Плясать «русского»
Когда в 1937-м по подлому навету оказался в «Крестах» (кто-то донес, что на выставке «Военное прошлое русского народа» якобы «пропагандируется белогвардейская форма»)...
«Про нас говорят, что мы, ленинградцы,- большие патриоты своего города. Да, мы - патриоты, мы его любим и лелеем...» Ибо это город, где зародилось русское революционное движение, «отсюда берет свои истоки великая большевистская партия». Это город, «где была провозглашена Советская власть, город, с именем которого связана вся история социалистического государства, история возникновения Красной Армии, восстановления и роста народного хозяйства нашей страны. Это город, положивший начало расцвету и развитию отечественной культуры и науки в широком смысле этого слова,- город Ломоносова, Менделеева, Павлова, Попова, Суворова, Кутузова, Чернышевского, Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Некрасова, Чайковского, Глинки, Репина и многих других корифеев мысли, а также ныне здравствующих ученых, писателей, техников, рабочих - замечательных людей, объединенных одним именем - ленинградцы...
Я неоднократно говорил - причем, говорил здесь, в Ленинграде, в присутствии Бадаева, Капустина, Николаев слышал и другие; говорил это в приемной, когда был в ЦК (но не со Ждановым, а в приемной Жданова), говорил и в приемной Кузнецова... о РКП. Обсуждая этот вопрос, я сказал такую штуку: «Как только РКП создадут- легче будет ЦК ВКП(б): ЦК ВКП(б) руководить будет не каждым обкомом, а уже через ЦК РКП». С другой стороны, я заявил, что, когда создадут ЦК РКП, тогда у русского народа будут партийные защитники. Это уже явно антипартийное заявление. Что же выходит? Попков хочет защитить русский народ, а ЦК ВКП(б), товарищ Сталин не защищают его? Это явно антипартийное заявление.
Мне товарищ Сталин на Политбюро показал, куда это ведет и что это значит. Но ведь когда я говорил это в присутствии ответственных товарищей, меня никто не поправил по этому вопросу...
Говорят, первое, что, примчавшись на следующий же день после принятия постановления в Ленинград, спросил Жданов: «Что вы тут носились с этим Зощенко?» Второй секретарь обкома И. М. Турко, как он рассказывал, ответил: «Андрей Александрович, так я по вашей же рекомендации его и начитался - из вашей же библиотеки брал!» Меньше всего в идеологическом отступлении от «позиции партии» можно было бы заподозрить А. А. Кузнецова. А дочь его Галина Алексеевна на расспросы о литературных пристрастиях отца назвала Чехова и... Зощенко.
«Зощенко?!» - «Да. Зощенко,- с вызовом подчеркнула она.- Я это хорошо помню, и значит, это не просто так».
Второй секретарь горкома Я. Ф. Капустин нарвался в этой истории на выговор от ЦК (жене сказал, что Сталин, вызвав его, пригрозил ссылкой),- соответствующая выписка до сих пор хранится в личном деле давно расстрелянного Якова Федоровича, а к ней какой-то доброхот приложил всю исчирканную красным карандашом вырезку газетной статьи с ругательствами и в адрес «Звезды», и «Ленинграда», и самого Капустина. Но он тоже, как все по рекомендации Жданова, с удовольствием читал и цитировал Зощенко...
...Оказалось, что во время войны сатирические произведения Михаила Зощенко в пропагандистских целях обильно цитировал... Геббельс. Год спустя после Победы, когда и имя-то этого гитлеровского прихвостня должно было быть забыто, кто-то не поленился - перевел сборник речей фашистского министра пропаганды на русский язык и с соответствующими подчеркиваниями подсунул Сталину...
А мне - в спину: «Достукаешься - пойдешь в тридцать первый кабинет...» Я потом узнал: тридцать первый - кабинет предварительных пыток...
