Искусство дальнего выстрела.
Оригинал взят у cruz_a в Искусство дальнего выстрела.
Оригинал взят у kiowa_mike в Искусство дальнего выстрела.
Стрелковое дело как эволюция искусства дальнего выстрела.
Искусство дальнего и точного выстрела зародилось и развивалось преимущественно в горных странах, которые, при этом, имели развитую фабричную структуру - в Австрии, Швейцарии, горных германских княжествах. Впоследствии, их эстафету приняли Соединённые Штаты, чьи бескрайние равнины и горы Дикого Запада (вкупе с обитавшими там племенами воинственных индейцев) давали бесконечное множество возможностей для практики.
Как ни странно, отношение к стрелковой культуре в России на всё обозримое время отобразилось в крылатой фразе Александра Васильевича Суворова «Пуля - дура, штык - молодец». Кузница снайперской стрельбы - горная охота - практически отсутствовала в «стране лесов и рек» - России - за её практическим отсутствием.
В армии нарезное оружие - оружие точного боя - появилось в массовом масштабе только после Крымской войны. Для примера - в 1809 году на пехотный полк приходилось всего 32 унтер-офицерских пехотных ружья. Даже в егерских ротах, изначально предназначенных для огневого столкновения с противником, и обстрела вражеских стрелковых линий было всего 12 нарезных штуцеров на 100 человек личного состава. Считалось, что удовлетворительный процент попаданий из кремневого штуцера армейского образца на дистанции 250 аршин (175 метров) в мишень 180х120 см составлял от 40 до 50 процентов.
Надо сказать, что снайперские действия получили распространение прежде всего в самоорганизованной, во многом полупартизанской армии Соединённых Штатов в войне за независимость - во многом благодаря тому, что эти формирования отнюдь не были чужды индивидуализма, и каждый боец в них сражался в соответствии со своим разумением, в том числе, прячась за деревьями и поражая врага на значительном расстоянии. В то же время создатели европейских армий позднего мануфактурного периода стремились загнать своих солдат (справедливо не доверяя им) в крупные организованные построения (каре или колонны), в которых они постоянно находились бы под присмотром своих унтер-офицеров и офицеров. Слава кентуккийской винтовки началась с легендарного выстрела Даниэля Буна, который при свидетелях застрелил британского офицера на дистанции около 250 метров, поразив его в едва торчащую из-за дерева часть головы.
С того же времени словосочетание «меткий стрелок» стало синонимом самостоятельного, физически подготовленного, независимо мыслящего и смекалистого мужика с ружьём. Живущего и действующего своим умом, а не по команде, независимого, не боящегося выражать своё мнение, и отстаивать его с сознанием собственной правоты.
В британской армии, под влиянием сражений с североамериканскими повстанцами, появились подразделения, полностью оснащённые нарезным оружием, которые сыграли немаловажную роль в борьбе с наполеоновскими войсками на Пиренейском полуострове. Считалось, что винтовка Бейкера обеспечивает устойчивое поражение цели на дистанциях до 180 м, особо выдающиеся стрелки добивались результата на 250 метрах. Анналы войны на Пиренейском полуострове говорят о том, что Том Планкетт, «склонный к неповиновению, грубый стрелок» убил «чудесным» выстрелом французского генерала Кольберта с расстояния семьсот ярдов. Надо сказать, что Артур Уэлсли, герцог Веллингтон, исповедовал прямо противоположную суворовской точку зрения - полагаясь на сосредоточенность и меткость ружейного огня своей пехоты. И если справедливость точки зрения великого русского полководца была подтверждена под Фокшанами, Измаилом, Треббией, Нови, то «Железный Герцог» доказал свою позицию под Барросой, Фуэнтес Д’Оньоро, Талаверой и Ватерлоо. Позднейшие войны, начиная с Крымской, были уже просто апофеозом торжества нарезного оружия и солдатской выучки.
