(no subject)
Я сел в такси на заднее сидение. Закрыл глаза, и всю голову тут же повело. Открыл глаза, закрепил ремень безопасности и машина отправилась ко мне домой. Водитель включил радио. Мы не услышали дурацких голосов ведущих или рекламы, или удушающую музыку. Мы услышали только пиканье. Водитель покрутил ручку, минуту послушал пиканье, исходящее по всем волнам. За эту минуту каждый звук проехался по моим ушам и разрезал меня на правое и левое полушарие. Но человек за рулем был спокоен. Он выключил, и поехал дальше. Наверное, он не знает, что это сигнал сос. Мы только вчера узнали, что это на всей планете слышен сигнал бедствия с Юпитера. Я отвлекся на асфальт под окнами, организм мгновенно отреагировал, и я почувствовал привкус блевоты во рту. Запаниковал и закрыл глаза, опять повело. Со мной заговорил таксист. Я забыл, о чем он говорил, потому что меня стошнило прямо себе на колени.
В следующий раз, когда я открыл глаза, я был у подъезда своего дома. Потерял ключи, по привычке нажал на номер квартиры на домофоне. Никаких пронзительных гудков, только пиканье. Домофон не работает три дня, забыл. Пошел на восьмой этаж. Пока подымался, каждая ступенька смеялась надо мной. Голова раскалывалась, я раскалывался. Шатая стены, дошел до квартиры. Мне открыл Иван. Он был гораздо пьянее меня и еле держался на ногах. Мы целый день были вместе в лаборатории, а он уже успел напиться. Он показал мне свой выпавший зуб вместе с корнем. Он сказал, что только теперь поверил, что это лучевая болезнь. Я прошел в зал. Перед включенным телевизором сидели все. Ужасная вонь. Пьяные глаза моих коллег слушали это ядовитое пиканье. Иван нетвердой рукой выключил телевизор, и ребята зашевелились.
Домой пришла Ирина. За руку она провела меня на балкон, закурила. И, пока шла ее кровь по носогубным складкам, попадая на губы и в рот, окрашивая белые зубы размытым красным, говорила. Почти ничего нового. Но уже все окончательно и никаких сомнений. Как-будто ставила черную жирную точку своими словами на всех нас. Конечно, она не виновата. Но я подумал, что произнося это вслух она как-будто предает меня, эту квартиру, Ивана, вылетающий из окна телевизор, восьмой этаж, плитку на кухне, сигарету в руке и вкус крови на языке.
Я взял ее за руку. Она мне кивнула. И мы полетели.
Туман охватил мое сознание, и мозг вылетел вместе с ним.
В следующий раз, когда я открыл глаза, я был у подъезда своего дома. Потерял ключи, по привычке нажал на номер квартиры на домофоне. Никаких пронзительных гудков, только пиканье. Домофон не работает три дня, забыл. Пошел на восьмой этаж. Пока подымался, каждая ступенька смеялась надо мной. Голова раскалывалась, я раскалывался. Шатая стены, дошел до квартиры. Мне открыл Иван. Он был гораздо пьянее меня и еле держался на ногах. Мы целый день были вместе в лаборатории, а он уже успел напиться. Он показал мне свой выпавший зуб вместе с корнем. Он сказал, что только теперь поверил, что это лучевая болезнь. Я прошел в зал. Перед включенным телевизором сидели все. Ужасная вонь. Пьяные глаза моих коллег слушали это ядовитое пиканье. Иван нетвердой рукой выключил телевизор, и ребята зашевелились.
Домой пришла Ирина. За руку она провела меня на балкон, закурила. И, пока шла ее кровь по носогубным складкам, попадая на губы и в рот, окрашивая белые зубы размытым красным, говорила. Почти ничего нового. Но уже все окончательно и никаких сомнений. Как-будто ставила черную жирную точку своими словами на всех нас. Конечно, она не виновата. Но я подумал, что произнося это вслух она как-будто предает меня, эту квартиру, Ивана, вылетающий из окна телевизор, восьмой этаж, плитку на кухне, сигарету в руке и вкус крови на языке.
Я взял ее за руку. Она мне кивнула. И мы полетели.
Туман охватил мое сознание, и мозг вылетел вместе с ним.