В него я попал через два или три дня... Только не через «дня»-по ночам допрашивали. Сидит новый следователь, Путинцев (он потом стал моим «ведущим»). «Да вы садитесь, Иосиф Михайлович, садитесь, пожалуйста... Слышал я, что Рюмин с вами грубо обошелся?..» Молчу - что тут сказать, чего ждать?.. «Да вы не бойтесь: этот позорный случай уже разбирался,- Рюмин за побои из органов уволен. Так что подпишите вот и - пойдете себе на свободу...» Тридцать семь страниц текста. А я размяк от такого обращения и чуть было не подписал. Потом вчитался, а там!.. «Гражданин следователь, но ведь тут то же самое...» И вдруг - вижу вполглаза: Рюмин в своих лакированных штиблетах сбоку заходит и мне своим характерным, донбасским, акцентом: «Ну шо ты, сука, трусишься? Подписывай!» Путинцев тут, как на пружине, и -в морду: «Что (непечатное)-обрадовался?! Честного чекиста из-за тебя «уволили»?.. Все скажешь, когда пойдешь в четвертый кабинет!..» Вот там-то и есть настоящие пытки...
Был я в четвертом. У Комарова. Фамилия - русская, а облик - кавказский. Ввели. Совершенно пустой кабинет, только несгораемый ящик (на нем какие-то странные предметы - орудия пыток) и два низких кресла. Комаров - в синей рубашке, расхристанный - в одном сидит, на другое ноги положил. И, вполоборота ко мне, презрительно: «За что вас арестовали, Турко?» Четвертый месяц сижу и все -«за что арестовали»!.. Не успел ничего ответить - он уже рядом со мной. Схватил за робу - новую дали и сами же ее изодрали,- приложил так, что у меня кровь изо рта пошла... Из этого кабинета я попал на неделю в тюремный лазарет... Удивительная штука: на следствии уже по их (Абакумова и К°.- Авт.) делам отыскался вдруг документ, зафиксировавший нанесенные мне повреждения. Выходит, заставляли их отчитываться, кто жив, кто умер,- регистрировать состояние.
https://www.aroundspb.ru/leningradskoe_delo.html
«Про нас говорят, что мы, ленинградцы,- большие патриоты своего города. Да, мы - патриоты, мы его любим и лелеем...» Ибо это город, где зародилось русское революционное движение, «отсюда берет свои истоки великая большевистская партия». Это город, «где была провозглашена Советская власть, город, с именем которого связана вся история социалистического государства, история возникновения Красной Армии, восстановления и роста народного хозяйства нашей страны. Это город, положивший начало расцвету и развитию отечественной культуры и науки в широком смысле этого слова,- город Ломоносова, Менделеева, Павлова, Попова, Суворова, Кутузова, Чернышевского, Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Некрасова, Чайковского, Глинки, Репина и многих других корифеев мысли, а также ныне здравствующих ученых, писателей, техников, рабочих - замечательных людей, объединенных одним именем - ленинградцы...
Я неоднократно говорил - причем, говорил здесь, в Ленинграде, в присутствии Бадаева, Капустина, Николаев слышал и другие; говорил это в приемной, когда был в ЦК (но не со Ждановым, а в приемной Жданова), говорил и в приемной Кузнецова... о РКП. Обсуждая этот вопрос, я сказал такую штуку: «Как только РКП создадут- легче будет ЦК ВКП(б): ЦК ВКП(б) руководить будет не каждым обкомом, а уже через ЦК РКП». С другой стороны, я заявил, что, когда создадут ЦК РКП, тогда у русского народа будут партийные защитники. Это уже явно антипартийное заявление. Что же выходит? Попков хочет защитить русский народ, а ЦК ВКП(б), товарищ Сталин не защищают его? Это явно антипартийное заявление.
Мне товарищ Сталин на Политбюро показал, куда это ведет и что это значит. Но ведь когда я говорил это в присутствии ответственных товарищей, меня никто не поправил по этому вопросу...