И снова «застрельщиками» в этом деле (да простит меня читатель за каламбур) выступили североамериканцы. Именно они создали специальные подразделения шарпшутеров (первым организатором которых в Потомакской армии выступил полковник Бердан), основной задачей которых было уничтожение во вражеских колоннах офицеров и сержантов противника. Основным оружием снайперов северян была винтовка Шарпа, калибра .52, отличавшаяся очень высокой точностью боя. Некоторые результаты, показанные «Шарпсами» даже сегодня вызывают восхищение у современных стрелков. Наиболее известный выстрел из «Шарпса» был сделан в 1874 году, во время Второй битвы у Адоба Воллс, когда молодой стрелок Билли Диксон, впоследствии прославившийся как ганфайтер Бэт Мастертон, «снял» конного индейского воина из отряда Куана Паркера на дистанции в 1538 ярдов (1406 метров). Поражённые такой эффективностью огня краснокожие воины вышли из боя. В отличие от большинства стрелковых баек этот рекорд был зафиксирован свидетелями, на которых он тоже произвёл неизгладимое впечатление. Спортивные модели винтовок Шарпса принимали участие в соревнованиях на дистанцию в 1000 ярдов (910 метров).
Сразу после Гражданской войны винтовки Шарпса «пошли в народ», где зарекомендовали себя как оружие для охоты на бизонов, когда нужно было расстреливать стада этих животных со значительного расстояния.
И здесь я скажу об одном из важнейших качеств дальнобойного и точного оружия для охотников. Именно оно даёт возможность стрелять животных не только на дистанциях, на которых они не воспринимают человека как угрозу (для большинства видов крупных зверей этот «водораздел» проходит где-то между 300 и 600 метрами), но и «отпускать» потревоженных зверей на дистанцию, когда они успокаиваются и начинают останавливаться в своём бегстве. Как говорит Сергей Щербаков, владелец Christensen в патроне .300 RUM, «мне проще отпустить зверя за рубеж в четыреста метров, когда он начинает успокаиваться, чем сразу начинать стрельбу по бегущему зверю с неуверенным результатом».
Кроме того, на сверхдальних дистанциях огонь ведётся на расстояниях, когда зверь не слышит самого звука выстрела, а слышит только подлёт пули или попадание пули в скалу или грунт.
Существует ещё одно обстоятельство, которое способствует развитию стрельбы на дальние расстояния у охотников. Многие осторожные виды обитают в достаточно труднодоступной местности, само передвижение по которой чревато большими сложностями и даже опасностями для стрелка.
«Мне гораздо проще освоить дистанцию в пятьсот-шестьсот метров на стрельбище в спокойных условиях, чем лезть за баранами лишние двести-триста метров по чёрт-те каким крутякам», - говорит охотник Алексей Юргалов. «Кроме того, если для такой стрельбы требуется более массивное и громоздкое оружие, как AW под патрон .338 Lapua Magnum, его можно подвезти на дистанцию выстрела на лошади или поднести по гораздо более комфортной тропе».
Искусство точной стрельбы продолжило своё развитие в стрелковых соревнованиях. Винтовки для них отличались значительным своеобразием (которое свойственно им и сейчас), а некоторые особенности их конструкций впоследствии, будучи сильно адаптированными, перекочевали в различные модели гражданского и военного оружия (диоптрический прицел, ортопедическая ложа, пистолетная рукоять).
Как и в военном деле, стрелковый спорт в Россию пришёл значительно позднее, чем в европейский и американский мир. Однако, винтовки с ярко выраженным «спортивным» характером изготавливались уже в первой половине XIX столетия. Несколько таких винтовок, производства мастера Гольтякова, содержатся в Петербургском Эрмитаже. Они снабжены спусковыми механизмами со шнеллером и ортопедическими прикладами, что, очевидно, доказывает существование спортивной стрельбы в Российской империи того времени.
Искусство дальнего выстрела не имело больших шансов на развитие в залесённой Европейской России. Однако, оставался ещё и фронтир Империи Романовых - южные степи, Средняя Азия, Кавказ и Сибирь. Именно там происходило обучение русских шарпшутеров - естественным, так сказать, путём. Пионеры Сибири, Крайнего Севера и Дальнего Востока, без сомнения, стреляли не хуже Даниэлей Бунов и Дэвидов Крокеттов. Просто им меньше повезло в истории.
Первое значительное соревнование по пулевой стрельбе из винтовки в Российской Империи прошло не где-нибудь, а в Хабаровске (вот красноречивая деталь, свидетельствующая о роли Сибири и Дальнего Востока в российском шарпшутинге) в 1898 году.
