Ещё одно весеннее гонзо (или много слов о тревоге)
Весна. Её приход чем-то напоминает появление первой щетины на лице. Вроде бы ты ждал, вроде даже рад, но всегда есть что-то нелепо-неприятное в мелочах. И для меня весной - это не гормоны и авитаминоз, не грязь и собачьи говна, даже не необходимость подавлять в себе настойчивое желание забыть про работу и просто сидеть щуриться на солнце. Весной ко мне приходит какая-то тревога, а после прихода тепла повсюду начинают копошиться насекомые.
И не то, что бы кто-то другой, а я сам себе говорю: ну какие насекомые? в Сибири... переборхес какой-то, ладно летом - комары да мошки, но весной-то кто тебе мешает? Но на это я с достоинством ударенных по голове отвечу: мне и весной, и летом, и даже по средам мешает моя чувствительность. Именно она мне рисует даже из мелкой мушки картины восстающей, кишащей параллельной жизни насекомых. Ведь если жизнь просыпается после зимы, то не факт, что это только пасторальные картины из ручьёв и подснежников с грачи-прилетели напополам. Жизнь - это так же мрачная хтонь из гниения, пожирания и порождения. Инсекты - эмблема и лучшее напоминание тому.
И сразу отвечая на вопрос: «Какая муха тебя укусила?» - Комар. Обычный такой апрельский комар из уже тёплых луж. А если в переносном смысле, то мне чтобы думать не нужен повод, а потому - любой сойдёт. Само собой я не думаю про это всё время (иначе то была бы совсем не мелочь), но на фоне особой весенней тревоги темы вьются сами словно калейдоскоп из плохих новостей, кошмаров и твиттеров философов тёмных онтологий. А что это за тревога собственно?
Эта тревога смешана из готовности получить удовольствие и ожиданий, что ты как обычно просрёшь это лето и уже скоро придут холода и разочарование. Это та самая тревожная нота, что звучит подспудно в саундтреке моей весны. Тонкая словно оксалатные иглы в мякоти ананаса, но настойчивая как мигрень тень мыслей про нехватку энергии и решимости, нужных чтобы вырвать у уходящего времени кусок подлинной жизни. Как мурашки по коже эта подлинная жизнь напоминает о себе неожиданно, как раз в те моменты, когда вдруг кажется, что всего пара шагов отделяет тебя от чего-то, что так долго ждал. Ну и ещё бы: до смерти скучная серость зимы вдруг сменяется тёплым лучом и интенсивно голубым цветом неба, а на ногах не кандалы ботинок, а любимые кроссы - вот же, шаг сделан в правильном направлении. И нужен ещё один-другой. Но куда?
Чтобы задавать себе вопросы, приходится остановиться. В моём случае - даже прилечь. На казённую простынку поверх кровати в клинике восстановительной терапии. Под капельницу на время заменившую мне весеннюю капель. Те пару часов покоя были чудесны, так что я пиявкой уцепился за подобную возможность. Не то, что бы я искал компанию рискнувших убежать от зависимости, просто я вконец заебался. Заебался работать, принуждать себя ко сну и отдыху, улыбаться и откладывать в сторонку сильное словцо. И в этом скиту игривых алконавтов и суровых медсестёр, пока моё тело напитывалось гемодериватами крови телят, я лежал и думал: куда дальше?
С ответами ко мне пришли песни с Яндекс.музыка (а ведь зараза что-то знает про мой вкус), Эпикур, психоанализ, шальные мысли, рождённые от тоски смотреть в яркое небо через окно больнички. Конечно, это не те ответы, после которых становишься ясен и чист и больше ни в чём не нуждаешься. Скорее подобно пчёлам они сформировали гексагоны сот, которые необходимо заполнить. Мёдом удовольствий и свершений. Тех, что никто не сделает, кроме меня. Увы, на этом пути дерьма не меньше, чем кайфа - и порой кажется нужно порядком свихнуться, чтобы на всё это продлять подписку.