Говорят, первое, что, примчавшись на следующий же день после принятия постановления в Ленинград, спросил Жданов: «Что вы тут носились с этим Зощенко?» Второй секретарь обкома И. М. Турко, как он рассказывал, ответил: «Андрей Александрович, так я по вашей же рекомендации его и начитался - из вашей же библиотеки брал!» Меньше всего в идеологическом отступлении от «позиции партии» можно было бы заподозрить А. А. Кузнецова. А дочь его Галина Алексеевна на расспросы о литературных пристрастиях отца назвала Чехова и... Зощенко.
«Зощенко?!» - «Да. Зощенко,- с вызовом подчеркнула она.- Я это хорошо помню, и значит, это не просто так».
Второй секретарь горкома Я. Ф. Капустин нарвался в этой истории на выговор от ЦК (жене сказал, что Сталин, вызвав его, пригрозил ссылкой),- соответствующая выписка до сих пор хранится в личном деле давно расстрелянного Якова Федоровича, а к ней какой-то доброхот приложил всю исчирканную красным карандашом вырезку газетной статьи с ругательствами и в адрес «Звезды», и «Ленинграда», и самого Капустина. Но он тоже, как все по рекомендации Жданова, с удовольствием читал и цитировал Зощенко...
...Оказалось, что во время войны сатирические произведения Михаила Зощенко в пропагандистских целях обильно цитировал... Геббельс. Год спустя после Победы, когда и имя-то этого гитлеровского прихвостня должно было быть забыто, кто-то не поленился - перевел сборник речей фашистского министра пропаганды на русский язык и с соответствующими подчеркиваниями подсунул Сталину...
А мне - в спину: «Достукаешься - пойдешь в тридцать первый кабинет...» Я потом узнал: тридцать первый - кабинет предварительных пыток...
В него я попал через два или три дня... Только не через «дня»-по ночам допрашивали. Сидит новый следователь, Путинцев (он потом стал моим «ведущим»). «Да вы садитесь, Иосиф Михайлович, садитесь, пожалуйста... Слышал я, что Рюмин с вами грубо обошелся?..» Молчу - что тут сказать, чего ждать?.. «Да вы не бойтесь: этот позорный случай уже разбирался,- Рюмин за побои из органов уволен. Так что подпишите вот и - пойдете себе на свободу...» Тридцать семь страниц текста. А я размяк от такого обращения и чуть было не подписал. Потом вчитался, а там!.. «Гражданин следователь, но ведь тут то же самое...» И вдруг - вижу вполглаза: Рюмин в своих лакированных штиблетах сбоку заходит и мне своим характерным, донбасским, акцентом: «Ну шо ты, сука, трусишься? Подписывай!» Путинцев тут, как на пружине, и -в морду: «Что (непечатное)-обрадовался?! Честного чекиста из-за тебя «уволили»?.. Все скажешь, когда пойдешь в четвертый кабинет!..» Вот там-то и есть настоящие пытки...
Был я в четвертом. У Комарова. Фамилия - русская, а облик - кавказский. Ввели. Совершенно пустой кабинет, только несгораемый ящик (на нем какие-то странные предметы - орудия пыток) и два низких кресла. Комаров - в синей рубашке, расхристанный - в одном сидит, на другое ноги положил. И, вполоборота ко мне, презрительно: «За что вас арестовали, Турко?» Четвертый месяц сижу и все -«за что арестовали»!.. Не успел ничего ответить - он уже рядом со мной. Схватил за робу - новую дали и сами же ее изодрали,- приложил так, что у меня кровь изо рта пошла... Из этого кабинета я попал на неделю в тюремный лазарет... Удивительная штука: на следствии уже по их (Абакумова и К°.- Авт.) делам отыскался вдруг документ, зафиксировавший нанесенные мне повреждения. Выходит, заставляли их отчитываться, кто жив, кто умер,- регистрировать состояние.
https://www.aroundspb.ru/leningradskoe_delo.html