В 20-30-е годы пришёлся расцвет пулевой стрельбы из винтовки в СССР. Очень способствовало популяризации этого вида спорта введение значка «Ворошиловский стрелок» в 1932 году. Знаками разных степеней в сталинском СССР было награждено от 6 до 9 МИЛЛИОНОВ человек!
Уже с 30-40-х гг. советские стрелки имели достижения, превышающие официальные мировые рекорды (М. Д. Волкова, Д. П. Иванов, И. К. Андреев, П. Д. Долгобородов, Б. В. Андреев, М. А. Иткис, Б. П. Переберин), и успешно участвовали в заочных международных соревнованиях.
Современные стрелки могут сегодня только безумно завидовать масштабам стрелкового движения того периода. Что любопытно - его культивировал самый беспощадный и и бесчеловечный режим в истории страны, в то время, как в гораздо более мягкий период застоя стрелковое дело в СССР практически сошло на нет.
Сегодня количество стрелков в России, безусловно, растёт. Растёт оно стараниями организаций, которые на слуху у всего «стреляющего сообщества», стараниями отдельных энтузиастов, стараниями конкретных людей. Искусство дальнего выстрела со страниц книг и кино находит путь к людям. Однако, находит его долго, и довольно окольными путями. Здесь можно перечислять многое - и отсутствие внятного законодательства, запрещающего, помимо всего, перезарядку и снаряжение винтовочных патронов; и практическую недоступность стрельбищ для дальнего выстрела (да и вообще исчезающее малое количество мест, где человеку можно легально пострелять); и общую недоверчивость власти по отношению к «человеку с ружьём». Но и «человек с ружьём» тоже должен понимать, что перемены, особенно в такой консервативной стране, как Россия, не происходят мгновенно, и от него тоже требуется не только умение хорошо стрелять. Требуется ещё умение разговаривать с настороженной властью, умение доказывать, что владение оружием является неотъемлемым правом каждого гражданина страны, и что, более того - именно ответственное владение им делает из обычного жителя Гражданина с большой буквы, одной из бесчисленных опор современного государства.
Впереди у нас долгий путь.
И мы делаем по нему лишь первые шаги.
Статья опубликована в журнале "Русский охотничий журнал: основной инстинкт" №6, 2012 г.
Оригинал взят у kiowa_mike в Искусство дальнего выстрела.
Стрелковое дело как эволюция искусства дальнего выстрела.
Искусство дальнего и точного выстрела зародилось и развивалось преимущественно в горных странах, которые, при этом, имели развитую фабричную структуру - в Австрии, Швейцарии, горных германских княжествах. Впоследствии, их эстафету приняли Соединённые Штаты, чьи бескрайние равнины и горы Дикого Запада (вкупе с обитавшими там племенами воинственных индейцев) давали бесконечное множество возможностей для практики.
Как ни странно, отношение к стрелковой культуре в России на всё обозримое время отобразилось в крылатой фразе Александра Васильевича Суворова «Пуля - дура, штык - молодец». Кузница снайперской стрельбы - горная охота - практически отсутствовала в «стране лесов и рек» - России - за её практическим отсутствием.
В армии нарезное оружие - оружие точного боя - появилось в массовом масштабе только после Крымской войны. Для примера - в 1809 году на пехотный полк приходилось всего 32 унтер-офицерских пехотных ружья. Даже в егерских ротах, изначально предназначенных для огневого столкновения с противником, и обстрела вражеских стрелковых линий было всего 12 нарезных штуцеров на 100 человек личного состава. Считалось, что удовлетворительный процент попаданий из кремневого штуцера армейского образца на дистанции 250 аршин (175 метров) в мишень 180х120 см составлял от 40 до 50 процентов.
Надо сказать, что снайперские действия получили распространение прежде всего в самоорганизованной, во многом полупартизанской армии Соединённых Штатов в войне за независимость - во многом благодаря тому, что эти формирования отнюдь не были чужды индивидуализма, и каждый боец в них сражался в соответствии со своим разумением, в том числе, прячась за деревьями и поражая врага на значительном расстоянии. В то же время создатели европейских армий позднего мануфактурного периода стремились загнать своих солдат (справедливо не доверяя им) в крупные организованные построения (каре или колонны), в которых они постоянно находились бы под присмотром своих унтер-офицеров и офицеров. Слава кентуккийской винтовки началась с легендарного выстрела Даниэля Буна, который при свидетелях застрелил британского офицера на дистанции около 250 метров, поразив его в едва торчащую из-за дерева часть головы.