Состояние, которое, быть может, лучше всего описывает карта Таро под названием «Луна». Путь неясен и проходит во мраке меж собакой и волком, что воют. И кстати, на ней тоже в каком-то смысле есть насекомые (рак, что пятится назад). Вообще одна из удивительных загадок - это наше отношение к ним. Миллионы людей любят есть креветок и прочих ракообразных, хотя это такие же членистоногие как пауки или насекомые. А вот похрустеть хрущом, личинкой или червячком желающих - намного меньше. Хотя вот даже Иоанн Креститель ел акрид с диким мёдом. Я тоже любил креветочек да лангустинов на гриле. Но мне они больше не доступны, разве что парочку с драже диазолина. Хотя может зуд и жжение в горле и есть лучшая метафора тяги жить и получать удовольствие, которая столь же легко вредит, сколь и помогает?
Как говорят доморощенные спецы по психосоматике: аллергия есть непрожитый стресс, непринятое недовольство жизнью, заявившее о себе таким образом. Честно говоря, здесь я в замешательстве - какие тараканы в моей голове решили бороться с недостатком удовольствия отказом от вкусной пищи? Однако раз я решил не бегать ни от чего, то все эти странности jouissance придётся проглотить и переварить, словно необычный азиатский стрит-фуд. Хотя очевидное объяснение довольно простое: мы и насекометры - слишком разные, поэтому их чуждые белки вызывают у многих аллергию (чему я и служу доказательством).
Мы всегда соседствуем с Чужим, иногда пытаемся его не видеть, иногда присвоить и поглотить, сделать своим. И в этом смысле самая членистоногая тема - не параллельная жизнь городского биома, а чужеродное «наслаждение» других людей, всегда незримо присутствующее где-то рядом. Задевающее, раздражающее, тревожащее, всегда чреватое каким-то эксцессом и идиотизмом. Вот сосед слушает громко музыку - и мне хочется то ли прибить его как таракана, то ли с вызовом включить на всю громкость Тетралогию Вагнера. А вот незнакомка в транспорте прожигает взглядом во мне дыры. Вот пьяница плачет на улице. Вот мелкий пиздюк самозабвенно матерится, проезжая мимо на самокате. Вот дерутся, не поделив что-то, оглоушенные полнолунием автолюбители. Вот девушки смеются звонким и гортанным смехом, похожим на брачный зов самки вальдшнепа. Ну в общем.... всюду жизнь.
Пожалуй, как и многие, я боюсь жизни. Её избыток и недостаток принято сравнивать с засухой и потопом, но по мне это больше походит на сосуществование с инсектами. Одни насекомые несут благо, другие вред. И то, и другое можно помыслить как воздаяние. Но и то, и другое может оказаться просто сетью случайностей безо всякого смысла. И если смысл больше ничего не лечит, то нужно научиться жить так, словно красоты и желания достаточно.
По сути же насекомые - не только символ бессмысленной и хаотичной жизни, а также лакановского «наслаждения». Это ещё и древний образ для душ. И вместе с летающе-шуршащей гнусью весной приходят бабочки, пчёлы, стрекозы, символы бессмертия и возрождения, легкомысленные, работящие и хищные образцы поведения, которые мы без затруднений переносим на себя. Души и время всегда связаны. Весна приходит. Снова и снова. И себя среди этого процесса можно увидеть как стареющий артефакт. А можно как вновь и вновь возникающее хрупкое существо, которого прежде не было и не будет после. И мне кажется, я наконец понял, почему я, хоть и не верю в путешествия душ, но чувствую обман в образе старения.
Чтобы думать, что ты устойчив и лишь медленно портишься в потоке времени и жизни, необходимо верить в то, что ты уже хорош и так. В пределе считать себя идеальным, чтобы тайно лить слёзы о том, как мало дано такому совершенству в непостоянном мире. Я же не особо претендую даже быть лучше, чем когда-то. Каждую весну я какой-то разный. Видимо я незаметно для себя исчезаю, как насекомые зимой, и вновь появляюсь, когда приходит время. И я мало, что знаю о том, кем я был прежде.
И потому тревожусь как тревожная куколка в великом эссе Саши Соколова. Тревожусь и чаю возрождения. Возрождения, лета, коротких тёплых ночей, сладких плодов, встреч и... боли. Без неё нет жизни, нет текстов и мыслей, нет красоты. Без этой личной боли, которая преобразует. Именно этим мы и отличаемся от насекомых. Только-то и всего. Не бойся, боль пройдёт - делай следующий шаг.