каждом магазине в центре Бейрута можно было увидеть портрет Рафика Аль-Харири, который погиб в страшном теракте несколькими днями ранее. Это был совсем другой Ливан, отличный от того, где я только что побывала как небо от земли. Трудно было поверить, что эти две ойкумены существуют в расстоянии короткой поездки на такси друг от друга. Один Ливан жил в 21 веке, другой - в 7-м. Одни оплакивали в этот день современного лидера, со всеми его достоинствами и недостатками, другие - полубога, скончавшегося 14 веков назад. И те и другие были убеждены, что именно они живут в реальном мире. Так прошла ливанская Ашура.
На траурное театральное представление «таазия» я так и не попала - оказалось, что в Бейруте эта традиция практически исчезла, и что встретить такие представления можно лишь в деревнях Южного Ливана. Пронаблюдав за церемониями Ашуры, начинаешь лучше понимать мироощущение шиитов - они живут в мире вечной утраты, понимая, что шанс на главенство был, возможно навсегда, упущен тогда, в 680 году, воспринимают агрессивность современной политики как реванш за мучения и преследования прошлого. Вспоминается цитата Уильяма Фолкнера - «Прошлое никогда не умирает. Это даже не прошлое». Если бы мне пришлось выбрать одну фотографию для того, чтобы иллюстрировать эту цитату - я бы выбрала процессию в день Ашуры. Прошлое всегда остается с нами.
Текст и фотографии - Ксения Светлова