С того же времени словосочетание «меткий стрелок» стало синонимом самостоятельного, физически подготовленного, независимо мыслящего и смекалистого мужика с ружьём. Живущего и действующего своим умом, а не по команде, независимого, не боящегося выражать своё мнение, и отстаивать его с сознанием собственной правоты.
В британской армии, под влиянием сражений с североамериканскими повстанцами, появились подразделения, полностью оснащённые нарезным оружием, которые сыграли немаловажную роль в борьбе с наполеоновскими войсками на Пиренейском полуострове. Считалось, что винтовка Бейкера обеспечивает устойчивое поражение цели на дистанциях до 180 м, особо выдающиеся стрелки добивались результата на 250 метрах. Анналы войны на Пиренейском полуострове говорят о том, что Том Планкетт, «склонный к неповиновению, грубый стрелок» убил «чудесным» выстрелом французского генерала Кольберта с расстояния семьсот ярдов. Надо сказать, что Артур Уэлсли, герцог Веллингтон, исповедовал прямо противоположную суворовской точку зрения - полагаясь на сосредоточенность и меткость ружейного огня своей пехоты. И если справедливость точки зрения великого русского полководца была подтверждена под Фокшанами, Измаилом, Треббией, Нови, то «Железный Герцог» доказал свою позицию под Барросой, Фуэнтес Д’Оньоро, Талаверой и Ватерлоо. Позднейшие войны, начиная с Крымской, были уже просто апофеозом торжества нарезного оружия и солдатской выучки.
И снова «застрельщиками» в этом деле (да простит меня читатель за каламбур) выступили североамериканцы. Именно они создали специальные подразделения шарпшутеров (первым организатором которых в Потомакской армии выступил полковник Бердан), основной задачей которых было уничтожение во вражеских колоннах офицеров и сержантов противника. Основным оружием снайперов северян была винтовка Шарпа, калибра .52, отличавшаяся очень высокой точностью боя. Некоторые результаты, показанные «Шарпсами» даже сегодня вызывают восхищение у современных стрелков. Наиболее известный выстрел из «Шарпса» был сделан в 1874 году, во время Второй битвы у Адоба Воллс, когда молодой стрелок Билли Диксон, впоследствии прославившийся как ганфайтер Бэт Мастертон, «снял» конного индейского воина из отряда Куана Паркера на дистанции в 1538 ярдов (1406 метров). Поражённые такой эффективностью огня краснокожие воины вышли из боя. В отличие от большинства стрелковых баек этот рекорд был зафиксирован свидетелями, на которых он тоже произвёл неизгладимое впечатление. Спортивные модели винтовок Шарпса принимали участие в соревнованиях на дистанцию в 1000 ярдов (910 метров).
Сразу после Гражданской войны винтовки Шарпса «пошли в народ», где зарекомендовали себя как оружие для охоты на бизонов, когда нужно было расстреливать стада этих животных со значительного расстояния.
И здесь я скажу об одном из важнейших качеств дальнобойного и точного оружия для охотников. Именно оно даёт возможность стрелять животных не только на дистанциях, на которых они не воспринимают человека как угрозу (для большинства видов крупных зверей этот «водораздел» проходит где-то между 300 и 600 метрами), но и «отпускать» потревоженных зверей на дистанцию, когда они успокаиваются и начинают останавливаться в своём бегстве. Как говорит Сергей Щербаков, владелец Christensen в патроне .300 RUM, «мне проще отпустить зверя за рубеж в четыреста метров, когда он начинает успокаиваться, чем сразу начинать стрельбу по бегущему зверю с неуверенным результатом».
Кроме того, на сверхдальних дистанциях огонь ведётся на расстояниях, когда зверь не слышит самого звука выстрела, а слышит только подлёт пули или попадание пули в скалу или грунт.
Существует ещё одно обстоятельство, которое способствует развитию стрельбы на дальние расстояния у охотников. Многие осторожные виды обитают в достаточно труднодоступной местности, само передвижение по которой чревато большими сложностями и даже опасностями для стрелка.
«Мне гораздо проще освоить дистанцию в пятьсот-шестьсот метров на стрельбище в спокойных условиях, чем лезть за баранами лишние двести-триста метров по чёрт-те каким крутякам», - говорит охотник Алексей Юргалов. «Кроме того, если для такой стрельбы требуется более массивное и громоздкое оружие, как AW под патрон .338 Lapua Magnum, его можно подвезти на дистанцию выстрела на лошади или поднести по гораздо более комфортной тропе».
Искусство точной стрельбы продолжило своё развитие в стрелковых соревнованиях. Винтовки для них отличались значительным своеобразием (которое свойственно им и сейчас), а некоторые особенности их конструкций впоследствии, будучи сильно адаптированными, перекочевали в различные модели гражданского и военного оружия (диоптрический прицел, ортопедическая ложа, пистолетная рукоять).
Как и в военном деле, стрелковый спорт в Россию пришёл значительно позднее, чем в европейский и американский мир. Однако, винтовки с ярко выраженным «спортивным» характером изготавливались уже в первой половине XIX столетия. Несколько таких винтовок, производства мастера Гольтякова, содержатся в Петербургском Эрмитаже. Они снабжены спусковыми механизмами со шнеллером и ортопедическими прикладами, что, очевидно, доказывает существование спортивной стрельбы в Российской империи того времени.
Искусство дальнего выстрела не имело больших шансов на развитие в залесённой Европейской России. Однако, оставался ещё и фронтир Империи Романовых - южные степи, Средняя Азия, Кавказ и Сибирь. Именно там происходило обучение русских шарпшутеров - естественным, так сказать, путём. Пионеры Сибири, Крайнего Севера и Дальнего Востока, без сомнения, стреляли не хуже Даниэлей Бунов и Дэвидов Крокеттов. Просто им меньше повезло в истории.
Первое значительное соревнование по пулевой стрельбе из винтовки в Российской Империи прошло не где-нибудь, а в Хабаровске (вот красноречивая деталь, свидетельствующая о роли Сибири и Дальнего Востока в российском шарпшутинге) в 1898 году.
В 20-30-е годы пришёлся расцвет пулевой стрельбы из винтовки в СССР. Очень способствовало популяризации этого вида спорта введение значка «Ворошиловский стрелок» в 1932 году. Знаками разных степеней в сталинском СССР было награждено от 6 до 9 МИЛЛИОНОВ человек!
Уже с 30-40-х гг. советские стрелки имели достижения, превышающие официальные мировые рекорды (М. Д. Волкова, Д. П. Иванов, И. К. Андреев, П. Д. Долгобородов, Б. В. Андреев, М. А. Иткис, Б. П. Переберин), и успешно участвовали в заочных международных соревнованиях.
Современные стрелки могут сегодня только безумно завидовать масштабам стрелкового движения того периода. Что любопытно - его культивировал самый беспощадный и и бесчеловечный режим в истории страны, в то время, как в гораздо более мягкий период застоя стрелковое дело в СССР практически сошло на нет.
Сегодня количество стрелков в России, безусловно, растёт. Растёт оно стараниями организаций, которые на слуху у всего «стреляющего сообщества», стараниями отдельных энтузиастов, стараниями конкретных людей. Искусство дальнего выстрела со страниц книг и кино находит путь к людям. Однако, находит его долго, и довольно окольными путями. Здесь можно перечислять многое - и отсутствие внятного законодательства, запрещающего, помимо всего, перезарядку и снаряжение винтовочных патронов; и практическую недоступность стрельбищ для дальнего выстрела (да и вообще исчезающее малое количество мест, где человеку можно легально пострелять); и общую недоверчивость власти по отношению к «человеку с ружьём». Но и «человек с ружьём» тоже должен понимать, что перемены, особенно в такой консервативной стране, как Россия, не происходят мгновенно, и от него тоже требуется не только умение хорошо стрелять. Требуется ещё умение разговаривать с настороженной властью, умение доказывать, что владение оружием является неотъемлемым правом каждого гражданина страны, и что, более того - именно ответственное владение им делает из обычного жителя Гражданина с большой буквы, одной из бесчисленных опор современного государства.
Впереди у нас долгий путь.
И мы делаем по нему лишь первые шаги.
Статья опубликована в журнале "Русский охотничий журнал: основной инстинкт" №6, 2012 г.